летом в присутствии доктора  Гаркави.  Более
того, он был с ней очень вежлив и посоветовал не  терзаться  угрызениями
совести. И это несмотря на все неудобства, которые она ему причинила.
   Ким улыбнулась, вспомнив, как отзывалась о хирургах  всего  несколько
часов назад. И надо же такому случиться, что здесь, за  тысячи  миль  от
Флориды, врачи оказались ее единственными друзьями. И может  быть..,  но
только может быть, она ошибалась в своем  суждении  относительно  людей,
выбирающих эту трудную, ответственную профессию. Возможно,  не  все  они
такие, как ее отец.
   При  мысли  об  отце  Ким  смахнула  слезинку  и  легла  на  кровать.
Многочасовое напряжение наконец дало себя знать.
   Она набросила на плечи свитер  вместо  одеяла  и  уже  через  секунду
провалилась в глубокий сон.
 
*** 
 
   Прихлебывая кофе. Тони ждал лифта. Он  взглянул  на  настенные  часы.
Пять тридцать. Почти утро.
   Трудно было поверить, что еще двадцать четыре часа назад  он  спал  у
открытого окна на Багамах и вдыхал бальзамический воздух  тропиков.  Это
был его первый отпуск за многие годы, да и тот продлился всего два дня.
   Тони долго откладывал отпуск, так как знал, что ему придется отдыхать
в одиночестве. У него были приятельницы, однако  не  настолько  близкие,
чтобы ему хотелось провести с кем-нибудь из них драгоценные дни  отдыха.
Вообще некоторое время назад он решил вести одинокую жизнь  закоренелого
холостяка, довольствуясь случайными связями.
   Ему до сих пор не встретилась  женщина,  которая  смогла  бы  целиком
завладеть его сердцем, а  он  дал  себе  слово,  что  не  согласится  на
меньшее. Последние шесть лет он встречался с одной женщиной. И хотя  оба
они с самого начала понимали, что не подходят друг другу, разрыв не стал
от этого менее болезненным.
   Он крепко зажмурился и потряс головой, стараясь  прогнать  усталость.
Бог с ними, с Багамами. Ему доверили сложнейшую операцию, которая  будет
важным шагом в его карьере.
   Он не имеет права на усталость. Сейчас его пациентом был его  учитель
и судья - доктор Гарольд Риссон.
   Подошел лифт, открылись двери. Тони  шагнул  внутрь  и  нажал  кнопку
третьего этажа. Критическое отделение.
   Он проработал вместе с Гарольдом Риссоном почти пять лет, и  все  это
время отношения их были довольно натянутыми.
   У Тони было  мало  общего  с  чопорным  и  консервативным  заведующим
отделением. К тому же Риссон, по общему мнению, испытывал к Тони стойкую
неприязнь. Ходили слухи, что это было связано с тем, что Тони прочили на
место Риссона после того, как тот уйдет на  пенсию.  И  Риссон,  похоже,
принимал  эти  слухи  близко  к  сердцу,  поскольку  несколько  раз   во
всеуслышание заявлял, что в обозримом будущем не собирается  на  пенсию.
Тони были так же неприятны  эти  слухи,  поскольку  он  всегда  старался
держаться в стороне от служебных интриг и однажды прямо сказал  старшему
администратору, что не примет должность доктора Риссона, если только тот
сам не предложит его кандидатуру. Однако этот поступок Тони  не  улучшил
их отношений, и месяц назад Риссон предпринял попытку перевести  Тони  в
небольшую и менее престижную больницу.
   Риссон долго жаловался,  что  Тони  нарушает  дисциплину,  но  никто,
включая  главного  врача  больницы,  не  поддержал  его  предложения.  К
счастью, для Тони, не все его коллеги оказались столь консервативны, как
Гарольд Риссон.
   Конечно, Риссона можно понять, думал Тони. В свое время  он  считался
новатором. Талантливый хирург, он был одним из первопроходцев в  области
трансплантатной хирургии.  Но  он  принадлежал  к  старой  школе,  тогда
хирурга почитали почти так же, как Бога.  А  Тони  принадлежал  к  новой
школе, приверженцы которой рассматривали медицину всего лишь  как  часть
огромной области и использовали в лечении достижения и натуропатической,
и холистической медицины. Тони относился к врачеванию как к искусству  и
всегда с радостью хватался за новые технологии, считая, что  только  так
можно удержаться на гребне успеха Однако медицина - это та область,  где
к новаторству  относятся  осторожно,  и  Тони  было  трудно  бороться  с
консервативным мышлением.
