привлеченный звуком незнакомого голоса, младенец перестал плакать и принялся разглядывать ее огромными неморгающими глазами. Глазами точно такого же голубого цвета, как у Бена.
     - Привет, - проговорила она. - Я Джулия... твоя мама.
     Можно рискнуть и сказать, что слово произвело чудо, как она и надеялась. Но затем случилось нечто уже совсем необъяснимое. Малыш испустил долгий судорожный вздох и уткнулся в ее шею.
     И второй раз за эту ночь Джулия оказалась на вершине блаженства. Прикосновение инстинктивно ищущего сосок или соску маленького ротика пронзило ее до глубины души. Она читала о женщинах, превращавшихся в тигриц, когда дело доходило до защиты своего ребенка. Но она не ожидала, что когда-нибудь переживет такое же чувство с ребенком другой женщины.
     Боже милостивый, подумала она, моргая, чтобы прогнать неожиданную пелену слез. Вот что имеют в виду, когда говорят о материнском инстинкте.
     - Подожди, милый, - пробормотала Джулия и среди вещей, сложенных на полке, принялась искать все необходимое. - Как только я найду, что нужно, мы с тобой займемся делом.
     Она разглядывала крошечные маечки, пижамки из махровой ткани, стопку одноразовых подгузников и разнообразный выбор предметов для ухода за ребенком. От всевозможных присыпок и кремов до коробки с маленькими салфетками. К тому моменту, когда она собрала все необходимое, настроение малыша испортилось.
     - Тише, Пистолет, - прошептала Джулия, сунув ему в рот соску. - С этой минуты все будет хорошо.
     На самом деле все стало хуже. Памперсы были сложены таким образом, что она надела их наизнанку и поняла это, только когда попыталась застегнуть липучки. В отчаянии она принялась исправлять ошибку. Наконец малыш был чистым и готовым к еде. Но он уже просто выходил из себя.
     - Нам нужно кресло-качалка, - заметила она, устраиваясь на табуретке и предлагая ему бутылочку с питанием. - Такое большое старинное кресло с пышными подушками и высокой спинкой. В нем нам будет удобно тебя кормить. Первое, что мы сделаем утром, поручим твоему папе найти такое кресло. И нельзя же вечно называть тебя Пистолет. Мы найдем для тебя имя получше.
     Но ему, наверно, надоело слушать ее болтовню. Или она не правильно его держала? Иначе почему он отказывался от бутылочки с питанием?
     А в его плаче слышалось отчаяние.
     Джулия устроила малыша на сгибе другой руки и снова попыталась заставить его есть. Она уговаривала его так, будто он должен понимать каждое ее слово.
     - Знаешь, у тебя уже есть лучший в мире папа. А я постараюсь быть для тебя самой лучшей мамой. Даже если у меня будут другие дети, обещаю, что я никогда не дам тебе почувствовать себя брошенным или не таким, как остальные. Ты станешь для них старшим братом, которого все уважают.
     Ни напевное бормотанье, каким она хотела успокоить его, ни молоко, которое должно было усмирить спазмы голода в крохотном желудке, не действовали. Он явно был чем-то недоволен. Мотал головой из стороны в сторону, напрягал маленькие ручки и ножки и отказывался взять бутылочку с питанием. Хотя Джулия не сомневалась, что согрела ее до правильной температуры.
     - Я знаю, в чем дело, - мурлыкала Джулия, шагая по кухне и покачивая его па руках. - Слишком много событий случилось с тобой. Слишком много незнакомых людей приходили и уходили из твоей жизни и пугали тебя. Но теперь ты дома и всегда будешь дома. Ты наш сладкий пирожок, и мы тебя больше никогда не оставим.
     Но что бы она ни говорила, что бы ни делала, ничего не помогало: малыш продолжал отталкивать бутылочку. Она сглупила и попыталась силой заставить его попробовать молоко. Он подавился. И срыгнул даже то, что ухитрился проглотить. Восстановив дыхание, младенец начал плакать. Самые настоящие слезы текли по его лицу Заразительные слезы. От невозможности утешить его Джулия пришла в отчаяние.
     - Я новичок в этом, - прерывающимся голосом объясняла она. - Но я стараюсь все делать хорошо. Правда стараюсь. Знаешь, я никогда в жизни не возилась с детьми. И твой памперс первый, какой я поменяла. Что я делаю не так?
