.
   Прижав трубку плечом к уху, Надя уселась в  кресле  поудобнее.  Голос  из
прошлого был приятным развлечением.
   - Удачная была штука, мне особенно понравилось, как вы  подчеркнули,  что
добрые дела делаются, несмотря на  плохое.  Я  еще  пожалела,  что  сама  не
додумалась до этого.
   - Прекрасно. Так мне легче просить об одолжении.
   - Какого рода одолжение? - Надя сразу же насторожилась.
   - Я работаю над  идеей  нового  фильма,  на  этот  раз  о  провинциальной
медицине. В тех же рамках, что и  о  городской.  С  реальными  пациентами  и
реальными проблемами, естественно.
   - Звучит любопытно, - осторожно сказала Надя. -  Но  я  не  могу  понять,
почему вы звоните мне?
   - Все очень  просто.  Вы  жили  в  большом  городе,  а  сейчас  живете  в
маленьком, и вы опытный журналист. Я хотела бы видеть вас в своем фильме.
   Надя нахмурилась.
   - Я уже давно не делала репортажей.
   - То-то и оно. Вы не будете репортером. Вы будете пациентом  -  одним  из
нескольких.
   - Вы собираетесь снимать здесь, в Миртле?
   - Да, хотелось бы.
   Насторожившись, Надя опустила ноги на  пол  и  выпрямилась.  Развлечение,
которого она ожидала, приобрело интригующий поворот.
   - Интересный ход, но я не больна.
   - Да, но, как сообщил  мой  источник,  вам  сделали  операцию  в  местной
больнице, а ваша дочь... Элли лечилась после несчастного случая  на  игровой
площадке.
   То, что разговор был по телефону, помогло Наде скрыть удивление.
   - Могу я поинтересоваться, что это за источник?
   - Я могу лишь намекнуть, что он в курсе всех медицинских событий.
   Надя почувствовала, как неприятные мурашки пробежали по ее спине.
   - У меня такое ощущение, что меня пытаются использовать.
   К ее удивлению, Мари Стоун рассмеялась.
   - Так оно и есть. Во всяком случае,  я  надеюсь  на  это.  -  Дальше  она
заговорила опять серьезно. - Подумайте, Надя. Это превосходная  возможность.
Как по заказу. Когда я  узнала,  что  вы  опытный  репортер  с  фотогеничной
внешностью осели в городке, который  мы  выбрали  для  съемки,  у  меня  дух
захватило.
   Надя внезапно почувствовала, что  достаточно  ей  закрыть  глаза,  и  она
окажется в Лос-Анджелесе, и снова окунется  в  старые  битвы  за  рейтинг  и
власть...
   Вернувшись на грешную землю, она подавила вздох.
   - Я не уверена в целесообразности моего  участия  в  фильме.  К  тому  же
теперь я занята газетой, а мы же отчасти конкуренты.
   - Можно решить и эту проблему, если вы  согласитесь  стать  сопродюсером.
Что означает, разумеется, что вы получите свой процент прибыли, когда  фильм
будет показан по телесети.
   - Вы имеете в виду, если он будет показан?
   - Я уже заинтересовала одну телекомпанию. Ту же самую, которая показывала
"Ангелов". Они даже готовы  разделить  расходы  с  филиалами  в  Британии  и
Франции. Ваша доля может составить около пятидесяти тысяч.
   Надя замерла. Ей не верилось  в  чудо.  В  доброго  ангела-хранителя.  Но
пятьдесят тысяч долларов даже после вычета налогов спасут ее "Пресс".
   - Ваше предложение звучит соблазнительно, - ответила она,  чувствуя,  как
улучшается ее настроение. - Но я не могу понять, почему  вы  так  щедры.  Не
обижайтесь, но мысль о том,  что  кто-то  в  Лос-Анджелесе  делится  чем-то,
особенно деньгами, кажется мне невероятной.
   Миссис Стоун хмыкнула:
   - Дело вовсе не в щедрости, речь о практичности и обязательствах.
   Надя понимающе усмехнулась.
   - Тут есть одна загвоздка.
   - Я слушаю.
   - Один человек, чье сотрудничество нам необходимо для  съемок,  отказался
напрочь.
   - Кто это?
   - Упрямый, избегающий рекламы доктор по имени Смит. И ваша задача, миссис
Адам, если вы согласитесь, в том, чтобы заставить его передумать.
   - Понятно. - Надя едва сдержалась. - Иными словами,  вы  предлагаете  мне
взятку.
