ельные синяки. Уверен, что ты с удовольствием закончишь завтрак без меня.
     Она зашла слишком далеко. И не надо его холодного тона, чтобы это понять. Наверно, стоит сократить натиск. Прежняя Джулия так бы и сделала. В ней нашлись бы силы, чтобы понять и простить. Но та Джулия умерла в какой-то момент между разрезанием свадебного торта, осыпанием конфетти и уходом из бального зала. Новая Джулия была покрыта коркой горечи. Как она должна относиться к человеку, который растоптал ее мечты? И какое ей дело, что, обижая ее, он еще больше обидел себя. Мечты рассыпались в прах...
     Ей не нравилась произошедшая перемена, но она не знала, как бороться с собой. Она даже не знала, как заставить себя иной раз промолчать.
     - Очень удобно! - презрительно фыркнула она. - Ты и в будущем, Бен, собираешься так устраивать свои делишки? Использовать ребенка Мариан Дэйэс в качестве оправдания? И таким способом уйти от признания неприятного факта, что ты разрушил жизнь, какую мы планировали?
     - Мне не нужно оправдание. Это мой ребенок.
     И пока он не вырастет и не научится защищать себя, я буду всегда ставить его интересы выше своих.
     - Даже если из-за этого потеряешь меня?
     Он смотрел на нее таким напряженным, пронизывающим взглядом, что от страха все в ней сжалось. Сейчас надо отступить, или ты будешь жалеть всю оставшуюся жизнь! - подсказывал ей здравый смысл. Но гордость одержала верх, и она с вызовом уставилась на мужа.
     - Надеюсь, Джулия, до этого не дойдет, - ответил он. - Но если ты заставишь меня делать такой выбор, то да, даже если потеряю тебя.
     - Мне надо было прислушаться к словам родителей! - закричала она, потрясенная такой честностью.
     - Наверно, надо было.
     - Они говорили, что я не так хорошо тебя знаю, чтобы выходить замуж. И они были правы.
     Бен пожал плечами и пошел к дверям.
     - Ты уже говорила это вчера. Мне не обязательно снова выслушивать подобный вздор.
     Это была их первая ссора. Первая, если не считать скандала на свадьбе. Ее поразил его гневный взгляд. Раньше он никогда так не смотрел на" нее...
     Конечно, она наговорила гору гадостей и ненавидела себя за это. И по правде, ничего нет удивительного, что он так холодно ей отвечал. Но все же надо признать, что ее глубоко ранило, когда он выбрал ребенка, а не ее. Пусть двое любящих людей поссорились, но небольшое проявление нежности, мягкое, ненавязчивое извинение, прикосновение, поцелуй - и все прошло. Любящие не собираются держать в памяти случившееся. Но ее и Вена разделяло нечто слишком большое.
     И она все время усугубляла разрыв. Потому что дала волю гордости и обиженным чувствам.
     И сама загнала себя в угол. А теперь размышляла, удастся ли ей когда-нибудь выбраться из него.
     Любая женщина хоть с каплей сострадания в душе последовала бы за ним к ребенку. Джулия осталась в кухне, уставившись на сверкающее голубое море. И смотрела до тех пор, пока от блеска не заболели глаза. Расстояние между ней и мужчиной, которого она любила, все увеличивалось и увеличивалось. И началось это с того момента, когда вчера объявилась Мариан Дэйэс. И трещина между ними все углублялась. Они не вели себя как молодожены во время медового месяца, поглощенные друг другом, не сводящие глаз с любимого лица. Нет, Джулия и Бен чувствовали себя чужими людьми, живущими под одной крышей. Холодные, неулыбающиеся, замкнутые. И такие скрупулезно вежливые, что у нее начинали ныть зубы.
     Во вторник Бен пришел в прачечную, где Джулия складывала одежду.
     - Я еду в город. Купить тебе что-нибудь?
     - Нет, - буркнула Джулия, не в силах посмотреть ему в глаза. Она представляла, какая в них боль. - Я сама о себе позабочусь.
     - Очень хорошо, - проговорил он и вернулся только после ланча.
     К концу того же дня к дому подъехал грузовик, доставляющий покупки. Двое мужчин выгрузили различную детскую мебель. По указанию хозяина они принесли ее в комнату, которую Джулия и Бен раньше называли будущей детской.
