все свои игрушки, чтобы играть на пляже... Мы с ним составили список покупок. - Тут она подумала о том, как важно ребенку побыть здесь, уйти от всего, что постоянно напоминало ему об отце... - Я не уеду, - твердо повторила она.
     - Я тоже, - парировал Майкл. - Я сюда не загорать приехал, крошка. У меня очень важная работа. - Он так резко поставил бутылку на стол, что немного вина выплеснулось. В следующее же мгновение Майкл, казалось, пожалел о том, что выказал свое раздражение, и кое-как выдавил из себя улыбку.
     - ?Я сюда не загорать приехал, крошка?, - передразнила она с такой же притворной улыбкой, как и его.
     - А тебе это не помешало бы: ты бледная, как привидение. И к тому же кожа да кости. Ты вообще когда-нибудь ешь?
     Майкл разглядывал Джоанну так, что ей стало неудобно. И вдруг она почувствовала странное желание швырнуть банку - вместе с мясным рагу и открывалкой - в его загорелое, наглое лицо. Но сдержалась.
     - Спасибо, - только и сказала она. - Ты всегда умел делать комплименты. - Она вывалила рагу в кастрюльку и поставила ее на конфорку.
     Майкл стоял совсем близко, и это действовало ей на нервы. Казалось, между ними образовалось электрическое поле, и когда они случайно прикоснулись друг к другу, то отпрянули в стороны, будто их обоих ударило током.
     Наконец Майкл нарушил молчание.
     - Как ты жила все это время? - спросил он таким небрежным тоном, будто хотел поиздеваться.
     - Превосходно! - буркнула она. - А ты?
     - Отлично! - Он будто ужалил ее в ответ. Джоанна выгребла свой наспех приготовленный ужин в тарелку.
     - Значит, ты жил отлично, а я - превосходно, но это не решает нашей проблемы. Как ты считаешь? - Сказав это, она повернулась на каблуках и направилась в столовую.
     Минуту спустя к ней присоединился Майкл. Он так небрежно вез сервировочный столик на колесиках, что посуда на нем подпрыгивала и бренчала. Джоанна посмотрела на тарелку с мутноватым супом и пришла к выводу, что ни один из них сегодня не получит приличного ужина.
     Резким, нервным движением Майкл поставил на стол свою тарелку и налил в бокал вина. Потом он сел за стол и, не прикоснувшись к еде, стал пристально глядеть на Джоанну. Ей стало не по себе.
     - Ты что, не будешь есть? - спросила она. Он не отвечал, но и не отводил от нее взгляда.
     Стараясь не смотреть на него, Джоанна ела и глядела по сторонам.
     - Послушай, Джо, давай не будем пикироваться. Какой в этом толк? - наконец произнес он примирительным тоном.
     - Полностью с тобой согласна.
     - Что, если мы оба тут останемся? - спросил он, глубоко вздохнув.
     У Джоанны чуть не выпала из рук ложка.
     - Ты что, серьезно?
     - А что еще делать, черт возьми? Мы оба по праву приехали сюда, и ни ты, ни я не хотим уезжать.
     Чувство тревоги пронзило Джоанну.
     - Это невозможно!
     - Почему? Мы взрослые люди.
     - И что это должно будет означать? - занервничала Джоанна, ведь они уже не были восторженными юнцами, для которых совместное пребывание под одной крышей значило бы непомерно много.
     - Это значит, что мы должны так рассчитать свое время, чтобы не путаться друг у друга под ногами. Конечно, твой мальчик - это дополнительные трудности, но...
     Тут Джоанна взорвалась, несмотря на свое решение оставаться вежливой:
     - К твоему сведению, у моего сына есть имя! И с тобой ничего не случится, если ты его запомнишь!
     - Ладно, Джо, успокойся! - отрывисто произнес он. - Я не хотел тебя обидеть.
     - Уж конечно!
     Несколько мгновений воздух словно сотрясался от гнева, но постепенно все успокоилось, как будто улеглось облако пыли. Однако теперь Джоанна была уверена, что это только внешнее спокойствие. Они старались вести себя дружелюбно, а сами были как голые провода, и это путало ее.
