- И вы не хотите пригласить  меня  на  чашечку  кофе?  -  к  немалому  ее
удивлению, спросил профессор.
   - О-о, конечно. Я не предложила вам этого  только  потому,  что  вы  были
немного раздражены... то есть устали. Но, прошу вас, заходите. Финн,  должно
быть, дома. Он - один из ваших фанов.
   Профессор вышел из машины.
   - Мне казалось, что фаны есть только у попгрупп.
   Он вошел следом  за  Фрэнни  в  узкий  коридор,  заняв  собой  почти  все
пространство. Девушка жалась к стене.
   - Проходите в гостиную, - сказала она и крикнула: - Финн,  профессор  ван
дер Кеттенер зашел к нам на чашку кофе.
   Она усадила профессора, а сама пошла на кухню, поставила на плиту чайник,
собрала все для кофе на поднос и вынула бисквиты. До  того  как  ей  идти  в
супермаркет, оставалось еще около часа. Времени вполне  достаточно  -  такие
гости долго не засиживаются.
   Тут она ошиблась. Час почти прошел, а профессор все еще сидел и  обсуждал
с восхищенным Финном функции сердца. И что хуже всего, не похоже было, чтобы
он собирался уходить. В отчаянии Фрэнни поднялась на ноги. Когда гость хотел
сделать то же самое, она его остановила:
   - Нет-нет, сидите. Но мне... мне нужно идти, так что доброй вам ночи.
   Профессор удивленно поднял бровь и недоуменно посмотрел на Финна.
   - Фрэнни каждый вечер  часа  два  проводит  в  супермаркете,  расставляет
товары по полкам, - неловко объяснил тот. - Я сам хотел это делать,  но  она
не позволила мне отвлекаться от учебы.
   Профессор улыбнулся и кивнул, и Финн тоже облегченно заулыбался.
   - И вы продолжаете работать у леди Трампер? - спросил он у Фрэнни.
   Вопрос был задан так вежливо, что она с готовностью ответила:
   - О да, это совсем не тяжелая работа,  и...  и...  и  мне  нравится  быть
занятой делом. - Она улыбнулась ему. - Финн приготовит еще кофе, так что  вы
не торопитесь уезжать, если у вас есть время.
   - А когда вы вернетесь?
   - Около десяти часов. - С этими словами Фрэнни выскользнула из гостиной.
   Работа  в  супермаркете  не  требовала  больших  умственных  усилий,   но
физически очень утомляла. Когда Фрэнни возвращалась  домой  вместе  с  двумя
девушками, жившими на той же улице, она не могла сдержать разочарования,  не
увидев у своего дома профессорского "роллс-ройса".
   Войдя, она  сразу  почувствовала  восхитительный  запах  жареной  рыбы  и
картофеля, наполнявший дом. В гостиной она  обнаружила  Финна,  сидящего  за
книгами. Брат поднял голову и улыбнулся.
   - Знаешь, профессор - мировой парень! Он пошел и  купил  рыбы  и  жареной
картошки, потому что обед он пропустил, а до ужина ему ждать не хотелось.  И
на твою долю осталось - там, в духовке.
   - Рыба и картошка, - повторила Фрэнни. - Случайно не из  нашего  дешевого
магазина в конце улицы? Неужели он сам ходил туда?
   - Да, сам. Он, может быть, уже немолодой, но  старческой  брюзгливости  в
нем ни грамма нет.
   - Он совсем не старый, -  сказала  Фрэнни  и  пошла  ужинать.  Езда  была
восхитительная: хрустящая горячая картошка и рыба, камбала в тонкой корочке,
- просто объедение. Намного вкуснее хека, который  она  обычно  покупала  из
экономии...
   Она вернулась в гостиную.
   - А где вы ели? - спросила она.
   - Здесь. Я принес с кухни две тарелки, вилки и ножи. Знаешь, он  объяснял
мне технику прохождения крови...
   - Да, думаю, ему это в  новинку,  -  жуя  картошку,  задумчиво  протянула
Фрэнни.
   Профессор, поглощавший ужин с гораздо  меньшим,  чем  обычно,  аппетитом,
встретился с неодобрительным взглядом Криспа.
   - Некоторые обстоятельства вынудили меня съесть ужин из  рыбы  и  жареной
картошки, Крисп. Это перебило мне весь аппетит.
   - Рыбу и картошку? Надеюсь, не из  тех  дешевых  магазинов,  где  покупки
заворачивают в бумагу?
   - Мм, да, только сначала они положили все в полиэтиленовые пакеты.