     - Когда мы покупали этот дом, я не думала, что чей-то чужой ребенок будет спать здесь, - с горечью заметила она, наблюдая, как носят мебель.
     - А где мне его поместить? - спросил он вежливо-безразличным тоном, которым прекрасно овладел в последние дни. - В шкафу? В другом конце дома? Или ты предпочитаешь, чтобы я купил собачью будку и держал его в дальнем углу сада?
     - Перестань! - выкрикнула она. - Тоже мне, нашел злобную мачеху.
     Он пожал плечами.
     - Но и любящей матерью тебя тоже не назовешь.
     - Вероятно, если бы ты взял на себя труд обсудить со мной, прежде...
     - Обсудить?! Не смеши меня, Джулия! Я устал просить тебя поговорить со мной. Ты не можешь даже дышать со мной одним воздухом, а уж вступить в разумный разговор...
     - Ладно, теперь я готова поговорить, - натянуто проговорила она. - Не стоит ставить колыбель так близко к окну. Если будет землетрясение, стекло может посыпаться на ТВОЕГО сына.
     - Где ты предлагаешь ее поставить? - Он остановился с матрасом в руках.
     - Не мое дело - принимать решение. - Она снова ушла в свою раковину, что в последние несколько дней стало привычкой. - Я лишь напомнила о том, что, по-моему, каждый знает.
     - Я ничего не знаю об уходе за младенцем. Бен посмотрел на жену и потер подбородок. Мне надо бы воспользоваться чьей-то помощью.
     Как ни обтекаема была последняя фраза, Джулия поняла ее как приглашение поучаствовать в заботах о его ребенке. И хотя крошечная доля души согрелась от его предложения, гораздо большая часть воспротивилась. Это ИХ дом, ИХ детская, ИХ ребенок должен был спать в этой сверкающей колыбели с кроликами, нарисованными в изголовье кровати.
     - Тогда тебе надо бы купить несколько книг об уходе за ребенком, - пробормотала она.
     - Джулия, есть много вещей, которые мне надо было сделать. - Он поморщился. - В том числе немного подождать, прежде чем просить тебя выйти за меня замуж. Если бы я проявил побольше сдержанности, я бы избавил нас обоих от многих обид и сожалений.
     Последние слова он произнес с особенной горечью. Джулия в смятении выбежала из комнаты.
     Спустя минуту она уже ехала в машине куда глаза глядят. Надо кому-нибудь открыть свое сердце! Человеку, который настолько любит ее, что сумеет быть объективным.
     Конечно, она не могла поехать домой к родителям. Они не сумели бы быть объективными к Бену, даже если бы от этого зависела их жизнь.
     Но был человек, к которому она могла поехать. И машина будто сама выбрала направление. Джулия ехала в Ванкувер.

Глава 5

     - Амма, я позволила ему выгнать меня из собственного дома, - час спустя жаловалась Джулия. Она с рыданиями рассказала Фелисити свою историю, роняя слезы на шелковые подушки бабушкиной французской софы.
     - Чепуха, - фыркнула Фелисити, бросая Джулии на колени коробку с бумажными носовыми платками. - Ты позволила бедной, невежественной Мариан Дэйэс отодвинуть тебя в сторону. Ты удивляешь меня, Джулия. Я думала, ты сделана из крепкого материала.
     - Будто я вообще думаю о ней, - прохныкала она.
     - Не лги, Джулия! Конечно, ты думаешь о ней.
     Все дело в ней. Зря ты пытаешься мне доказать, что дело в ребенке. А если бы Бен не имел отношения к этому ребенку? Если бы он нашел его на обочине дороги и привез домой, чтобы ты ухаживала за ним? Ты бы так же реагировала?
     Оставив Джулию обдумывать услышанное, Фелисити пошла к буфету, где держала свой ликер. Она налила две рюмочки шерри.
     - Пора перестать жалеть себя, мой ангел, и посмотреть на реальное положение дел. Вытри бесполезные слезы и сделай хороший глоток для здоровья. - Она протянула Джулии одну из рюмок.
     - Ты права по всем пунктам, - призналась Джулия, пригубив ароматный напиток. - Все дело в Мариан. Я злюсь из-за того, что она появилась в такой момент и так себя вела.
     - На Бена, Джулия, ты тоже сердишься. Давай будем честны.
     - Да, сержусь. Более того, я разочарована в нем. - Она отвела глаза. - И я отплачу ему, отказавшись признать ребенка.