     Видит Бог, шесть лет назад у нее появилось достаточно причин, чтобы злиться на него. Как же бесчестно он поступил по отношению к ней! Так убедительно играл в любовь, столько наобещал, понимая при этом, как она неопытна и впечатлительна. Бесчестно, бессердечно Майкл заманил ее в круговорот чувств, не переставая при этом втайне встречаться с Банни. Ложь и обман, прикрытые показной искренностью, неуважение к ней - вот что больше всего оскорбляло Джоанну. Да, она была уничтожена, когда узнала, что на самом деле представляет собою Майкл Мелоун. Ей еще не приходилось так горько плакать, как в ту ночь. Но когда пришло утро, она поняла, что рассержена. Ужасно рассержена.
     Должно быть, это к лучшему, подумала Джоанна. Для нее гнев стал чем-то вроде защитного панциря, благодаря которому она смогла выстоять. Однако боль и унижение так и не ушли. Они всегда были в ней вперемешку с гневом, в бурлящем потоке смятенных чувств. Гнев и спас ее - не позволил предаться печали и заставил шагать в будущее, хоть и с горечью в душе.
     Но Джоанна не смогла бы жить дальше с этой болью. Она вышла замуж, пошла работать, нужно было научиться готовить и вести хозяйство, а потом родился Кэйси. Гнев уступил место всему хорошему, что появилось в ее жизни. И вот теперь она начала сомневаться: действительно ли гнев ушел или просто новая жизнь отодвинула его на второй план? Могут ли горькие чувства исчезнуть только потому, что тебе этого хочется? Или же они прячутся в темных уголках души, дожидаясь своего часа?
     Джоанна попробовала рагу - на вкус оно напоминало опилки. В ледяном молчании Майкл взял хлеб с маслом и откусил кусочек.
     - Наверно, я всю жизнь буду жалеть об этом, - неохотно произнесла она. - Ну ладно, давай попробуем.
     Майкл перестал жевать, и на его лице промелькнуло какое-то странное выражение.
     - Продукты я себе буду покупать сама, - быстро продолжила она. - Я уже должна тебе банку...
     - Забудь об этом.
     - Ни в коем случае! Я не хочу быть тебе чем-то обязанной. - Она заметила, как его темная бровь поднялась. - Как я уже сказала, я буду готовить еду себе, а ты - себе. Стирки и уборки это тоже касается. Другими словами, я буду жить по-своему, и ты тоже. Понял?
     - Отлично понял. Я уже начал было говорить об этом, но ты весьма деликатно меня прервала. Я был бы тебе благодарен, если бы ты не разрешала... своему сыну шалить, пока я работаю. Особенно по утрам.
     - Кэйси никогда не шалит! Он самый воспитанный ребенок на свете!
     - И все же он ребенок, - твердо заключил Майкл.
     - Не беспокойся, я буду держать его как можно дальше от тебя.
     У Майкла слегка приподнялся уголок рта.
     - Прекрасно. Значит, вопрос исчерпан.
     - Будем надеяться. - Высоко подняв голову, Джоанна взяла свою тарелку и отправилась на кухню.
     Наскоро вымыв посуду, она рухнула на стул и закрыла лицо руками. Неудержимая дрожь прокатывалась по телу. Опять Майкл разозлил ее, несмотря на все ее попытки оставаться спокойной. Это не поддавалось объяснению. Ведь она не держала на Майкла зла за прошлое, не собиралась упрекать его.
     Джоанна вяло уронила руки на колени и бессильно вздохнула. Ну конечно, она злилась на Майкла. В эти мгновения она даже ненавидела его! А если так, это может означать только одно: она еще не простила его. Осталось ощущение потери, боль и чувство унижения. А она-то думала, что уже избавилась от всего этого, стала свободной. Значит, нет.
     Это было невероятно, так неправдоподобно и несправедливо! Как мог Майкл вернуться в ее жизнь после этих шести лет? Ведь он давно перестал существовать для нее - во всяком случае, так ей казалось. А он сейчас сидит в соседней комнате! Разве такое возможно?
     Боже, почему ты допустил, что Фил умер? Сидеть бы ей теперь вместе с ним дома, за ужином, и спокойно разговаривать о работе в магазине. И как только она могла согласиться жить здесь вместе с Майклом? Не сошла ли она с ума?
     Нет! Она больше не позволит себе волноваться. Майкл этого не стоит. Однажды она уже преодолела в себе боль и гнев, а тогда эти чувства были куда более острыми и обжигающими. Значит, можно сделать это снова. Кроме того, Майкл не должен догадаться, что все еще может выбить ее из колеи. Где ее гордость?