   Он вышел из лифта и направился в критическое отделение. Проходя  мимо
комнаты ожидания, вспомнил о Ким. Кто  бы  мог  подумать,  что  женщина,
которой  он  отдал  билет  на  самолет,  окажется  дочерью  Риссона?  Он
усмехнулся, вспомнив, как она возмущалась порядками в аэропорту Уж очень
она тогда была похожа на отца.
   Тони удивился, узнав, что у Риссона есть дочь. Он ни разу не  слышал,
чтобы тот когда-нибудь упоминал о семье Но с другой стороны,  у  Риссона
не было друзей среди коллег по работе. И вряд ли  они  были  у  него  за
пределами больницы.
   Он всегда работал, и Тони  подозревал,  что  Риссон  до  сих  пор  не
оставил пост заведующего отделением по той простой причине, что в работе
заключался смысл  его  жизни.  Риссона  считали  одиноким,  несчастливым
человеке! И если  бы  Тони  не  видел  его  сердце  своими  собственными
глазами; то готов был бы спорить, что у Риссона его нет вообще Идее  же,
подумал он, вспомнив усталые глаза Ким, дочь, похоже, любит его.
   Тони подошел к стеклянной двери и заглянул в  комнату  ожидания.  Ким
спала, свернувшись на кушетке калачиком и укрывшись свитером  Свет  она,
по-видимому, забыла выключить Тони задержался на минуту.  Дочь  Гарольда
Риссона оказалась красивой  женщиной,  черты  ее  лица  были  нежными  и
одновременно сильными. Он покачал  головой.  Ему  было  жаль  ее.  Такое
несчастье в канун праздника Провести  День  благодарения  в  критическом
отделении больницы, зная, что отец находится на грани жизни и смерти .
   Тони зашел в свободную палату, снял с кровати  одеяло  и  вернулся  в
комнату для посетителей Осторожно,  чтобы  не  разбудить,  он  укрыл  ее
одеялом, погасил свет а мысленно пожелал ей хорошего сна.
 
Глава 4 
 
   Большую  часть  Дня  благодарения  Ким  провела   в   отделении   для
критических больных Каждый час ей разрешали  зайти  на  десять  минут  к
отцу. К пяти часам вечера она уже валилась с  ног.  Отец  находился  под
действием сильных седативных  средств  и  не  осознавал  ее  присутствия
Направляясь в палату, девушка приветственно махала медсестрам  рукой,  и
те улыбались и кивали в ответ. Все уже знали,  кто  она  такая  и  зачем
здесь находится.
   Ким вошла в палату отца, здесь царил полумрак. Отец лежал на  кровати
с закрытыми глазами Она села рядом и взяла его за руку. До этого Ким  ни
разу в жизни не держала его руки и при обычных  обстоятельствах  никогда
не решилась бы на такой жест  Но  сейчас  это  был  единственный  способ
контакта с  ним,  общепринятый  и  всем  понятный  знак  расположения  и
привязанности Она посмотрела на его худую белую руку.
   - Я здесь, папа Ей уже стало казаться, что он никогда  не  проснется.
Ким посмотрела на монитор, по которому бежали зигзагообразные линии.
   - О, папа, - вздохнула она. - Ты поправишься. Мне так  жаль,  что  мы
столько времени не разговаривали. Я.., о многом сожалею.
   Ким замолчала. Она могла бы поклясться, что  ощутила,  как  его  рука
напряглась, словно пытаясь привлечь ее внимание.
   Ким перевела взгляд на его лицо. Отец смотрел на нее.
   - Папа? - прошептала Ким. Она знала, что отец не  может  ответить,  к
горлу у него была подведена трубка. И снова она ощутила слабое  пожатие.
Он попытался улыбнуться, но даже это небольшое действие утомило  его,  и
он снова закрыл глаза.
   - Ну; как он? - спросила сестра, заглядывая в дверь.
   - Он пришел в себя, - взволнованно ответила Ким.
   - Доктор Риссон, - громко позвала  сестра,  наклонясь  над  ним.  Она
взяла его руку и пощупала пульс. - Кажется, приходит в себя. Это хорошо.
Доктор Хофман будет доволен.
   Ким улыбнулась. Ей вдруг стало  легко  и  спокойно.  Отец  не  только
пришел в себя, он был счастлив видеть ее. Она почувствовала это.  Сестра
указала на часы. Ким кивнула, десять минут истекли.
   Выходя из палаты, они столкнулась с доктором Хофманом.
   - Привет, Ким, - сказал он, ослепляя ее белозубой улыбкой. - Как  там
наш пациент?
   Ким радостно заулыбалась в ответ:
   - Он пришел в себя.
