- Не надо извиняться. - Он бережно положил ее руку себе на локоть.  -  Ты
достойна того, чтобы тебя дожидались. Кстати, Фрейзеры уже  здесь  и  заняли
нам места за своим столиком.
   - Как мило, - ответила Мелоди и заморгала: опять это  слово  "мило".  Оно
выскакивало  то  и  дело,  когда  вблизи  не  было  Джеймса.  Если  бы   она
поразмыслила реалистически, не оставалось  бы  никаких  сомнений:  ее  жизнь
гораздо милее без Джеймса, нежели с ним.
   - Довольно много новых лиц, -  заметил  Роберт,  элегантно  пробираясь  в
толкучке этакой шестифутовой махиной и не позволяя  никому  оттоптать  носки
розовых атласных лодочек Мелоди.
   - Неужто?
   Мелоди выгнула шею, пытаясь рассмотреть лицо, особенно ее интересовавшее,
но даже каблуки высотой три дюйма не дали ей  преимущества,  в  котором  она
нуждалась.
   Отшумел ужин. Мэр произнес свою традиционную речь, и вскоре  после  этого
начались танцы. Спустя примерно час Мелоди и Роберт проходили мимо бара. Они
шли подышать в фойе, где было не так жарко.  В  этот  момент  прихрамывающий
господин бросился им наперерез и встал между Мелоди и ее спутником.
   - Я знал, - захрипел знакомый голос,  -  что  мы  найдем  тебя  рано  или
поздно. Почему ты нас избегаешь, Мелоди, девочка?
   Она и не избегала. Дело было в  том,  что  Мелоди  могла  непреднамеренно
пройти мимо, не обратив на  него  внимания.  Одетый  в  вечерний  костюм,  с
аккуратно подстриженной седой, но густой шевелюрой, свежевыбритый до блеска,
он совсем не походил на того Сета, которого она знала.
   - О Боже! Сет, я не верю своим глазам!
   - Нарядно, а? - хихикнул он. - Сдается,  ты  никогда  не  думала,  что  я
способен вырядиться так, верно?
   - Да, не думала, - призналась Мелоди. - Но теперь я это  знаю.  Позвольте
заметить, что вы должны делать  это  почаще.  Сет,  вы  выглядите...  -  Она
всплеснула руками и рассмеялась. - Вы выглядите  сказочно  -  как  почтенный
красавец-мужчина.
   - А ты - как картинка. - Перебросив трость в другую  руку.  Сет  с  такой
нежностью поцеловал ей кончики пальцев, что Мелоди почувствовала  себя,  как
это ни ужасно, готовой расплакаться. Несмотря на все совместные  переживания
за последние два месяца, Сет никогда не прикасался к ней, В лучшем случае он
терпел, если она сама похлопает его по плечу или, совсем уж редко, чмокнет в
щеку.
   -  Спасибо,  Сет.  -  Мелоди  проглотила  подкативший  к  горлу  комок  и
заморгала. Стоящий рядом Роберт вежливо кашлянул, робко напоминая,  что  она
начинает забывать о хороших манерах. - Роберт, это мой друг  Сет  Логан.  Мы
познакомились, когда его положили в больницу в январе.
   -  Я  помню,  -  ответил  Роберт,  пожимая  Сету   руку   с   безупречной
корректностью. - Как вы чувствуете себя сейчас, сэр?
   - Снова встал на свои конечности и почти как новенький, - заявил  тот.  -
Мелоди, почему ты перелетала навещать меня  в  последнее  время?  -  Я  была
занята, - солгала она. - Почему-то так быстро промчались  последние  недели.
Вокруг уже весна, а я последний раз заглядывала в календарь, когда еще вроде
был январь. Но мы ведь разговаривали по телефону. Сет. - Но  это  совсем  не
то.
   - Да, конечно. Вот почему, в частности, я очень рада видеть  вас  сегодня
вечером. А Джеймс, он... э-э, он тоже здесь?
