олько для того, чтобы успокоиться...
   - Тогда мы были идиотами. Посмотри на меня, Констанс. Ты ведешь себя, как
маленькая девочка, которая не хочет слушаться и попусту упрямится. Не стоит.
   Да, конечно, она упрямится, но дело не только в этом. Она  отдавала  себе
отчет в том, что не имеет  никакого  права  выходить  замуж  за  Сиднея.  Он
улыбался, но его глаза смотрели прохладно. Они стали совсем светлыми. Сидней
положил руку на невысокий холмик ее груди.
   - Посмотри, какая у меня темная кожа по сравнению с твоей,  -  сказал  он
так, что у нее замерло сердце. - Темное и светлое. Может, я искал  бы  такое
цветовое сочетание всю жизнь, если бы не встретил тебя. Понимаешь, Констанс?
   Констанс не могла ни дышать, ни двигаться. Она прошептала:
   - Не понимаю.
   - Тогда выходи за меня замуж, и у нас будет целая жизнь,  чтобы  во  всем
разобраться и все понять.
   Она резко вздохнула, накрыла его ладонь своей рукой и запинаясь сказала:
   - Секс еще не любовь, Сидней. А жениться нужно только по любви.
   - Как бы ни называлось  то,  что  возникло  между  нами,  мы  должны  это
сохранить. Мы умеем говорить друг с другом, мы умеем спорить без  ссор,  нам
хорошо вместе... Да, должен признаться, у меня была мысль, что,  после  того
как мы переспим, как пройдет очарование новизны, мы  станем  друг  другу  не
нужны. Но мне с тобой по-настоящему интересно. Не будет ли  с  моей  стороны
слишком самоуверенным предположить, что тебе так же хорошо со мной?
   Констанс поднялась с его колен.
   - Ты же знаешь, что да, - пробормотала она. - Но я не могу выйти за  тебя
замуж, твердо сказала она.
   - Не можешь? - Его голос звучал жестко. - Или не хочешь?
   Она должна сказать, что не  хочет.  Тогда  он  возненавидит  ее  и  скоро
забудет. Но Констанс не смогла сделать этого. Да и он не поверил бы.
   К тому же ей не хотелось его обманывать, он не заслуживает такого.
   И, когда она ему все расскажет, он уже не захочет на ней жениться. Может,
даже станет презирать ее.
   - Я должна была уехать отсюда, как только увидела тебя,  -  задыхаясь  от
волнения, проговорила она, - потому что уже тогда знала.., всегда знала.., у
нас нет будущего. Сидней, мои  родители  -  это  Гордон  и  Джой  Кармайклы.
Наверное, ты о них слышал. Двадцать лет назад они работали  в  австралийском
посольстве в Гонконге. А потом их обвинили в шпионаже  в  пользу  Советского
Союза.  Они  покончили  с  собой  прежде,  чем  обвинение  было   официально
предъявлено, так что никаких сомнений в их виновности не осталось.  Если  ты
женишься на дочери таких людей, с твоей карьерой будет покончено.
   Констанс слышала, что Сидней встал, но не подняла головы.
   - Зачем ты мне все это рассказываешь теперь? - спросил  он  таким  тоном,
что у Констанс внутри все похолодело.
   - Обычно я не болтаю об этом всем и каждому, - с болью в голосе  ответила
она. - Я вовсе не горжусь тем, что они сделали. Они разрушили не только свою
жизнь, но и карьеру моей тети. Она  тоже  была  на  дипломатической  службе,
возможно даже стала бы первой в Австралии женщиной-послом.  Но  отмыться  от
грязи нельзя, Сидней. Если бы я вышла за тебя замуж, то испортила бы и  твою
карьеру тоже. Ведь еще многие политики и дипломаты помнят моих  родителей  и
знают, что с ними произошло. И есть люди, которые  только  и  ждут  удобного
случая, чтобы тебе навредить. Ты  это  знаешь  не  хуже  меня.  Тим  Карсон,
например. Все это очень грустно,  но,  к  сожалению,  от  правды  никуда  не
спрячешься.
   - Я в состоянии справиться с любыми Карсонами, - высокомерно  бросил  он.
Констанс покачала головой.
   - Это был бы твой конец, Сидней.
   - Констанс, это  было  бы...  На  ее  ресницах  заблестели  слезы,  комок
подступил к горлу.
   - Я знаю, что это так, - возбужденно перебила она Сиднея, глотая слезы. -
Когда я рассказала Фрэнку об этой истории, он посоветовался с родителями, со
своим дядей-послом и они в один голос заявили, что женитьба на мне стала  бы
концом его блестящего будущего.