   Тони кивнул:, - Хорошо. Вернитесь в палату. Я осмотрю его.
   Он пропустил Ким вперед, и она  прошла  достаточно  близко  от  него,
чтобы ощутить запах лосьона после бритья. Доктор Хофман взял в руки лист
кардиограммы и бегло просмотрел его.
   - Хорошо, -  повторил  он,  затем  отложил  кардиограмму,  достал  из
кармана небольшой фонарик и, приподняв док тору Риссону веки, посветил в
глаза. Потом убрал фонарик обратно  и  кивнул  Ким,  приглашая  выйти  в
коридор. Как только они вышли из палаты, он сказал:
   - Ваш отец приходит в себя, но сознание скорее всего вернется к  нему
полностью только завтра.  Доктор  Гаркави  распорядился  убрать  трубки,
отвечающие за дыхание, так что он сможет даже говорить. - Они подошли  к
лифту. - На вашем месте я бы сейчас пошел домой и отоспался. С  ним  все
будет в порядке.
   Они подошли к лифту, и он нажал кнопку вызова.
   Ким нахмурилась. Домой. Это может стать проблемой.
   Она понятия не имела, где живет ее отец и как он  отнесется  к  тому,
что она будет жить в его доме.
   - Что-нибудь не так? - спросил Тони.
   - Я.., что-то забыла, где он живет.
   Тони с любопытством взглянул на нее.
   - Боюсь, что не смогу вам помочь. Я ни разу не был у него дома.
   -  Я...  Какое-то  время  мы  с  отцом  не  общались,  -   запинаясь,
проговорила Ким. - То, что я сказала в аэропорту, насчет  того,  что  мы
очень близки.., это не совсем правда.
   - Все в порядке. - Он понимающе кивнул. Потом помолчал, раздумывая. -
У нас здесь есть несколько приличных отелей.  Тот,  что  ближе  всего  к
больнице, конечно, самый дорогой.
   Ким не знала, на что решиться. Она истратила на билет почти все  свои
сбережения. Может, и в самом деле остановиться у  отца?  Если  только..,
если только там уже не живет кто-нибудь.
   - А он.., хмм, мой отец.., вы не знаете, он женат?  Я  хочу  сказать,
что к нему больше никто не приходил, но я все-таки не уверена...
   - Нет, ваш отец определенно не женат. И, насколько мне известно, ни с
кем не встречается. Во всяком случае, я ни о чем таком не  слышал.  Если
бы что-то было, это  сразу  стало  бы  главной  темой  обсуждения  среди
персонала нашей больницы, - пошутил он.
   Лифт остановился, и открылись двери, но Тони,  казалось,  не  замечал
этого.
   - Давайте, - сказал он, кивая на  комнату  ожидания.  -  Берите  свои
вещи, и мы пойдем искать компьютер.
   Вместе они прошли в комнату ожидания, и он помог ей собрать вещи.
   - Не беспокойтесь, пожалуйста... - начала она,  испытывая  неловкость
оттого, что он несет ее багаж.
   - Не стоит об этом, - сказал он, знаком  приглашая  ее  следовать  за
ним. Они вышли из комнаты ожидания и повернули налево.  -  Нам  туда,  -
сказал он,  направляясь  в  конец  коридора.  -  Привет,  Мельва.  -  Он
улыбнулся хорошенькой  брюнетке,  дежурившей  на  посту.  -  Найди  мне,
пожалуйста, домашний адрес доктора Риссона.
   Девушка подошла к компьютеру, наклонилась и что-то напечатала.
   - Дом 222 на Сикамор-стрйт.
   Ким мысленно ахнула: как просто!
   - Это место, где мы когда-то жили. Значит, он никуда не переезжал.  -
Она посмотрела на Тони и улыбнулась. - Вы не  знаете,  где  можно  взять
напрокат машину?
   Он покачал головой:
   - Сегодня все закрыто. На вашем месте  я  воспользовался  бы  машиной
вашего отца.
   - У меня нет ключей.
   - Мельва, - Тони снова повернулся к сестре, - не могла бы ты дать нам
вещи доктора Риссона?
   - Зачем? - подозрительно спросила девушка, приподняв брови.
   - Затем, что я хочу забраться к нему в дом и ограбить.
   Я решил воспользоваться моментом, пока он в больнице.
   Мельва покачала головой и поставила перед ним небольшую пластмассовую
корзинку, где лежали бумажник и связка ключей.
   - Если за это кто-нибудь слетит со своего места, то это будешь ты.