   - Можете назвать это и так. - Голос миссис Стоун стал холоднее.  -  Но  я
больше заинтересована в деле, а не в названии. И дело не только в  том,  что
"СМ Продакшнс", Мари Стоун и Надя Адам заработают деньги. Дело  в  том,  что
зрители получат весьма ценную информацию о людях, которые борются  с  волной
апатии и коррупции в стране. Это врачи и медсестры, социальные  работники  в
моем первом фильме. Люди вроде упрямого доктора Смита, который работает  там
у вас.
   Надя повернулась в кресле и уставилась на портрет отца. Что бы он сделал,
если бы на карту был поставлен "Ньюсвик"? - спросила  она  себя  и  сама  же
ответила, что Робертсон заключил бы договор с самим дьяволом  ради  спасения
любимой газеты.
   Чувствуя угрызения совести, Надя все же решила поторговаться.
   - Миртл нуждается в новой машине "скорой помощи". Предположим, мы сделали
этот документальный фильм. Внесет ли "СМ Продакшнс" такую же долю, что и  я,
из своего заработка на эту машину?
   - Зависит от размера вашего взноса.
   - В округе пытаются собрать шестьдесят тысяч. Пока что есть обязательства
на пятнадцать.
   - О'кей, скажем, по двадцать тысяч вы и я  в  день  окончания  съемок,  а
город добавит остальное. Согласны?
   Она только выиграет и ничего не потеряет. Выгоду  получат  ее  теперешние
земляки, работники и друзья. Это поможет в скором времени спасать их жизни.
   С другой стороны, у Алена должна быть причина, почему  он  сопротивляется
этой идее. Не обязана ли она узнать  хотя  бы  из  вежливости  эту  причину,
прежде чем согласится?
   - Когда я должна вам ответить?
   - Две недели назад, - со смехом ответила Мари  Стоун.  -  Но  я  согласна
подождать сутки.
   - Думаю, этого будет достаточно.
   - Тем временем я передам вам по факсу все данные о фильме.
   Надя навела резкость на микрофильме. По  ее  просьбе  архивариус  "Пресс"
собрал все материалы о врачах и здравоохранении в  округе  Миртл  с  момента
появления первого номера газеты в 1910 году.
   Доктор Сеннетт был из тех врачей, что пользовались лошадью и  коляской  -
прогрессивным для своего времени видом транспорта. Когда он умер в  возрасте
девяноста двух лет, округ оставался без врача почти пять лет.
   Найти желающих поселиться в этом глухом лесном углу, где мало  платят,  а
работать приходится значительно больше, и  впрямь  было  непросто.  Газетные
статьи рассказывали о трудностях жителей, вынужденных ехать за сорок миль по
жутким дорогам, чтобы добраться до врача.
   Николае Карпентер возглавил комитет, занявшийся сбором средств, для  того
чтобы пригласить в округ квалифицированного врача. Он же поехал на встречу в
Гарвард с кандидатом на эту роль Аденом Смитом, уроженцем Западной Вирджинии
и лучшим студентом медицинского факультета. В следующие несколько лет газета
упоминала об успехах доктора Смита в интернатуре. Другие статьи  говорили  о
необходимости  иметь  в  округе  своего  врача,  По  иронии  судьбы  Николае
Карпентер умер именно из-за отсутствия врача. После  несчастного  случая  на
фабрике он истек кровью, пока его довезли до ближайшей больницы.
   Девять лет назад крупные заголовки июльского номера известили о  прибытии
в Миртл долгожданного доктора. Фотография была ужасная, но Алена можно  было
узнать, хотя он был моложе и гораздо стройнее. Сила  его  характера  еще  не
отражалась на внешности в те дни.  Кроме  того,  фотограф  явно  застал  его
врасплох. Он, очевидно,  опасался  общественного  внимания  даже  тогда,  но
почему?
   Все  большее  беспокойство  овладевало  Надей,   рассматривающей   старую
газетную фотографию. Лицо Алена казалось теперь таким знакомым, как если  бы
она знала его всю жизнь. И все же это было не так. Она  нашла  последнюю  по
времени фотографию, сделанную на обеде, положившем начало кампании по  сбору
средств на "скорую помощь". Он, как обычно, не улыбался, выражение лица было
настороженным. Наде показалось, что его глаза действовали гипнотически.
   Неожиданное волнение вдруг овладело  ею:  дыхание  ускорилось,  а  ладони
стали влажными. Память вернула ее на десять лет назад.
   ...В то время они жили в Мехико, но подписывались на "Нью-Йорк  тайме"  и
другие газеты, чтобы меньше скучать по дому. Историю, которую она вспомнила,
напечатали тогда все, крупные газеты страны.