     Джоанна сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и встала. По пути в гостиную она снова обрела хладнокровие.
     - Ты еще не ложишься спать? - спросил Майкл.
     Она медленно обернулась к нему со ступеней лестницы.
     - Конечно, ложусь.
     - Еще нет и восьми. А потом, мы даже не поговорили.
     Джоанна заколебалась.
     - Ну, давай же, - рассмеялся он. - Я не кусаюсь.
     Она нехотя подошла к столу.
     - Может быть, бокал вина? Ты ничего не пила за ужином.
     - А ты ничего не ел.
     Майкл улыбнулся и отодвинул тарелку со своим нетронутым супом, а потом подошел к бару и взял бокал. Налив вина, он придвинул бокал к ней, а потом налил себе.
     - Так как ты жила все это время, Джоанна?
     - Ты уже спрашивал.
     - Да, спрашивал. Но, кажется, ты не слишком честно ответила. Должно быть, этот год был для тебя очень тяжелым.
     - Ты имеешь в виду смерть моего мужа? - спокойно спросила Джоанна, хотя рука ее дрожала, когда она подносила бокал к губам.
     - Да.
     Она вгляделась в его лицо и ничего там не увидела - ни сочувствия, ни любопытства, ни даже удовлетворения оттого, что ей пришлось страдать. Или он просто привык скрывать свои чувства? Ну что ж, она ответит тем же.
     - Да, смерть Фила была тяжелым ударом, но я ведь знала, что это неизбежно.
     - Лейкемия?
     Джоанна на мгновение поникла. Печаль снова наполнила сердце.
     - Да.
     - И как ты, справляешься?
     Она посмотрела в эти холодные синие глаза, и гордость снова вернулась к ней.
     - Отлично справляюсь. Фил был молодым, но очень ответственным человеком. Он не оставил нам долгов, у нас есть крыша над головой и... и достаточно сбережений, чтобы не слишком беспокоиться о дальнейшей жизни. - Джоанна была вынуждена собрать все свое самообладание, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица. Зачем она лжет? Откуда взялись эти слова?
     Майкл проницательно глянул на нее, как человек, когда-то знавший ее лучше, чем она сама себя знала. Джоанне показалось, что он поверил.
     - Кажется, в отношении финансов у тебя все в порядке. А как насчет, так сказать, неофициальной стороны? Насчет переживаний?
     Джоанна не могла понять, чего он добивается. Хочет, чтобы она сказала, будто безнадежно одинока и не может жить дальше?
     - Я слишком занята, чтобы беспокоиться о душевных недугах, а это значит, что у меня их нет. Я управляю магазином одежды. - Джоанна чуть не сказала, что является его владелицей. - Симпатичный магазинчик, очень модный, хотя и не такой шикарный, чтобы отпугивать местных жителей. - Она сделала большой глоток из своего бокала.
     Майкл прищурился, а Джоанна отвернулась, испугавшись, что взгляд может ее выдать. Она понимала всю бессмысленность своего вранья, но ни за что не хотела дать Майклу понять, как была несчастлива без него. Болезнь Фила оказалась долгой и выматывающей, а его похороны полностью лишили ее сил. Потом несколько месяцев ее держали в напряжении судебные иски о наследстве. А помимо этого были одиночество, страх, нехватка денег и тревожные перемены, происходящие с Кэйси. Она могла бы поведать мистеру Мелоуну многое, о чем он и не подозревал. Но она этого не сделает!
     - А как Кэйси воспринял смерть отца?
     - У него все нормально, он уже пришел в себя, хотя иногда скучает по Филу. Они были очень дружны. - Джоанна потягивала вино и бесстрашно смотрела в каменное лицо напротив. - Фил с самого начала был чудесным отцом - всегда был готов менять пеленки или дежурить возле малыша, когда тот болел. - Джоанна сама удивлялась, сколько удовлетворения получала от этого хвастовства. Она как будто вонзала в сердце Майклу крошечные кинжалы, чтобы удовлетворить какое-то странное желание... чего? Мести? Джоанне это было не совсем понятно, но чем дольше они с Майклом разговаривали, тем больше ей казалось, что она причиняет ему боль.
     - Должно быть, он был тебе надежной опорой, - прокомментировал Майкл со своей надоедливой вежливостью.