     Скажи мне!
     Он ответил могучим воплем. Хотя его вопль и не поднял из могилы мертвых, но заставил Бена в одних трусах спуститься вниз. Волосы взлохмачены. Глаза слипаются от усталости.
     - Ох, Бен, я не знаю, в чем моя ошибка! - простонала она, сдерживая жаркие слезы. Только они нашли друг друга, как она снова потерпела фиаско.
     - Не принимай это близко к сердцу. - Бен покосился на малыша. - Он так же ведет себя и со мной. По-моему, он знает, что мы не большие специалисты в родительских заботах.
     - Нет, с тобой он не такой, - возразила Джулия. - Я ни разу не слышала, чтобы он так визжал, когда ты переодеваешь его. По-моему, он помнит, что я па первых порах не обращала на него внимания. А теперь не хочет признавать меня и не доверяет мне. - Она жалобно шмыгнула носом. - А вдруг он никогда не поверит мне?
     Вдруг я не создана для материнства?
     Бен забрал у нее из рук ребенка и устроил на пеленальном столике. Он снова попытался дать мальчику бутылочку.
     - Наверно, любимая, - он обнял Джулию свободной рукой и притянул ближе к себе, - ты ожидала слишком многого и сразу. Чудеса каждую ночь не случаются.
     Он все еще называет ее "любимая". Хотя лучшее, что она сумела сделать, - это довести его сына до разъяренного вопля. У нее еще есть надежда.
     - Как узнать, что нужно такому младенцу? Она обняла мужа за талию и вдыхала чарующий, пахнувший сном, теплый мужской запах. - Я поменяла памперс и надела ему чистый слюнявчик, а потом начала кормить. Что я упустила?
     - Слюнявчик? - Смех у него клокотал глубоко в груди. - Боже милостивый, не удивительно, что он разгневался! Чтобы на мужчину надевали слюнявчик...
     - Он не мужчина. - Джулия озабоченно разглядывала ребенка. - Он крошечный мальчик-спальчик, и ему было очень плохо со мной. Как по-твоему, почему он так много срыгивает?
     - Не знаю. - Бен медленно и сладостно поцеловал ее в губы. - Но когда я недавно говорил с Мариан, она сказала...
     Секунду назад Джулию переполняли тепло и оптимизм. Но от небрежно брошенных им слов холод пробрал ее до костей. В памяти всплыл образ Мариан Дэйэс. Хорошенькая, маленькая, беспомощная Мариан, слишком слабая, чтобы оставаться одной, и потому цеплявшаяся за любую возможность выйти замуж. Она готова бросить сына ради мужчины, которого в лучшем случае можно назвать бесчувственным истуканом.
     Почему она продолжает общаться с Беном?
     Наверно, сделка, которую она заключила со своим мужем-хамом, быстро погорела? Не жалеет ли она, что ради него бросила ребенка?
     Снова начинаются эти скандальные дела!
,Только она позволила себе расслабиться, и вот пожалуйста!
     - Ты говорил с Мариан? - спросила Джулия, стараясь оставаться спокойной. - Она позвонила тебе?
     Бен заметил, как она напряглась в его объятиях перед тем, как отстраниться от него.
     - Нет, я позвонил ей, - беззаботно бросил он, поднял сына с пеленального столика и прижал к плечу.
     - Когда? - Джулия отступила еще на шаг. Более всего она боялась, что вцепится ему в волосы.
     - Вчера вечером. Ты еще не приехала.
     - Значит, звонил ей? А потом занимался любовью со мной?
     - Джулия, прости, но я не вижу связи.
     Его внезапная настороженность и манера, в какой он дал ответ, отчеканивая каждое слово, сами по себе были предостережением. Ей тоже надо бы взвешивать свои фразы. Но Джулия уже перешагнула порог благоразумия.
     - Связь, Бенджамен, в моей точке зрения! Мариан осталась в прошлом. Во всяком случае, ты дал мне это понять, когда просил не уходить с нашей свадьбы. Почему теперь ты намеренно приглашаешь ее в нашу жизнь?
     - Потому что мне нужен был совет. До сегодняшней ночи ты, наверно, не замечала, что с этим малышом не все в порядке. А меня это мучает уже целую неделю. И, как его отец, я обеспокоен.
     - Это не объясняет, почему ты позвонил Мариан Дэйэс.
