убедиться, что ее  страна
уцелела. В таком случае - останусь ли я здесь? А если не удастся  -  смогу
ли взять ее с собой?".
     Одевшись, она прижалась к его плечу.  Тонкие  пальцы  перебирали  его
бороду.
     - Ты всегда задумчив, всегда печален, - сказала она.
     - Потому что я знаю будущее, - сказал он, боясь произнести лишнее,  -
и это знание причиняет мне боль.
     - Бедный мой любимый бог!  Ведь  ты  бог,  не  отрицай.  Неужели  все
несчастья ты обречен пережить дважды? А счастье? Посмотри  -  небо  синее,
трава зеленая, песок прогрет солнцем, под  рукой  кувшин,  полный  вина...
Нет, я сама подам его тебе, я хочу, чтобы ты обнимал меня, положи руку вот
сюда...


     По мере того, как шла  работа,  приходилось  идти  на  многочисленные
уступки - частью из-за  кефтских  суеверий,  частью  из-за  несовершенства
здешних ремесел. Рейд обнаружил, что в гидродинамике он смыслит не так  уж
много. Результат получился хуже, чем он  ожидал,  -  корабль  был  не  так
удобен, а главное - не так анахроничен, как это требовалось.
     Однако и то, что вышло, было значительным достижением: судно примерно
80 футов длиной, со стройным корпусом. Посередине шла приподнятая  палуба,
под ней - скамьи для гребцов. Нос-таран, сделанный из массивного бревна  и
окованный бронзой, выступал над ватерлинией. Руль такой, как положено.  По
мачте на корме и на носу. По настоянию Сарпедона, вполне резонному,  мачты
сделали короткими и съемными - из-за низких бортов, небольшого  количества
балласта  и  для  устойчивости  при  столкновении  кораблей.  Рейд   сумел
сэкономить на парусине, применив гафели. Впрочем, минойская  ткань  быстро
вытягивалась, впитывала влагу и не могла соперничать с настоящей парусиной
или дакроном.
     Команда на удивление быстро научилась управляться с новыми  снастями,
в пробные рейсы выходили почти ежедневно. Команду  составили  три  десятка
молодых парней - веселых, добродушных, открытых всем  новому,  стремящихся
быстрее овладеть морским делом. Рейд-конструктор сделал свое дело и обычно
оставался на берегу с Эриссой. Время летело для них незаметно. А  один  из
его моряков, стройных красавец из хорошей семьи, который не сводил глаз  с
Эриссы, звался Дагоном.
     Эрисса поднялась  на  борт  вместе  с  Рейдом,  чтобы  участвовать  в
последнем  испытании.  После  того,  как  испробуют  таран,  судно   будет
официально признано. Губернатор выделил для этого  старый,  не  подлежащий
ремонту корабль. Вести его  вызвались  честолюбивые  юноши  и  скептически
настроенные морские волки. Следом шлю лодки - подбирать тех, кто  окажется
в воде.
     День был солнечный,  густой  черный  столб,  который  возвышался  над
вулканом  уже  постоянно,  склонялся  на  ветру.  Вверху  летели  журавли,
предвестники весны - направлялись из Египта домой, на север. Новый корабль
чуть покачивался. На боках его были красные и  синие  полосы,  на  парусах
изображения дельфинов. Шумело море, скрипели доски, ветер пел в снастях.
     Эрисса, стоявшая вместе с Рейдом на верхней палубе, схватила  его  за
руку. Волосы ее растрепало ветром.
     - Гляди! - радостно закричала она,  когда  их  корабль  поравнялся  с
судном соперников, которые шли на веслах, так как  не  могли  использовать
боковой ветер.
     - Хватит юлить, покажите, на  что  вы  годитесь!  -  крикнул  капитан
другого корабля.
     - Надо начинать, - сказал Рейд Сарпедону. - Мы убедились,  что  взять
на абордаж они нас не смогут.
     Оба  были  взволнованы.  На  скамьях  гребцов  тоже   поднялся   шум.
Остановившись, корабль опустил паруса и пошел  на  веслах.  Корабль-мишень
тоже маневрировал: моряки знали,  чего  можно  ожидать  при  столкновении.
Корпус будет сокрушен заодно с ребрами зазевавшихся гребцов.
     Рейд прошел на корму к рулевому.
     - Ты все запомнил? - спросил он. - Целься в середину, но не прямо,  а
под углом. Иначе мы зацепимся за него. А нужно ударить и отойти.
     - Как бык, боднувший медведя, - вставила Эрисса.