   - Надеюсь, сэр, что это не принесет вреда вашему желудку, - сурово  изрек
Крисп. - Насколько я понимаю, только  крайняя  необходимость  заставила  вас
отведать такой отравы.
   - Да, у меня не было иного  выхода,  но  мне  даже  понравилось  -  хотя,
конечно, это ни в какое сравнение не идет с  твоими  великолепными  блюдами,
Крисп.
   Тот холодновато улыбнулся и вышел, чтобы принести кофе.
   - Очень странно, - обратился он к Тримблу -  огромному  полосатому  коту,
вечно голодному, хотя в это было невозможно поверить.  -  Так  странно  себя
вести, - продолжал Крисп, беря в руки поднос  с  кофе.  -  Не  вижу  никакой
причины. Рыба с картошкой, понимаешь?
   Тримбл, который безошибочно умел определять, с какой стороны хлеб намазан
маслом, был котом умным, и Крисп кивнул ему головой:
   - Понимаешь, о чем я?
   Очень жаль, что профессору надо было уезжать на  Рождество  в  Голландию,
это лишало Криспа возможности выяснить причину столь странного поведения.  К
тому времени, когда он вернется, все уже позабудется.
   Но пока что воспоминание о вечере, проведенном на Фиш-стрит,  было  очень
свежо в памяти профессора. Жалкое состояние убого  обставленного  домика  не
укрылось от его взгляда, так же как и нарочитая веселость Фрэнни.  Рождество
едва ли будет у них особенно счастливым, и  он  не  видел  никакого  способа
помочь беднякам. Проще всего было бы послать им рождественскую  корзину,  но
Фрэнни сразу  догадается,  чья  это  работа,  потому  что,  судя  по  всему,
обеспеченных знакомых у нее не водится.
   Он прошел в свой кабинет и  начал  собирать  все  со  стола,  готовясь  к
завтрашнему отъезду, но бледное, измученное лицо  Фрэнни  стояло  перед  его
глазами, заслоняя собой бумаги и книги. Нет, должен же быть  способ  послать
рождественский  подарок  на  Фиш-стрит,  причем   так,   чтобы   Фрэнни   не
заподозрила, кто это сделал. Он не сомневался, что  она  немедленно  отошлет
ему посылку обратно, как бы ни было соблазнительно ее содержимое. Она не  из
тех, кто принимает милостыню. Решение пришло ему в голову так внезапно,  что
профессор даже удивился, как он раньше не догадался. Посмотрев на  часы,  он
убедился, что еще не поздно позвонить по телефону...
   За два дня до Рождества миссис Блейк выписали из больницы. Попрощавшись с
персоналом, она сидела на  кровати,  дожидаясь  больничной  машины,  которая
должна была отвезти ее домой.  Она  внимательно  выслушала  советы  молодого
доктора, следившего за ее выздоровлением, поблагодарила медсестру и сиделок,
угостила всех  шоколадом  из  красивой  коробки,  которую  принесла  Фрэнни.
Неожиданно вернулась старшая медсестра.
   - Миссис Блейк, у меня для вас сюрприз. В то время, пока вы были  у  нас,
мы разыгрывали лотерею, в которой участвовали и вы. - Она широко и  радостно
улыбнулась. - И знаете что? Вы выиграли первый приз!
   Она вручила изумленной  миссис  Блейк  огромную  корзину,  упакованную  в
целлофан и битком набитую свертками, бутылками и банками.
   - Разумеется, ваша племянница приготовила для вас чудесное пиршество,  но
думаю, что кое-что отсюда тоже может пригодиться.
   - Я выиграла это? - Тетя готова была расплакаться. -  Как  чудесно!  Нет,
подумать только -  какое  везение!  Но  я,  наверное,  должна  заплатить  за
лотерейный билет...
   -  Нет-нет,  -  быстро  возразила  медсестра.  -  Билеты  для   пациентов
оплачивает больница. - Она очень надеялась, что бесхитростная  миссис  Блейк
не станет задумываться над этим странным фактом.
   Вскоре миссис Блейк уже была на  Фиш-стрит,  где  ее  радостно  встретили
племянники. Водитель машины отказался от чая, сославшись на то, что  у  него
совсем нет  времени.  Тетю  провели  в  гостиную,  усадили  около  камина  и
немедленно принесли  ей  чашку  чая  с  булочками.  Все  принялись  говорить
наперебой. У Фрэнни, которую  леди  Трампер  милостиво  отпустила  пораньше,
оставалось несколько часов до супермаркета. Допив  чай,  она  пододвинула  к
креслу тети столик, поставила на него корзину и  дала  тете  ножницы,  чтобы
разрезать целлофан.