     - Не объясняет? А я думал, это очевидно. Она его мать.
     Она его мать!.. А ты, Джулия, навсегда останешься лишь мачехой. И неважно, что ты будешь обманывать себя и думать по-другому!
     - И ты доверяешь мнению женщины, которая бросила своего собственного ребенка? Послушай, Бен, давай начистоту: какая реальная причина заставила тебя звонить своей бывшей любовнице?
     - До нынешней ночи ты не проявляла к мальчику никакого интереса. Так к кому, по-твоему, мне надо было обратиться? К твоей матери? - Он насмешливо фыркнул. - Да я бы предпочел сунуть руку в пасть бешеного питбуля!
     - Ты мог бы спросить у моей бабушки.
     - Нет, не мог. Потому что, спросив у нее, я бы открыл, как мало поддержки оказываешь мне ты.
     А я слишком люблю Фелисити. И не хочу быть тем человеком, который разрушит ее иллюзии насчет единственной внучки.
     - Ты предлагаешь?..
     - Я предлагаю закончить этот разговор прямо сейчас, - сухо проговорил он. - Пока мы не наговорили друг другу таких вещей, о которых будем потом всю жизнь жалеть. Я устал, ты устала, малыш устал... Давай отложим эту беседу.
     И не оставив ей возможности возразить, он повернулся и вышел из комнаты. Еще никогда в жизни Джулия не чувствовала себя такой одинокой.

Глава 7

     Джулия не ожидала, что ей так скоро придется пережить еще одну бессонную ночь. И вряд ли предвидела, что проведет эту ночь в гостевой комнате. Но когда она наконец решила проведать Бена, дверь в хозяйскую спальню оказалась закрыта. Джулия не обладала такой смелостью, чтобы вторгнуться туда, хотя теперь она могла назвать его мужем в самом прямом смысле слова.
     Когда она проходила мимо детской, то заметила, что малыш неспокоен. Она на цыпочках подошла к колыбели. Поправила плед на атласной подкладке и погладила головку. Волосы были влажные от пота. И ей показалось, что он горячий. Во всяком случае, не такой, каким, по ее мнению, должен быть ребенок при нормальной температуре.
     Не слишком ли строго она судит Бена? Не страдает ли это маленькое существо от чего-то более серьезного, чем обычные колики? Почему он так часто прижимает колени к животу? Может быть, кровоподтеки, которые заметил Бен, говорили о какой-то тяжелой болезни?
     Малыш захныкал. И Джулия почувствовала внезапную потребность взять его и крепко прижать к себе. Отразить наступающее зло. Дать знать малышу, что их отношения с его отцом не имеют к нему никакого касательства.
     Но Джулия всего лишь дотронулась пальцем до нежной, точно лепесток, щеки.
     - Я легко могла бы полюбить тебя, если бы посмела, - прошептала Джулия, и неожиданная слеза покатилась по ее щеке. - Но видишь, это не так просто.
     - Нет, это просто, - раздался голос Бена. Она быстро обернулась. Он стоял за ее спиной. - Проще не бывает. Тебе надо перестать бороться и позволить этому случиться. Вот и все, Джулия, что от тебя требуется.
     - Я не собиралась будить тебя. - Смутившись, она отдернула руку от колыбельки, будто ее поймали на воровстве, и выпрямилась.
     - Я не спал, - возразил он. - А если бы и спал, монитор у кровати такой чувствительный, что я слышу даже дыхание младенца. Я с первой же минуты знал, что ты вошла. Он зевнул и так отчаянно замотал головой, словно это снимало усталость. - Как он? - Бен встал рядом с ней и посмотрел на сына.
     - Заснул, и, по-моему, это хороший признак.
     Но если бы это был мой ребенок...
     - Он твой ребенок, Джулия. Если ты захочешь сделать его своим.
     - Нет, - запротестовала она. - Он ребенок Мариан. Полчаса назад ты сам так сказал. - Увидев, как сжался его рот и как поднялась грудь в нетерпеливом вдохе, она торопливо продолжала:
     - Если бы он был моим ребенком, я бы показала его доктору для полного обследования.
     - Я опередил тебя. У меня уже есть назначение к педиатру на понедельник.
     - Если в самом деле у него что-то нарушено, то в понедельник может быть поздно.
     - Знаю. Поэтому я и звонил Мариан. Я подумал, если в тот месяц, когда он был с ней, она ничего не заметила, то и сейчас вряд ли у него серьезное заболевание.
