ательной для мужчины?
     -- Мне это даром не нужно.
     -- Короче, завтра вы начинаете работать у меня, постепенно
возвращая   свой   долг,   который   будет   индексироваться  в
зависимости от уровня инфляции. После выплаты я  возвращаю  вам
документ,   и   вы   вольны   делать   с   ним   все,  что  вам
заблагорассудится.
     -- Иными словами, я попадаю к вам в полную кабалу. А что я
с этого буду иметь?
     -- Приличную работу  после  окончания  института,  выплату
убытка,  понесенного  мною  в результате погрома, кроме того, я
обещаю не сообщать ничего вашим родителям.  Разве  вас  это  не
устраивает?  Или вы хотите, чтобы я с них потребовал возместить
нанесенный ущерб? Кроме того,  я  ничего  не  буду  сообщать  в
милицию,   если   вы  будете  вести  себя  как  законопослушная
гражданка. Разве вас это не устраивает?
     Мне  почему-то  вдруг  стало  холодно,  на  лбу   появился
холодный  пот.  Видимо,  после последних его слов я побледнела,
так как он с тревогой посмотрел на меня.  Или  мне  это  только
показалось?

     Глава 2

     -- Итак, что вы решили?
     -- А что вы сделаете, если я не соглашусь?
     -- Подам на вас в суд.
     --  У  нас  суды  не  успевают рассматривать гораздо более
серьезные преступления.
     -- Смогу вас уверить, я сделаю все возможное,  чтобы  ваше
дело дошло до суда.
     --  Вы  мне угрожаете? Вы, такой большой и сильный, будете
подавать в суд на слабую женщину?
     Сидящий напротив мужчина откинулся в кресле,  сложил  руки
на  груди  и принялся оценивающим взглядом рассматривать меня с
ног до головы. Он и раньше изучал меня довольно внимательно. Но
теперь под  его  взглядом  мне  показалось,  что  меня  окатило
горячей  волной,  щеки  мои  запылали,  стало  трудно дышать, я
судорожно перевела дыхание. Раздался негромкий смешок.  Похоже,
я кое-кого очень забавляю.
     --  Слабой  вас  нельзя назвать даже с натяжкой. Не думаю,
что вид бритой  почти  наголо  женщины,  изображающей  из  себя
рокера-тракториста,   вызовет   сочувствие   в  суде.  А  после
представленных   доказательств   произведенного    погрома    и
свидетельских показаний, фотографий изуродованного автомобиля и
гаража,   маловероятно,   что   вам   удастся   доказать   свою
невиновность. Вы же отказываетесь назвать своих сообщников.
     -- Я была там одна.
     -- Ну вот, видите.
     -- А вы не боитесь брать меня к себе на работу?
     -- А почему я должен бояться?
     -- Я могу учинить здесь  погром  и  похуже,  чем  в  вашем
гараже.

-- Тогда я привлеку к материальной ответственности ваших
родителей.
     -- Не удастся, я совершеннолетняя и отвечаю сама за себя.
     -- Есть много способов...
     -- Я вас ненавижу.
     --  Это  придает  пикантность  ситуации.  Трудности иногда
интересно преодолевать. Ну как, вы согласны? А теперь  идите  к
Людмиле Александровне, она оформит вас на работу.
     -- Я еще не сказала "да".
     -- Но вы подумали об этом, идите, нечего терять время.
     Молчаливая  Людмила  Александровна  помогла  мне заполнить
анкету,    написать    заявление,    потом     меня     отвезли
сфотографироваться  и  буквально  через час у меня в руках были
мои  фотографии.  Последний   раз   я   фотографировалась   при
поступлении  в  институт.  Я хорошо помню то фото, на котором я
была с длинной косой и глупой улыбкой на губах.
     Сам шеф отбыл  на  совещание  в  вышестоящую  организацию.
Перед  своим  уходом  он  поручил  Людмиле  Александровне  мною
заняться.  Людмила  Александровна   твердым   суровым   голосом
рассказала  мне  о  моих  обязанностях  при  нашем  начальнике,
непогрешимом Максиме Николаевиче Алексееве.
     -- Интересно, Людмила Александровна,  по  какому  принципу
наш начальник подбирает себе подчиненных?
     -- Что вы имеете в виду?
     -- Я спросила что-нибудь не то?
     -- Почему?
     -- Мне показалось, что мой вопрос вам не понравился.
     -- Просто, я не поняла его.
     -- Все очень просто. Он что, всех нанимает по именам?