   - Господи, да они просто стадо старых баранов...
   - Я не выйду за тебя замуж, - твердо повторила Констанс. - И когда ты сам
хорошо подумаешь, то поймешь, что я права.
   - Констанс, я знал, кто ты, еще до того, как мы расстались месяц назад.
   Она не смогла скрыть удивления, такого поворота она никак не ожидала.
   - Что? - выдавила она из себя.
   Сидней прищурившись посмотрел на нее, его лицо  было  полно  решимости  и
сострадания к Констанс.
   - Тебя узнал один человек из нашей делегации.
   - Это тот, из службы безопасности? - глухо спросила она. - Он подходил ко
мне в спортивном зале.
   - Да, Хоуптон. Он сказал, что ты очень похожа на мать и цветом  волос,  и
чертами лица. Ты так же поворачиваешь голову,  как  она  это  делала,  да  и
мимика та же. Хоуптон почти не сомневался, что узнал тебя, хотя  ты  сменила
фамилию. Он посмотрел твое досье здесь, в отеле, но не удовлетворился  им  и
связался со спецслужбой Австралии. И перед нашим ужином он сказал  мне,  что
ты дочь Кармайклов.
   - И поэтому Хоуптон тогда отозвал тебя? вдруг вспомнила Констанс. - А Тим
Карсон знал об этом?
   - Нет, конечно, - сказал Сидней. Это почему-то ее успокоило.
   - Да, Хоуптон сказал мне об этом тогда, на лестнице, - продолжал он. - Но
в этом нет ничего такого, Констанс, Обычная проверка. Ты ведь жила под чужим
именем, никому не говорила о своем  прошлом  и  по  службе  имела  доступ  к
секретной информации.
   - Вот как? Я не знала, что склонность к шпионажу передается  генетически.
Интересно, тебе Маккуин предложил позвать меня на ужин и  использовать  свое
мужское обаяние, чтобы я с тобой пооткровенничала, не так ли?
   Он замялся всего на сотую долю секунды, но Констанс все же заметила  это,
так как хорошо изучила его.
   - Да.
   А она-то еще принимала мистера Маккуина за порядочного человека. Еще одна
разбитая иллюзия.
   - Надо было напоить меня, пару раз поцеловать, чтобы я потеряла голову, а
затем задать несколько вопросов, глядя мне в лицо? Так ведь?  Такое  задание
тебе было дано?
   Сидней пожал плечами.
   - Может быть, он и имел в  виду  нечто  подобное.  Теперь  ты  понимаешь,
почему я тогда был так зол, почему задавал тебе  те  бестактные  вопросы.  Я
чувствовал сильное влечение к тебе, я боролся с собой. К тому  же  я  должен
был использовать свои чувства для того, чтобы собрать о тебе информацию. Это
было омерзительно.
   - Но ты все же сделал это, - глядя ему прямо в глаза, сказала Констанс.
   - Да, сделал. Частично потому, что хотел с  тобой  поужинать,  поцеловать
тебя. Но еще и в надежде, что ты окажешься шпионкой, а это сразу же убило бы
все мои чувства к тебе. И все было бы намного проще. А  потом..,  я  захотел
узнать, как много значил для тебя этот чертов Кларк.
   Констанс  молча  обдумывала  его  слова.  Она  старалась  не  поддаваться
проблеску надежды  в  своем  сердце.  Она  понимала,  что  здесь  ничего  не
поделаешь. Ничто не может изменить ситуацию. Сидней хочет,  чтобы  весь  мир
плясал под его дудку. К сожалению, так не бывает, Она грустно сказала:
   - Но дело даже не в  этом.  Это  просто  невозможно.  -  Ее  глаза  опять
наполнились слезами. Быстро, чтобы он не успел перебить ее, она  произнесла;
- Фрэнк, он.., был.., такой же честолюбивый, как и ты,  и  он  действительно
любил меня, Сидней. И он не сразу сдался. Но реальность разбила его мечты  о
нашем будущем. Мы живем в реальном мире, а не в раю, который ты  создал  для
нас на неделю.
   Сидней подошел к ней, положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе.
   - Он был трус, - сказал он. - Поверь мне, дорогая.
   Констанс охватило  отчаяние.  Окружающий  мир  словно  повернулся  к  ней
обратной стороной, утратив теплоту и радость.
   - Дело не в том, верю я тебе или нет. - Она наклонила голову и поцеловала
сильное запястье, лежавшее у нее на плече.
   - Тогда почему?.. - Его голос зазвучал возмущенно.
