о. - Ален прищурился и внимательно посмотрел на нее. - А  вот  вы
явно нуждаетесь в отпуске.
   - Мне достаточно подремать немного, - со вздохом ответила Надя,  чувствуя
сильное притяжение к этому суровому, в общем, человеку.
   - Элли поправляется так же быстро, как и ее мама.
   Она через силу улыбнулась.
   - Рада слышать это.
   - Если она будет вести себя осторожно,  то  может  уже  сегодня  пойти  в
школу.
   - Обязательно? - простонала Элли.
   - Решать,  конечно,  маме,  но  сидеть  дома  тебе  незачем.  Только  еще
несколько дней тебе придется попользоваться костылями.
   Элли скривилась.
   - Раньше я сказала, что нога немного болит.  Так  вот  сейчас  она  болит
очень сильно! Ален с трудом подавил улыбку.
   - Похоже, ты не стремишься в школу?
   - Эти дети ненавидят меня, и  я  -  их,  вот  и  все!  -  Она  с  вызовом
посмотрела на мать. Надя раскрыла было рот, но быстрый взгляд Алена заставил
ее промолчать.
   - Ненависть слишком сильное слово, игрунья.
   - Зато это правда. Некоторые из них прямо так  мне  и  говорят,  особенно
Джон.
   Неподдельное страдание в голосе девочки вызвало сочувствие доктора.
   - А знаешь, со мной тоже однажды приключилось такое в твоем возрасте.
   Эльвира посмотрела на него. В ее огромных карих глазах застыли  слезы,  и
он пожалел, что не смолчал.
   - Правда?
   - Конечно. - Он повел плечом. - Мы переехали в другой район города, когда
я учился в четвертом классе,  как  ты  сейчас.  Я  был  новеньким  в  школе,
маленьким для своего возраста, но с большими  ступнями,  и  это  делало  мою
походку нелепой. Помню, как умолял отца позволить  мне  вернуться  в  старую
школу, готов был ходить туда пешком, но он сказал, что я  должен  придумать,
как мне завести новых друзей.
   Ален потер затылок.
   - Однажды утром я рано пришел в школу и увидел, как один мальчишка забрал
деньги из стола учительницы. Это был  тот  самый  парень,  что  больше  всех
донимал меня  на  переменках.  Эге,  сообразил  я,  теперь-то  я  смогу  ему
отплатить. Учительница объявила, что экскурсию в зоопарк придется  отменить,
если взявший деньги не вернет их.
   - И что было потом? - поторопила Элли, словно ей рассказывали сказку.
   - Паренек молчал, и я, маленький умник, рассказал учительнице,  кто  взял
деньги.
   Элли задумалась на минуту, на ее лице появилось странное выражение.
   - И что ребята?
   - С того дня и чуть не до тех пор, пока я кончил школу,  многие  называли
меня "доносчиком".
   - Мура.
   - И это еще не все. Мой отец не уставал  повторять,  как  ему  стыдно  за
меня.
   Ален взял маленькие ручки Элли в свои.
   - Как ты думаешь, не попытаться ли тебе подружиться с  Джоном  и  другими
ребятами?
   - Вот если бы мама пригрозила уволить его.
   - С Джоном это могло бы получиться, - согласился он. - А как же с другими
ребятами?
   - Она могла бы придумать что-нибудь, если бы постаралась. -  Элли  надула
губы. - В Лос-Анджелесе она была знаменитой, и все хорошо относились ко мне,
потому что она моя мама.
   - Только поэтому?
   - Почему бы и нет? - удивилась она.
   - Рано или поздно наступит такой момент, когда мама  не  сможет  выручить
тебя. Или не захочет по какой-то причине. И как же тогда? У тебя даже  может
появиться желание убежать куда глаза глядят. Тебе придется плохо.
   Элли наморщила лоб.
   - Мама говорит, что не правильно убегать от проблем.
   - Мама права, - он перевел дыхание. - Знаешь, на твоем  месте  я  все  же
попытался бы завести друзей, а не делал вид, что мне на это наплевать.
   - Может быть. - Элли нахмурилась, но по ее глазам  было  видно,  что  она
готова капитулировать.
   - Ну а теперь почитай свой журнал, пока я побеседую с мамой в кабинете.
   - Обо мне?
   - Нет, о ней. Она ведь тоже моя пациентка, помнишь?
   Элли пожала плечами.
   - Ладно. Говорите сколько хотите.
   - Как вы узнали, что ее волнует? -  спросила  Надя,  когда  они  остались
наедине.
   - Догадался.
   - Вы как-то сразу поняли друг друга, а у меня это не всегда получается.
