Виктория ТОКАРЕВА
   Я ЕСТЬ. ТЫ ЕСТЬ. ОН ЕСТЬ



   Анна ждала домой взрослого сына.
   Шел уже третий час ночи.  Анна  перебирала  в  голове  все  возможные
варианты.  Первое:  сын  в   общежитии   с   искусственной   блондинкой,
носительницей СПИДа Вирус уже ввинчивается в капилляр. Еще секунда  -  и
СПИД в кровеносной системе. Плывет себе, отдыхает. Теперь ее  сын  умрет
от иммунодефицита. Сначала похудеет, станет  прозрачным  и  растает  как
свеча. И она будет его хоронить и скрывать причину  смерти.  О  Господи!
Лучше бы он тогда женился. Зачем, зачем отговорила его два  года  назад?
Но как не отговорить, девица из Мариуполя, на шесть лет  старше.  И  это
еще не все. Имеет ребенка, но она его не  имеет.  Сдала  государству  до
трех лет. Сдала на чужие руки - а сама на поиски мужа в Москву.  А  этот
дурак разбежался, запутался в собственном благородстве,  как  в  соплях.
Собрался в загс. Анна спрятала паспорт.
   Чего только не выслушала. Чего сама не наговорила. В церковь  ходила.
Богу молилась на коленях. Но отбила.
   Победа. Теперь вот сиди и жди.
   Нервы расходились. Надо взять себя в руки. Надо поговорить с собой.
   "Перестань, -  сказала  себе  Анна.  -  Что  за  фантазии?  Почему  в
общежитии? Почему СПИД? Может, он не у женщины, а  с  друзьями.  Пьют  у
кого-нибудь на кухне. Потом разойдутся".
   А вдруг пьяная драка? Он ударит, его ударят, и он валяется,  истекает
кровью. А может, его выбросили в окно и он лежит с отсутствующим лицом и
отбитыми внутренностями. Господи... Если бы он был жив, позвонил бы.
   Он всегда звонит. Значит - не жив. Не жив - это мертв.
   Анна  подошла  к  телефону,  набрала  09.  Спросила  бюро  несчастных
случаев. Ей продиктовали.
   - Але... - отозвался сонный голос в бюро.
   - Простите, к вам не поступал молодой мужчина? - спросила Анна.
   - Сколько лет?
   - Двадцать семь, - Во что одет?
   Анна стала вспоминать.
   - Валь, - сказал недовольный голос в трубке, - ну что ты заварила? Я,
по-твоему, это пойло пить должна?
   "У людей несчастье, а они про чай", - подумала Анна.
   И в этот момент раздался звонок в дверь.
   Анна бросила трубку. Метнулась к двери. Открыла.
   Сбылось и первое, и второе. И женщина, и пьяный.
   Правда, живой. Улыбается. Рядом - блондинка. Красивая. Анне  было  не
до нее, глянула краем глаза, но даже краем заметила -  красавица.  Можно
запускать да конкурс красоты.
   - Мамочка, знакомься, это Ирочка. - Олег еле собирал для слов  пьяные
губы.
   - Очень приятно, - сказала Анна.
   При Ирочке неудобно было дать  сыну  затрещину,  но  очень  хотелось.
Прямо рука чесалась.
   - А можно Ирочка у нас переночует? А то ей в общежитие не попасть.  У
них двери запирают.
   "Так. Общежитие, - отметила Анна. - Еще одна лимитчица".
   - А из какого вы города? - спросила Анна.
   - Из Ставрополя, - ответил за нее Олег.
   Та из Мариуполя, эта из Ставрополя. Греческие поселения.
   Анна посторонилась, пропуская молодую пару. От обоих пахло спиртным.
   Они просочились в комнату Олега. Оттуда раздался выстрел. Это  рухнул
диванный матрас, Анна знала этот  звук.  Потом  раздался  хохот,  как  в
русалочьем пруду. Шабаш какой-то.