   Надя  сделала  глубокий  вдох,  и  сердце  ее  бешено  застучало.  Детали
забылись, но она поняла,  что  напала  на  след.  Выключив  экран  и  собрав
заметки, она поспешила в свой кабинет. Через десять минут  ее  соединили  со
старшим архивариусом "Бостон Глоуб".
   Когда последнее сообщение было получено и факс выключен, Надя  еще  долго
сидела в оцепенении. Перед ней была вся история на четырех колонках  и  лицо
Алена над именем другого человека.
   Георг Лейтон-четвертый, красивый  и  внушительный,  в  темном  костюме  и
консервативном галстуке. Отпрыск  богатого  и  могучего  клана  Лейтонов  из
Бостона и Ньюпорта.
   Человек, которого она знала как Алена Смита. Человек  -  теперь  она  это
знала, - солгавший ей и всем остальным.
   Он был обвинен в невольном убийстве, но выпущен под залог.  Убийца...  Во
время серьезной операции он сделал ошибку.
   Женщина, попавшая в автокатастрофу, умерла, на его столе и вместе  с  ней
будущий ребенок.  Возможно,  никто  бы  и  не  узнал,  что  ошибка  не  была
случайной, - Георг Лейтон принимал какие-то таблетки. Рассказала об этом его
невеста - будущая журналистка.
   Теперь понятно,  отчего  он  так  ненавидит  репортеров,  подумала  Надя.
Невеста  поступила  благородно  и  сообщила   окружному   прокурору   насчет
транквилизаторов. Если бы не  это,  его,  возможно,  и  не  привлекли  бы  к
ответственности. Но это было еще не все:  чтобы  избежать  правосудия,  этот
человек использовал ошибку следствия и гибель своего друга.
   Дверь кабинета открылась, вошла Анна с  кипой  гранок  в  руках  и  молча
уставилась на Надю.
   - О извини, Надя. Я подумала... Боже, с тобой все в  порядке?  Что-нибудь
случилось с Элли? Ты побелела как бумага?
   Трясущимися руками Надя собрала факсы и засунула их в верхний ящик стола.
   - Да нет, все нормально. Господи, который час? - спрашивая,  она  бросила
взгляд на часы. - Я же опаздываю забрать Элли у Эдды.
   Надя вскочила с кресла и схватила сумочку. Несколько минут спустя она уже
торопилась к своей машине, но все же успела прежде запереть ящик стола.

Глава 11

   Надя отряхивала снег со своих сапог, когда Эдда открыла ей черный ход.
   - Заходи, пока не замерзла окончательно,  -  приказала  бойкая  маленькая
женщина. - Как только ты постучала, я налила тебе чашечку чая.  Если  хочешь
знать мнение старой леди, ты в ней нуждаешься. - Темные глаза Эдды приобрели
заговорщицкое выражение. - Или ты предпочтешь бренди?
   Надя с трудом улыбнулась все еще под впечатлением разговора с Бостоном.
   - Хватит и чаю. Мне еще нужно выпускать газету, как вы помните.
   - Ты слишком много работаешь,  девочка.  У  тебя  должно  быть  свободное
время. Ты должна развлекаться.
   - Я развлекаюсь, - ответила Надя, снимая перчатки. -  Встреча  с  вами  -
одно из самых больших моих удовольствий.
   - Взаимно, - довольно усмехнулась Эдда.
   - Весна всегда так запаздывает здесь? - спросила Надя, разматывая шарф.
   - Как правило, нет. Но последние несколько лет были  непредсказуемы.  Эта
зима была особенно суровой.
   -  Ничего  удивительного,  если  вспомнить,  как  мне  изменяет  удача  в
последнее время.
   Надя повесила свой шарф и потертую выхухолевую шубу на  вешалку  и  сняла
сапоги.
   - Где Элли? Делает домашнее задание?
   - Нет, она закончила минут двадцать назад, и я  разрешила  ей  посмотреть
телевизор в гостиной. Надя последовала за Эддой на кухню. Старый дом как  бы
приветствовал ее, давая ощущение безопасности.
   Она заняла  свое  обычное  место  за  старым  сосновым  столом.  Чай  уже
дожидался ее в лучшей фарфоровой чашке Эдды.
   - Я люблю ваш дом, Эдда. Он так похож на вас.
   - Надеюсь убедить Адриана сохранить дом в семье для сына.
   - А что с ним? Он не любит этот дом?
   - Да нет, конечно. Очень любит. Но у него практика  в  Пальм-Спрингсе,  и
родители Джойс живут  там.  Я  говорила  тебе,  что  они  привезут  Николаса
ненадолго на следующей неделе.