   - Может, вы любите ее слишком сильно, чтобы быть объективной?
   - Может быть, и все же...
   Ален взял лицо Нади в ладони и нежно прикоснулся губами к ее рту. От него
пахло  антисептическим  средством,  крепким  кофе  и  еще  чем-то  неуловимо
мужским.
   Наконец он оторвался от нее и спросил:
   - Когда ты освободишься сегодня? Надя огорченно вздохнула.
   - Вечером я всегда занята. "Пресс" - газета утренняя, так что мы  кончаем
работу в полночь, а иногда и позже.
   - А что босс делает потом?
   - Выпивает чашку горячего шоколада и падает в постель.
   - Шоколад - как раз мой любимый напиток.
   - Мне почему-то трудно в это поверить.
   - Ну что ж. Готов на компромисс. - Он коснулся губами ее  волос,  упавших
на лоб. - Да и ты, похоже, тоже.
   Ален прижался губами к ее шее, вдыхая  аромат  ее  кожи.  И  мечты  опять
унесли его далеко. Он представил Надю в своей постели - мягкость ее волос  и
тела, теплота и уют кругом. Он прижался к ней еще теснее.
   Прерывисто дыша, она прошептала ему на ухо:
   - Ален.., не нужно этого делать... Стараясь прийти в себя, он отодвинулся
и медленно открыл глаза.
   - Ты права. - Его голос дрожал от возбуждения. - Не место и не время...
   Надя судорожно  вздохнула.  Она  как  будто  чувствовала,  как  ее  кровь
стремительно побежала по жилам. А тело ожило и затрепетало.
   - Это  на  меня  совсем  не  похоже.  Я  никогда  не  вела  себя  так,  -
пробормотала она.
   - Как, милая?
   - Вот так, -  прошептала  она,  обводя  рукой  кабинет.  -  Обниматься  в
общественном месте с врачом дочери! С мужчиной, которого едва знаю!
   - Я тоже не привык к подобным эскападам. - На его лице появилась гримаса.
- А ты знаешь обо мне больше, чем кто бы то ни было во всем округе.
   Ален поправил  ее  воротник,  потом  коснулся  пальцами  Надиной  кожи  и
почувствовал, как Надя дрожит.
   - Не волнуйся, ничего не случится, если этого не захочешь ты. Даю слово.
   - Доктор Смит, пожалуйста, поймите,  я..,  вы  привлекательны...  Но  тут
кругом люди.
   - Если ты имеешь в виду Элли, так я ей, похоже, нравлюсь. Даже, вероятно,
больше, чем ее мама.
   - Боюсь, что наступил такой момент, когда ей нужен  отец.  -  Надя  взяла
Алена за руки и пристально посмотрела на него, как бы добиваясь понимания. -
Я знаю, что вы не хотите причинить ей боль, но  ведь  это  может  случиться.
Если мы.., сблизимся и из этого ничего не получится.
   - Вот уж не предполагал, что ты из тех  женщин,  которые  хотят  получить
железную гарантию на несколько лет вперед.
   - Но я же мать, и моей дочери уже причинил  боль  мужчина,  которому  она
верила.
   - Только дочери или матери тоже?
   - Обеим.
   Ален опустил глаза.
   - Я хотел бы заботиться о вас обеих. - Он снова посмотрел ей в  глаза.  -
Веришь?
   - Да, верю... Я освобожусь в полночь...Потягивая  горячий  шоколад,  Надя
наблюдала, как Ален поглощает вторую чашку любимой овсянки Элли.
   - Не могу поверить, чтобы вы, врач, ели такое.
   - А вы взгляните на коробку - тут полно питательных веществ.
   - Если не считать сахара и консервантов.
   - Извините, Надя, но никто еще не доказал, что сахар вреден для здоровья.
Она фыркнула.
   - Сколько, вы сказали, вам лет?
   - Тридцать девять. - Ален соскреб остатки в чашке и проглотил  с  видимым
удовольствием.
   - Есть еще.
   - Нет, больше не влечет.
   Положив ложку, Ален похлопал себя по животу. Таким изысканно  одетым  она
еще его не видела - накрахмаленная рубашка и брюки. К тому же он  подстригся
после их утренней встречи.
   Надя встала, налила ему еще кофе.
   - Сколько вызовов было у вас сегодня вечером? - спросила она, садясь.
   - Только один - к Эдде. Но это был скорее светский визит.
   - Вечером я пила у нее чай, когда зашла за Элли  после  урока  музыки.  Я
люблю с ней поговорить. Рассказы о старом Миртле так поднимают настроение, я
даже начинаю чувствовать себя частью этого городка.