   Тяжело иметь взрослого сына. Маленький  -  боялась,  что  выпадет  из
окна, поменялась на первый этаж. Теперь в случае чего - не разменять.  В
армию пошел - боялась, что дедовщина покалечит. Теперь  вырос  -  и  все
равно.
   Анна не могла заснуть. Вертелась. Зачем-то считала количество букв  в
городах: Мариуполь - девять букв, Ставрополь - десять. Ну и что? Было бы
двое детей - не так бы сходила с ума. Но второго ребенка  не  хотела:  с
мужем жили ровно, все завидовали: "Какая семья". И только он... И только
она знала, как все это хрупко. Анна хотела новой любви.  Не  искала,  но
ждала. Второй ребенок лишал бы маневренности.
   Анна ходила и смотрела куда-то вдаль, поверх головы своего мужа,  как
будто высматривала настоящее счастье.
   Все  кончилось   в   одночасье.   Муж   умер   в   проходной   своего
научно-исследовательского  института.  Ушел  на  работу,  а  через   час
позвонили. Нету человека.
   Анна сопровождала его в морг. Ехали на "скорой".
   Муж лежал, будто спал. Наверное, он не заметил, что умер.
   Анна  не  отрываясь  вглядывалась  в  лицо,  пытаясь  прочитать   его
последние ощущения. Смотрела на живот, на то место, которое всегда  было
таким живым. И если там умерло, значит, его действительно нет.
   Однажды приснился сон: муж сидит перед ней, улыбается.
   - Ты же умер, - удивилась Анна.
   - Я влюбился, в этом дело, - объяснил муж. - Встретил женщину. Не мог
оторваться. Но мне было жаль тебя.
   Я притворился, что умер. А вообще я живой.
   Анна проснулась тогда и плакала. Она, конечно, знала, что  мужа  нет.
Но сон показался правдой. Муж, наверное, кого-то  любил,  но  не  посмел
переступить через семью.
   Рвался и умер. Лучше бы ушел.
   После смерти мужа Анна осталась одна. Сорок два  года.  Выглядела  на
тридцать пять. Многие претенденты распускали слюни,  как  вожжи.  Однако
семьи не получалось. У каждого дома была своя семья. Норовили записаться
в сынки, чтобы их накормили, напоили, спать уложили и за них  бы  все  и
проделали.
   Была, конечно, и любовь, что  там  говорить...  Чудной  был  человек,
похожий на чеховского Вершинина: чистый, несчастный и жена  сумасшедшая.
И нищий, конечно. Это до перестройки. А  в  последнее  время  вступил  в
кооператив, стал зарабатывать две тысячи в  месяц.  Нули  замаячили.  Не
человек - гончая собака. И уже  ни  томления,  ни  страдания  -  завален
делами выше головы. Некогда?
   Сиди работай. Устал? Иди домой. Он обижался, как будто  ему  говорили
что-то обидное. Он хотел еще и любви в придачу к нулям.
   В один прекрасный день Анна поняла: у нее все было.
   В прошедшем времени. Плюсквамперфект. И то, что казалось временным, и
было настоящим: муж, дом, общий ребенок. Семья. Но мужа нет. И дальше  -
тишина. Самый честный союз - это союз с одиночеством.
   Женщина не может без душевного пристанища. Пристанище - сын.  Умница.
Красавец. Перетекла в сына.
   А сын за стеной перетекает в  Ирочку.  Из  Ставрополя.  Десять  букв.
Мариуполь - девять. А что еще остается? Только буквы считать.

***

   Ирочка проснулась в час дня.
   За это время Олег встал, сделал завтрак, позавтракал, ушел на  работу
и сделал плановую операцию.
   Анна за это время сходила в магазин,  приготовила  обед  -  курицу  с
овощами - и села за работу.
   В учебной программе шли большие перемены.  Историю  СССР  практически
переписывали заново. Дети не сдавали экзамен.