   - Да-да, всю ответственность я беру на себя. А между прочим, - сказал
он, выуживая из корзинки ключи, - ты знакома с его дочерью?
   Девушка кивнула, но ее холодный, тяжелый взгляд ясно говорил, что  их
нисколько не  извиняет  тот  факт,  что  Ким  является  дочерью  доктора
Риссона.
   Ким вежливо улыбнулась. Она уже несколько раз видела эту  сестру,  но
как-то не решалась представиться ей.
   - Приятно познакомиться, - сухо сказала Мельва.
   - Благодарю вас, - как можно любезнее произнесла Ким.
   - Да, спасибо, Мельва, - присоединился к ней Тони, возвращая  девушке
корзинку. Мельва приняла ее, всем своим видом показывая, что не одобряет
их действий.
   - Вы сможете узнать его машину? - спросил Тони Ким.
   Ким растерянно посмотрела на него.
   - Хорошо, я покажу вам, - сказал он и повел ее к лифту. Они подошли к
нему как раз в тот момент, когда  двери  уже  почти  закрылись,  и  Тони
быстро просунул в щель ногу.
   Когда он нажимал кнопку первого этажа, Ким посмотрела, нет ли у  него
на пальце обручального кольца. Нет. Когда  она  снова  подняла  на  него
глаза, его лукавая улыбка сказала ей, что она  выдала  себя  с  головой.
Смешавшись, девушка уставилась  яа  свои  брюки  и  стряхнула  прилипший
кусочек бинта.
   - Вы, наверное, очень устали, - тихо сказал он.
   Она кивнула и сняла белую нитку со свитера.
   - Для меня это были нелегкие дни.
   - Не сомневаюсь. - Он помолчал. - Вы  не  будете  возражать,  если  я
задам вам один личный вопрос?
   - Задавайте.
   - У вас есть кто-нибудь, на кого  вы  могли  бы  опереться  в  данной
ситуации?
   - Что вы имеете в виду?
   - Я имею в виду семью.
   Ким вздохнула:
   - Мама умерла. Я была единственным ребенком. Так что, - она  склонила
голову набок и пожала плечами, - отец - это вся моя семья.
   Он восхищенно улыбнулся:
   - Ему повезло, что у него такая замечательная дочь.
   Ким покраснела:
   - Ему повезло, что у него такой замечательный врач.
   И тут же внутренне сжалась. "Неужели я с ним флиртую?"
   - Не думаю, чтобы он согласился с вами.
   Ким вскинула на него удивленные глаза:
   - Почему?
   - У нас с ним разные взгляды.
   - Иногда с ним бывает трудно, - дипломатично заметила Ким.
   Тони одобрительно улыбнулся. Эта девушка совсем не походила на своего
отца, В ней чувствовалась большая внутренняя сила, но весь  ее  облик  и
манеры были такими  мягкими  и  деликатными,  что  Тони  был  совершенно
покорен.
   - Тем не менее он чертовски талантливый хирург,  -  признал  Тони.  -
Один из лучших. Собственно, я пошел работать в эту больницу именно из-за
него. Хотел стажироваться под его руководством.
   - О-о, - протянула Ким, стараясь скрыть разочарование. - Вы берете  с
него пример?
   Он рассмеялся:
   - Вы говорите это  таким  тоном,  словно  не  считаете  этот  образец
достойным подражания.
   - Да нет, я не это хотела сказать, - слабо запротестовала Ким,  шагая
вместе с ним к выходу.
   Неожиданно он остановился и посмотрел на нее.
   - А где ваше пальто?
   - В сумке у меня есть ветровка. А пальто у меня вообще нет.
   - Нет вообще? - поразился он. - Да откуда же вы приехали?
   - Из Флориды.
   - Подождите здесь, - сказал он, поставив ее сумку на пол,  и  куда-то
убежал.
   - Да я прекрасно обойдусь без пальто! - крикнула Ким ему вдогонку.
   Через несколько минут он вернулся и вручил ей довольно теплое на вид,
удлиненное пальто.
   - Наденьте.
   - Что это?
   - Да, вы действительно живете во Флориде, - сказал он смеясь.  -  Это
называется "зимнее пальто". - Тони взял у нее пальто  и  галантно  помог
надеть его.
   Ким тоже улыбнулась.
   - Я знаю, как это называется. Но чье оно?
   - Мое.
   - Я не могу взять ваше пальто, - замахала она руками.
   Очень мило, что вы предложили его мне, но в чем же тогда пойдете вы?
   - За меня не беспокойтесь. У меня здесь тысяча свитеров, а  дома  еще
несколько пальто.