   - Думаю, ей недолго осталось, хоть она и считает себя неукротимой. Это не
так. На восьмом-то десятке и после двух инфарктов.
   - Эдда весьма высокого мнения о  вас,  хоть  и  доставляет  вам  хлопоты.
Говорит, вы лучший врач которого когда-либо знал Миртл.
   Ален выглядел еще более измотанным, чем в ту ночь, когда Надя  обнаружила
его спящим в своей гостиной.
   - Я только делаю то, чему меня учили.
   - Но почему здесь?
   - Эта община заплатила за три года моей учебы и  оплачивала  мои  расходы
еще три года интернатуры, так что я задолжал им за шесть лет... -  Он  пожал
плечами. - Мне здесь понравилось, и я остался.
   - А ваша семья, друзья? Не скучаете по ним? Он вытер пальцем каплю  кофе,
стекавшую по внешней стороне чашки. Что угодно, лишь бы не встречаться с ней
взглядом.
   - Все умерли. Мои друзья здесь.
   - Эдда как-то  упомянула,  что  ваш  лучший  друг  погиб  в  автодорожной
катастрофе перед вашим приездом в Миртл.
   Ален молчал. Здравый смысл подсказывал ему что люди будут обсуждать его с
тем же здоровым интересом, с  которым  они  обсуждали  возраст  Эдды  и  еще
десяток дежурных тем, питавших слухи в Миртле.
   Подумав, он решил расслабиться  и  подыграть  ей,  сказать  то,  что  она
ожидала. Но внутренне он был напряжен, как никогда.
   - Его звали Георг Лейтон.
   - Как же это случилось?
   - В какой-то степени вина лежит и на мне.
   Ален пожал плечами. - Мне захотелось съездить домой в Западную Вирджинию.
Ностальгия, знаете ли, бывает и у молодых. Иногда  хочется  повидать  старых
учителей,   навестить   могилы   предков,    произвести    впечатление    на
провинциалов... Что-то в этом духе. Я предложил Георгу поехать со мной, ведь
у него был спортивный автомобиль.
   Подняв глаза, Ален заметил напряженный взгляд Нади. Он  редко  говорил  о
своем прошлом, и то только когда ему некуда было деваться.
   - Мы остановились в мотеле, выпили пива, погуляли. Той ночью я остался  в
номере посмотреть бейсбол по телевизору. Георг завелся и снова отправился за
пивом. Не знаю, как все произошло. Шериф сообщил  мне,  что  он  врезался  в
устои моста. Умер он мгновенно. Опознали его по бумажнику.
   - А что за человек был Георг? Ален поднял на нее  глаза.  Сейчас  он  мог
сказать всю правду, не скрывая при этом своих чувств.
   - Георг Лейтон был ленивым и высокомерным сынком богатых родителей.
   - Но вы называли его своим лучшим другом.
   - Так оно и было. Но это не мешало ему  быть  избалованным  плейбоем.  Он
знал это, даже гордился собой. - Ален скривился.  -  Говорил,  что  это  его
право по рождению. Что все Лейтоны таковы.
   Как говаривал отец Нади, хороший репортер  должен  обладать  бесстрастным
лицом и уметь пить дешевое виски, чтобы доискиваться правды. Она-таки  умела
владеть своим лицом и теперь порадовалась этому.
   - Мне кажется, вы очень любили его.
   - Как сказать.. Иногда мне кажется, что я ненавидел его.
   Ален сделал глоток кофе.
   - Что это мы все обо мне и обо мне. Поговорим о тебе. Как получилось, что
ты оставила такую блестящую карьеру?
   - Устала от того, что кто-то дергает меня за ниточки.
   В ее голосе прозвучала обида, и он поспешил сказать:
   - Не могу себе представить тебя в роли марионетки.
   Ален встретил ее холодный и настороженный взгляд, такой же, какой  у  нее
был в то утро в операционной.
   - В том-то и дело. - Надя встала, чтобы налить ему еще кофе, но  кофейник
оказался пуст.
   Заметив, что он наблюдает за ней, она сказала:
   - Сейчас сварю еще.
   Ален собрался было отказаться, но передумал. Он откинулся назад и вытянул
ноги. Приятно было  расслабиться.  Еще  приятнее  было  наблюдать,  как  она
готовит кофе.
   - Как девочка чувствовала себя сегодня в школе?
   - Точно  не  знаю.  Лучше,  мне  кажется.  -  Повернувшись  к  нему,  она
прислонилась спиной к разделочному столу. - По крайней мере, сегодня вечером
она показалась мне менее расстроенной, чем утром.