     Меня   зовут   Александра   Алексеевна   Смирнова.  Нашего
уважаемого начальника Максим  Николаевич  Алексеев.  Получается
сплошной перепев имени Алексей.
     -- Вы будете смеяться, но моя фамилия Алешина.
     --  Прямо-таки куст какой-то Алексеев распустился махровым
цветом.  Да  нас  любая  проверка  обвинит  в  семейственности,
придется доказывать, что мы все не родственники.
     -- Я думаю, наш начальник с этим сумеет разобраться.
     Наша  непринужденная  беседа  была  прервана стремительным
появлением небезызвестного господина Алексеева,  который  выдал
мне  книгу  с  описанием  компьютерной  программы и потребовал,
чтобы я  изучила  ее  досконально.  По  счастью,  я  уже  имела
небольшой  опыт  работы  с компьютером и к концу дня уже смогла
вполне грамотно набрать и распечатать несколько служебных писем
и документов.
     Когда я впервые понесла своему новому начальнику документы
на подпись, то испытала странное ощущение,  словно  сдаю  зачет
или  экзамен.  Начальник молча прочитал их, сухо поблагодарил и
передал новую пачку. Так продолжалось несколько дней подряд.  К
концу недели я уже вполне уверенно шлепала по клавишам. Пятница
ознаменовалась   тем,   что  мне  выплатили  зарплату  за  пять
проработанных дней, и  начальник  вызвал  меня  в  свой  пустой
кабинет, в котором гулким эхом отдавалось каждое слово.
     -- С понедельника у нас начинается ремонт. Чтобы не дышать
краской,   отправляйтесь   закупать  мебель.  Поможешь  Людмиле
Александровне. Я давно хотел спросить, ты всегда  поешь,  когда
работаешь?
     -- Я не замечала. Иногда пою. А что? Это вам мешает?
     -- Ты не обращала внимания на то, что ты поешь?
     -- Нет, а что?
     --  Ты  сегодня  целый  день  пела одну песню с достаточно
приятной мелодией, но слова... не выносят никакой критики.
     -- Вы о чем?
     -- Целый день сегодня звучало: "Я мажу губы  гуталином,  я
обожаю  черный  цвет..."  Это,  конечно, дело вкуса, но дальше,
если я не ошибаюсь, было так: "Убей  себя,  убей  меня,  ты  не
изменишь  ничего..."  А в припеве, если не ошибаюсь, была такая
строчка: "Давай вечером умрем весело..."
     -- я не понимаю, чем вы недовольны. Эту песню передают  по
радио. Вы находите ее неприличной? У вас прямо-таки пуританские
взгляды. Если я вас шокирую...
     --  Я  только  просил,  хотел  попросить, чтобы ты не пела
подобное в присутствии Людмилы, ей это может не понравиться.
     -- Так это она вас попросила мне сказать, да?
     -- Она никогда ни о чем не попросит для себя, ей  о  нашем
разговоре  ничего  не  известно. Я тебя прошу в порядке личного
одолжения.
     -- Хорошо, я больше не буду петь.
     -- Я не запрещал тебе петь, это не мешает  работе.  Только
подумай о своем репертуаре.
     Из  этого  разговора  я  только  поняла, что наш шеф очень
трепетно относится к Людмиле и что ему иногда совсем  не  чужды
простые человеческие чувства.
     Просьба моего начальника, по правде, меня слегка озадачила
и заставила  более пристально присмотреться к моей сослуживице,
когда она вернулась из банка.
     Бывают люди-фонарики --  рядом  с  ними  светло  и  тепло,
бывают,  как  фейерверк  --  стремительно  взлетел,  рассыпался
яркими искрами и погас, кажется, что с ними весело и хорошо,  а
погасла  последняя  искра,  и ты оказываешься в полной темноте,
становится сразу холодно и одиноко. Людмила  была  маленькая  и
невзрачная,  словно  прогоревшая  в костре потухшая ветка, чуть
тронешь ее -- и она рассыплется в серый пепел. Мы с  ней  почти
не  разговаривали,  целыми  днями  она  корпела над финансовыми
документами, считала и пересчитывала сметы, доходы  и  расходы,
ездила  в  банк,  вела  всю  бухгалтерскую  отчетность.  Максим
Николаевич сказал, что с моим  приходом  количество  ее  работы
уменьшилось ровно наполовину. Как же она умудрялась справляться
со всем без меня? По ночам она, что ли, еще работала?