     - Глупости, - резко бросила Фелисити. - Если будешь продолжать в том же духе, потеряешь мужа. Он дал тебе шанс уехать. Ты не уехала. Но если ты намерена так обращаться с ним, то окажешь ему большую любезность, избавив от своего присутствия. Хочешь ты этого или нет, но ты поступаешь так, будто считаешь себя свободной от него. - Она сделала глоток шерри и продолжала:
     - Он того рода мужчина, каких женщины считают привлекательными. Ему есть что предложить. И если ты не заинтересована в месте его жены, не потребуется много времени, чтобы кто-то другой охотно взялся за эту роль. Ты этого хочешь? Так же быстро вылечилась от любви, как и влюбилась?
     Джулия уставилась на свою рюмку.
     - Я окончательно запуталась. Сотни раз спрашивала себя: если бы это выяснилось до того, как мы поженились, отменила бы я свадьбу? Или все дело в том, что у Бена была связь с замужней женщиной? И закончилась она всего за несколько месяцев до того, как он встретил меня. Или причина в том, что кто-то еще требует внимания? А я привыкла, что все внимание он отдает мне. - Она беспомощно пожала плечами. - Я в таком смятении, что не способна ответить на эти вопросы.
     Несколько минут Фелисити молчала. Казалось, она ищет способ, как самым мягким образом передать внучке очередную порцию бабушкиной мудрости. Она взбила подушку, поиграла жемчужными бусами.
     - Безусловно, Бен унизил тебя, Джулия, - наконец заговорила она. - И по-моему, он жаждет следующие шестьдесят лет каждый день целовать тебе пальцы на ногах. Конечно, если это заставит тебя простить его. Но не только у тебя есть гордость. Если ни во что не ставить гордость мужчины, с ним потом трудно иметь дело. Похоже, с этим ты и столкнулась, продолжая наказывать его.
     - Если ты предлагаешь мне...
     - Я ничего не предлагаю, - покачала головой Фелисити. - Все зависит от того, насколько ты хочешь сохранить свой брак. Я хочу сказать только одно: надо обдумывать свои поступки, прежде чем будет слишком поздно. И помни: Бен может уйти. Сомневаюсь, что тебе удастся убедить его вернуться. У него большой опыт быть нежеланным. Ты это очень хорошо знаешь. Вряд ли он будет терпеливо сносить отчуждение жены.
     - Амма, наверно, ты права... Я должна вернуться домой и забыть обо всем, что случилось?
     - Не совсем так, моя дорогая. Ничего не сдвинется с мертвой точки, пока твои разум и сердце закрыты для малыша.
     - А что, если он не сын Бена? - вырвалось у Джулии. Что происходит? Бабушка, которая подбадривала ее в каждый период жизни, сейчас заняла жесткую позицию.
     - Какое это имеет значение? Маленький мальчик отчаянно нуждается в родителях, в любви.
     Бен готов дать ему все это. Он не стал ждать официальных доказательств своего отцовства. И это не умаляет его, а, напротив, возвышает. Что же касается бедной запутавшейся Мариан Дэйэс, то она могла спать с пятнадцатью различными любовниками. Она могла не знать, кто из них отец.
     Но по крайней мере, когда она решила отдать ребенка, она пошла верным путем. Она выбрала мужчину, твердого в моральных принципах, который взял на себя труд вырастить мальчика.
     - Ты и ее защищаешь? - разозлилась Джулия.
     - Это не мое дело - защищать или осуждать.
     Но помни: не так много женщин, достаточно отважных, чтобы признать свою неспособность к материнству. Я уверена, что это решение ей далось непросто. Но я равно уверена, что младенец появился на свет не для того, чтобы расплачиваться за грехи родителей.
     - И ты думаешь, что мое поведение - для него наказание?
     - Да. Потому что ты можешь стать хорошей матерью. Ты всегда хотела иметь детей. Так что, миссис Бон Каррерас, поезжай домой и веди себя соответственно.
     - Я не собираюсь наводить глянец и улыбаться, пока не заболит лицо, - Джулия чуть не подавилась своим шерри, - лишь бы спасти свой брак!
     - Я тебе и не предлагаю.
     - А мне показалось, что предлагаешь. По-твоему, если я не хочу потерять мужа, то должна поехать домой, впорхнуть в его объятия и притвориться, будто безоговорочно принимаю младенца. Сижу и не могу дождаться двухчасового кормления.