   - Она должна справиться. Надя глубоко вздохнула.
   - Хотела бы я быть так уверена.
   - При ее общительности и при мамином очаровании, как может быть иначе?
   - С первым согласна, второе - сомнительно.
   - А-а-а... Леди отличается скромностью?
   Ее брови сошлись вместе, углы рта печально опустились.
   - Леди знает, что была отнюдь не  такой  уж  очаровательной  в  последние
недели, особенно с одним доктором, который,  если  помните,  совсем  недавно
готов был придушить эту же самую леди.
   - Сдаюсь,  вы  правы.  -  Ален  постарался  сохранить  серьезный  вид.  -
Вычеркнем пункт об очаровании.
   - Мне удалось побеседовать с учительницей Элли и миссис Бритл, - сообщила
она, снова разливая кофе по чашкам. - Они подтвердили практически  все,  что
вы предполагали. Элли, оказывается, отвратительно вела себя  с  первого  дня
появления в школе и сейчас расплачивается за это.
   - Иногда страдание - единственный способ стать умнее. Во  всяком  случае,
часто это важнейший урок.
   - Я очень благодарна за ваш интерес к Элли. Только не говорите,  что  это
ваша работа.
   - Не скажу, но так оно и есть.
   Ее рот чуть округлился, на щеках тут же появились  ямочки-близнецы,  а  у
него снова разыгралось  воображение.  Несколько  украденных  поцелуев  вчера
ночью, повторенные сегодня утром. Теперь ему  захотелось,  чтобы  Надя  сама
предложила ему свои мягкие губы.
   - Я заметил, что вы нечасто упоминаете отца Элли. Да и она тоже.
   - Фред мало значил в ее жизни.
   - Он вроде работает в Европе?
   - Да, в известной телекомпании. Как я поняла, он пользуется  там  большим
успехом.
   - Это вас задевает?
   - Уже нет. Но я долго считала его виноватым во многом. Даже в том, в  чем
и не было его вины.
   - Например?
   - Например, в моем переходе на телевидение,  хотя  моя  первая  любовь  -
газета.
   - Но разве лидирует в информационном деле не телевидение?
   - Не для дочери Робертсона. Он присвистнул.
   - Того Робертсона, что удостоился двух премий  Пулитцера  и  появился  на
обложке "Таймса"?
   - Того самого. Отец спланировал  мое  будущее:  университет,  практика  в
газете и затем небольшая колонка на женской полосе, пока я  не  буду  готова
взяться за "крутые" новости.
   - А ваш бывший муж? Тоже часть папиного плана?
   - Отнюдь. Иногда мне кажется, что поэтому-то я и вышла  замуж  за  Фреда.
Отец считал,  что  телеобозреватели  немногим  лучше  актеров,  зачитывающих
тексты.
   - Проклятое наследование семейной профессии. По себе знаю.
   Выражение ее лица смягчилось.
   - Ваш отец, должно быть,  жутко  расстроился,  когда  вы  посвятили  себя
медицине, а не угледобыче.
   - Так оно и было  примерно.  Почувствовав,  что  ему  не  по  себе,  Надя
опустила глаза.
   - Я часто говорю себе, что отец гордился бы мною, узнав, что  я  издатель
"Пресс". Ну разумеется, в те дни, когда все идет как задумано.
   Ален припомнил выражение глаз отца в их последнюю встречу. Ему не хватило
бы и нескольких жизней на совершение чего-то такого, чем  мог  бы  гордиться
отец.
   Не в силах усидеть на месте, Ален встал  и  потянулся.  Удивившись,  Надя
тоже поднялась со стула.
   - Я вас вполне понимаю. У вас был долгий и трудный день.
   Обрамляющие его рот линии обозначились резче.
   - Это надо понимать как намек, что пора прощаться?
   Надю удивило  ощущение  разочарования,  словно  оказались  обманутыми  ее
надежды на еще один поцелуй.
   - Я принесу ваше пальто.
   - Не беспокойтесь, я знаю, где оно. - Ален  приблизился  к  ней  с  таким
решительным выражением лица, что у нее перехватило дыхание.
   Он взял ее руки и положил их себе на плечи, потом обнял за шею.
   - Спасибо за полуночную кормежку, - хрипло произнес он.
   - Не за что. - Надя жаждала его поцелуя, а он не спешил.
   - Значит ли это, что я и дальше могу заходить к вам?
   - Разве что со своей провизией - мне вас не прокормить.
   Пальцы Алена перебирали завитки ее волос, нежно касались кожи, вызывая  у
нее легкую дрожь. Ей так хотелось прижаться к нему, прильнуть к его губам.
