остается не так
уж много.
   На лице ее появилась застенчивая улыбка. Она снова повернулась к Эдварду,
смотревшему на нее нежными понимающими глазами. До чего же Вивьен хороша! И,
к тому же, несмотря на все пережитое, она  сберегла  в  себе  то,  что  сами
теряют - или позволяют другим топтать - многие женщины,  познавшие  жизнь  с
несравненно лучшей, чем Вивьен, стороны. Она сохранила гордость!  Ходила  по
грязи, но не запачкалась изнутри. Немногие, даже те, кто вращается в  высших
кругах, могут этим похвастаться.
   - Вивьен, - сказал  ласково  Эдвард,  -  я  считаю  тебя  очень  умной  и
совершенно необыкновенной женщиной!
   У Вивьен на глаза навернулись слезы.
   - Легче поверить, когда о тебе говорят плохое,  -  ты  никогда  этого  не
замечал? Эдвард едва заметно кивнул ей.
   Филип Стаки, стоя  в  приемной  "Луис  Энтерпрайзиз",  раздраженно  махал
руками:
   -  Только  не  сейчас,  мне  некогда!  Передайте  ей,  что  я  позвоню  в
понедельник!
   - Хорошо, - ответила девушка за белым столом с телефонами.
   Фил взволнованно обернулся. Из конференц-зала, прижимая  к  груди  охапку
бумаг, вышла его секретарша Блэр.
   - Куда он собрался? Ну что, подписал? - атаковал он ее вопросами.
   - Нет, сказал только, что скоро  уходит.  В  следующую  минуту  в  дверях
появился Эдвард, действительно собравшийся уходить.  Филип  присоединился  к
нему.
   - Но, послушай, ты же не можешь просто взять и исчезнуть. У  нас  слишком
важное дело!
   - Только без паники, Филип, - остановил его Эдвард. - Моррис  уже  никуда
не денется. К тому же, я завтра вернусь. -  Он  положил  перед  девушкой  за
белым столом два театральных билета:
   - Пожалуйста, отошлите это в гостиницу.
   - Обязательно, сэр! - кивнула она с  той  исполненной  обожания  улыбкой,
которая предназначалась исключительно для ее молодого шефа.
   - Спасибо.
   - И куда ты собрался? - не мог успокоиться Стаки.
   - У меня свидание, - бросил коротко Эдвард.
   - С этой шлюхой? - фамильярно заухмылялся Фил.
   Эдвард, бывший уже у выхода, резко остановился.
   - Осторожнее, Филип! - проговорил он тихо, но в  словах  его  можно  было
расслышать угрозу.
   Под его ледяным взглядом Фил  невольно  вобрал  голову  в  плечи.  Эдвард
повернулся и молча покинул приемную.
   По дороге он раздобыл кое-что на  Родео  Драйв  и  распорядился  ехать  в
гостиницу. Вивьен он позвонил  еще  из  офиса  и  попросил  ее  купить  себе
элегантное вечернее платье, добавив, что будет рад,  если  она  как  следует
прихорошится. Когда же Вивьен попыталась узнать, что все это значит,  ничего
не стал объяснять.
   Даже в номере, где Эдвард наскоро принял душ и оделся в смокинг, от  него
невозможно было добиться, что он задумал.
   Полностью готовый к выходу, он подошел  к  бару  и  налил  себе  коньяку.
Вивьен была в спальне. Немного спустя она вышла к нему в вечернем платье  из
ярко-красного бархата -  длинном,  до  самого  пола,  с  глубоким  декольте,
оставлявшем открытыми плечи и  верхнюю  часть  груди.  Чуть  присборенное  в
талии, оно сидело на ней изумительно. Потрясающей красоты  туалет  дополняли
белые перчатки по локоть и маленькая золотистая сумочка. Рыжие волосы, как и
вчера, она заколола наверх.
   Вивьен  и  сама  понимала,  что   выглядит   превосходно.   Остановившись
посередине гостиной, она кокетливым тоном спросила:
   - Ну, как я тебе?