   Содержимое корзины оказалось восхитительным: чай - не в  пакетиках,  а  в
элегантных дорогих коробочках: "Эрл  Грей",  самый  лучший  "Ассам",  "Оранж
Пеко"; маленькие пакетики кофе "Капуччино", стеклянные баночки  с  паштетом,
окорок, копченая лососина, цыпленок  в  желе,  коробка  крекеров,  небольшой
рождественский пудинг, фруктовый пирог, мороженые фрукты, коробка шоколадных
конфет, трюфели, сыр "Стилтон", бисквиты - пресные и  сладкие  -  и  бутылка
шампанского.
   Фрэнни выставила все эти яства на  стол  и  отошла  подальше,  чтобы  ими
полюбоваться.
   - Это похоже на сон! - счастливо сказала она. - У нас будет замечательное
Рождество. Я заказала цыпленка и  собралась  купить  немного  салата.  Какой
чудесный приз! А другие пациенты чтонибудь выиграли?
   - Не знаю, дорогая. Я была так поражена. Вот как выгодно бывает  полежать
в больнице... - засмеялась тетя.
   В канун Рождества Фрэнни,  как  обычно,  приехала  в  дом  леди  Трампер.
Несмотря на хмурое утро и сердитых попутчиков в  автобусе,  она  чувствовала
себя на седьмом небе от счастья. Тетя была снова дома и почти выздоровела, у
Финна в медицинской школе  все  шло  отлично,  и  им  предстояло  прекрасное
Рождество. Мрачное лицо Баркера ничуть не испортило ей  настроение,  и  даже
весьма сдержанные изъявления благодарности от прислуги,  когда  она  раздала
всем маленькие подарки к Рождеству, почти ее не разочаровали.
   Она старалась прочувствовать всю прелесть приближавшегося праздника,  но,
несмотря на то что везде красовались венки из остролиста, а в  холле  стояла
большая елка, было очевидно, что леди Трампер не позволяла праздничному духу
проникнуть в  дом  по-настоящему.  Целый  день  она  придиралась  к  Фрэнни,
причитая по поводу друзей, которых ожидала к вечеру, а пришедшие утром счета
привели ее в праведный гнев.
   - Нет, это безумие - потратить столько денег! Счета можно будет  оплатить
и после Рождества; отложите их на потом. Подождут. - Заметив неодобрительный
взгляд Фрэнни, она вспылила: - Вы, конечно, считаете, что я должна заплатить
немедленно? Люди такого сорта все  равно  промотают  деньги,  пустив  их  на
выпивку.
   Этого Фрэнни оставить не могла.
   - Да, я считаю, что вам следует оплатить их вовремя, потому что эти  люди
заработали свои деньги и им надо на что-то жить. У них есть дети  и  пожилые
родители, которых надо содержать. И осмелюсь заметить, леди Трампер, что эти
люди тратят на  выпивку  гораздо  меньше,  чем  ваши  друзья.  Вот  счет  за
шампанское - дюжина бутылок, больше чем по двадцать фунтов за каждую. Да  на
эти деньги целая семья может прожить две недели! - Для пущей  убедительности
она добавила: - А пить, по-моему, следует чай и кофе, ну  и  пиво  на  худой
конец.
   Леди Трампер начала задыхаться от возмущения.
   - Вы... дерзкая девчонка! - наконец  вьщавила  она.  -  Я  вас  увольняю!
Можете убираться. Мне очень жаль, что я вообще  послушалась  профессора  ван
дер Кеттенера.
   - Я так и знала,  что  вы  это  скажете,  -  ответила  Фрэнни,  не  очень
расстроенная потерей работы. Главное, она выложила  все,  что  скопилось  на
душе. Они живут в свободной стране, где каждый имеет  право  на  собственное
мнение. Фрэнни начала собирать свои вещи с  письменного  стола,  за  которым
подписывала карточки для  рождественского  ужина.  -  Я  проработала  два  с
половиной дня...  -  Она  принялась  что-то  рассчитывать  и  записывать  на
обратной стороне конверта. - Это значит, вы мне должны...
   Леди Трампер фыркнула:
   - Вы не получите ни пенни.
   - Тогда мне придется подать на вас в суд, - объявила Фрэнни.
   Леди Трампер уставилась на нее. Потом сказала:
   - Возьмите все вам причитающееся из стола.
   Поблагодарив ее, Фрэнни отсчитала нужную сумму  и  продемонстрировала  ее
леди Трампер.
   - Надеюсь, вы найдете помощницу, которая придется вам по душе, -  сказала
она. - И желаю вам счастливого Рождества, леди Трампер.