     Почувствовав  на  себе мой взгляд, она оторвалась от своих
бесчисленных бумаг и подняла на меня глаза.
     -- Вы хотите пить чай?
     -- Нет, спасибо.
     -- В таком случае  давайте  договоримся,  где  мы  с  вами
завтра  встречаемся.  Я скоро уйду, мне нужно ехать в налоговую
инспекцию.
     Большие зеленые глаза  чуть  печально  смотрели  на  меня.
Кажется, что однажды в этих глазах просто выключили свет, и они
потухли.  А может быть они никогда и не горели? Бывают же такие
скучные лица! Интересно, что-нибудь в жизни может вывести ее из
себя? Заставить накричать, например?  Но,  честное  слово,  мне
даже  и  не  хочется  пробовать  выводить  ее  из  себя. Всегда
противно обижать беззащитных. Вот нашего шефа я бы  с  радостью
позлила.
     Наутро мы встречались с Людмилой в метро. Электричка опять
опоздала,   и   мне   пришлось   бежать  в  метро,  расталкивая
пассажиров.  Какой-то  парень  больно  толкнул  меня  в  спину;
хорошо, что рюкзак смягчил удар.
     Людмила  уже  ждала  меня  на  платформе.  Она  сидела  на
скамейке и читала какую-то очередную инструкцию.  Увидев  меня,
она  захлопнула  книгу  и встала. Выдержанная дама, ни слова не
сказала по поводу моего опоздания.
     -- Доброе утро. Теперь нам надо сделать пересадку.
     -- А куда мы едем?
     -- На ВВЦ.
     -- ВДНХ?
     -- Да, теперь там в павильонах торгуют вещами, в том числе
и мебелью.
     -- Все понятно, раньше там была выставка достижений нашего
хозяйства, а теперь западного. А много у нас денег?
     -- На кабинет руководителя у нас по смете выделено...
     Сейчас она полезет в свои нескончаемые бумаги. Так и есть,
копается в своей большой не по росту сумке, извлекает  блокнот.
Я невольно вздохнула.
     -- Вас раздражают мои расчеты?
     -- Нет.
     --  Раздражают,  я  же  вижу. Но нам выделяют не так много
денег, а хочется, чтобы нашему начальнику было удобно  работать
в  своем  кабинете.  Нам надо обставить еще и нашу комнату. Наш
Центр  лицензирования  образован  совсем  недавно,  раньше   он
работал  на правах отдела, а теперь объем работы возрос, многие
сейчас  занимаются  коммерческой   деятельностью.   Мы   выдаем
лицензии на право заниматься коммерческой деятельностью.
     -- Людмила Александровна, вы раньше в школе работали?
     Она  посмотрела  на  меня,  чуть  сдвинув  брови.  Как она
все-таки  напоминает  полусдутый  воздушный  шарик,   сиротливо
повисший  на  ветке  в парке отдыха. Вырвался у кого-то из рук,
улетел, но запутался в кроне дерева, застрял и стал  никому  не
нужен.
     --  Нет,  я  никогда  не  работала  в  школе,  а почему вы
спрашиваете?
     --  Вы  очень  хорошо  объясняете.  Я  же   целую   неделю
отработала  с  вами  и  видела вывеску на дверях, кроме того, я
документы печатала для вашего начальника.
     --  Мне  показалось,  что  вы  отбываете  у  нас  трудовую
повинность, и проблемы нашего учреждения вас не волнуют.
     -- Один на один. Достойный ответ на мою подначку.
     И  тут  она  улыбнулась, чуть-чуть дрогнули уголки губ, но
главное, засмеялись глаза, словно два больших озера в солнечный
день. Но она почти сразу прогнала улыбку со своего лица и  чуть
суховато предложила пойти по павильонам, торгующим мебелью.
     Так начались наши мучения. Огрызком карандаша, извлеченным
из моего  рюкзака,  я  стала  записывать  номера  павильонов, в
которых  располагались  фирмы,  торгующие  мебелью.  В   каждом
павильоне  мы брали рекламные листы с указанными ценами изделий
и записывали условия доставки. Как, оказывается, трудно тратить
чужие деньги! К ним начинаешь относиться, как к своим, уж очень
не хочется переплачивать лишнее.
     -- Я больше не могу, у меня ноги устали, а в глазах  столы
и стулья, шкафы и кресла.
     --  Людмила  Александровна,  нам  осталось  обойти еще два
павильона. Потом проведем сравнительный  анализ  цен,  и  можно
будет вернуться в павильоны и заказать выбранную нами мебель.
