толом. Выражение бесконечного страдания промелькнуло в его  глазах.
Оно пропало так быстро, что она поняла: никто другой его бы не заметил.
   - Вернусь через несколько минут. - С этими словами он вышел за дверь.
   - Майкл. - В ее голосе звучала тихая мольба. - Ох, Майкл!

***

   Жена судьи  оказалась  сказочной  поварихой.  Они  поужинали  жареным
цыпленком,    начиненным     шалфеем,     пюре     из     турнепса     и
яблочно-черносмородиновым пирогом. Эмма заметила,  что  у  цыпленка  был
какой-то привкус, к которому она не привыкла, и очень мало белого мяса.
   Когда Эмма заворачивала остатки пирога в салфетку, ей в голову  вдруг
пришла мысль.
   - Майкл, мне не дает покоя  один  вопрос.  Он  замер  у  очага,  куда
подкладывал дрова, и выжидательно повернулся к ней.
   - Я видела сегодня на улицах много детей. Почему они не в школе?
   - А! Школа. - Он провел рукой по  шевелюре,  и  снова  Эмма  поневоле
Залюбовалась сочетанием седых и черных волос. - Не  возражаешь,  если  я
закурю трубку?
   - Пожалуйста, - машинально ответила она, спрашивая  себя,  похожа  ли
его трубка на ту смешную трубку, которую так любит отец Санбим.
   Майкл курил длинную,  тонкую  глиняную  трубку,  которую  она  раньше
заметила возле его книг по юриспруденции. Он запустил пальцы в  горшочек
с табаком и положил щепотку в трубку, затем сунул в очаг длинную  щепку,
поднес огонь к табаку  и  пыхтел  трубкой,  пока  табак  не  стал  тлеть
янтарем.
   - Школа закрыта с прошлого  лета,  -  сказал  Майкл,  выпуская  слова
вместе с клубами дыма.
   - Почему? Из-за погоды?
   Он покачал головой:
   - Нет, Эм. Как правило, это единственное время года, когда  болтливую
школу посещают все ученики. В остальные времена года  большинство  детей
нужны на фермах.
   - Болтливая школа, - повторила,  Эмма.  Один  из  ее  уроков  в  День
первооткрывателей был посвящен старинным школам. Майкл улыбнулся.
   - Школа состоит из одного класса. Ее называют болтливой  потому,  что
дети всех возрастов учатся там одновременно и вслух читают свои уроки.
   - Я о таких слышала. Но почему она закрылась? Майкл приподнял  брови,
которые остались черными, без единого седого волоса, и его лицо стало до
невозможности молодым, когда он улыбнулся.
   - Это сплетни, Эм. Если хочешь узнать подробности, предлагаю спросить
миссис Цоллер из мануфактурной лавки. Она с удовольствием расскажет тебе
всю историю.
   - - О, расскажи мне ты!
   Майкл уселся на скамью и усмехнулся, зажав трубку белыми зубами.
   - - Такая история не годится для женских ушей.
   - Тогда почему ее знает миссис Цоллер?
   У него вырвался короткий, лающий смех. Она впервые  слышала,  как  он
смеется. Видела, как улыбается, а теперь вот услышала и смех.
   - Очко в твою пользу. - Он сделал длинную  затяжку,  задумчиво  глядя
куда-то мимо Эммы.
   В нем было  нечто  странное,  что  производило  сильное  впечатление,
особенно  когда  на  его  лице  появлялось  вот  такое   сосредоточенное
выражение.
   Он блестящий адвокат, сказала она сама себе. В то самое мгновение как
ее мозг сформулировал эту мысль, она уже знала, что  это  правда.  Майкл
обладал выдающимся умом юриста  в  сочетании  с  природным,  интуитивным
умом, который делал его опасным противником в зале суда.  И  незаурядным
адвокатом.
   - Ну хорошо, Эм, - наконец проговорил он. - Школа закрыта, потому что
учитель сбежал.