   Она тихо закрыла за собой  дверь,  спустилась  на  кухню,  попрощалась  с
изумленной прислугой и вышла на улицу.
   Сообщать тете и брату-об увольнении необходимости не было -  у  нее  есть
право на выходные, а после Рождества она найдет себе  новую  работу.  Скорее
всего, ночную, решила она, стоя в автобусе, зажатая между  двумя  мужчинами,
уткнувшимися в газеты.
   - Одна дверь  закрывается  -  другая  открывается.  -  Эту  мысль  Фрэнни
нечаянно высказала вслух, и ее соседи, оторвавшись от своих газет, удивленно
воззрились на нее.
   Выходя из автобуса,  она  пожелала  кондуктору  счастливого  Рождества  и
зашагала в направлении Фиш-стрит. До супермаркета она успеет  выпить  чаю  и
съесть тост без масла, сидя у камина, а потом приготовит бифштекс и  бобовый
пудинг, вкусный и сытный.
   Фрэнни прошла мимо магазина, где продавались рыба и картошка, и вспомнила
о профессоре. Сейчас он, наверное, уже сидит в кругу  своей  семьи.  В  зале
стоит елка, его жена нарядно одета, а дети... если он женат, должны же  быть
дети... а может быть, у него есть невеста... Неважно, главное, всех их  ждет
великолепно накрытый праздничный стол...
   Именно так и было. Вся  родня  профессора  собралась,  как  обычно  перед
Рождеством, и сам он восседал во главе  большого  стола  красного  дерева  в
окружении своих трех  сестер  с  мужьями,  брата  с  женой  и  целой  оравой
племянников. Он сидел, слушая мерный  гул  разговоров  и  время  от  времени
вставляя словечко, но его мысли были заняты Фрэнни.
   Он понимал, что сейчас не время и не место для мыслей о  ней,  но  Фрэнни
прочно поселилась в его голове. Он считал, что все дело в жалости. Профессор
и впрямь жалел ее, но еще больше  восхищался  стойкостью,  с  какой  девушка
переносила невзгоды, не теряя любви к жизни. Несмотря  на  ловко  переданную
корзину с угощением, навряд ли Рождество принесет ей много радости.
   Он  обвел  взглядом  комнату  и  невольно  подумал,  что  эта  обстановка
показалась  бы  Фрэнни  роскошной.  Просторный  зал  с  высоким  потолком  и
деревянной обшивкой. В одном конце - камин, три  высоких  окна  с  бордовыми
бархатными портьерами выходят на улицу.  В  центре  зала  -  огромный  стол,
сверкающий  серебряными  приборами.  Полированный  паркет   покрыт   толстым
абиссинским ковром под цвет портьер.
   Стол блестел серебром, хрусталем и  японским  фарфором,  в  центре  стоял
большой венок из остролиста и роскошные букеты из роз,  гиацинтов,  лилий  и
нарциссов. Огромная люстра, подвешенная на тяжелых цепях, лила  свой  уютный
свет на сотрапезников, их было семнадцать, включая детей, - малыши сидели на
подушках, те, кто постарше - на высоких стульях. Это был традиционный  ужин,
на который каждый год собиралась вся семья.
   Завтра, на Рождество, после посещения церкви все встретятся  и  за  общим
ланчем, остаток  дня  будет  посвящен  детям,  которых  ждут  рождественские
подарки, спрятанные под елкой, а вечером, когда дети лягут  спать,  взрослые
сядут за праздничный ужин.
   Младшая сестра, Сатске, прервала ход его мыслей.
   - Марк, как ты думаешь, на следующий год за этим столом появится  наконец
твоя жена? - полушутя спросила она. Она была любимицей  профессора  и  могла
безнаказанно совать нос в его жизнь.
   Он весело ответил:
   - Пока что жениться я не собираюсь, но, как уверяла меня регистраторша из
больницы Святого Жиля, любовь набрасывается на людей внезапно. А уж ей ли не
знать об этом: она только что вступила в брак и всем желает того  же.  -  Он
рассмеялся. - Так что ждите, может быть, я всех вас удивлю.
   Эта  тема  вызвала  много  добродушных  шуток,  но  наконец  ему  удалось
перевести разговор в другое русло. Позже, когда дети легли  спать,  в  гости
пришли друзья, приглашенные на вечер.
   В окружении  гостей  профессор  совсем  забыл  о  Фрэнни.  Но  когда  все
разошлись, он, оставшись в кабинете вместе с Бивди,  золотистым  Лабрадором,
разлегшимся у его ног, неожиданно вопросил себя:  интересно,  а  что  сейчас
поделывает Фрэнни?