     - Хорошо. - Она отвернулась от колыбели. Если вы с ней пришли к согласию, то мое мнение вряд ли имеет значение.
     Уже за дверью он схватил ее за локоть. Джулия поняла, что разговор далеко не закончен.
     - По отношению к Мариан ты ведешь себя глупо. - Он сказал это так, будто разговаривал с четырехлетним ребенком.
     - А ты невероятно туп, если не можешь понять, что меньше всего мне хотелось бы слышать из твоих уст имя Мариан Дэйэс! Разве во время так называемого медового месяца не достаточно нас троих? Почему ты все время приглашаешь четвертую?
     - Это уж слишком даже для тебя, Джулия.
     - Нет, не слишком. - Она обернулась к нему. Эта женщина торчала перед моими глазами практически с той минуты, как ты и я произнесли наши брачные обеты. И только я подумала, что мы наконец можем избавиться от прошлого, хотя бы от малой части тех неприятностей, которые принесла она, как ты снова своим телефонным звонком ставишь ее в центр событий. И хуже того, делаешь это за моей спиной.
     - Что бы ты предпочла? Чтобы я дождался, пока ты решишь снова появиться, и после небольшой конференции позвонил?
     - Твой сарказм неуместен.
     Он скрестил на груди руки. Выражение его глаз показалось Джулии совершенно незнакомым.
     - Ты права. В любом случае я негодяй. Мариан ведьма. А ты святая. Что я должен сделать, Джулия, чтобы угодить тебе? Арестовать ее и бросить в тюрьму? Пройти по горячим углям?
     Носить власяницу?
     - Как ты можешь быть таким слепым? - Джулия заплакала, не сдержав слез смятения. Ей казалось, что за последнюю неделю она плакала больше, чем за предыдущие двадцать три года. Неужели этому никогда не будет конца? - Разве ты не видишь, что я боюсь ее? Она родила тебе сына. Она часть твоего прошлого. И она дура, потому что бросила тебя ради проходимца, который в конце концов разобьет ее сердце. И когда это случится, она захочет вернуть и своего ребенка, и его отца. - Она стерла слезы и громко шмыгнула носом. - Когда ты просил меня выйти за тебя замуж, я не сомневалась, что у тебя ко мне такие же чувства, как у меня к тебе. Что ты тоже не можешь жить без меня. Я не ожидала, что стану лишней даже раньше, чем сниму свадебное платье!
     Джулия никогда бы не поверила, что, открыв ему свои глубочайшие страхи, она сможет так тронуть его. Не успела она перевести дыхание, как он поднял ее на руки и понес в спальню. В их спальню. А в ухо ей он бормотал исцеляющие слова любви:
     - Любимая... Прости меня... Я осел... Я не хотел заставить тебя плакать. Не думай, что я оставлю тебя. Ни ради Мариан, ни ради любой другой женщины... Этого никогда не случится. Даю тебе торжественное обещание: этого никогда не случится.
     - А если она поставит тебя перед выбором расстаться со мной или отдать ей ребенка? - Рыдая, она высказала последний страх-призрак, который так неотвязно преследовал ее всю прошедшую неделю.
     - Этого никогда не будет, - пообещал он, приближая ее лицо к своему и слизывая слезы короткими нежными поцелуями. - Я этого не допущу.
     Что я должен сделать, чтобы ты поверила мне?
     - Держать ее подальше от нас. - Она прижалась лицом к его плечу. - Я стараюсь, Бен, построить такую счастливую семью, как ты хочешь. Но это нелегко. Просить меня, чтобы я приняла твоего ребенка, - это одно. Но ждать, что я с распростертыми объятиями впущу в нашу жизнь его мать, - это уже слишком. Обещай мне, что не позволишь ей хотя бы еще раз близко подойти к нам.
     Он мягко тронул ее за подбородок.
     - Я постараюсь держать ее на расстоянии. Но, Джулия, это все, что я могу сделать.
     - Не знаю, как я буду жить в такой неопределенности.