   Надя кивнула.
   - Приятно, когда комнаты наполнятся снова.  Самые  счастливые  годы  моей
жизни прошли под этой крышей.
   Надя вдохнула запах свежеиспеченного печенья и улыбнулась.
   - Могу себе представить.
   - Николае был пятым Карпентером, приведшим невесту в этот дом.  Мне  было
всего восемнадцать, и отец был уверен, что я вернусь домой через неделю.  Но
мы с Николасом надули его. Прожили здесь сорок девять чудесных лет, и  домой
я возвращалась не больше чем на несколько часов за все эти годы.
   - Вы очень его любили?
   - О да, - сказала Эдда, неожиданно сверкнув молодым взглядом.  -  Он  был
настоящим мужчиной и сразу давал понять, что все будет так, как он решит.  А
потом потворствовал мне при любом удобном случае. У него было такое  сердце,
но ведь у многих сильных людей часто бывает такое сердце, правда?
   Надя кивнула, думая о  другом  мужчине.  Мужчине,  которого  она  считала
сильным, благородным.., и честным. Так обидно  было  узнать,  что  она  была
такой доверчивой. И так ошибалась.
   - Я видела его на фотографиях. Николае был очень красив.
   - Странно, но я не помню, чтобы надоедала тебе своим альбомом в последнее
время.
   - Вы никогда не смогли бы надоесть мне, Эдда. Я с удовольствием  посмотрю
ваши альбомы, но я видела снимки в нашем архиве.
   - Думаю, там есть и мои...
   - Конечно. Сейчас все на микрофильмах. Мистер Гаррисон начал эту  работу,
перед тем как погиб, а мы закончили ее.
   - Молодцы! Миртл нуждается в таких людях, как вы.
   - Спасибо. Вы нам льстите.
   - Если это не касается старой леди, так и скажи.
   - Извините?
   - Я ждала, что ты скажешь, зачем ты смотрела снимки Николаев.
   - Делала работу об общине. Чтобы быть в курсе, можно сказать.
   - Я делаю то же самое. Каждый вечер после обеда я трачу на это  по  часу.
Иногда, когда заходит Ален, я уговариваю его поиграть в четыре руки.
   Надя насторожилась. Она не намеревалась обсуждать Алена с кем  бы  то  ни
было, пока не встретится с ним.
   - Он играл однажды Элли. Кажется, Моцарта по памяти.
   - Да, это одна из наших любимых вещей. Знаешь, он не хотел  влюбляться  в
тебя, но влюбился, и по-настоящему. Я чувствую  это  всякий  раз,  когда  он
упоминает твое имя.
   Надя пролила чай на белоснежную скатерть.
   - О извините...
   - Не стоит того, моя дорогая. Ты, должно быть, уже знаешь - в Миртле  нет
тайн.
   - Надеюсь, вы ошибаетесь на этот счет.
   - Я не собираюсь смущать тебя. Но в моем возрасте, когда времени остается
так мало, иногда приходится быть резкой.
   Надя почувствовала легкое жжение в глазах.  Эдда  казалась  сейчас  такой
хрупкой...
   - Вы не такая уж старая, и сами знаете это, - сказала она,  понимая,  что
не обманывает ни ее, ни себя. - И мне нравятся  люди,  которые  говорят  мне
правду. Люди же, способные на ложь, причиняют наибольшую боль.
   -  Да,  хотя,  я  думаю,  что  бывает  и  ложь  во  спасение,  она  порой
предпочтительнее правды. Надя покачала головой.
   - Я не могу согласиться. Это противоречит всему, чему меня учили,  всему,
во что я верю.
   - Так  расскажи  мне,  дорогая,  что  происходит  в  "Пресс".  Что-нибудь
волнующее? Анна была у меня несколько дней назад - она пишет статью о старом
докторе. Я хорошо знала его, и мы с Анной довольно долго говорили о нем.
   Надя подумала о "скорой помощи", о том, какое значение имело бы появление
ее для Эдды и многих людей ее возраста.
   - Сегодня утром мне позвонила продюсер, знакомая  по  Лос-Анджелесу.  Она
хочет сделать документальный фильм о местной медицине и  выбрала  для  этого
Миртл.
   Эдда заметно побледнела. - Нет-нет, - воскликнула она. - Не позволяйте ей
делать этого.
   Надя встревожилась.
   - С вами все в порядке? Дать вам таблетки или позвать Алена?
   - Нет, нет, я чувствую себя хорошо. Немного потрясена, вот и все.  -  Она
покачала головой. - Я страшилась этого с тех пор, как сюда приехал  Ален.  -
Эдда судорожно вдохнула:
   - Надя, ты любишь Алена?