   Эдвард, отступив чуть назад, придирчиво оглядел ее с головы до пят.
   - М-да, - хмыкнул он.
   - Хороша? - улыбнулась Вивьен.
   - Кое-чего не хватает.
   - Чего? - удивилась она, осматривая себя. Поправив декольте  и  проверив,
хорошо ли облегает ее фигуру платье, Вивьен еще раз убедилась, что одета она
безупречно.
   - По-моему, все в порядке! - сказала она.  Эдвард  тем  временем  взял  с
крышки бара плоскую бархатную шкатулку.
   - Взгляни-ка, тебе должно подойти, - сказал  он  небрежно.  -  Только  не
радуйся раньше времени. Я взял это напрокат.
   Девушка  недоуменно  посмотрела  на  него,  затем  перевела   взгляд   на
темно-коричневую шкатулку. Эдвард открыл  ее:  в  ней  лежало  невообразимой
красоты  ожерелье  из  пурпурно-красных  рубинов,  обрамленных   искрящимися
бриллиантами, и пара таких же сережек.
   Онемевшая   от   изумления,   Вивьен   протянула   палец   к   сверкающим
драгоценностям, но  Эдвард  внезапно  захлопнул  шкатулку.  Она  взвизгнула,
отдернув палец, и закатилась счастливым смехом.
   Эдвард тоже рассмеялся. Потом он отвел ее в спальню  и  помог  ей  надеть
ожерелье.
   - Неужели, - спросила она, смущенно разглядывая  себя  в  зеркало,  -  ты
можешь так запросто пойти к ювелиру и взять это напрокат?
   - Почему нет? - улыбнулся Эдвард. - Я один из лучших его клиентов.
   - Понятно, - сказала Вивьен и, продолжая крутиться у зеркала, бросила  на
него любопытный взгляд:
   - Ну а если бы ты купил, сколько бы это стоило?
   - Четверть миллиона. Девушка не поверила.
   - Четверть миллиона долларов?! - рассмеялась она, но по серьезному  виду,
с каким он кивнул, поняла, что это не шутка.
   С Вивьен чуть не стало плохо. Она пришла в себя только в лифте.
   - Скажи, а куда мы едем? -  поинтересовалась  она,  на  что  Эдвард  лишь
покачал головой.
   - Сюрприз! - сказал  он  многозначительно.  Она  одарила  его  влюбленным
взглядом.
   - Да, кстати, с утра собираюсь тебе сказать: ты был изумителен.
   Эдвард нежно коснулся ее  руки,  а  мальчишка-лифтер,  хихикнув,  потупил
глаза - очевидно, все понял...
   Когда они вышли  из  лифта,  все,  кто  был  в  вестибюле  -  носильщики,
постояльцы отеля, администраторы, - уставились на Вивьен. Эдвард с довольной
улыбкой взял ее под руку. Вивьен нервно ощупывала  ожерелье:  "Бог  ты  мой,
четверть миллиона на шее!"
   Мистер Томпсон тоже был в вестибюле. Завидев девушку он широко улыбнулся,
лицо его излучало при этом почти отеческую гордость. Он раскланялся с  ними,
вложив  в  свой  поклон  все  изящество,  на  какое  только  был   способен.
Управляющий "Риджент Беверли Уилшир" был явно доволен ходом событий.
   - Когда ты не вихляешь бедрами, ты просто очаровательна, - сказал Эдвард.
- Такая загадочная...
   Вивьен же старалась не только не вихлять бедрами,  но  не  делать  вообще
ничего такого, что могло бы хоть как-нибудь повредить ее загадочной красоте.
   Дэррил подал лимузин ко входу и при появлении  Эдварда  и  Вивьен  открыл
перед ними дверцы. Длинный автомобиль бесшумно отъехал от гостиницы.