   Ощущение власти над мужчиной было новым для нее. Ее отец, Фред и продюсер
программы новостей, в которого она была влюблена несколько лет  назад,  были
мужчинами сильными, волевыми 1.и избалованными успехом.  Так  соблазнительно
было укрыться в их тени, пока она не  сообразила,  как  много  она  отдавала
всякий раз, когда говорила "да" вместо "нет".
   Вам лучше уйти, - прошептала Надя. Ну если вы  так  хотите,  -  проворчал
доктор Смит.
   Догадался бы лучше прижать свои губы к моим, думала  она.  Решился  бы  и
взял на себя ответственность. Как Фред,  когда-то  подсказал  ее  внутренний
голос. Как папа.
   Надя протянула ему руку.
   - Вы должны понять - у меня есть свое дело, обязанности. Элли  и  газета.
Ален нахмурился.
   - Можете не щадить моего самолюбия. Я уже большой мальчик. Меня  выгоняли
и раньше.
   - Я вас не выгоняю.
   У него дернулся уголок рта.
   - Называйте это как хотите. Я спросил - вы отказали. Разговор окончен.
   Надя сжала губы. Никогда еще ей не попадался столь трудный мужчина. Столь
своенравный. И отчаянно жаждущий любви.
   - Теперь, когда все  сказано,  может,  вы  забудете  о  своей  непомерной
гордости и поцелуете меня?

Глава 9

   Алена ввела в заблуждение дрожь в голосе  Нади.  Чего  он  уж  совсем  не
ожидал, так это того, что она может остерегаться близости.
   Она почти упала в  его  объятия,  и  он  застонал.  Ощущения  были  столь
приятны, что их не хотелось прерывать.
   Руки женщины ласкали его лицо, шею, гладили волосы. И Ален убеждал  себя,
что может обойтись без этого? И обходился столько лет!
   - Медленно, быстро? Как  ты  предпочитаешь?  Надя  беспомощно  застонала,
потом прошептала:
   - Медленно.  Я  уже  все  забыла.  Его  губы  приоткрылись,  а  в  глазах
засветилась обаятельная улыбка.
   - Милая, тебе достался достойный партнер. Я и сам  уже  не  помню  что  к
чему.
   Поцелуй был долгим и старательным. У Нади начало пощипывать губы, но Ален
переключился на ее ухо, нежно покусывая его мочку.
   Действия Алена вызывали новые ощущения, возбуждали ее так, что она  не  в
силах была сдержать стон. Ее поражала нежность этого огромного человека. Его
пальцы умело, искусно массировали напрягшиеся мышцы ее плеч...
   Оторвавшись от губ Нади, Ален хрипло спросил:
   - Дверь спальни запирается? Ее глаза открылись.
   - Если это медленно, Смит, то что значит быстро?
   - Никогда не бойся меня, любимая.
   Она содрогнулась, сообразив, о чем он говорит.
   - Я не боюсь, - прошептала она. - Только не тебя.
   Ален впитывал окружавшие  Надю  запахи,  напоминавшие  утонченный  аромат
редких роз. Опустив свою сильную руку на ее талию, он продолжал целовать ее,
пока они пересекли коридор...
   Оказавшись с ней за запертой дверью  спальни,  он  вдруг  смешался.  Ален
понял, что с Надей все может быть только всерьез.
   А он пока еще не был уверен,  что  она  значит  для  него  или  могла  бы
значить. Алену не хотелось разочаровать ее своим  уже  не  первой  молодости
телом или еще чем-нибудь.
   Он нервно провел ладонями по ее рукам, и она помогла  ему  снять  с  себя
свитер. Под ним было нечто кружевное, мерцающее, прозрачное  настолько,  что
явственно проступали холмики ее грудей с сосками, похожими на редкие  темные
жемчужины.
   Наконец  он  обнажил  ее  грудь.  Сердце  бешено  стучало,  все   чувства
обострились.
   - Ты так прекрасна, что у меня, кажется, вот-вот  остановится  сердце,  -
хрипло прошептал он. - Я растерялся... Боюсь сделать тебе больно.
   - Не бойся,  -  прошептала  Надя,  глядя  на  него  доверчивыми  глазами.
Прикусив нижнюю губу, она стала расстегивать его рубашку. Получалось  у  нее
неловко, словно она забыла, как это делается.
   Алену хотелось самому сорвать с себя и рубашку и всю остальную одежду. Но
он почувствовал, что не следует торопить Надю, и стоял  спокойно,  сдерживая
дрожь. Однако она никак не могла справиться с пуговицами,  с  беспомощной  и
стеснитель