   - Он здесь. Он фактически торчал  у  вас  за  спиной  у  бара  в  течение
последних пяти минут, прикидывался, что не слушает, о чем вы говорите. - Сет
взмахнул тростью и скосил один глаз на Роберта. - Сдается мне, приятель, что
мы могли бы выпить по кружке пива и  дать  этим  двум  станцевать  разок.  -
Поосторожнее со своей проклятой палкой, Сет! - прорычал Джеймс, появляясь  в
поле их зрения. - И прекрати устраивать мою жизнь. Я способен выполнять свои
общественные обязанности без твоего подстрекательства.
   - Ну и хорошо. Вы знаете, где нас найти, когда закончите свой тур. -  Сет
ухмыльнулся и понизил голос, обращаясь к Мелоди:
   - Сказать по правде, Джеймс немного не в духе.  -  Я  послал  его  искать
тебя, но он сразу угодил в лапы этой  охотницы  за  мужчинами,  что  торгует
мехами в твоем коммерческом центре.
   - Это была Ариадна?
   Мелоди было известно, что и другие торговцы,  обосновавшиеся  в  Кошачьем
ряду, получили приглашения  на  бал  в  знак  признания  их  вклада  в  виде
добровольных пожертвований, но единственным, кого она  пока  встретила,  был
Роджер.
   - Она самая. Она чуть не до половины высунулась из своего платья и  прямо
повисла на Джеймсе. Я уж думал, придется идти  на  выручку.  Конечно,  могло
быть и хуже, если бы он наткнулся на другую, ту, что поймала его на  крючок;
она выглядит, будто проглотила маринованную колючку с шипами.
   - Мне следовало  взять  для  тебя  на  прокат  не  только  трость,  но  и
намордник, - задумчиво молвил Джеймс. - Умолкни, Сет.
   Тот взвизгнул от смеха и ловко поддел под  локоть  Роберта  набалдашником
трости. - Так что, приятель? Разоришься на пиво или нет?
   Роберт с его выдержкой не дрогнул.
   - Буду польщен, сэр, угостить вас.
   Джеймс взял Мелоди за руку и повел в танцевальный зал с  видом  сержанта,
ведущего на парад солдат, которых он муштровал.
   - У какого это портняжки ты сняла с витрины свое платье? - спросил он.  -
Где это было?
   - Да уж  не  там,  конечно,  где  ты  приобрел  свои  манеры,  -  яростно
огрызнулась Мелоди. - Сочувствую, если тебе не по вкусу, когда тебя насильно
заставляют снова танцевать со мной, но это не дает  тебе  повода  так  грубо
вести себя.
   Джеймс немного помолчал. Затем вместо  ответа  он  бережно  увлек  Мелоди
туда, где танцевали.
   - Ничто не может меня извинить, - согласился Джеймс. - И я очень сожалею.
Позволь начать разговор заново. Сегодня ты выглядишь прекрасно, Мелоди, и  я
почту за большую честь, если ты потанцуешь со мной. Прошу тебя.
   Вокруг было столько очень хорошо одетых, прекрасно выглядевших мужчин,  и
Роберт, безусловно,  один  из  них.  Однако,  если  к  ним  подходило  слово
"красивые", то для Джеймса определение еще  не  было  найдено.  Понятно,  он
высок и бросается в глаза; понятно, у него ямочки на щеках и такие  ресницы,
что можно умереть. Не приходилось сомневаться, что  он  то  сиял  ангельской
улыбкой, то чертыхался, то рвал и метал, когда у него портилось  настроение.
Но все герои всегда были такие, разве нет? В этом отчасти и  заключается  их
загадочность, и по этой причине их так трудно приручить. Мелоди отвернулась.
   - Когда мы танцевали в последний раз, похоже, ни ты,  ни  я  не  получили
слишком большого удовольствия.