     - Да не будет  это  для  тебя  дурным  предзнаменованием,  сестра,  -
отозвался рулевой.
     - Боги не допустят, - крикнул снизу сидевший  на  весле  Дагон.  Рейд
видел, как прекрасно сложен этот юноша. Ну что ж, сам он  тоже  в  хорошей
форме. И Эрисса держит за руку его.
     Корабль быстро набирал скорость.  Неожиданно  цель  оказалась  совсем
рядом. Как и полагалось, соперники  старались  избежать  столкновения.  Но
оснастка и устройство нового корабля были столь совершенны,  что  уйти  от
него на веслах было невозможно.
     Люди Рейда часто отрабатывали этот маневр  на  сети,  укрепленной  на
жердях. Весла с внутренней стороны взлетели вверх, с другой  -  продолжали
работать. Удар был более бесшумным и мягким, чем ожидалось.  Отход  прошел
негладко - сказалось отсутствие практики, но когда  отошли,  галера-мишень
опрокинулась кверху килем. Ненагруженная, она не могла затонуть, но  волны
быстро разобьют ее на куски.
     Победители радостно кричали. Побежденным было не до того: они  вплавь
добирались до лодок. Рейд и Сарпедон внимательно осмотрели свое детище.
     - Никаких повреждений нет, - объявил мастер. - Этот корабль  может  в
одиночку потопить целый флот! - он обнял американца. - О боги, ты  сам  не
знаешь, что ты сотворил!
     Эрисса была тут  же.  "Да,  ты  бог!"  -  воскликнула  она.  Не  смея
поцеловать его на людях, она склонилась и обняла колени Дункана.
     Атлантида снова готовилась  к  празднику  -  на  этот  раз  великому.
Воскресал Астерион, чтобы оживить Вселенную.
     Сначала ему полагалось умереть и быть оплаканным. За  сорок  дней  до
весеннего равноденствия кефту покрывали жертвенники материей, запечатывали
пещеры  и  источники,  носили  по  улицам  свои  священные  символы  -   в
перевернутом виде и в трауре, разрывали на себе одежду,  истязали  себя  и
молили  Диктинну  о  милосердии.  В  течение   следующих   тридцати   дней
большинство жителей воздерживались от мяса, вина и  плотской  близости.  В
каждом доме день и ночь горели светильники,  чтобы  возлюбленное  божество
могло найти дорогу назад.
     Но  дела  шли  своим  чередом.  Снова  начинала  оживляться   морская
торговля. Весьма  набожный  народ,  кефту  все  же  не  в  состоянии  были
предаваться печали дольше, чем на несколько часов. А последние  десять  из
сорока дней были уже праздничными. Бог еще не поднялся из царства  смерти,
чтобы соединиться со своей Невестой (которая одновременно приходилась  ему
Матерью и Бабкой), но люди  уже  чувствовали  его  приближение  и  заранее
ликовали.
     Даже здесь, на священном острове, возбуждение  росло.  Скоро  девушки
поплывут в Кносс, будут там танцевать с быками и  юношами,  скоро,  скоро.
Эрисса ежедневно занималась со своими воспитанницами. Рейд стоял в стороне
и грыз ногти.
     Почему Лидра отказывает ему во встрече? Неужели и впрямь так  занята?
Для Диора, когда ахеец появляется со  своими  тайными  поручениям,  у  нее
всегда находится время. Почему она не готовится к переселению? Когда  Рейд
набрался смелости и перекинулся с ней несколькими словами, понятными  лишь
им двоим, Лидра  сказала,  что  связалась  с  Миносом.  И  вправду,  между
Атлантидой и Критом то и дело сновали лодки со жрецами:  Ариадна  сказала,
что вопрос решается.
     Вулкан тем временем изрыгал дым и, все чаще, пламя. Поля  покрывались
пеплом. Но ночам было видно,  как  из  кратера  вытекает  лава,  а  наутро
очертания склонов изменялись и над ними вился белый  пар.  Земля  дрожала.
Народ в тавернах толкова,  что  следует  предпринять  на  случай  сильного
извержения, но  Рейд  не  видел,  чтобы  кто-то  занимался  этим  всерьез.
Конечно, они и представить себе не могут, каким будет взрыв. Да и  сам  он
не может.
     Если бы сказать им всю правду!
     На худой конец, здесь много лодок. Лодка есть почти в каждой семье  и
собраться можно за несколько часов. Но в море они  долго  не  продержатся.