   У Анны - французский язык. В этом отсеке все как было:  je  suis,  tu
est, il est. Я есть. Ты есть. Он есть.
   Возникали учителя-новаторы: ускоренный метод, изучение во  сне.  Анна
относилась к этому скептически, как  к  диете.  Быстро  худеешь,  быстро
набираешь. Ускоренно обретенные знания так же скоро улетучиваются. Лучше
всего по старинке: обрел знание - закрепил. Еще обрел - еще закрепил.
   Анна сидела за столом. Работа шла плохо, потому что в доме  находился
посторонний человек.
   Наконец задвигалось, зашлепало босыми ногами, зажурчало душем.
   "Надо накормить, - подумала Анна. - Молодые, они прожорливые".  Вышла
на кухню, поставила кофе.
   Из ванной явилась Ирочка в пижаме Олега.  Утром  она  была  такая  же
красивая, как вечером. Даже красивее.
   Безмятежный чистый лоб, прямые  волосы  Офелии,  промытые  молодостью
синие глаза. Интересно, если бы Офелия переночевала у  Гамлета  и  утром
явилась его мамаше, королеве...
   Анна не помнила точно, почему Офелия утопилась.
   Эта не утопится. Всех вокруг перетопит, а  сама  сядет  пить  кофе  с
сигаретой.
   - Доброе утро, - поздоровалась Ирочка.
   - Добрый день, - уточнила Анна.
   Ирочка села к столу и стала есть молча, не глядя на Анну. Как в  купе
поезда.
   - А вы учитесь или работаете? - осторожно спросила Анна.
   - Я учусь в университете, на биофаке.
   "
   "Значит, общежитие университетское", - поняла Анна.
   - На каком курсе?
   - На первом.
   "Значит, лет  восемнадцать-девятнадцать",  -  посчитала  Анна.  Олегу
двадцать семь.
   - А родители у вас есть?
   - В принципе есть.
   - В принципе - это как? - не поняла Анна.
   - Люди ведь не размножаются отводками и черенками. Значит, у  каждого
человека есть два родителя.
   - Они в разводе? - догадалась Анна.
   Ирочка не ответила. Закурила, стряхивая пепел в блюдце.
   "Курит, - подумала Анна. - А может, и пьет".
   - А вы не опоздаете в университет? - деликатно спросила Анна.
   - У нас каникулы.
   Анна вспомнила, что студенческие каникулы в  конце  января  -  начале
февраля. Да, действительно каникулы.
   Не собирается ли Ирочка провести у них две недели?
   - А почему вы не поехали в Ставрополь? -  осторожно  поинтересовалась
Анна. - Разве вы не соскучились по дому?
   - Олег не может. У него работа.
   - А у вас с Олегом что? - Анна замерла с ложкой.
   - У нас с Олегом все.
   Зазвонил телефон. Аппарат  стоял  на  столе.  Анна  хотела  привычным
движением снять трубку, но Ирочка оказалась проворнее.  Ее  тонкая  рука
змеиным броском метнулась в воздухе. И с добычей-трубкой обратно к уху.
   - Да... - проговорила Ирочка низко и длинно.
   В этом "да"  были  все  впечатления  прошедшей  ночи  и  предвкушения
будущей.
   После "да" было "я" - такое же длинное, как выдох.
   Это звонил Олег. Ирочка произносила только два слова - "да" и "я". Но
это были такие "да" и "я", что Анне стыдно было при этом присутствовать.
Наконец Ирочка замолчала и  посмотрела  на  Анну  умоляюще-выталкивающим
взглядом.
   Анна вышла из кухни. Подумала при этом:  "Интересно,  кто  у  кого  в
гостях..."
   Каждая семья имеет свои традиции, ибо  человек  без  традиций  голый.
Равно как и общество. Общество, порвавшее с традициями, обрубает якорную
цепь, и его корабль болтается по воле волн или еще по чьей-то воле.