   - Теперь будет по-другому. - Он стал в позу приглашающего к танцу.
   Певица, подражавшая Мэрилин Монро, наклонилась к микрофону  и  вполголоса
пропела  первую  строку  неизменного  шлягера  "Я  втрескался  в  тебя,  моя
сладкая". Свет в люстрах приглушили до звездного мерцания. Это сломило  волю
к сопротивлению у Мелоди, и она с охотой отдала себя в его  ожидающие  руки.
Ее макушка пришлась чуть ниже подбородка Джеймса. О,  пусть  ведет  ее  куда
хочет и как хочет.
   Не имело значения, что на глазах  половины  порт-армстронгского  общества
молодая женщина из одного из наиболее почитаемых в городе семейств делает из
себя посмешище в невероятном танце. Не имело значения, что  прекрасное  тело
ее партнера прикасалось к ней с почти неприличной откровенностью. Кому какое
дело, если он так плотно прижимал ее к себе, что хирург мог бы сшить  их  от
груди до бедра, превратив в сиамских близнецов?  Она  любила  его.  Это  так
просто. И она уже устала скрывать это.
   Мелоди было известно, что разумная женщина не влюбляется из-за ямочек  на
щеках и широких плеч.
   Она искала  иные  черты,  которые  выстоят,  когда  ямочки  потеряются  в
морщинах, а плечи опустятся под тяжестью  лет.  Если  у  женщины  есть  хоть
что-то в голове, она предпочтет красивой внешности совместимость  характеров
и терпимость. Она соглашалась с  тем,  что  если  мужчина  и  женщина  не  в
состоянии вместе смеяться над чем-нибудь, то в такой паре женщине, вероятно,
придется часто плакать. И она будет оплакивать все,  что  прошло  мимо  нее,
пока она возилась с человеком, вошедшим в ее жизнь в  один  прекрасный  день
зимой и забывшим ее с приближением лета.
   Мелоди знала также, что Джеймс, как бы он ни вожделел ее, не  отвечал  на
ее любовь любовью. Рано или поздно надо будет посмотреть правде в  глаза,  и
тогда она испытает боль и заплачет.  Но  это  будет  потом.  Сейчас  же  все
инстинкты ее существа подсказывали: бери, хотя он может так мало предложить;
цени драгоценные мгновения, как бы  ни  были  они  скоротечны,  ибо  другого
такого же шанса может больше не представиться на твоем жизненном пути.
   Джеймс же решил относительно себя, что  он  даже  хуже,  чем  можно  было
предположить. Когда ему пришла в голову эта мысль, он чуть  сильнее  сжал  в
объятиях Мелоди. Он настолько жесток и бесчеловечен, что заставил ее и  себя
пройти через все муки. Почему, будь я проклят, я не сошел  с  крючка,  думал
он, когда она  дала  мне  шанс?  Почему  вместо  этого  занялся  откровенным
самоистязанием?
   Как будто он не знал ответа на свои "почему"!
   Ему было так хорошо, пока она не  прошла  мимо  под  руку  с  этим  своим
спутником. Моментально  его  ослепило  бешенство.  Им  овладело  примитивное
желание схватить несчастного болвана за  глотку  и  прорычать:  "Убери  свои
грязные лапы от моей женщины!"
   "Моя женщина"?! Святые мученики, с каких это пор?
   Если прежде он  испытывал  еще  сомнения  относительно  своих  планов  на
завтра, не был до конца уверен, что они послужат лучшему, то достаточно было
этого мига разнузданного бешенства, этого  позыва  к  дикой  выходке,  чтобы
понять: он не только сделал правильный выбор, но и слишком опасно затянул  с
этим решением. Ясно, что его время здесь истекло.
   Будучи человеком, легким на подъем, Джеймс набрал слишком  много  лишнего
груза в виде воспоминаний, который ему,  видимо,  суждено  тащить  всю  свою
жизнь.