Время уходит неумолимо, они с Эриссой стоят на дрожащем склоне так  близко
друг к другу, что Памела и дети не в силах разделить их, и Эрисса говорит:
"После праздника мы станем мужем и женой, мой милый, мой бог",  -  а  гора
содрогается и бросает на них отблески пламени.
     Шел дождь - несильный, почти весенняя изморось. Пусть идет  до  утра,
он не помешает девушкам отправиться на Крит.
     Лидра сидела под изображением Судьи  Гриффина.  Черное  платье  ее  в
свете лампад казалось тенью, на фоне которой белело ее лицо.
     - Я вызвала тебя в столь поздний час по важному делу, изгнанник.  Нас
никто не слышит. Стража за дверью.
     Рейду  стало  зябко.  Теперь  не  выкрутишься.  Дверь   крепкая,   но
недостаточно крепкая для стражников. А они выполнят любой ее приказ.
     - Чего желает моя госпожа?
     - Слушай. Ты хочешь отправиться завтра с Эриссой. Этого не будет.  Ты
останешься здесь.
     И он понял, что клетка захлопнулась.
     - Ты не был откровенен со мной, - продолжала она. - Неужели ты думал,
что мы с Днором не говорили о твоих товарищах из Египта и об этой женщине?
Если ты утаил часть правды, откуда мне знать, что ты вообще не лжешь?  Что
царевич Тезей не враг, а избранник богов?
     - Госпожа моя, - услышал он собственный  голос.  -  Тезей  использует
тебя как орудие. Как только ты перестанешь  быть  ему  нужна,  он  оставит
тебя...
     - Замолчи, если хочешь жить! - крикнула она.  -  Стража!  Страха,  ко
мне!
     Он знал, он знал: задолго до этого человек с глазами льва вошел в  ее
одиночество и пообещал ей то, чего не мог обещать ни один  смертный.  Что,
если удастся, он сделает ее царицей, но для этого она  должна  помочь  ему
свергнуть своего государя.
     "Почему я не видел этого раньше, -  казнил  себя  Рейд.  -  Наверное,
потому, что не искушен в интригах и еще потому, что не хотел отказаться от
своего маленького рая, который она мне тут устроила.  -  Он  понял:  Лидра
передавала все его слова Тезею, в этом и было ее предназначение, в этом, и
еще в том, чтобы держать заговор втайне, обманывать критян и не  дать  мне
возможности сказать правду всем.
     Сколько томительных ночей, пока храмовые девушки шептались  по  своим
комнатам, сколько томительных лет ждала  она  этой  возможности?  И  каким
богам она при этом молилась?



                                    15

     Один за другим приходили корабли. Все побережье было занято, и  вновь
прибывшие становились на якорь. Среди них был и большой корабль Олега: его
было трудно вытащить на берег, а русский к  тому  же  хотел  уберечься  от
любопытных, болтунов и воров. Команды жили в палатках на берегу  и  моряки
ходили в Афины развлекаться, но много народу оставалось и в лагерях.
     Хриплые окрики встретили ее среди  дыма  костров.  Несколько  ахейцев
обступили ее. Она не обращала на  них  внимания,  но  чувствовала  взгляды
спиной. Женщина здесь, без  спутников?  Кто  она  такая?  Конечно,  шлюха,
пришла подзаработать. Но она отвергала все предположения.  Может  быть,  у
нее свидание с каким-нибудь важным лицом в  палатке?  Но  вожди  живут  не
здесь, а в городских гостиницах, самые же знатные -  во  дворце...  Моряки
пошумели и вернулись к своим кострам, чтобы  продолжить  игру  в  кости  и
состязания в силе, ловкости и похвальбе.
     Она подошла к лодкам. При виде ее перевозчики оживились.
     - Кто отвезет меня туда? - спросила она, указывая на корабль Олега.
     Глаза обшаривали ее сверху донизу, зубы сверкали в бородах.
     - Зачем? - спросила один.
     - Какова будет плата? - засмеялся другой.
     - У меня лодка как раз с того корабля, - сказал третий.  -  Я  возьму
тебя, но проезд ты должна заработать. Согласна?
     Эрисса вспомнила варваров Фракии, горожан Родоса и многих других. Она
выпрямилась, широко раскрыла глаза, лицо ее побледнело.
     - У меня дело, касающееся Богини, - сказала  она  ледяным  колдовским
голосом. - Берегитесь, -  она  сделала  предостерегающий  жест,  -  не  то
почернеете и свалитесь.