   В традиции Олега  и  Анны  входило  звонить  друг  другу  на  работу,
отмечаться во времени и пространстве: "Ты есть,  я  есть.  И  ничего  не
страшно: ни социальные катаклизмы, ни личные враги. Ты есть, я есть.  Мы
есть".
   В традиции входило открывать друг другу дверь,  встречать  у  порога,
как преданная собака. Выражать радость, махать хвостом. Потом  вести  на
кухню и ставить под нос миску с божественными запахами.
   И сегодня Олег позвонил в обычное время.  Анна  заторопилась,  но  на
пути возникла Ирочка.
   - Он попросил, чтобы я открыла.
   Анна растерялась, сделала шаг назад. Привилегии  отбираются,  как  во
время перестройки. В семье шла перестройка.
   Ирочка тем временем распахнула дверь и  повисла  на  Олеге  в  прямом
смысле слова Уцепилась руками за  шею  и  подогнула  ноги.  Обычно  Олег
целовал мать в щеку, но сегодня между ними  висело  пятьдесят  килограмм
Ирочки.
   Олега, похоже, не огорчало препятствие. Он обхватил Ирочку за  спину,
чтобы удобнее виселось,  они  загородили  всю  прихожую  и  из  прихожей
вывалились в комнату Олега и пропали.
   Курица стыла. Устои дома рушились. Еще час такой  жизни  -  и  упадет
потолок, подставив всем ветрам жилище.
   Вечером Анна подстерегла момент и тихо спросила:
   - А Ирочка, что, не собирается в общежитие?
   - Видишь ли... - Олег замялся. Потом  вскинул  голову,  как  партизан
перед расстрелом. - Мы поженились, мама.
   - В каком смысле? - не поверила Анна.
   - Ну в каком смысле женятся?
   - И расписались?
   - Естественно.
   - И свадьба была?
   - Была.
   - В общежитии?
   - Нет. В ресторане.
   - На какие деньги?
   Анна задавала побочные, несущественные вопросы.
   Ей было страшно добраться до существенного.
   - На мои. Откуда у нее деньги? Она сирота.
   - У нее есть родители.
   - Это не считается.
   - А где ты взял деньги?
   - Одолжил. У Вальки Щетинина.
   Валька - друг детства, юности и  молодости.  Вместе  учились.  Вместе
работают.
   - А почему ты не взял у меня? - спросила Анна.
   - Ты бы все узнала.
   - А я не должна знать? -  Это  был  главный,  генеральный  вопрос.  -
Почему ты мне не сказал?
   - Ты бы все испортила.
   Наступила пауза.
   - Ты бы не пустила, - добавил Олег. - Я этого боялся.
   Анна молчала. Было больно. Как дверью по лицу.
   - Прости, - попросил Олег.
   - Не могу, - ответила Анна. - И еще знаешь что?
   - Что?
   - Ты мерзавец.
   - Я так не считаю.
   - А как ты считаешь?
   - Я боролся за свою любовь.
   Олег счел разговор оконченным. Бывают моменты в жизни мужчины,  когда
он должен бороться за свою любовь. Это его правда. Но есть правда  Анны:
вырастила сына, пустила в жизнь, и теперь ее можно задвинуть под  диван,
как пыльный тапок.
   Да. Стареть надо на Востоке. Там уважают старость.
   Там такого не бывает.
   Дима... Вот когда нужен близкий человек. Когда тебя предают  в  твоем
же собственном доме.
   Анна снова не спала ночь. Мучил вопрос "ЗА ЧТО?".
   Может быть, за то, что их поколение  -  шестидесятники  -  проморгало
хрущевскую перестройку и двадцать лет просидело по уши в дерьме. А может
быть, все началось раньше и сейчас завершилось.  Выросли  внуки  Павлика
Морозова.  Их  научили  отрекаться  от  родителей,  затаптывать   корни,
нарушать заповедь: "Почитай отца и мать своих".