   Эмма поняла. Как ни любила она свою работу, было много дней, когда ей
тоже  хотелось  сбежать.  В  такие,  например,  как  ежегодная   вспышка
вшивости,  когда  ей  приходилось  по  утрам  проверять  каждую  детскую
головку, или когда последствия кишечного гриппа регулярно проявлялись  в
классе, всегда после ленча и всегда возле ее доски.
   - Так почему бы просто  не  нанять  другого  учителя?  Майкл  покачал
головой.
   - Именно это я и предлагал. Но потерпел поражение. - Он встретился  с
ней взглядом, между ними существовало взаимопонимание Почему-то их  мозг
работал одинаково, в них шли одинаковые мыслительные процессы.
   - Слишком многие люди в городе чувствуют, что приглашать  еще  одного
учителя - значит снова привнести в город развращающее влияние.
   - Теперь ты меня совсем запутал.
   - А! Ну, вот их основной довод. Видишь ли, учитель не просто  сбежал.
Он сбежал с одной из учениц.
   - Ты шутишь?
   - Не-а.
   - Сколько лет было этой ученице? Майкл снова сделал затяжку.
   - По-моему, ученице было около семнадцати лет.
   - Ну, я считаю, она уже достаточно взрослая. Я хочу сказать, что она,
наверное, знала, что делает, и все такое. А сколько лет было учителю?
   - Генри? Кажется, лет двадцать пять - двадцать шесть.
   - Ну, все не так уж плохо, Майкл. Жаль, что они не смогли просто жить
здесь, в Овертон-Фоллзе. Ее родители возражали?
   Он кивнул.
   - Мне это кажется даже романтичным, а тебе? -  Она  вздохнула.  Майкл
встал, сжал ее руку, и она переплела свои пальцы с его пальцами. И снова
ее поразила естественность этого жеста.
   - Эм, дело  не  только  в  ее  возрасте.  -  Она  взглянула  на  него
вопросительно. - Настоящая проблема заключалась  в  том,  что  она  была
помолвлена со старшим сыном Цоллеров. Уже была назначена свадьба, все  в
городе покупали подарки - в лавке Цоллера,  разумеется.  Поэтому,  когда
невеста сбежала с учителем, в Овертон-Фоллзе поднялась целая буча.
   Ее внезапно осенило.
   - О, - тихо произнесла она, затем прибавила более выразительно:
   - Значит, Цоллеры не только потеряли невестку. Все подарки застряли у
них в лавке, и никто не пожелал за них заплатить.
   - Вот именно.
   - Но это же не причина держать школу  закрытой,  Майкл.  Детям  нужно
учиться независимо от того, кто женится и на ком.
   - Да, но у Цоллеров  на  этот  счет  другое  мнение.  Они  пользуются
большим влиянием в этом маленьком  городке,  и  их  мнение  учитывается.
Учитель не только увез их будущую невестку, но и выставил  на  посмешище
их сына Эбенезера.
   - С таким именем, Эбенезер, он, наверное, и без того был  посмешищем,
- пробормотала она.
   Майкл  снова  рассмеялся.  На  этот   раз   это   был   естественный,
непринужденный смех, и Эмма улыбнулась в ответ. Они все еще держались за
руки.
   -  Это  правда.  Но  все  же  Цоллеры  владеют  лавкой.  Мы  пока  не
организовали банк, и их магазин является здесь еще и финансовым центром.
Если они решат отказать кому-то в кредите,  это  может  очень  осложнить
жизнь. Никто не пойдет против Цоллеров. - Он легонько сжал  ее  руку.  -
Поэтому школа, вероятно, останется закрытой.
   Эмму осенила еще одна идея. Выражение  ее  лица  изменилось,  на  нем
появилась победоносная улыбка. Майкл опустил трубку.
   - Расскажи мне, Эм. Расскажи сейчас, чтобы я мог тебя отговорить.