   - Пожалуйста, не делай так, чтобы мне стало  еще  хуже,  -  прервала  его
Констанс. - Я дочь предателей. Я знаю, что информация, которую  они  продали
Советам, привела к  гибели  шести  агентов  -  американцев  и  британцев.  У
правительств хорошая память, к тому же они с большим вниманием  изучают  жен
своих дипломатов. Если мы поженимся,  тебе  станет  гораздо  труднее  делать
карьеру. Ты это знаешь лучше меня, Разве я не права?
   Сидней помолчал, взвешивая ее слова. Затем коротко сказал:
   - Возможно...
   Да, он действительно не  такой,  как  Фрэнк,  Ни  протестов,  ни  сладких
заверений, ни пустых обещаний. Все честно и откровенно.
   - Неужели ты думаешь, что я смогла бы спокойно жить, зная, что сделала  с
тобой?
   - Ты сильно преувеличиваешь.
   - Не надо, - прошептала она. - Я  знаю,  как  тебе  важна  твоя  карьера.
Мистер Маккуин сказал, что у тебя блестящее будущее. Я не могу  перечеркнуть
все это.
   - Понимаю. - Его лицо было серьезным и непроницаемым.
   Констанс  еле  сдерживалась  из  последних  сил,  Еще  чуть-чуть,  и  она
разрыдается, но она не должна демонстрировать, как  ей  больно.  Он  хороший
человек, но позже он все равно понял бы, что у их отношений нет будущего.
   - Я сейчас же уеду, - сказал он. - Но тебе, разумеется, незачем  уезжать.
Этот коттедж - твой до конца недели.
   Она не знала, как ей реагировать на его слова, поэтому  только  и  смогла
проговорить:
   - Сидней, нет. Не надо так.
   - А что ты предлагаешь? - вежливо осведомился он.
   Констанс закусила губу.
   - Я.., мы.., могли бы...
   Он не сводил с нее ледяного взгляда.
   Констанс с трудом сглотнула.
   - Незачем прерывать наш отдых, -  сказала  она,  изо  всех  сил  стараясь
говорить спокойно, хотя ей казалось, что она сейчас  умрет  от  горя.  Боясь
ранить его, она прибавила:
   - Мы могли бы изредка встречаться.
   - Ты хочешь предложить роман на расстоянии? - не без иронии спросил он. -
Мы встречались бы каждые три месяца или что-то в этом роде? Ты этого хочешь,
Констанс? Хочешь милого, удобного любовника, который не вмешивается  в  твою
жизнь? Знаешь, я не придерживаюсь взглядов моей матери. Мне это  не  кажется
привлекательным.
   Констанс из последних сил старалась сохранять внешнее спокойствие.
   - Ты прав, - помолчав, произнесла она. - Мое предложение было глупым.
   - Очень, - подтвердил Сидней. Гордость  заставила  ее  поднять  голову  и
заговорить спокойным и чуть насмешливым тоном:
   - Значит, будем действовать по закону Старлинга: все или ничего.
   - Я предпочел бы быструю смерть медленному угасанию. - Сидней  отвернулся
и пошел от нее прочь. Солнце играло в его каштановых волосах,  освещало  его
сильное смуглое тело В  то  мгновение,  когда  Дрейк  уходил  из  ее  жизни,
Констанс поняла, что сама себя обманывала. Она все же попала  в  старую  как
миг ловушку. Она не просто желала Сиднея, она любила его.  И  теперь  судьба
распорядилась так что она никогда  не  будет  с  ним  рядом.  Она  вынуждена
расплачиваться своим счастьем за поступки родителей.
   Дрейк уехал, не оставив даже записки. Две недели спустя Констанс была уже
в своем агентстве.
   Хьюги сказала ей:
   - Да, кстати, по почте мы получили письме и чек -  комиссионные  за  твою
работу в отеле "Гранд Каскаде".
   Констанс  помрачнела.  Она  была  поставлена  в  достаточно  унизительное
положение, но, ( другой стороны, теперь ей не придется объяснять, почему  ей
не заплатили за неделю работы в отеле.
   - А что в письме? - Интересно, где теперь Сидней и что он делает?
   Хьюги весело посмотрела на нее.
   - Письмо для тебя, с пометкой "лично". В письме оказался  чек  на  сумму,
какую она получила бы, отработав неделю, но в двойном  размере,  и  короткая
записка.
   "Дорогая Констанс, пожалуйста, примите это. Желаю вам  счастья.  Искренне
ваш С.Д.".
   Она порвала записку, а деньги отдала в благотворительный фонд.