   Ночь сгустила все зло в плотный мрак и накрыла с головой.

***

   - Да просто ты ревнуешь, - растолковала Беладонна.
   - Классическая свекровь, и все дела, - дополнила Лида  Грановская.  -
Не ты первая, не ты последняя.
   У  Анны  -  две  подруги  со  студенческих  лет.  Лида  Грановская  и
Беладонна.
   Лида - жена Грановского и сама по себе Лида. Грановский  в  последнее
время в связи с  перестройкой  выбился  в  недосягаемые  верха,  а  Анна
осталась на прежнем месте. Это не помешало дружбе. Дружили все равно  по
душевной привычке.
   В жизни Лиды все определилось с пятнадцати лет,  с  восьмого  класса,
когда   классная   руководительница   приставила   отличницу   Лиду    к
неуспевающему Стасику Грановскому.  Все  началось  тогда,  тридцать  лет
назад, и продолжалось до сегодняшнего дня. Расстановка сил ясна:
   Грановский - солнце, Лида - луна. Остальной космос существует  где-то
отдельно от их жизни.
   Беладонна означает: прекрасная  женщина  и  еще  какое-то  желудочное
лекарство. Беладонна - то и другое Она самая красивая  из  трех.  Но  ее
жизнь, как молодая планета, никак не может образоваться,  устояться.  То
ледники, то оползни.
   Беладонна - человек компромисса. Вышла замуж - до лучшего мужа.
   Купила дачу - до лучшей дачи. И всю жизнь ждала  эту  лучшую  дачу  и
лучшего мужа.
   Известно,  что  временные  мосты  оказываются   самыми   постоянными.
Беладонна ходила по временным мостам, неся в  душе  разъедающее  чувство
неудовлетворенности Она  жила  как  бы  в  обнимку  с  этим  разъедающим
чувством.
   У Лиды жизнь стоячая, у Беладонны - текущая река.
   Анне необходимо было то и другое, в зависимости от того, чего просила
душа: движения или благородного покоя.
   Но сегодня были необходимы обе. Анна собрала подруг на совет.  Сидели
в кооперативном кафе. Пили кофе из автомата.
   Анна полагала, что, выслушав ее, Лида и Беладонна схватятся за голову
и громко закричат в знак протеста и солидарности. Но  подруги  отнеслись
несерьезно. Задавали дурацкие вопросы.
   - Ей сколько, сорок? - поинтересовалась Беладонна.
   - Почему сорок? Девятнадцать, - ответила Анна.
   - Проститутка?
   - Что ты глупости говоришь? Учится в университете.
   На биофаке.
   - Любит? Или по расчету, из-за прописки?
   - На шею вешается, как кошка.
   - Тогда что тебе не нравится? Объясни.  Молодая,  красавица,  умница,
любит...
   Лида и Беладонна уставились на Анну. Анна напряженно молчала.
   - Тебе ни одна не понравится, - заключила Лида.
   - Почему это?
   - Потому что тебе нравится Олег. Я даже удивляюсь,  что  ему  удалось
из-под тебя выскочить. Молодец. Мужик - Но ведь больно!
   - Так он же хирург, - напомнила Лида. - Сейчас  больно,  потом  будет
хорошо.
   - Не опошляй, - посоветовала Беладонна. - Первый брак - пробный брак.
Через год разведутся. Сейчас все разводятся.
   В груди Анны полыхнуло зарево надежды.
   - А если не разойдутся? - осторожно проверила она.
   - Значит, будут жить. Ты что, не хочешь счастья своему сыну?
   Анна задумалась. А в самом деле... Должен же Олег когда-то  жениться.
Почему не Ирочка?
   Тяжкая ночь как будто собралась в облачко и отлетела,  рассеялась  по
небу. "За что?", "Почему?" - а нипочему. Полюбил -  женился.  Женился  -
привел в дом. Не в общежитие же им идти...  Поживут  -  разведутся,  сын
достанется Анне. А уживутся - дай Бог счастья.