   Пора... Время сказать ей.  Хоть  на  это  признание  должно  хватить  его
честности: он обязан  ей  многим.  Сколько  у  них  было  общего!  Ничто  не
оправдало бы его, если  бы  ей  пришлось  узнавать  обо  всем  от  Сета  или
кого-нибудь вроде  этой  сучки  Хлои.  Но  еще  не  прозвучал  колокол.  Еще
несколько минут можно держать ее в объятиях, так тесно прижав к своему телу.
   Джеймс вздохнул и позволил своей руке пробраться,  скользнув  по  ребрам,
дальше, к сладостному изгибу ее груди. Боже! Но как  она  прекрасна,  и  как
многогранна ее красота! Рядом с чрезмерно разряженными, чересчур обвешанными
украшениями женщинами она выделялась как маленький прекраснейший цветок.  Ее
одежда выглядела  как  естественные  лепестки.  Никогда  больше  Джеймсу  не
ощутить аромата розы после дождя, опьяняющего и пряного,  не  вспоминая  при
этом Мелоди. И через десять лет ему достаточно будет закрыть глаза, и  он  с
предельной ясностью увидит снова и блеск ее волос, и нежный поворот ноги,  и
мягкую, бездонную глубину ее взора...
   - Мелоди, дорогая моя! - Седовласая матрона уставилась на них. - Это твой
молодой человек?
   Мелоди слегка отстранилась от Джеймса. - Нет.
   - Я так и подумала,  -  с  заметным  облегчением  заявила  дама.  -  Могу
поклясться, я тебя видела раньше с этим молодым адвокатом Робертом Кэмберли.
- Дама  бессмысленно  улыбнулась  Джеймсу  и  поставила  точку  над  "i".  -
Понимаете, это такой джентльмен. Принадлежит к  одному  из  старейших  наших
родов.
   Ну, значит, пришло время отступить с потерями, решил Джеймс.
   - Куда мы идем?
   Оркестр умолк, но Джеймс не отпускал руку Мелоди и  вел  ее  к  лифтам  в
дальнем конце фойе.
   - В зимний сад на крыше, - сказал он таким мрачным голосом, каким говорят
о морге.
   - Джеймс, я не могу просто исчезнуть, не сказав ни слова Роберту.
   - К черту Роберта!
   Ей следовало бы возразить. Но вместо этого она  послушно  пошла  рядом  с
Джеймсом. Ощущение тепла его объятий уступило  место  дурным  предчувствиям,
которые таились в ее сознании уже несколько дней подряд.
   Из застекленной мансарды старого отеля можно было на все  четыре  стороны
любоваться видом города и окрестностей. Летом Мелоди всегда с  удовольствием
приходила сюда обедать.  Ей  нравилось  сидеть  за  столиком  со  стеклянным
верхом,  скрываясь  под  большим  зонтом  от  солнца,  в  окружении   пышной
тропической растительности и подвешенных корзин с  яркими  цветами  северных
широт.
   В  межсезонье  терраса  была  закрыта  для  гостей,  и  они  с   Джеймсом
остановились в углублении у окна на западной стороне, глядя на  темные  воды
пролива.
   - Зачем ты привел меня сюда, Джеймс? - спросила она, опасаясь, не  уловил
ли он нотки страха в ее голосе.
   - Мне нужно побыть с тобою несколько минут наедине.
   Если бы только она могла принять его слова за чистую монету!
   - Зачем?
   Он издал вздох и повернулся,  чтобы  взглянуть  на  Мелоди.  Он  коснулся
пальцами ее щеки, затем рта. Провел рукой по волосам. Взял в ладони ее  лицо
с такой нежностью, как будто это была редкостная бессценная ваза из фарфора.
Он касался ее, как слепой, который хочет запечатлеть в своей памяти ощущение
ее физического облика.