   Раньше Констанс считала,  что  уже  много  пережила  на  своем  веку.  Но
оказалось, что предательство Фрэнка просто безобидная царапина по  сравнению
с тем, каково ей приходится теперь.  Перед  этим  страданием  тускнело  даже
тяжелое воспоминание о трагической смерти родителей. Она теперь  все  делала
механически, по инерции, а мысли ее были  далеко  от  действительности.  Она
думала о Сиднее, вспоминала его лицо, голос, запах. В  памяти  всплывали  их
разговоры. Она  перестала  есть  и  спать,  похудела  на  три  килограмма  и
обнаружила две новые морщинки на лице. Только настояниями подруги она  стала
с трудом запихивать в себя еду и впервые в жизни  принимать  снотворное.  Ей
потребовалось несколько недель, чтобы потом от него отказаться. Во  сне  она
часто видела Сиднея, а когда просыпалась, у нее от тоски болело сердце.  Она
не знала, как ей жить дальше и что делать  со  своими  переживаниями.  Жизнь
утратила всякий смысл.
   Прошло два месяца, с тех пор как  Констанс  покинула  гавайский  коттедж.
Как-то она выходила из музея Метрополитен. И здесь увидела его. Да, это  был
он. Среди толпы она всегда узнала бы эти широкие плечи  и  гордо  посаженную
голову.
   У нее пересохло во рту, в висках застучало. Мозг  лихорадочно  заработал,
появилась нелепая надежда. Она  осталась  стоять  на  верхней  ступеньке,  а
Сидней спускался по лестнице впереди нее. И тут она увидела, что он не один:
вместе с ним спускалась женщина. Она неожиданно споткнулась и,  засмеявшись,
взяла Дрейка, под руку.
   Женщина была высокая, рыжеволосая: стильно одетая. Констанс вспомнила ее.
Джастин Мюллет.
   От ревности Констанс почти затошнило. Она замерла на  верхней  ступеньке,
не в состоянии двинуться. Ее как  будто  парализовало.  Парочка  ступила  на
тротуар и двинулась по направлению к Центральному парку.
   - С вами все в порядке? - раздался рядом: голос  с  типично  нью-йоркской
интонацией.
   - Да.  -  Констанс  обернулась  и  встретилась  глазами  с  встревоженной
девушкой несколькими годами моложе ее самой. - Просто немного  затошнило,  -
солгала она. - Ничего, все будет в порядке.
   - Может, поймать вам такси?
   - Нет, я просто постою несколько минут, Спасибо.
   -  Пожалуйста,  -  автоматически  отозвалась  девушка  и  пошла  вниз  по
лестнице. На нижней ступеньке она  остановилась  и  еще  раз  посмотрела  на
Констанс.
   Тронутая заботой, Констанс помахала  ей  рукой  и  стала  смотреть  вслед
Сиднею и Джастин. Она так и простояла, пока они не скрылись из виду.
   Такую боль просто невозможно терпеть, И все же Констанс нашла в себе силы
спуститься по лестнице и поймать такси.
   Дома она долго не двигаясь сидела на диване, обхватив колени  руками.  Ей
хотелось стереть из памяти ту  картинку,  которая  произвела  на  нее  такое
сильное впечатление, - веселые Сидней и  Джастин  под  ручку  спускаются  по
лестнице... Они держались  так  естественно,  в  отчаянии  думала  Констанс,
прикасались друг к другу уверенно и привычно.
   Она старалась  подавить  ревность.  Ведь  если  она  по-настоящему  любит
Сиднея, то должна желать ему счастья, она и желает ему этого. Но как  тяжело
видеть его с другой женщиной!
   - Конечно, - неестественно громко произнесла она,  как  будто  обращалась
конкретно к кому-то, - конечно, я хочу, чтобы он был счастлив.
   На самом деле смириться с тем, что он женится на другой, она все равно не
могла. Это было выше ее сил.
   Должно быть,  Сидней  и  Джастин  приехали  в  Нью-Йорк  на  конференцию,
проходившую под эгидой ООН. Констанс старательно избегала  читать  материалы
об этой конференции в газетах, выключала телевизор, когда в новостях  давали
какую-нибудь информацию, даже запрещала  себе  думать  о  том,  что  Сидней,
возможно, присутствует на ней. Ну  почему  случилось  гак,  что  в  огромном
Нью-Йорке они все же встретились? Ну почему она не вышла  из  музея  минутой
позже?
   На следующее утро телефонный звонок разбудил Констанс. Она заснула только
под утро, и ;он был тяжелым. Она жалобно застонала, ус-1ышав в трубке  голос
Хьюги.