 
 
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
 
   Фрэнни лежала в кровати, строя планы и стараясь не впадать  в  уныние.  С
какой  стати?  Рождественский  ужин,  с  добавлением  лакомств   из   приза,
полученного тетей, можно было считать роскошным.  Управляющий  супермаркетом
прибавил к ее жалованью еще пачку бисквитов и отпустил на два  дня.  Если  в
течение этих двух Дней Фрэнни и думала о профессоре, то, во  всяком  случае,
не позволяла своим мыслям надолго  задерживаться  на  нем.  Она  выслушивала
тетины похвалы в его адрес, потому что избежать этого  было  невозможно,  но
старалась думать  о  нем  без  пристрастия:  добрый  и  порядочный  человек,
считающий своим долгом быть внимательным к родственникам  больных.  То,  что
этот долг простирается до покупки рйбы с жареной картошкой, могло,  конечно,
показаться странным, но только не Фрэнни.  Она  подумала,  что  едва  ли  ей
представится возможность снова его увидеть, если только она сама не  отвезет
тетю в его клинику. Поговорить с ним, конечно, не удастся, а если и удастся,
то не стоит забывать, что профессора раздражает ее болтовня. Пожалуй,  лучше
с ним больше не встречаться. Пускай тетю отвезет Финн...
   Рождество прошло, и  Фрэнни  оказалась  перед  проблемой  поиска  работы.
Изучив  в  библиотеке  соответствующие  колонки  газет,  она  приободрилась.
Множество частных больниц и домов престарелых приглашали к себе сотрудников.
Но большинство из них находилось слишком далеко от Фиш-стрит, добираться  до
них пришлось бы больше часа, а  если  учесть  расходы  на  проезд...  Фрэнни
выбрала несколько наиболее подходящих вариантов  и  отправила  туда  письма.
Только проделав это, она посвятила тетю в свои планы.
   - Мне захотелось поменять место работы, - непринужденно сообщила  она,  -
желательно на ночную смену. И когда леди Трампер меня выгнала, я  была  даже
рада, потому что это избавило меня от необходимости просить об увольнении...
   Тетя с сомнением посмотрела на нее.
   - Правда, дорогая? А может, ты решила сменить работу из-за меня?
   - Вовсе нет! - воскликнула Фрэнни так убедительно,  что  даже  сама  себе
поверила.
   На три письма она получила ответы. Все из частных  домов  престарелых,  и
ближайший из них находился в Пимлико, куда доехать было очень  просто  -  на
автобусе  через  мост  Ламбет.  В  письме  очень  смутно  говорилось  о   ее
обязанностях, а размер жалованья вообще не упоминался,  зато  было  сказано,
что работать ей придется пять ночей в неделю,  с  восьми  вечера  до  восьми
утра. Фрэнни предлагалось позвонить и договориться обо всем конкретнее.
   Надо хотя бы поехать и посмотреть, что это за учреждение, решила  Фрэнни,
направляясь к телефонной будке в конце улицы.
   На следующее утро она поехала туда,  тщательно  рассчитав  время.  Здание
оказалось довольно большим. Возможно, когда-то  это  был  очень  симпатичный
дом, но сейчас он выглядел мрачновато. У  парадной  двери  была  прикреплена
карточка, просившая позвонить два раза, а торговцам предписывавшая входить с
черного хода.
   Фрэнни  позвонила,  как  было  указано,  дважды,  и  дверь   ей   открыла
молоденькая девушка в коричневом халате. Проводив Фрэнни в более чем скромно
обставленную комнату,  она  попросила  подождать.  В  комнате  было  сыро  и
холодно. Фрэнни подумала, что помещением пользуются  нечасто  -  по  крайней
мере  навряд  ли  кому-нибудь  захочется  остаться  здесь  дольше,  чем  это
необходимо.
   Девушка вернулась за ней через несколько минут и повела ее через  холл  в
кабинет, выходивший окнами на улицу и обставленный уютно  и  хорошо  -  пара
мягких кресел, телевизор в углу и столик с чайным прибором на подносе.
   Женщина, сидевшая за письменным столом, оказалась на удивление  ухоженной
и молодой  -  чуть  больше  тридцати,  с  модно  подстриженными  и  завитыми
волосами, так что Фрэнни со своей старомодной прической  почувствовала  себя
динозавром.
   - Мисс Боуин? - через стол протянулась выхоленная рука. - Я миссис  Кемп.
Садитесь, пожалуйста. - Она развер