   Джеймс почувствовал, как она  задрожала,  и  бережно  обнял  ее,  как  бы
успокаивая и защищая. Теперь она могла слышать ускоренное биение его сердца,
слегка стесненное дыхание, но, хотя его руки были горячими,  она  продолжала
дрожать, холод пронизывал ее до мозга костей.
   - Мелоди, - начал он срывающимся голосом, - я...
   Люблю тебя? Хочу тебя? Что он скажет? Она закрыла глаза, чтобы  задержать
слезы. Не эти слова предстоит ей услышать.
   - Я... - начал было он снова. Одна слеза выбралась сквозь веки и поползла
вниз, за ней другая.
   - На этот раз мы славно потанцевали,  не  правда  ли?  -  сказала  Мелоди
дрожащим  голосом,  лихорадочно  стараясь  остановить,  не   позволить   ему
продолжать.
   - Да, - сказал  он  и  прижал  ее  лицо  к  своей  груди.  Накрахмаленная
хлопчатобумажная ткань рубашки поглотила ее слезы, но ничто не способно было
впитать в себя боль, разрывавшую сердце и вызывавшую желание умереть.  -  Но
на этот раз все было по-другому.
   - Я хочу знать почему.
   - Я должен сказать тебе об этом.
   - Нет, - умоляла она, - Нам так хорошо было вместе. В этот раз. Пусть так
все и останется.
   - Это было в последний раз, - сказал он безжалостно. - Я уезжаю,  Мелоди,
назад - туда, где мой мир.
   - Да, - сказала  она,  захлебываясь  слезами.  -  Я  понимаю.  Ты  должен
посмотреть, как идут дела, которые у тебя остались там.
   - Я больше тебя не увижу.
   - До следующего  раза...  -  Слова  выходили  из  ее  горла,  преодолевая
застрявшую там боль.
   - Не будет у нас следующего раза. Она больше не владела  собой,  гордость
покинула Мелоди.
   - Не говори так. Джеймс, пожалуйста, скажи, что это не всерьез.
   - Я должен уехать. Моя жизнь не здесь.
   - Но моя здесь, и у меня есть связи. Я могу замолвить словечко...
   Мелоди умолкла и застонала, когда поняла, что она делает.
   - Ты бы хотела этого, не так ли? - ответил он, скривив свой красивый  рот
от неприязни. - Твой самый большой талант состоит  в  раскапывании  наиболее
уязвимых мест человека, а результаты раскопок ты развешиваешь затем на своем
заднем дворе на всеобщее обозрение.
   В замешательстве Мелоди густо покраснела.
   - Прости меня, Джеймс! Я не хотела тебя оскорбить.
   - Может быть, тебе интересно будет узнать, - продолжал он,  с  презрением
отметая ее извинение, как оно того, без сомнения, и заслуживало, -  что  мне
сегодня вечером предложили работу, от которой  при  иных  обстоятельствах  я
едва смог бы отказаться. Очень престижная работа, Мелоди, - стать дизайнером
строящихся по прежним образцам деревянных  шхун,  что  бороздили  на  рубеже
столетия воды залива. Спрос на подобные суда растет - для морских праздников
и так далее, и наш драгоценный старый Порт-Армстронг наживается  на  моде  с
обычным алчным рвением. Отцы города так хотят заключить сделку со мной,  что
фактически готовы предоставить мне полную свободу.
   Несмотря на откровенно выраженное пренебрежение, было ясно,  что  Джеймса
привлекал брошенный ему вызов.
   - Но это же большая честь для тебя, Джеймс! - воскликнула  она  в  слабой
надежде, что заразит его своим энтузиазмом и он пересмотрит решение.
   - Очень даже. - Короткая саркастическая улыбка Джеймса не оставила  камня
на камне от ее надежд. - Думаю, твоя приятельница, что заговорила с  нами  в
танцевальном зале, не возмутилась бы при виде тебя со мной,  знай  она,  как
уважает меня ваше почтенное традиционное общество.