   - Конечно, я понимаю, что сейчас выходные, -  сказала  та,  -  но  у  нас
безвыходная ситуация. Их  переводчик  подхватил  какую-то  инфекцию,  и  нас
просили прислать кого-нибудь с японским и французским.
   - А почему меня, а не Джи Линг?
   - Она занята до конца недели. Констанс сдалась.
   - Ну ладно. - Работа поможет ей не думать о Сиднее и Джастин.
   Переговоры проходили в отеле неподалеку от здания  ООН.  Они  начались  в
обед и закончились только в восемь вечера. И, разумеется, у Констанс не было
возможности размышлять над собственными проблемами.
   После рабочего дня, когда швейцар подозвал для нее такси,  она  подумала,
что сегодня точно сможет уснуть. Больше не будет  кошмаров,  где  Джастин  и
Сидней сплетаются в страстных объятиях. Не будет полусонных  воспоминаний  о
тяжести его тела, о запахе его кожи, о том, как быстро отзывался он на  одно
прикосновение ее руки.
   - Всего хорошего, мэм, -  сказал  швейцар,  когда  к  подъезду  подрулило
желтое такси.
   Констанс собиралась  было  сесть  в  него,  как  вдруг  сзади  послышался
вкрадчивый голос:
   - Здравствуйте, мисс Маккинон. Или я должен называть вас мисс Кармайкл?
   Констанс едва не споткнулась. Она почувствовала, что побледнела, а сердце
замерло.
   Рядом с ней стоял Тим Карсон;  его  широкое,  грубоватое  лицо  светилось
таким удовлетворением, что она задрожала.
   - Дамочка, вы садитесь или нет? - раздраженно окликнул ее таксист.
   Впервые в жизни ее обрадовала грубость нью-йоркских  таксистов.  Констанс
почти рухнула  в  машину.  Но  человек,  которому  все-таки  посчастливилось
раскопать свой кусочек грязи,  тоже  сел  в  такси  рядом  с  ней.  Констанс
отодвинулась и не стала спорить, когда Карсон назвал шоферу адрес известного
фешенебельного ресторана.
   - А почему... - начала она, но он ее тут же перебил.
   - Думаю, нам есть о чем поговорить, - вежливо сказал  Карсон,  пристально
всматриваясь в ее лицо. - Там нас никто не услышит.
   Он тоже опасен, как и Сидней, но по-другому. В Тиме Карсоне чувствовалось
что-то не вполне нормальное. Констанс поежилась, у нее защемило сердце.
   - Не ожидала встретить вас здесь, - сказала она, стараясь говорить слегка
удивленно, но не в коем случае не испуганно.
   - Вот как? - улыбнулся он.
   - Вы, наверное, приехали на конференцию? -  сказала  она,  крепко  сжимая
пальцами ремешок своей сумки.
   - Отчасти.
   Такси подъехало к ресторану.  Расплатившись  с  водителем,  он  вышел  из
машины и помог выйти  Констанс,  сжав  ее  локоть  так,  что  ей  захотелось
вырваться и убежать.
   - Я не одета для такого места, - осмотревшись, сказала она.
   Карсон покровительственно улыбнулся.
   - Моя дорогая Констанс, вы затмите  здесь  всех  присутствующих  дам,  не
сомневаюсь в этом.
   - Вы мне льстите, - насмешливо ответила она.
   - Да ладно, будто вы не знаете, что все в  "Гранд  Каскаде"  считали  вас
первой красавицей.  Вы  даже  заставили  Джастин  ревновать.  Она  не  могла
смириться с тем, что Сидней уделял вам внимания ничуть не  меньше,  чем  ей.
Но, что бы там ни было, они опять вместе.
   Тут Констанс поняла, что ему все равно, кому причинять боль, лишь бы  это
сработало и хоть как-то задело Сиднея.
   Констанс сделала глубокий вдох, чтобы  успокоиться.  Интересно,  что  еще
известно Карсону? Когда первый приступ паники прошел, ей стало ясно,  что  у
него вряд ли есть информация, что она и  Сидней  провели  вместе  неделю  на
острове. В противном случае он так бы себя не вел.
   Скорее, Карсон просто подозревает, что у  нее  с  Сиднеем  был  роман,  и
пытается вызвать у нее ревность.
   Констанс охватило негодование.
   Мы еще посмотрим кто кого, сказала она себе. Я сама  обведу  тебя  вокруг
пальца.
   Они вошли в ресторан и сели за столик, откуда хорошо просматривался вход.
После излишне долгого выбора вина, которое затеял Карсон, Констанс  заказала
себе закуску и салат.
   - Не слишком много, - заметил он, и его  глаза  странно  блеснули.  -  Вы