   По дороге Вивьен все время смотрела в окно,  пытаясь  разгадать,  что  за
сюрприз приготовил для нее Эдвард, но так ничего и  не  поняла,  даже  когда
лимузин въехал на территорию аэропорта. Обогнув терминал, Дэррил подъехал  к
небольшому реактивному самолету, стоявшему у взлетной полосы, и  затормозил.
Трап был спущен, и дверь самолета открыта.
   Вивьен ошеломленно смотрела на самолет, а когда Эдвард подвел ее к трапу,
то волнение ее возросло еще больше. Солнце клонилось уже к закату,  и  косые
лучи его на мгновение ослепили поднимающуюся по трапу девушку.
   Внутри самолет выглядел весьма импозантно.  Стены  салона  были  отделаны
благородным деревом.
   Как только  они  разместились  в  просторных  удобных  креслах,  взревели
турбины, самолет тронулся с места и  после  небольшого  разбега  поднялся  в
воздух.
   Они летели навстречу заходящему солнцу.
   - Погода над Сан-Франциско отличная, мистер  Луис,  -  сообщил  пилот  по
громкоговорителю. - Мы будем там через пятьдесят минут.
   Тут Эдвард, наконец-то, открыл свой секрет. Оказывается, он взял билеты в
Оперу Сан-Франциско, решив прокатиться туда на собственном самолете с  такой
же легкостью, как некоторые на машине или автобусе  мотаются,  например,  из
Лос-Анджелеса  куда-нибудь  к  океану  на   пляжи   Вениса,   Малибуба   или
Марина-дель-Рей.
   К Сан-Франциско они  подлетали  уже  в  темноте,  и  Вивьен  наблюдала  в
иллюминатор зрелище фантастической красоты.  Город  на  берегу  залива  сиял
мириадами огней: перед автомобилями, несущимися по магистралям  и  по  мосту
"Голден  Гейт",  бежали  золотистые  пучки   света,   и   неоновые   рекламы
переливались всеми цветами радуги.
   Они даже  не  почувствовали,  как  самолет  приземлился  на  летное  поле
аэродрома. Здесь Эдварда и Вивьен тоже ждала машина, которая  отвезла  их  в
Оперу.
   Поднимаясь под руку с Эдвардом по ступеням лестницы, Вивьен  чувствовала,
что от волнения сердце  едва  не  выпрыгивало  у  нее  из  груди.  Мраморный
вестибюль был залит светом огромных хрустальных люстр. Зрителей провожали на
их места служители в униформе.
   Вестибюль почти опустел, публика заполнила партер и ярусы.
   - Опоздали, - расстроенно вздохнула Вивьен.
   - Не волнуйся, - успокоил девушку Эдвард. - Премьеры  всегда  начинают  с
опозданием!
   По застеленной ковровой дорожкой лестнице они  поднялись  наверх.  Эдвард
взял у служительницы программу.
   В коридоре, ведущем к ложам, ожидал у открытой  двери  другой  служитель,
чтобы проводить их на место.
   В  зале  еще  горел  свет,  музыканты  в  оркестровой   яме   настраивали
инструменты, нестройные звуки которых сливались с шумом  зала,  заполненного
изысканной, как всегда на премьерах, публикой. Эдвард поздоровался с пожилой
парой, сидевшей в соседней ложе.
   - Добрый вечер, Дорис! Рад вас видеть, - мило сказал он седовласой даме.
   - Я тоже, - , с улыбкой кивнула она. На  даме  было  черное  с  блестками
платье и роскошные драгоценности. Ее муж был в смокинге.
   - Очень, очень приятно, что вы тоже здесь, - сказал он,  пожимая  Эдварду
руку.
   Вивьен не  особенно  обращала  на  них  внимание,  зачарованная  зрелищем
огромного зала, сверкающего огнями и полного  элегантно  одетых  людей.  Она
впервые была в театре, и все здесь казалось ей восхитительным.
   - Иди-ка сюда, посмотри! Ты когда-нибудь  видел  такое?  -  крикнула  она
Эдварду.