   - У меня только что появилась блестящая идея.
   - О нет.
   - Почему бы мне не стать новым учителем..,  или  учительницей?  -  От
волнения она заговорила быстро. - У меня есть диплом, Майкл. И раз я уже
живу здесь, то не буду оказывать разлагающего влияния.
   - Эмма...
   -  Нет,  послушай!  Мне  не  надо  платить.  Я  хорошая   учительница
Пожалуйста, Майкл. К кому надо обращаться? В чьем ведении школа?
   Некоторое время Майкл молчал, на его лице отражалось нежелание гасить
ее энтузиазм.
   - Ты  прекрасно  подошла  бы,  Эм.  В  Филадельфии  ты  была  хорошей
учительницей. - При воспоминании об этом он улыбнулся, и в  уголках  его
глаз собрались морщинки. - Мисс Гамильтон рыдала на нашей свадьбе не  из
романтических  чувств,  а  потому,  что   теряла   лучшую   учительницу,
когда-либо работавшую в ее школе.
   Эмма помолчала, ее вовсе не удивило,  что  она  была  учительницей  в
Филадельфии.
   - С кем мне поговорить насчет этой должности?
   - Это не очень удачная идея, Эм.
   - Почему?
   Он открыл было рот для ответа, потом остановился.
   - Ладно, скажу прямо. Ты женщина, чему я очень рад, но, насколько мне
известно, в этом штате никогда не было женщины-учителя.
   - Я могла бы стать первой!
   - Эмма, ты преподавала в маленькой школе  для  девочек,  где  учились
чопорные маленькие леди. Здесь граница. Дети  тут  невоспитанные,  и  ты
будешь учить и мальчиков, и девочек.
   - Думаю, я справлюсь.
   - Еще одна проблема в том, что многие жители Овертон-Фоллза  начинают
меня презирать. К сожалению, это может затронуть и тебя тоже, хоть и  не
по твоей вине.
   - Как кто-то может тебя презирать? - Ее голос звучал так  озадаченно,
что он не сразу ответил.
   - Причина та же, что и в Филадельфии. Дело  во  мне,  Эм.  И  в  моем
выборе клиентов. Ты же знаешь, что я берусь защищать самых  непопулярных
обвиняемых.
   - И что?
   - Богатые,  те,  у  которых  есть  связи  и  влиятельные  Друзья,  не
нуждаются в адвокате вроде меня. Нуждаются другие.  Их  уже  приговорили
обстоятельства,  происхождение  и,  как  правило,  бедность.  Я  пытаюсь
поставить их в равное положение перед законом, что роняет меня в  глазах
общества. Знаменательное отсутствие спроса на мои услуги  в  Филадельфии
ясно говорило об этом.
   - Я рада, что ты выбираешь таких клиентов. Правда, рада.  Но  это  не
означает, что я не должна быть учительницей.
   - Эм... - Майкл положил руки ей на плечи. - Овертон-Фоллз очень похож
на  Филадельфию  в  некотором   смысле.   Здесь   имеет   значение   мое
происхождение.
   Она озадаченно нахмурилась.
   - Моя бабушка. Не важно, где я рос, где  получил  образование.  Здесь
имеет значение только то, что моя бабушка была из племени делаверов.
   - Ну и что?
   - Забавно, Эмма. Очень смешно. - Он наконец отпустил ее руку и  выбил
трубку над очагом. -  Правдой  остается  то,  что  в  моих  жилах  течет
индейская кровь Мы всего на полшага отстаем от Ларсонов, от того,  чтобы
быть изгнанными из этого города. Если бы нас не принял  судья  Хокинс  и
Цоллеры тоже...
   Теперь все стало понятным. Его сочувствие к бедным  людям,  природная
грация движений, странный огонь в глазах.
   И все же Эмма была твердо  намерена  работать  в  этой  школе,  учить
детей. Она найдет способ.