     - Ох, Джулия, перестань! - с негодованием фыркнула Фелисити. - Ты не имеешь права обниматься с Беном, пока не хочешь принять малыша.
     Но еще меньше у тебя права дурачить его! Совсем нехорошо делать материнские жесты при пустой душе. Не только ребенок заслуживает лучшего. Бен тоже заслуживает лучшего. И кроме того, он не дурак: он почувствует неискренность. Ради бога, дитя мое, оставь свою глупую гордость и займись тем, что действительно имеет значение. Главное - любовь. Твоя к Бену и его к тебе.
     - Прости, если я разочарую тебя, Амма, Джулия откинулась на подушки, - но я еще не совсем готова поверить в это. Возможно, мне нужно отойти на некоторое расстояние от ситуации. Тогда я сумею рассортировать свои чувства.
     - Да, дорогая. - Фелисити вздохнула. - Когда все сказано и сделано, только ты можешь решить, что для тебя лучше. Но, пожалуйста, помни: ты с первого взгляда влюбилась в Бена. Не спеши бросать его! Я рискую показаться банальной, но позволь напомнить тебе, что говорили старики: не выплесни вместе с водой и ребенка. В твоем случае поговорка обретает буквальный смысл.
     Когда Бен услышал шум машины Джулии, отъезжавшей от дома, он начал проклинать себя.
     Какой он нечуткий! Добился того, что она думает, будто он заинтересован только в одном - загнать ее в ловушку.
     Бен опустился на край неубранной постели в хозяйской спальне и закрыл лицо руками. В эти дни он превратился в ходячего болвана. И ничего больше. Ему казалось, что малыш никогда не спит больше часа подряд. Кроме того, Бен никак не мог приспособиться к кормлению младенца такого возраста.
     Мальчика почти постоянно тошнило. Как правильно рассчитать питание? Бедный малыш! Чего стоят одни только синяки, оставленные тяжелой мужской рукой.
     Я должна быть уверена, что он в безопасности, сказала Мариан. Теперь Бен знает, почему она использовала слово "безопасность"...
     Тяжело вздохнув, он лег на постель и уставился в потолок. На мгновение дом показался таким благословенно спокойным...
     Яростные вопли малыша, транслируемые монитором, выхватили Бена из цепких объятий сна.
     Полусонный Бен заставил себя сесть и посмотреть на часы. Шесть часов? Черт, Пистолет проспал почти три часа! Что же касается Джулии, то она уехала почти четыре часа назад.
     Какого дьявола, где она? Или она вернулась, пока он спал? Или уехала навсегда?
     Малыш пускал пузыри и что-то бормотал, но уже не плакал. Бен решил, что, пока бутылка с питанием греется в микроволновке, у него есть время спуститься вниз и проверить, стоит ли в гараже машина Джулии.
     Машины там не оказалось. Не оказалось и записки на кухонном столе, мол, приезжала и снова уехала. В довершение всего вышла неувязка с питанием. Бен поставил таймер микроволновки вместо сорока секунд на четыре минуты и довел содержимое бутылочки до кипения.
     А младенец начал хныкать. Опять.
     Бедный малыш! Бен достал из холодильника новую бутылочку и сунул в микроволновку. Конечно, проверив, правильно ли поставлен таймер. Бен снова выглянул в окно и посмотрел на гараж. Никаких признаков Джулии.
     Рано или поздно придется дать мальчику имя, подумал Бен, откусывая сломанный ноготь и не спуская глаз с подъездной дорожки. Не может же он вечно называть его Парень или Пистолет. Только вряд ли Джулия поможет в выборе имени: в их отношениях полное отсутствие прогресса. С каждым днем они все дальше отходят друг от друга.
     Малыш буквально надрывался от крика. Удивительно, как такое крохотное тело может производить подобный шум!
     - Пистолет, усмири свой гнев, - пробормотал Бен, схватил бутылку с питанием и, прыгая через две ступеньки, поднялся наверх.
     Малыш ухитрился перевернуться в кроватке и теперь упирался головой в боковую сетку. К тому же его вырвало. Что же касается подгузника, он отлично нагрузился!