   Служитель стоял в двух шагах от Вивьен,  готовый  подвинуть  ей  белый  с
золотом стул, сиденье которого было обтянуто красным бархатом.
   - Ну, конечно, я все здесь видел, - натянуто рассмеялся Эдвард, оставаясь
в глубине ложи.
   - Если ты боишься  высоты,  зачем  было  выбирать  места  на  балконе?  -
спросила Вивьен.
   Эдвард попытался изобразить на лице полнейшее равнодушие.
   - Что делать, если это лучшие места в театре, - сказал он, садясь рядом с
нею.
   - Что-нибудь желаете, сэр? - склонился к нему служитель.
   - Все в порядке, благодарю вас, - ответил вежливо Эдвард.
   - Бинокли, пожалуйста, - показал мужчина на полочку рядом с ними.
   Эдвард, взяв два бинокля, один протянул Вивьен.
   - О! - удивилась девушка, затем наморщила лоб и спросила его озабоченно:
   - Послушай, ты говорил.., они будут по-итальянски петь?
   - По-итальянски, - подтвердил он.
   - Как же я пойму, о чем они поют?  -  спросила  она,  пытаясь  поднять  к
глазам складной бинокль на длинной костяной ручке,  но  бинокль  на  ней  не
держался и упорно складывался. - Ой,  испортился,  -  испугалась  Вивьен.  -
Смотри-ка, эта штука сломалась.
   Эдвард,  улыбнувшись,  перевернул  бинокль  на  другую  сторону  ручки  и
защелкнул фиксатор.
   - Ух ты!.. - снова удивилась девушка, когда, заглянув в бинокль, увидела,
как приблизились к ней сидевшие в партере зрители.
   Но вот прозвенел звонок, и свет в зале стал медленно гаснуть.
   - Не бойся, ты все поймешь, - прошептал ей Эдвард. - Ведь главное  -  это
музыка, она обо всем расскажет.
   Публика  постепенно  затихла,  в  соседних  ложах  все,  кто  еще  стоял,
расселись по своим местам, и двери в огромном зале закрылись.
   - Вот это оркестр!  -  продолжая  смотреть  в  бинокль,  довольно  громко
сказала Вивьен.
   Эдвард тихонько засмеялся. В зале погасли  последние  огни.  Только  свет
рампы освещал нижнюю часть занавеса.
   Раздались первые такты музыки; зазвучала увертюра " Травиаты ".
   Вивьен, словно завороженная, следила в бинокль за происходящим.
   - Ты знаешь, что интересно? - наклонившись  к  ней,  зашептал  Эдвард.  -
Когда в первый раз попадаешь в оперу, то она тебе или  сразу  нравится,  или
кажется отвратительной.
   Вивьен, отставив бинокль, с удивлением посмотрела на Эдварда.
   - И если понравится в первый раз, - шепотом продолжал он, - то это уже на
всю жизнь. А те, кто ее не любит, всю жизнь страдают, потому что душа их  не
понимает музыки.
   Девушке показалось, что Эдварду очень хочется, чтобы она полюбила  оперу.
И ей тоже этого захотелось...
   - Понятно, - пробормотала она и повернулась к сцене.
   Он заметил, с каким напряженным вниманием вслушивается Вивьен  в  музыку,
однако к концу увертюры она  постепенна  расслабилась  и  стала  следить  за
спектаклем с самозабвенным восторгом.
   Поначалу девушку больше всего  занимали  помпезные  декорации  и  костюмы
актеров, но мало-помалу ее пленили и действие, и музыка оперы.
   Эдвард оказался совершенно прав, сказав, что вовсе не  обязательно  знать
итальянский язык, чтобы понимать происходящее на сцене. Вивьен сидела, забыв
обо всем на свете, боясь пропустить что-то очень  важное.  Гармония  звуков,
власть музыки открывали ей новый  мир,  удивительный  и  волшебный,  вход  в
который был прежде закрыт для нее, о  существовании  которого  она  даже  не
догадывалась...