***

   Эмма быстро натянула ночную сорочку. В доме стоял ледяной холод.
   Она ждала, что Майкл придет в спальню, но он не пришел. Она расчесала
и заплела в  косы  волосы,  он  все  еще  оставался  в  другой  комнате.
Устраиваясь под одеялом, она пыталась согреться и смотрела  на  ситцевую
занавеску, ловя каждое движение Его все не было.
   Наконец она выглянула из-за занавески, закрывающей дверной проем.
   - Майкл? Ты идешь?
   Он читал у очага, подперев голову ладонью. Когда она позвала его,  он
вскочил.
   - Но.., хорошо. Ты уверена?
   Конечно, они не спали вместе. Его изгнали на скамью.
   - Пожалуйста, Майкл.
   Он медленно закрыл книгу и проверил огонь, чтобы  убедиться,  что  он
будет гореть всю ночь. Казалось, он нервничает.
   Войдя в спальню, Майкл медленно снял брюки. Рубашка была ему  велика,
и, оставшись только в ней, он молча забрался в постель.
   - Значит, - шепнула она, - доктор сказал, что мы можем попытаться еще
раз.
   Майкл кивнул. В полутьме Эмма видела его красиво вылепленный профиль.
   - Так он и сказал.
   - Когда будет подходящее время? -  Она  придвинулась  ближе,  положив
руку ему на грудь. Он нахмурился.
   - Да, Эм. Когда будет подходящее время.
   - Ну а как насчет сейчас? - Она сама не могла поверить,  что  говорит
это, но он был ей нужен. Очень нужен.
   - Сейчас? - Его голос звучал неуверенно. - Сейчас идет снег.
   - Какая разница?
   - Ну, земля ведь замерзла. - Он зевнул. - Как мы можем  сажать  кусты
роз, если земля замерзла?
   - Кусты роз?
   - Угу. - Затем он потянулся к ней и прижал к себе.
   Когда прошел первый шок, Эмма улыбнулась в темноте. И уже  собиралась
сказать ему, что она имела в виду, но, взглянув ему в лицо, промолчала.
   Майкл спал.
   Она натянула одеяло на его руку, которой он тесно прижимал ее к себе.
Его нога легла на ее ногу, и Эмма прикусила губу.
   Во сне его лицо было гордым, черты словно у сказочного  героя.  Мышцы
расслаблены, мощные мускулы, свидетельствующие  об  огромной  физической
силе. В отличие от избирательно накачанных мышц человека, тренирующегося
в  гимнастическом  зале,  руки  и  ноги  Майкла   были   пропорционально
развитыми, грудь и спина - твердыми и мускулистыми.
   Проваливаясь в сон, Эмма подумала: как странно, очень странно  -  она
не может определить, где кончается его тело и начинается ее собственное.
У них такие разные тела, и  все  же,  когда  они  держат  друг  друга  в
объятиях, она не чувствует никакой разницы. Ей казалось, она ощущает его
физическую усталость, словно она  тоже  весь  день  занималась  сложными
проблемами юриспруденции.
   Эмма вздохнула, и он во сне сделал то же самое.  Его  сердце  стучало
рядом с ее сердцем, и удары нельзя  было  различить,  так  идеально  они
совпадали.
   Очень странно.

Глава 5

   Эмма начинала  привыкать  к  укладу,  непривычному  ей  всеми  своими
запахами, звуками и действиями. В том  времени,  которое  ее  мир  давно
оставил позади и в котором давно ушедшие люди боролись за выживание, она
выскользнула из тепла постели, чтобы приготовить завтрак. Все было иным.
Разгорающийся рассвет сиял сквозь  толстые  стекла.  Без  электрического
освещения углы комнаты оставались темными. Радио не  передавало  прогноз
погоды  и  точное  время,  только  куры,  лошади   и   свиньи   издавали
свойственные им звуки где-то поблизости.