     Пока Бен справился с подгузниками и накормил малыша, пролетел еще час. Все еще никаких признаков Джулии. Прижав прикорнувшего мальчика к плечу, он ждал, пока малыш срыгнет. И как обычно, без успеха. Теперь Бен маршировал по комнате, прислушиваясь, не раздастся ли гул машины, въезжающей на подъездную дорожку.
     Только чуть раньше половины восьмого зазвонил телефон. Малыш проснулся, отрыгнул и вывалил все на шею Бена.
     - Прости, дорогой, если поймала тебя в неудачный момент, - сказала Фелисити Монтгомери, когда Бен пояснил, почему у пего немного усталый голос, - но с новорожденными в доме и правда не бывает подходящего времени для звонка. Не буду тебя задерживать. Я только хотела бы перекинуться парой слов с Джулией.
     - Я тоже. - Бен тщательно подбирал слова.
     Ему нравилась Фелисити. Он полагал, что, узнав о неладах в их браке, она не встанет слепо на сторону внучки. Но зачем оповещать о том, что он не имеет даже самой смутной догадки, где его жена? Ему меньше всего хотелось, чтобы новые родственники пронюхали, как обстоят дела. Они от радости будут прыгать до потолка! - Она уехала в полдень и еще не вернулась.
     Новость вызвала долгое молчание на том конце провода. И оно сказало ему даже больше, чем ответ, который, придя в себя, нашла Фелисити.
     - Странно. Я думала, что от меня она поехала прямо домой.
     - А, вспомнил, - он старался, чтобы в голосе не звучала озабоченность, - она упоминала что-то о покупках в городе. Наверно, попала в пробку В такое время, идиот? Таким объяснением тебе никого не одурачить. Особенно леди с таким острым умом, как у Фелисити!
     - Ничего, дело не спешное, - заметила Фелисити. - Просто, когда она была здесь, я забыла сказать, что все свадебные подарки, какие гости принесли на прием, сложены у меня в гараже.
     Хотела узнать, когда будет удобно организовать их доставку к вам. Пусть она мне позвонит, Бен, и мы обо всем договоримся.
     - Я передам ей, Фелисити. И спасибо за звонок.
     - Всегда рада тебе, дорогой. Поцелуй за меня очаровательного малыша.
     - Обязательно, - сказал он и в ужасе услышал, как дрогнул у него голос.
     Закипая от гнева, он повесил трубку. Фелисити и та проявила хоть каплю доброты к его ребенку. А его жена, исчезнувшая в самоволке, женщина, обещавшая перед Богом и половиной социальной элиты Западного Ванкувера любить его в хорошие и плохие времена, не может заставить себя находиться в одной комнате с Парнем. А ведь она сделала выбор, оставшись с ним на свадьбе.
     Перекинув малыша на другую руку, Бен осторожно притронулся к воротнику рубашки.
     - Сегодня ты уже третий раз заставляешь меня пахнуть словно недельной давности молоко, выставленное в полдень на солнце, - сказал он мальчику. - Нам надо, Парень, что-то с этим делать!
     Утром он купил электрическую карусель. Пора бы испробовать. Устроив эту штуковину в хозяйской ванной, Бен закрепил малыша ремнями безопасности и включил мотор на нужную скорость. Зачарованный движением, мальчик рассматривал мир большими голубыми глазами и икал.
     - А теперь заключим сделку, - сказал ему Бен, раздеваясь. - Ты, совершенно счастливый, смотришь на меня, а я принимаю душ. Потом мы спустимся вниз, и ты будешь смотреть, как я приготовлю нам с тобой что-то вроде обеда. Знаешь, нам, мужчинам, надо быть вместе.
     "Мне стыдно за тебя. Стыдно.., стыдно... стыдно!.." Джулия ехала на юг, а слова Фелисити гнались за ней. Они повторялись в сознании снова и снова. И она чувствовала себя не заслуживающей бабушкиной любви, в которой купалась всю жизнь. Как случилось, что она не сумела проявить такую же щедрость к Бену? Какой внутренний изъян отталкивал ее и делал невинного ребенка платой за глупость взрослых?
     Джулия знала ответ. Дело не в том, что она не могла полюбить это маленькое существо. Здесь совсем другое. Она боялась. Ведь не исключено, что это не сын Бена. Но и не это ее страшило. Ее пугало, что, скорей всего, это его сын.
     Неделю назад она строила свою жизнь па убеждении, что любовь может преодолеть люб