     Они  попятились  в  испуге,  делая  оберегающие  знаки.  Она   жестом
подозвала слугу Олега. Тот помог ей забраться в лодку и заработал веслами,
не  осмеливаясь  взглянуть  на  нее.  Эрисса  перевела  дух.   Как   легко
повелевать, когда ничего не боишься!
     В воде отразилось румяное лицо Олега и рыжая борода.
     - Кого там... Да это Эрисса! Святители  небесные,  я  тебя  несколько
недель не видел. Поднимайся на борт. Эй, вы, подонки! - заорал он. -  Трап
для господи!
     Он отвел ее в свою каюту, усадил на койку, налил  вина,  поднесенного
матросом, и чокнулся своим кубком.
     - Рад тебя видеть.
     Его маленькая каюта была заполнена  разнообразными  вещами.  Он  селя
рядом с ней. Окон не было, но  дверь  пропускала  достаточно  света.  Было
тепло, Эрисса чувствовала жар его тела и запах пота. Волны бились о борта,
корпус корабля покачивался. За дверью  бегали  люди,  слышались  голоса  и
скрип снастей. Корабль готовился выйти в море.
     - Ты чего такая мрачная? - проворчал Олег.
     Она взяла его за руку.
     - Тезей собирает войско. Куда оно направляется?
     - Сама знаешь. Всем объявили. Рейд в Тирренские воды.
     - Ой ли? Так внезапно, и столько союзников...
     Он с сочувствием взглянул на нее:
     - Понятно. Ты опасаешься за Крит. Но подумай, невозможно же уговорить
жителей Аттики и тем более остальных ахейцев вторгнуться на земли  Миноса.
Они не сумасшедшие. А Минос знает об их недовольстве  и  разрешает  иногда
пограбить, захватить рабов...
     - Но именно сейчас... - прошептала она.
     - Да я им толковал об этом на совете. Если и вправду будет  приливная
волна, как говорит Дункан, жаль мне все эти прекрасные корабли, а особенно
мой новый дромон. Надо вывести их в море.  Хочется  показать  Дункану  мою
работу. Ведь это он придумал построить корабль  почуднее,  чтобы  привлечь
внимание тех волшебников.
     - Кто же предупредит Миноса о катастрофе?
     - Ну, ты же слышала рассказы Диора об Атлантиде. Дункан там  почетный
гость. Я нарочно напоил кое-кого из людей Диора, чтобы удостовериться. Уж,
наверное, он предупредил их, просто мы в Афинах еще об  этом  не  слышали.
Если критяне собираются переселять своих людей и раскидать флот  по  морю,
они не станут об этом трезвонить. Я бы  не  удивился,  узнав,  что  именно
Гатон и посоветовал Тезею собрать этот поход на Италию. Подальше от греха,
хе-хе!
     - Почему же я помню, что моя страна была уничтожена нынешней весной?
     Олег по-отечески погладил ее волосы.
     - Должно быть, ты забыла. Ты же  сама  говорила,  что  плохо  помнишь
катастрофу.
     Зато я помню, что было потом.
     - Что ж, возможно. Господь изменил свои намерения и послал нас  сюда,
чтобы спасти Крит, - Олег перекрестился. - Заметь, я этого не утверждаю. Я
всего лишь жалкий грешник,  который  хочет  получить  толику  прибыли.  Но
священник учил меня, что человек обладает свободной волей,  что  не  может
быть никаких предназначений судьбы,  кроме  Судного  дня.  Мы  можем  лишь
надеяться, что идем по верному пути.
     Она вспомнила, что за эту зиму в ее волосах прибавилось седых прядей.
На Атлантиде они будут сверкать под лучами солнца...
     - Как бы то ни было, - сказал Олег, - запомни, что ахейцам мы  ничего
не говорили. Они не знают о будущем. Если они во что и верят,  так  это  в
то, что с Кноссом лучше жить в дружбе. Сам Тезей организовал  этот  поход,
но не он его возглавляет. Он успокаивал ахейцев, чтобы не  тревожились  по
поводу его отсутствия. Разве стремился бы он на Крит, если  бы  хотел  его
разрушить?
     - Вот эта новость и встревожила меня и привела к  тебе,  Олег.  Когда
царевич объявил, что едет в числе очередных заложников...