   Эдвард время от времени поглядывал на ее  лицо,  которое  реагировало  на
происходящее так живо и трепетно, что на нем  можно  было  прочесть  все  ее
мысли и переживания. Он был очень рад, что опера пленила Вивьен.
   Он знал, так и случится.
   Любовный дуэт Альфреда и Виолетты в конце первого акта взволновал ее чуть
не до слез, и, едва опустился занавес, она восторженно зааплодировала вместе
со всеми.
   С появлением же отца Альфреда, который вынудил Виолетту отказаться от его
сына и даже заставил девушку  поклясться,  что  она  сдержит  слово,  Вивьен
растрогалась окончательно.  Эта  сцена  напомнила  ей  об  их  отношениях  с
Эдвардом, хотя у него и не было отца, который хотел бы их разлучить. Зато их
разделяло другое...
   Вивьен захватывало не только действие, но и музыка, которая  казалась  ей
восхитительно, сказочно красивой.
   Когда в третьем акте Альфред, желая оскорбить Виолетту, прилюдно  швырнул
ей под ноги свой карточный выигрыш и  куртизанка  упала,  рыдая  от  боли  и
унижения, слезы ручьем потекли по щекам Вивьен. Эдвард достал платок и подал
его девушке. Та вытерла глаза и нос и с благодарностью улыбнулась ему.
   Разумеется, чаще всего ей пришлось пользоваться платком в четвертом акте,
когда Альфред возвращается к своей возлюбленной и смертельно больная девушка
умирает у него на руках.
   Занавес опустился, и Вивьен  несколько  секунд,  пока  зал  не  взорвался
аплодисментами, сидела, не шевелясь, с мокрым от слез лицом.
   Потом она неистово хлопала и вместе с другими зрителями кричала  "браво".
Эдварду тоже казалось, что он еще никогда не испытывал такого наслаждения от
оперы, как в этот вечер.
   Публика начала уже покидать зал, но Вивьен  продолжала  хлопать.  Дама  в
соседней ложе наблюдала за нею с улыбкой, - Ну, как вам спектакль,  дорогая?
- поинтересовалась она.
   - Это что-то невероятное! Я чуть не  описалась!  -  ответила  девушка,  в
порыве воодушевления, видимо, даже не сознавая, что она ляпнула.
   Улыбка на лице дамы застыла.
   - Что, что? - ошеломленно уставилась она на обоих.
   Эдвард чуть было не захохотал, но все же удержался от смеха.
   - Она хочет сказать, что этот спектакль понравился ей  куда  больше,  чем
"Виндзорские насмешницы", - попытался он отшутиться.
   Седовласая дама задумалась, с  видимым  усилием  пытаясь  сообразить:  не
ослышалась ли она и тем самым неверно истолковала слова Вивьен, или над  ней
издеваются? В конце концов осуждающе  покачав  головой,  она  стала  странно
хихикать.
   - Уверяю вас, - подтвердил свои слова Эдвард, подал руку Вивьен и  учтиво
откланялся.
   - До свиданья, друзья мои, - помахала им дама, и они покинули Оперу.
   На обратном  пути  в  Лос-Анджелес  Эдвард  посвятил  девушку  в  секреты
шахматного искусства. Точнее, он объяснил Вивьен основные  правила,  которые
она быстро усвоила, и игра так понравилась ей, что после посадки она заявила
о своем желании непременно продолжить ее в гостинице.
   Правда, играла она довольно своеобразно, особенно  умиляя  Эдварда  своим
явным неравнодушием к королю.
   - Оставь ты его в покое, - уже играя с ней  в  номере,  в  очередной  раз
предостерегал он Вивьен от необдуманного перемещения короля.
   - Он мне нравится, и я буду ходить им, - настаивала она на своем решении.
   - Да нельзя туда, - пытался он удержать ее руку.