   Эта жизнь была совершенно незнакомой для Эммы. Но в то же  время  она
привычно включилась в этот утренний порядок, не имеющий ничего общего  с
ее прежней жизнью.
   В отличие от предыдущего утра,  когда  Майкл  ушел,  а  она  все  еще
оставалась в постели, Эмма проснулась раньше,  чем  он.  Она  уже  почти
закончила готовить завтрак, когда до нее дошло, что именно она делает.
   - Откуда я все это знаю? - вслух удивилась Эмма,  вешая  кофейник  на
крюк над очагом. Еще оставался хлеб, испеченный женой  судьи,  -  вполне
съедобный. Но откуда Эмма знала, как приготовить кофе? Даже  в  Бруклине
она пила растворимый  кофе,  пугаясь  европейских  названий  большинства
кофеварок.
   Она на минутку присела на  скамью,  подперев  ладонью  подбородок,  и
попыталась понять, почему все это не  кажется  ей  таким  странным,  как
должно было казаться. Вместо того чтобы быть  парализованной  страхом  и
растерянностью, она приспосабливалась. И  это  давалось  ей  удивительно
легко. Почему она не свихнулась от всего происшедшего?
   В этот момент  разгадка  вошла  в  комнату.  Даже  в  одной  сорочке,
смущенно  почесывая  всклокоченную   после   сна   голову,   Майкл   был
поразительно красив.
   - Ты приготовила кофе, - сказал он, зевая.
   - Совершенно верно. Не спрашивай меня как, но я это сделала.
   Секунду он стоял неподвижно, только смотрел на нее.
   - Не волнуйся. - Она выпрямилась на скамье, поднимая голову. -  Я  не
пыталась приготовить ничего сложнее кофе. Маисовый хлеб остался от ужина
миссис Хокинс.
   Его улыбка была поразительной, несущей больше энергии, чем  солнечные
лучи, более желанной, чем летний ветерок.
   Повернувшись, чтобы идти одеваться, Майкл помедлил на пороге.
   - Сегодня утром я бы не отказался от того рагу из опоссума.
   - г Нет проблем. Только принеси мне какого-нибудь зверька,  и  я  его
потушу хорошенько на медленном  огне,  чтобы  хрящики  не  застревали  в
зубах.
   Глаза его сияли, и улыбка теперь освещала все лицо.
   - Эм, - выдохнул он, - как же я по тебе соскучился! Майкл скрылся  за
ситцевой  занавеской.  Он  одевался  в  спальне  и,  натягивая  брюки  с
подтяжками и сапоги, насвистывал монотонную мелодию. Эмма обхватила себя
руками, глядя в окно на холодное утро Овертон-Фоллза и  спрашивая  себя,
какие новые чудеса принесет ей этот день.

***

   Эмма оделась очень  тщательно,  убрала  волосы  в  прическу,  которую
видела у актрисы из телевизионного сериала "Домик  в  прерии".  Конечно,
актрисе помогали создавать образ парикмахеры  и  художники-визажисты.  А
Эмма вынуждена была полагаться на собственные неумелые руки и  пятнистое
зеркало.
   На дне сундука в спальне она нашла женское пальто,  далеко  не  такое
теплое, как лошадиная попона, но,  вероятно,  более  приличное  с  точки
зрения жителей Овертон-Фоллза. Дневник в красном кожаном переплете так и
лежал сверху на одежде. Прежде чем закрыть крышку, Эмма протянула к нему
руку.
   Она должна сделать запись. Последние слова в  дневнике  дышали  такой
грустью, такой безнадежностью, что  Эмма  чувствовала  -  ей  необходимо
изменить эту тональность. Она нашла перо и бутылочку чернил  возле  книг
Майкла. Чернила уже оттаяли, согретые жаром растопленного очага.