     Русский кивнул:
     - Да,  я  помню  рассказ  Дункана  и  тоже  забеспокоился.  Но  потом
прикинул. Во-первых, что может сделать Тезей и кучка недовольных в столице
Миноса? Их поубивают, и все. Во-вторых, как я уже  говорил,  он  не  может
знать, что Лабиринт постигнет  бедствие.  В-третьих,  он  хочет  заслужить
высокое место в  Талассократии,  а  для  этого  лучше  всего  прожить  там
несколько лет почетным гостем. А его люди в это время будут  умножать  его
добро. В-четвертых, не удивлюсь, если сам Гатон намекнул  Тезею,  что  его
там жду: конечно, Миносу сподручнее приглядывать за царевичем в Лабиринте.
В-пятых, мой дромон отправляется в тирренский поход. На нем пойдет адмирал
Диор, а уж я за ним пригляжу. - Он толкнул ее локтем.  -  Да,  в  страшном
мире мы живем, - сказал он. - Только он никогда не был другим и не  будет.
Но думаю, что тебе надо бы малость развеяться.
     Он рад был  развлечь  ее  сам,  но  как  только  она  убедилась,  что
уговорить его не удается, то поспешила назад. Возвращаясь в Афины,  Эрисса
по дороге зашла в кипарисовую рощу, где вволю нарыдалась.
     Она надеялась, что никто не видел этого.
     Колесничий Диора Пенелеос был среди тех, кто собирал племена в поход.
Он возвратился на следующий день после встречи Эриссы с Олегом. С  криками
восторга  скакал  он  к  Акрополю.  Конский   топот,   сверкание   бронзы,
развевающийся плащ. Эрисса была среди тех, кто наблюдал  это  великолепное
зрелище.
     "Сегодня, - подумала Эрисса. - Нынче ночью. Должно быть, Ульдин  тоже
вернулся".
     Все окружающее казалось ей сейчас значительным: и тени между камнями,
и мухи, вьющиеся возле конюшен, и серебряные полоски инея на крыше, и дым,
поднимающийся из очагов, и заходящаяся лаем собака, и  люди  -  хотя  сами
люди представлялись лишь предметами, а  речь  их  -  бессмысленным  гулом.
Мысли ее холодно блуждали где-то вне - наблюдая, взвешивая, сопоставляя. А
в основе всего лежало предчувствие рока, усиливавшееся всю зиму.
     Еще вчера у нее была надежда... Что ж, она не  отступит.  Она  знала,
что поездка Тезея в Кносс предопределена. Не знала лишь ее обстоятельств и
того, какое отношение ко всему этому имеет Ариадна. Олега удалось убедить,
что царевич и верховная  жрица  находятся  в  сговоре.  Значит,  вчерашняя
неудача - просто одно из звеньев в цепи предопределений. Она знала  также,
что непременно встретится с Дунканом  перед  развязкой.  Ибо,  вглядываясь
долгими зимними месяцами в зеркала, она узнала лицо женщины, которая  была
с ней рядом в самые последние минуты: это было ее собственное лицо.
     Значит, она сама и есть та колдунья, которая стерла в  памяти  Эриссы
последние часы катастрофы.
     Зачем она это сделала? И повторит ли это снова? И какой в этом смысл?
Если  не  повторит,  то  вся  сеть  событий  сплетется  по-другому.   Она,
отброшенная на четверть века назад, найдет что сказать молодой Эриссе.
     В течение всей  своей  жизни  с  Дагоном  она  дотошно  расспрашивала
странников и всех уцелевших кефту о том, что произошло. Все  рассказы  при
всем их разнообразии сходились в одном:  Тезей  с  остальными  заложниками
прибыл в Кносс незадолго  до  того,  как  произошло  землетрясение  и  был
уничтожен весь минойский флот. Тезей собрал  народ  и,  ссылаясь  на  речи
оракула, захватил столицу. Вскоре на помощь к нему пришли корабли афинян и
их союзников,  которые  находились  в  открытом  море  и  потому  уцелели.
Подчинив себе остатки критских городов, тезей отправился домой,  прихватив
с собой Ариадну.  Многие  утверждали  при  этом,  что  она  отправилась  с
царевичем по доброй воле.
     В прошлом - своем прошлом, которое теперь будущее - Эрисса не  верила
этому. Ариадна не могла поступить так! К тому же на острове  Наксос  Тезей
показал, что Лидра для него ничего не значит. Бедняжка окончила  свои  дни
поклонницей  тайного  культа,  сторонники  которого  чередовали  оргии   с
истязаниями. Тезей продолжал собирать под свою  державу  народы  материка.
Весть о том, что его самого постигла беда и гибель, мало утешали.
     Теперь Эриссе все стало ясно. Всю зиму Диор мотался между  Афинами  и
Атлантидой. Значит, легенда, рассказанная  Дунканом,  правдива  и  Ариадна
действ