е нет,  и  бюрократическому
правительству не удастся его более приобрести после печального и  неудачного
опыта  править  страной  в  тяжелые  годины  ее   существования,   не   умея
приспособляться ни к нуждам, ни к настроению страны.
   Я с горечью должен отметить, что тревога эта передалась и нашим союзникам
после  того,  как   делегации   имели   возможность   воочию   убедиться   в
справедливости причин, вызывающих нашу тревогу.
   Чувствуя  возможность   приближения   окончания   войны,   тревога   наша
усиливается, так как мы сознаем, что  в  момент  мирных  переговоров  страна
может быть сильна в своих требованиях только при том условии,  когда  у  нее
будет правительство, опирающееся на народное доверие. Без этого  условия  на
этой конференции наш голос будет слабый, и мы не сможем пожать  тех  плодов,
которые достойны будут принесенных нами жертв.
   Эта наша тревога усугубляется еще тем, что расстройство тыла угрожает нам
возможностью  беспорядков  на  почве  продовольственной  разрухи,   которые,
конечно, нельзя будет прекратить силою оружия.
   Уже многое  испорчено  в  корне  и  непоправимо,  если  бы  даже  к  делу
управления были привлечены гении. Но, тем не менее, смена лиц  и  не  только
лиц, а и  всей  системы  управления,  является  совершенно  настоятельной  и
неотложной мерой.
   Хотя, как я указал;  новые  лица  не  смогут  много  исправить  и  многое
наладить, но, тем не менее, вера населения в них даст уверенность,  что  все
возможное в этом отношении делается, и  эта  вера  будет  стимулом  к  более
терпеливому отношению к тем тягостям жизни, в значительной доле коих повинно
правительство последних лет.
   Переходя к предстоящим работам Государственной Думы, если они будут иметь
место при прежних условиях, мы должны  обратить  внимание  на  ту  программу
работ, которую в этом отношении намечает правительство.
   Все вопросы, связанные с войной, оно разрешает самостоятельно. Что же оно
вносит в Думу?  Оно  заваливает  ее  бессистемно  законопроектами,  имеющими
отдаленное значение для мирного времени.
   В предвидении возможности резкой критики своих  действий,  правительство,
устами Председателя Совета  Министров,  обращается  к  Председателю  Думы  с
заявлением  о  том,  что  мы  должны  употребить  героические  усилия,  дабы
сохранить спокойствие. Разве эти слова не свидетельствуют сами по себе,  что
условия нашей жизни не таковы, чтобы можно было  соблюсти  это  спокойствие?
Рекомендуя нам употребить героические усилия, в свою очередь,  правительство
не желает употребить да же малейших усилий  для  того,  чтобы  сделать  нашу
работу спокойной.
   Государственная Дума высказывала уже не раз свое отношение к моменту и от
этого отступить не может.
   К сожалению, с тех пор  не  только  ничто  не  изменилось  к  лучшему,  а
наоборот.  Правительство  все  ширит  пропасть  между   собой   и   народным
представительством. Министры всячески устраняют возможность узнать  Государю
истинную правду. Разве не характерно в  этом  отношении  поведение  военного
министра, который даже отказал доложить  Вашему  Величеству  просьбу  членов
Особого Совещания? Разве возможна общая работа с министром  Внутренних  Дел,
которого товарищ его по делегации уличает в преднамеренной лжи и который  не
находит нужным так или иначе оправдаться? Разве возможна совместная работа с
этим министром, который в опьянении своей  властью  распространяет  слухи  о
том, что им помимо Думы будут разрешены и  еврейский,  и  аграрный  вопросы,
который,   в   то   время   когда   посредством    рабочих    депутатов    в
Военно-Промышленном Комитете  удается  сдерживать  на  фабриках  и  заводах,
работающих  на  дело  обороны,  волнения,  опубликовывает  правительственное
сообщение, в котором опорочивает всю их  деятельность,  весьма  полезную,  и
указывает на то, что  эта  деятельность  была  направлена  исключительно  на
создание революции. Он грозит нашу тревогу подавить пулеметами, он  усиленно
прибегает к арестам и высылкам, он, как никогда, стеснил печать. Если такого
рода цензура будет применена и к  стенографическим  отчетам  Государственной
Думы, то это, несомненно, снова породит те  же  уродливые  явления,  которые
имели   место   ранее.   Будут   появляться   апокрифические   речи   членов
Государственной Думы возмутительного содержания,  что  уже  имело  место,  и
раздаваться  чьей-то  невидимой  рукой  в  население  и  в  армию,  подрывая
авторитет законодательного учреждения,  этого  единственно  сдерживающего  в
настоящий момент центра.
   Государственной Думе грозят роспуском, но ведь она в настоящее  время  по
своей умеренности и настроениям далеко отстала от страны. При таких условиях
роспуск Думы не может успокоить страну, а если в это время, не дай Бог,  нас
постигнет, хотя бы частичная, военная неудача,  то  кто  же  тогда  поднимет
бодрость духа народа?
   Кроме того страна должна быть уверена, что во время  мирной  конференции,
правительство должно иметь опору  в  народном  представительстве.  Изменение
состава народных представителей к этому времени, при  полной  неизвестности,
какие  результаты  может  дать  эта  мера,  представляется  крайне  опасным.
Поэтому, необходимо немедля  же  разрешить  вопрос  о  продлении  полномочий
нынешнего состава Государственной Думы вне зависимости от ее  действий,  ибо
самое условие, которое ставится правительством о том, что  полномочия  могут
быть продлены лишь в случае  сохранения  спокойствия  Государственной  Думы,
является  само  по  себе  оскорбительным,  так  как  оно   доказывает,   что
правительство не только не нуждается, но даже не  интересуется  правдивым  и
искренним мнением страны. Такую меру продления  полномочий  на  время  войны
признали естественной и необходимой наши союзники.
   Колебания же принятия такой меры нашего правительства, равным образом как
и отсрочка принятия этой меры, порождает  убеждение,  что  именно  в  момент
мирных  переговоров  правительство  не  желает  быть  связанным  с  народным
представительством. Это, конечно, вселяет еще большую  тревогу,  ибо  страна
окончательно потеряла веру в нынешнее правительство. При всех этих условиях,
никакие героические усилия, о которых говорил Председатель Совета Министров,
предпринимаемые  Председателем  Государственной  Думы,  не  могут  заставить
Государственную Думу итти по указке правительства, и едва  ли  Председатель,
принимая с своей стороны для этого какие либо меры,  был  бы  прав  и  перед
народным представительством, и перед страной. Государственная Дума  потеряла
бы доверие к себе страны и тогда, по всему вероятию,  страна,  изнемогая  от
тягот жизни, в виду создавшихся неурядиц в управлении, не могла бы стать  на
защиту своих законных прав. Этого допустить никак нельзя, это надо  всячески
предотвратить и это составляет нашу основную задачу.
   Председатель Государственной Думы
   Михаил Родзянко.
   10 Февраля 1917 г.