   - Я.., думала, что люблю. - Она опустила глаза.  -  Он  сложный  человек,
Эдда. Замечательный доктор, но... - Надя не могла продолжать.  Если  сказать
Эдде о своем открытии, это причинит ей сильную боль.
   - Все в порядке, моя дорогая. Я знаю, о чем ты умалчиваешь.
   - Не знаю, понимаю ли я вас.
   - Ален Смит - на самом деле не Ален  Смит  -  Вы  знаете?  -  недоверчиво
прошептала Надя. - О Георге Лейтоне и о том, что он сделал? Эдда кивнула.
   - Как, очевидно, и ты. Надя едва не расплакалась.
   - У меня  было  ощущение,  что  я  откуда-то  знаю  Алена,  но  не  могла
вспомнить. Когда телевизионный продюсер сказала  мне,  что  Ален  противится
съемкам фильма, меня разобрало любопытство.
   - И будучи компетентной газетчицей, ты обнаружила правду. Надя кивнула.
   - А как узнали вы?
   - Я была членом  комитета,  который  выбирал  стипендиата  из  присланных
Гарвардом кандидатур.
   Когда Николае поехал в  Гарвард,  чтобы  переговорить  с  кандидатами,  я
сопровождала его. Нам понравился тот человек, и мы  решили,  что  он  станет
хорошим доктором для нас.
   - Но несколько лет спустя, когда приехал не тот, кого вы выбрали,  почему
вы промолчали?
   - Из-за Николаев. Однажды он попросил меня не предпринимать ничего,  пока
я не буду уверена в фактах. Факты я собрала. Помнишь, я же  библиотекарь?  Я
тоже умею проводить расследования.
   - Вы могли бы известить правоохранительные органы,  его  бы  задержали  и
судили. Эдда кивнула.
   - Я могла бы сделать все это, и таково было мое первое намерение.
   - Но вы так не поступили... Эдда тряхнула головой.
   -  Миртл  отчаянно  нуждался  во  враче.  Смерть  моего   дорогого   Ника
подтвердила это. А то, что я знала о Георге Лейтоне, свидетельствовало,  что
он должен стать отличным хирургом.
   Надя вздохнула.
   - Ален знает?
   Лицо пожилой женщины потемнело.
   - Нет. Я поняла, что настоящий Ален Смит не сказал своему другу Георгу  о
том, что познакомился со мной, но, видимо, сказал о смерти  Николаев.  Иначе
доктор Лейтон вряд ли попытался бы занять место своего погибшего друга.
   - Но через несколько лет вы стали друзьями, и даже тогда  ничего  ему  не
сказали. Почему?
   - Если бы я сказала, он не остался бы здесь. Его совесть не позволила  бы
ему, поэтому я и хранила молчание... Я знаю, о чем ты думаешь, моя  дорогая.
Но на самом деле я не была безответственной. Я знала, что рисковала жизнями,
храня молчание, поэтому следила за нашим новым доктором долгое время.  И  до
сих пор у меня не было причин сожалеть о своем молчании.
   Выражение ее лица стало таким  же  нежным,  каким  оно  было,  когда  она
вспоминала своего мужа.
   - Мы действительно подружились. Он все чаще приходил ко мне. Справиться о
моем здоровье, говорил он, и был  очень  внимателен.  Но  мне  кажется,  ему
необходимо было общаться с кем-то, кто показывал бы ему, что  принимает  его
за честного, достойного доверия человека, которым он так старался стать.
   Надя заморгала, борясь со слезами. У нее тоже возникло  похожее  чувство.
Особенно когда он сжимал ее в объятиях.
   - Он так старался исправить ту свою ошибку  -  и  загладить  вину,  Надя.
Многие часы он посвящал пациентам, часто не ожидая никакой  оплаты.  Иногда,
до того как он уговорил доктора Стикса переехать сюда, он  приходил  ко  мне
таким усталым, что засыпал на  том  стуле,  на  котором  сейчас  сидишь  ты,
посредине разговора.
   - Я знаю, - прошептала Надя. - Он засыпал так и у меня.
   Эдда ответила печальной улыбкой.
   - Все это время он был так одинок. Отчаянно одинок. Вот почему, когда ты,
похоже,  влюбилась  в  него,  я  надеялась...  Ну   я   старая   женщина   с
романтическими идеями. Конечно, сейчас иные времена.
   - О Эдда. Я все еще не могу этому поверить. Ведь он  признался  окружному
прокурору, что вошел в операционную под воздействием бодрящих