     - Да, конечно. Но хватит говорить обо мне. Чем занимался ты? Все еще преподаешь в Вирджинии?
     Он нахмурил лоб, во взгляде отражались стремительно проносившиеся мысли.
     - Нет... Да. То есть на этот год я взял академический отпуск.
     - Вот как? Преподавать оказалось слишком утомительно? Ненадолго же тебя хватило, - сказала она злорадно. Значит, он не стал счастливым баловнем судьбы, каким хотела видеть его Вивьен.
     - Да нет, мне там очень нравилось, - ответил Майкл, отхлебнув вина. - Мне повезло: я оказался в нужном месте и именно тогда, когда мне это больше всего было нужно. Как раз в тот момент, когда я заканчивал свою диссертацию, декан литературного факультета ушел на пенсию, и его место предложили мне.
     - Тебе предложили стать деканом? А диссертацию ты закончил? - Джоанна не торопясь потягивала вино. Странно, но ей хотелось порадоваться за него, хотя одновременно что-то ее удерживало. И она взглянула на него с сардонической усмешкой. - Это так престижно! Доктор Мелоун! Банни, надо думать, была в восторге.
     За ее словами последовала такая тишина, что казалось, все вокруг сковало льдом.
     - Да, она гордилась этим. Но больше всего ей понравилось, что благодаря моему положению у нее появились новые возможности для развлечений. Ректор университета сказал мне, что она была самой гостеприимной хозяйкой за всю историю их учебного заведения.
     Джоанна пожалела, что перевела разговор на Банни. Теперь эта красотка будет глядеть на них из каждого угла в этой слабо освещенной комнате. Конечно, Банни чувствовала себя как рыба в воде, она и выросла в доме, где знают толк в развлечениях.
     - Могу я спросить, почему вы развелись? Майкл ответил не сразу, только бровь его выгнулась дугой.
     - Мы оба были очень расстроены этим разводом, долго обсуждали, как нам быть, но все-таки приняли решение расстаться. Понимаешь, в чем дело: Банни очень талантлива, она окончила колледж и стала дизайнером, и ей хотелось заниматься самостоятельным делом. Вполне естественно, что надо было ехать в Нью-Йорк, там есть где развернуться. Я же не мог бросить свою работу. Поэтому и решил, что не имею права удерживать ее, а она не хотела мешать мне. И вот... - Он поднял брови, подчеркивая безвыходность ситуации.
     - Так, значит, вас разлучила работа?
     - Да, других причин не было.
     Джоанна внимательно смотрела на него поверх своего бокала. У нее не было оснований не верить ему, однако в его голосе звучало что-то такое, что заставило ее засомневаться, - какая-то бравада, странным образом напомнившая ее собственное состояние.
     - Думаю, что в конце концов все для тебя устроилось к лучшему. К тому же и детей у вас не было.
     - Не знаю... А мне хотелось бы иметь детей. Мы надеялись, что и у нас родится ребенок, но у Банни случился выкидыш. - Его глаза были прикрыты, как будто он хотел спрятаться в темной пещере где-то глубоко внутри себя.
     - Я тебя понимаю, - с сочувствием сказала Джоанна. В голове у нее все перемешалось. - Ребенок приносит в семью столько счастья, сближает супругов.
     - Да, могу представить. Это... был бы мальчик.
     - Вам так сказали? - Джоанна смотрела, как он наливает вино.
     - Да, в больнице. Мы хотели назвать его Питером. В честь его деда - Питера Уилкокса.
     Джоанна помолчала, обдумывая услышанное. На ее лице застыла дежурная улыбка. Она пыталась сохранить серьезное выражение, но вдруг испугалась, что не выдержит и рассмеется.
     - Ты что? - насторожился Майкл, очнувшись от своих мыслей.
     - Да так, ничего. Я только подумала, какое же еще имя можно дать сыну, если его мать зовут Банни. - Все же ее голос предательски дрогнул, и она сделала большой глоток вина, чтобы скрыть это. А если бы у них родились другие дети, как бы они их назвали: Флопси, Мопси и Коттонтэйл?
     И тут же ее пронзило чувство вины. Как можно шутить над чужим горем?
     Майкл пошевелился с такой осторожностью, как будто сидел на куче колючек.