     - Любимая, - он нежно сжал ее руки, - в свете того, что произошло за последние несколько дней, я понимаю, что прошу слишком многого, но доверься мне. Мариан сделала много серьезных ошибок, в этом нет сомнения, но в целом она приличный человек. Не думаю, что она причинит нам неприятности. И нет ничего, с чем мы с тобой не могли бы справиться, если будем держаться друг друга. Одно плохо: Мариан заключила союз с дьяволом. Имя его Уэйн Дэйэс. Помимо того, что мы уже знаем о нем, мои подозрения идут еще дальше. Я предприму меры, которые исключат малейшую возможность влиять со стороны на жизнь моего сына. Дэйэс ничего не сможет сделать.
     - Какого рода меры? - Он говорил так уверенно, так ответственно, что ей хотелось ему верить.
     - Я подам иск, чтобы получить полную опеку над ребенком без участия Дэйэсов. Не думаю, что Мариан собирается бороться со мной. Но пока бумаги не подписаны, я не должен делать резких движений. Опека над ребенком одного родителя в наши дни встречается нечасто. В интересах ребенка ее обычно осуществляют и отец, и мать. Но в нашем случае я хочу, чтобы суд благосклонно посмотрел на нас с тобой. Чтобы у них не возникло и малейшего сомнения, что мы лучшие родители для этого маленького мальчика.
     - А что, если она не согласится отказаться от опеки и отдать все права тебе? Что, если она добьется права навещать ребенка и появляться в нашем доме в любой момент, когда ей вздумается? Видеть Мариан Дэйэс чуть ли не каждый день?
     "
     Такой перспективы было достаточно, чтобы снова вызвать слезы. - Что, если...
     Из тумбочки возле кровати Бен достал коробку с бумажными салфетками, вытащил верхнюю и стал промокать ей слезы.
     - Любимая, я притворяюсь, будто знаю ответы на все вопросы. Но я работаю над их разрешением. Хотя в данный момент они беспокоят меня так же, как и тебя. Давай перенесем разговор на утро.
     - Я не в состоянии уснуть, - всхлипнула она.
     - Нет, ты уснешь. Высморкайся. - Он легко коснулся кончика ее носа свежей салфеткой. Так-то лучше. Теперь пойди прими приятную долгую ванну. А я пока приготовлю нам выпить.
     А потом ты пойдешь со мной в постель.
     Полчаса она провела в ванне. А он прекрасно воспользовался временем, которое оказалось в его распоряжении. Когда она снова появилась в дверях спальни, все сияло и пахло цветами. Он поменял простыни, приглушил свет, принял душ и ждал жену со стаканом горячего молока для нее и с бокалом бренди для себя.
     - Лично для тебя. - Он протянул стакан и уложил ее в постель рядом с собой. - Я бы скорей выпил антифриз. Но, по-моему, горячее молоко вполне может помочь человеку расслабиться.
     Особенно если в молоко добавить каплю бренди.
     С темными волосами, разлетевшимися по подушке, в скромной хлопчатобумажной ночной сорочке, открывавшей только руки и шею и прятавшей все остальное, она выглядела не старше лет четырнадцати. Эта мысль не давала Бену покоя. Разница в возрасте всегда беспокоила его, но в последние несколько дней особенно.
     Конечно, в ней была определенная изысканность, которая дается воспитанием. По этому можно судить, какой она будет с годами. До сих пор ее жизнь проходила без забот и тревог. И он знал, чего от нее ожидать. Она не смогла спокойно и рассудительно принять упавшую в день свадьбы прямо на колени неожиданную неприятность. Но он верил, что со временем все устроится. И многое показывает, что он прав. Ведь она уже приняла его сына. Правда, возникла новая потенциально опасная проблема. Бен боялся, что ее так легко не разрешить.
     Джулия подняла голову. Он взял у нее полупустой стакан.
     - По-моему, ты прав, - пробормотала она. Коктейль с бренди творит чудеса.
     Она сонно вздохнула и прижалась к нему.
     Вскоре ее дыхание замедлилось и стало более размеренным. Бен выключил лампу и в темноте прислонился к спинке кровати. Потягивая бренди, он размышлял, как им избежать ловушек, которые ждут впереди. Сейчас ему удалось подсунуть ей подсахаренный вариант правды. Но обманывать себя нет смысла. Даже если он добьется успеха и получит единоличную опеку над сыном, это не заставит Мариан исчезнуть, словно струйка дыма.
     Она мать ребенка. И это делало ее таким же фактом будущего, как и прошлого, и настоящего.
     На следующий день в полдень приехала Фелисити.
     - Я не собираюсь входить, - объявила