   В этот момент дверь здания распахнулась, и в вестибюль вошел мужчина.
С улицы потянуло таким холодом, что Ким решила принять предложение Тони.
   - Вы уверены? - еще спросила она на всякий случай.
   Его галантность произвела на нее большое впечатление.
   - Абсолютно, - ответил он.
   Ким чувствовала себя очень уютно в его большом теплом пальто.
   - Спасибо. - сказала она, отчего-то смущаясь и краснея. - Большое вам
спасибо.
   - Вы доставили мне удовольствие, согласившись принять его, -  любезно
ответил Тони. - Ну что, идем?
   Ким вышла на улицу, и ее сразу сковали знакомое чувство оцепенения  и
нежелание двигаться - неизменные ее спутники в холодную сырую погоду.
   - Мороз, - поежилась она.
   - Да нет, если бы не ветер, было бы совсем тепло.
   - Мороз, - задумчиво повторила Ким, торопливо шагая к стоянке.
   Тони остановился возле большого голубого "кадиллака".
   - Вот машина вашего отца, - сказал он и обхватил себя руками, пытаясь
согреться.
   Не веря своим глазам, Ким смотрела на машину. Она помнила, что  точно
такая была у отца раньше. А может, это и есть та  самая  машина?  Скорее
всего это она, потому что такие громадины давно перестали выпускать.
   - Надеюсь, у вас есть деньги на бензин, того, что  осталось  в  баке,
хватит не больше чем на пять минут, - предупредил Тони.
   Ким подошла к машине. У нее было такое чувство, будто она  собирается
угнать чужой автомобиль.
   Тони открыл перед, ней дверцу водителя;
   - Я думаю, кнопка багажника где-то...
   - Здесь, - сказала Ким, выдвигая отделение для перчаток.
   Тони,  улыбаясь,  обошел  вокруг  машины  и  поставил  ее  чемодан  в
просторный  багажник-Ким  включила  дворники,  чтобы  очистить  ветровое
стекло от снега.
   - Ну как, все в порядке? - спросил Тони, облокотившись  на  дверцу  и
наклоняясь к Ким. - Вы помните, как ехать домой?
   - Так, словно это было вчера. В том-то вся и проблема.
   Он кивнул с понимающим видом, хотя  в  ее  словах  не  было  никакого
смысла, даже для нее самой. Он выпрямился и на шаг отступил.
   - Спасибо, - сказала Ким. - За пальто и вообще за все.
   - Не стоит, - улыбнулся он, снова наклонившись над  дверцей.  Зубы  у
него стучали и нижняя губа посинела от холода.
   - Вам лучше вернуться в помещение, пока вы совсем не замерзли.
   Он покачал головой и поглядел на небо.
   - Вы знаете, я люблю холод. Я бы с удовольствием простоял здесь  весь
день.., и всю ночь. - Он улыбнулся и  отошел  от  машины.  -  Желаю  вам
приятно провести хотя бы остаток Дня благодарения.
   День благодарения. Она совсем забыла о нем.
   - И вам того же, - опомнилась она, когда он уже закрыл дверцу. Ким  с
улыбкой помахала ему и включила зажигание.
 
*** 
 
   Она ехала по пустынным, до жути знакомым улицам. Было как-то  странно
вести машину отца. Особенно эту машину. В этой  машине  она  чувствовала
себя  совсем  маленькой,  хотя  была  довольно  высокого  роста.  Но   в
"кадиллаке" отца ей приходилось наклоняться вперед,  чтобы  как  следует
видеть дорогу.
   Однажды  она  уже  сидела  за  рулем  этой  машины.  Ей  было   тогда
четырнадцать лет Отец запретил ей  встречаться  с  парнем  на  три  года
старше ее, и она решила ему отомстить, забравшись в его "кадиллак".  Она
каталась посреди ночи вокруг  дома  на  новеньком  голубом  "кадиллаке",
который был единственной гордостью и радостью отца,  а  потом  поставила
его в гараж, и отец так никогда и не узнал об этом. Конечно,  это  можно
было назвать местью только с большой натяжкой, но в то время Ким безумно
боялась отца. Нет, не его гнева, а  скорее  наоборот  -  его  абсолютной
бесстрастности. Он всегда слишком хорошо владел своими чувствами. И  был
слишком холоден. Даже когда сердился.
   Ким посмотрела на  панель  управления.  Этому  "кадиллаку"  было  уже
семнадцать лет, а строка километража показывала  всего  семьдесят  тысяч
миль. Это означало, что отец ездил на нем только с работы и на работу.
   Ким свернула на Сикамор-стрит, и дыхание ее уч