   Но девушка, с наслаждением рассмеявшись, сделала все же по-своему.
   - Ты подумала? - спросил Эдвард в последний раз.
   Она только улыбалась, радуясь, как дитя, и сосредоточенно хмуря брови.
   - Давай лучше завтра продолжим, - предложил он, посмотрев на часы. -  Уже
поздно, а мне нужно еще поработать.
   Вивьен подняла на него умоляющие глаза:
   - Может, ты не пойдешь завтра на работу? Возьмешь себе выходной.
   - То есть как это "не пойдешь"? На работу?!  -  спросил  Эдвард  с  таким
ужасом, словно девушка просила его прогуляться по перилам террасы.
   - Очень просто, не пойдешь - и все, - сказала она спокойно.
   Эдвард на минуту задумался.
   - А что в самом деле? Компания-то  ведь  моя,  -  сказал  он,  растягивая
слова, и по-мальчишески ухмыльнулся.

Глава 11

   На следующий день  Эдвард  Луис  дал  своему  адвокату  новый  повод  для
удивления.
   Утром, войдя к Стаки с бумагами, которые  он  просил,  секретарша  Филипа
Блэр сообщила, что звонил мистер Луис.
   - Что сказал? - с недобрым предчувствием спросил Филип,  вспомнив  об  их
вчерашней размолвке.
   - Что его сегодня не будет, он взял себе выходной.
   Стаки просто остолбенел. За десять лет, которые он знал  Эдварда,  такого
еще не бывало.
   - Как не будет? Какой выходной? - с идиотским видом уставился он на Блэр.
   - Так он сказал, - пожала секретарша плечами и вышла из кабинета.
   Адвокат, качая головой, вытаращился на стоявший перед  ним  мини-бильярд,
который довольно часто помогал ему убивать время.
   Эдвард и Вивьен между  тем  находились  не  так  далеко  от  офиса  "Луис
Энтерпрайзиз". Они ехали по центральной части Лос-Анджелеса, Правда,  не  по
тем улицам, где находится деловой центр города с его небоскребами, банками и
бесчисленными конторами.
   Где-то между ратушей  и  Олвера-стрит  с  ее  старыми,  еще  мексиканской
постройки, зданиями в испанском стиле они попросили Дэррила  высадить  их  и
отправились на прогулку как обыкновенные туристы.
   Единственной вещью, не вписывавшейся в этот антураж, был деловой  кейс  в
руке Эдварда, с которым он так и не пожелал расстаться.
   Вскоре  они  очутились  на  довольно  просторной   площади   с   фонтаном
посередине. Вивьен, подбежав к фонтану, вскочила на каменный парапет и стала
на нем балансировать.
   - Я что-то проголодалась, - сказала она. - Там продают снэп-доги. У  тебя
есть с собой деньги?
   - Есть, - ответил ей Эдвард, - только я не знаю, что такое снэп-дог.
   - Не важно. Пусть это будет сюрприз. -  Вивьен  спрыгнула  с  парапета  и
взяла его под руку. - Сейчас я куплю поесть,  и  мы  с  тобой  завалимся  на
траву.
   - Что сделаем? - изумленно переспросил Эдвард.
   - Завалимся на траву.
   - Понятно, - улыбнулся он и достал из кармана бумажник.
   В этот день Эдварду пришлось делать совершенно непривычные для него вещи.
   Выяснилось, что снэп-дог - это, в общем-то, тот же хот-дог. Он  вспомнил,
что ел их когда-то в детстве, хотя и без удовольствия. Однако  на  этот  раз
снэп-дог почему-то показался неожиданно вкусным.
   Еще ему нравилось, что при этом они сидели с Вивьен на траве.  Впервые  в
жизни он вел деловые переговоры по телефону из парка. Пока  Эдвард  говорил,
Вивьен, присев рядом с ним, сняла с него туфли.
   На радиотелефон, по которому он разговаривал с Филипом Стаки - с кем