   - А давайте выпьем шампанского, - решила Анна. - Все же событие.
   Взяли бутылку.
   Лица подруг стали еще роднее и прекраснее. И как бежит время. Недавно
сами были  в  возрасте  Ирочки,  выходили  замуж:  Лида  -  за  Стасика,
Беладонна - за своего Ленчика, Анна - за Диму.  Теперь,  через  тридцать
лет, Димы нет. Ленчик есть, но его  нет.  Беладонна  спровадила  сына  в
армию, дочь замуж - и в новый брак. Захотелось свежего чувства.
   - Ну как чувство? - полюбопытствовала Анна.
   Беладонна вздохнула из  глубины  души.  Любовь  любовью,  но  полезли
всякие побочные обстоятельства.
   Дочка родила ребенка Павлика и уехала с мужем на Кубу. Там влажность.
Павлик  может  пропасть,  как  растение,  приспособленное  для   другого
климата. Мальчика оставили Беладонне, и никуда  не  денешься,  поскольку
бабка.
   Внучок по ночам плачет, мешает  всем  спать.  Беладонна  его  качает,
прижимает к груди, затыкает рот ладошкой, как партизан на чердаке, когда
внизу ходят немцы. И так жалко этого мальчика. И сама тоже плачет. А был
бы за стеной собственный муж, родной дед Ленчик, - нравится, не нравится
- терпи, да еще и люби. И сам вставай, и сам качай.
   Новый мост, выстроенный в сорок  пять  лет,  оказался  неудобным  для
повседневной жизни. Вот ведь как бывает.
   Анне стало жалко мальчика с маленькой желтоволосой головкой, которому
зажимают рот ладонью, не дают плакать. И тоже захотелось маленького. Она
будет его холить и лелеять и отвяжется от  Олега  и  Ирочки.  Пусть  как
хотят, так и живут. У нее будет свой собственный маленький Олег.
   Потекла совместная жизнь. День нанизывался на другой день, как шашлык
на шампур. Набирались месяцы.
   Ни о каком ребенке не было речи, зато Олег купил  видеомагнитофон.  С
рук. За бешеные деньги. Два года работы.
   По вечерам дом превращался  в  караван-сарай.  Гостиницу  со  скотом.
Приходил курс Ирочки и ординаторская Олега. Сидели на всем, на чем можно
сидеть, в том числе и на полу.
   Анна вначале тоже пыталась приобщиться к мировому  кинематографу,  но
хорошие фильмы случались редко.
   Зато бывали такие, которые  запретил  Ватикан,  -  столько  там  было
безбожия и бесстыдства. Совестно смотреть, тем более  рядом  с  молодыми
людьми.
   Анна уходила в кухню. Через какое-то время вся кодла перекатывалась в
кухню: ели, курили, балдели. Анна отступала в свою комнату.
   Она с удовольствием бы "побалдела" вместе с  молодыми,  послушала,  о
чем они говорят, что за поколение выросло. Но она была  им  неинтересна.
Отработанный биологический материал. И Анна сама чувствовала разницу.
   Ее  биополе  -  бурое,  как  переваренный  бульон.  А  их  биополе  -
лазоревое, легкое, ясное. Эти биополя не  смешивались.  Анна  уходила  в
свой угол, как старая собака, и слышала облегченный вздох за спиной.
   В первом часу ночи расходились по домам, оставив гору грязной посуды,
пустой холодильник и серую сопку окурков в пепельнице.
   У Анны возникли две новые проблемы: проблема денег и проблема  сумок.
Ирочка не готовила и не ходила по магазинам. Она училась в  университете
на  биологическом  факультете,  и  училась  очень  хорошо.  Ее   выбрали
старостой группы. Олег тоже не ходил за продуктами и не готовил,  потому
что у него каждый день было