   - Мне наплевать, что  думают  мои  друзья,  -  запричитала  Мелоди,  видя
крушение всех своих надежд. - Меня  волнует  твоя  судьба  -  наша  с  тобой
судьба. Почему ты не хочешь принять это деловое предложение?
   - Потому что это означало бы пустить корни, а я из другого мира. И мы  не
принадлежим друг другу.
   - Мы могли бы, если бы ты захотел, попробовать.
   - Тебе не следует пытаться, - сказал резко Джеймс.  -  Я  видел,  сколько
несчастий  происходит  из-за  того,   что   люди   пытаются   цепляться   за
приглянувшееся им, но с самого начала обреченное.
   Мелоди взглянула на него сквозь слезы. Она молчаливо  объяснилась  ему  в
любви.
   - Не надо, - остановил он ее, как  если  бы  она  произнесла  свою  мысль
вслух. - Я этого недостоин.
   - Оставь это решать мне.
   - Нет. Ты должна искать кого-нибудь из твоей среды.
   - Речь идет о чем-то большем, чем моя среда. А что будет с нами,  Джеймс?
- Мелоди сделала глубокий быстрый вдох и словно бросилась в поток. - А  куда
ты денешь факт, что мы занимались любовью? Это ничего не значит разве?
   Итак, она сделала этот шаг, единственный шаг, который она клялась никогда
не совершать: выступила в роли обиженной  женщины,  прибегла  к  шантажу.  О
Боже, что за этим последует?
   Джеймс был невозмутим.
   - Мы неделями играли с огнем, и я кляну себя за то, что случилось. Теперь
в моих силах остановить, прекратить игру. Пожалуйста, не  делай  мою  задачу
еще более сложной, чем она есть.
   Он поднял ее подбородок и потянулся губами к  ее  рту  в  последний  раз.
Никогда раньше поцелуй не приносил такой  сладости  и  не  волновал  ее  так
глубоко. Оторвав от нее губы, он захватил и частичку ее  сердца.  Боль  была
мучительна.
   Джеймс пятился назад, пока она не  перестала  ощущать  его  тепло.  Такой
теперь будет вся моя жизнь, подумала она, - пустой и холодной.
   - Время прощаться, миледи, -  мягко  сказал  он.  -  Возвращайся  в  свою
реальную жизнь и позволь мне вернуться в мою.

Глава 10

   Во времена оные Мелоди послушалась  бы,  так  как  не  привыкла  просить,
унижаться или устраивать сцены. Но так было до того, как Джеймс разжег в ней
страсть, которая не желала  уступать  ни  гордости,  ни  правилам  приличия.
Угроза потерять Джеймса обратила влечение в буйное помешательство, и  Мелоди
не имела сил его сдерживать.
   - Джеймс, моя жизнь - это  ты!  -  воскликнула  она  и  бросилась  в  его
настороженные объятия.
   Она глубоко втягивала исходящий от него аромат.  Ее  рот  был  спрятан  у
основания шеи Джеймса, и она подумала, что никогда не забудет вкус его кожи,
которая отдавала слегка и одеколоном, употребляемым после бритья,  и  горным
воздухом, полным  свежести  весенних  потоков,  студеной  прохлады  покрытых
снегом вершин. И все вместе - это он, только он.
   Мелоди понятия не имела, откуда взялось в ней такое  бесстыдство,  откуда
пришла к ней безоглядная отвага, и не знала, как осмелится завтра посмотреть
на себя в зеркало. Единственное, что она ясно осознавала, - ощущение  полной
ненужности безумных выходок, потому что руки Джеймса сомкнулись вокруг нее в
тесном объятии, и он прижал ее к  себе  с  таким  мрачным  отчаянием,  какое
охватило Мелоди.
   - О черт, - пробормотал он, дыша ей в волосы.