     - Да, кстати, об именах. У твоего сына необычное имя - Кэйси. Почему вы его так назвали?
     - Моего сына? - переспросила Джоанна, невольно выпрямившись. Вопрос застал ее врасплох. Хотя она еще не понимала, что случилось, но почувствовала опасность. Необходимо было встать на защиту Кэйси. Немедленно. - Сразу после свадьбы мы с Филом поехали во Флориду. Пока путешествовали, побывали во многих местах. Было там одно местечко под названием Кэйси. Там, насколько я понимаю, и получился наш сын.
     - А-а, вон оно что. Это имя напоминало вам о той поездке, - пробормотал Майкл.
     Все это были ее выдумки. Просто Джоанне нравилось это имя. Зачем она снова солгала? Она не хотела, слова вылетели сами собой. Но одного мгновения безотчетного страха хватило, чтобы придумать эту историю. Она уже не в состоянии была контролировать себя. Ею руководила какая-то другая сила. Ей нужно было доказать Майклу, что ему не удалось разбить ее сердце и жизнь. Джоанну так и переполняло желание ткнуть его носом в свое благополучие и счастье. Все дело тут в уязвленной гордости и чувстве собственного достоинства. Она понимала это, однако чувствовала, что есть здесь еще что-то, какой-то неосознанный страх. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Майкл заподозрил ее во лжи.
     Майкл смотрел в темноту мимо Джоанны. Лицо его казалось высеченным из гранита.
     Злишься, обманщик, двуличная душа! - мысленно бросила она Майклу. - А ты помнишь, как я любила тебя? Может быть, ты подумал, что поехать туда мы могли бы вдвоем с тобой? Неужели жалеешь о том, чего ты лишился, предав меня?..
     Но тут его глаза вновь остановились на Джоанне, и в них было одно только безразличие. Она ничего для него не значила. Ему было все равно, с кем говорить - с ней или со случайным попутчиком где-нибудь в автобусе.
     - Мы с Банни тоже пару раз ездили во Флориду. Там хорошо, но все же не сравнить с Ямайкой. Мы там были во время свадебного путешествия. В октябре там просто здорово.
     Воображение тут же нарисовало Джоанне вереницу образов: Майкл и Банни бегут к морю через волны прибоя, Майкл и Банни обедают в кабинете на двоих в роскошном отеле, Майкл и Банни в объятиях друг друга... И все это лишь несколько недель спустя после того, как он соблазнил другую девушку.
     Джоанне вдруг расхотелось продолжать эту игру. Дело могло зайти слишком далеко, в таком случае ей грозило остаться в проигрыше. Как и всегда, когда ей приходилось состязаться в чем-либо с Майклом. Она резко встала.
     - Если ты не возражаешь, я, пожалуй, пойду. С ног валюсь от усталости. И Кэйси всегда рано встает. Но я рада, что нам удалось поговорить. Очень было приятно.
     Ледяные глаза Майкла вдруг пронзили ее.
     - Да, чудесный получился вечер.
     - Спокойной ночи. - Больше она ничего не сказала, лишь выдавила из себя улыбку.
     Он откинулся в кресле, и его губы растянулись в какой-то демонической мстительной усмешке.
     - Приятных сновидений, Джоанна.
     Она поспешно поднялась по лестнице, но не успела дойти до своей комнаты, как слезы отчаяния брызнули у нее из глаз.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

     Сквозь сон Джоанна услышала частые негромкие постукивания и решила, что это дождь стучит по крыше ее дома в Нью-Хэмпшире. Но, открыв глаза, она увидела жалюзи на окне, сквозь щели которых пробивались солнечные лучи, освещая незнакомую комнату неровным бледным светом, как на полотнах импрессионистов. Толчком к ней вернулось сознание, и она вспомнила, где находится.
     Снова донеслись те самые негромкие постукивания. Не шевелясь, Джоанна вслушалась. Стук раздавался откуда-то со стороны гостиной, это стучала пишущая машинка Майкла. Накануне он говорил ей что-то о работе, которую должен закончить этим летом и ради которой приехал на остров, хотя и не объяснил, что это такое. Наверное, диссертация. Или статья для научного журнала.
     Джоанна зевнула и прогнала эти мысли из головы. Какое ей дело до занятий Майкла Мелоуна! Несмотря на крайнюю усталость, вечером она едва смогла уснуть. Несколько