   "Моя новая жизнь здесь очень трудна, - написала Эмма, окуная  перо  в
бутылку.  -  Но  я  знаю,  что  Майкл  рядом,  и  для  меня  нет  ничего
невозможного. Сегодня я сделаю все, чтобы школа открылась, -  она  нужна
детям. Наступает Рождество. И нет ничего невозможного".
   Эмма с удовлетворением перечитала  написанное,  подула  на  страницу,
чтобы чернила побыстрее высохли.  Потом  надела  пальто,  темно-зеленое,
тесно облегающее  фигуру  и  доходящее  ей  до  щиколоток,  с  бархатным
воротником, и вышла на улицу.
   Сначала Эмма пошла к хижине миссис Ларсон, чтобы  вернуть  деревянное
ведерко и поблагодарить  за  рагу.  Она  постучалась,  подождала  и  уже
собралась было постучать снова, как дверь открылась.
   На пороге стоял мальчик лет пяти-шести.
   - Привет. - Она улыбнулась. Он тотчас же сунул два пальца в рот. Эмма
протянула ему ведерко:
   - Я видела тебя вчера, пока ты спал.  Это,  наверное,  ведерко  твоей
мамы?
   Появилась Ребекка Ларсон, одетая в то же  свободное  платье,  которое
было на ней вчера. Малыш обхватил мать за  ногу,  не  выпуская  изо  рта
пальцев и не сводя глаз с Эммы.
   - О, доброе утро, миссис Грэхем! - Ребекка нежно  погладила  сына  по
головке.
   - Доброе утро, миссис Ларсон. Этот красивый  молодой  человек  -  ваш
сын?
   Ребекка рассмеялась:
   - Это точно, мэм. Его зовут  Джордж  Вашингтон  Ларсон.  Джордж,  эта
красивая леди - миссис Грэхем. Услышав ее имя,  мальчик  вытащил  пальцы
изо рта.
   - Вы мама мистера Грэхема? Эмма рассмеялась.
   - Нет, Джордж. Я его жена, - ответила она. Ей все  еще  было  странно
называться чьей-то женой, странно, но чудесно.
   - О, какая я невежливая! - пробормотала миссис Ларсон, пятясь в  дом.
- Входите, пожалуйста. Эмма покачала головой.
   - Я только хотела вернуть ведерко и поблагодарить вас за рагу. И еще,
- Эмма наклонилась поближе, - хотела кое-что у вас спросить.
   Глаза Ребекки Ларсон широко раскрылись, она взяла ведерко.
   - Что спросить? - тихо спросила она.
   - Вы с мужем ведете дела с Цоллерами. Мне необходимо побольше  узнать
о них Я  хочу  снова  открыть  школу,  а  без  их  поддержки  это  почти
невозможно.
   Ребекка несколько секунд молча смотрела на Эмму. Только  ее  медленно
открывшийся рот указывал на то, что она слышала слова Эммы.
   - Миссис Грэхем, лучше зайдите в дом, - наконец произнесла она. - Это
может занять некоторое время. Эмма вздохнула - Так плохо?
   - Скажем так, - Ребекка  широко  распахнула  дверь,  -  у  маленького
Джорджа успеют усы вырасти  к  тому  времени,  как  я  закончу  вам  все
рассказывать.
   Ее слова вызвали улыбку у одного только маленького Джорджа.

***

   Рабочий день Майкла прошел, как всегда, напряженно.  Он  работал  без
передышки, листал потрепанные книги судьи по вопросам права, беседовал с
пожилой парой из Германии, которая хотела подкупить еще  земли,  пытался
успокоить молодого фермера, уверенного в том, что его сосед отравил воду
в колодце.
   Миссис  Хокинс,  чьи  нелепые  седые   кудряшки,   как   у   девочки,
подпрыгивали при каждом ее шаге, днем принесла ему вкусный  обед.  Майкл
съел его почти машинально, одновременно просматривая бумаги, подшитые  в
подготовленное к слушанию дело.
   Эмма По его телу разлилось тепло при мысли о жен