     Так  мы  и сделали. В одном павильоне мы заказали кресла и
стулья, а в другом -- столы и шкафы. Нам выписали счета,  и  мы
поехали   на   работу,   чтобы   отпечатать  платежки.  Людмиле
предстояло отнести их в банк,  с  нашего  счета  снимут  нужную
сумму и перечислят на счета фирм, у которых мы покупали мебель.
После  получения  денег фирмы должны были доставить нам мебель.
Вся эта процедура называлась безналичным расчетом.
     Счастливые и довольные мы приплелись на работу. Я  тут  же
села  печатать платежки, уж очень хотелось поскорее покончить с
нашими мебельными хлопотами. Рабочие уже почти  закончили  свою
работу   в   кабинете   шефа;   уходя,   они  пообещали  завтра
отремонтировать и наш кабинет.
     Опять за  моей  спиной  негромко  хлопнула  дверь.  Больше
никогда   не  буду  сидеть  спиной  к  входящим:  врагов  нужно
встречать лицом  к  лицу,  тогда  успеваешь  собраться  и  дать
достойный отпор.
     --   Добрый   день,   уже  вернулись?  Как  успехи?  (Это,
несомненно,  относится  к  Людмиле).  Александра,  скажите   на
милость,  что  вас  заставляет  жить  на конюшне: тяга к острым
ощущениям или извращенный вкус? (А вот  это  уже  относится  ко
мне).
     -- Максим Николаевич, зачем вы так с ней разговариваете?
     --  Да  будет  вам  известно, господин Алексеев, лошади, в
отличие от людей, очень чистоплотные животные.
     -- Людмила, не надо  поедать  меня  глазами,  надеюсь,  вы
теперь  сами  убедились,  что Александра в вашем заступничестве
совершенно не нуждается.
     -- А что, вы теперь уже и шпионить за мной начали?
     -- Нет, просто один из наших клиентов содержит свою лошадь
в конюшне, в которой вы обитаете. По утрам он катается в манеже
и регулярно видит вас там.
     -- Ну и что? В угоду вашим клиентам я должна...
     -- По крайней мере, вести нормальный образ жизни, как  все
люди.
     --  Чем вам не нравится моя жизнь? И какое право вы имеете
в нее вмешиваться?
     Но он не стал меня слушать и обернулся к Людмиле,  которая
с возмущением на него поглядывала.
     --  Нечего  на меня так смотреть, ты же сама жаловалась на
пустоту в доме, вот и сдай одну комнату коллеге.
     -- Минуточку, если я еще  буду  снимать  комнату,  то  мне
никакой  зарплаты  не  хватит,  чтобы  прожить,  а еще долг вам
отдавать придется.
     -- Этот вопрос можно решить немного по-другому. Что,  если
она будет у тебя убирать и готовить, в оплату за проживание?
     -- Я согласна, -- торопливо проговорила Людмила.
     -- Вы даже не выяснили, умею ли я готовить. Может быть я и
не соглашусь еще.
     --  Научитесь,  компьютер  вы  освоили в рекордно короткое
время. А работа на кухне не намного сложнее.
     Ого, мой начальник, похоже, впервые похвалил меня, если не
считать, что только что продал меня в кабалу. Как это он быстро
все решил за меня. Я все больше и больше запутываюсь в сети, им
расставленной, затягивает, как муху в паутине.
     -- Александра, хватит мечтать...
     -- Меня зовут Саня, попрошу запомнить.
     Он внимательно посмотрел мне в лицо  и  неожиданно  быстро
согласился.
     --  Хорошо,  Саня. Только при клиентах я буду называть вас
Александра Алексеевна, если вы не возражаете.
     -- И вы не имеете права вмешиваться в мою жизнь.
     -- Я это понял, может быть теперь мы вернемся к  проблемам
работы?  Сегодня  я  уезжаю в командировку в Петербург, вернусь
через три дня. Вам  предстоит  за  эти  дни  выяснить,  сколько
оргтехники  предполагается  выделить на наш Центр. Если в смету
не включить нужное количество компьютеров, то весь Центр  будет
заполнять  документы от руки. Поняли? В лицензионной палате нам
обещали помочь. Действуйте вдвоем. Людмила, проследите, чтобы в
ближайшие дни Саня к вам переехала жить. У меня все,  я  поехал
домой собирать вещи. Желаю успехов.
     Начальник    подхватил    свой   толстенный   портфель   с
многочисленными отделениями на молниях и скрылся,  оставив  нас
одних.
     --  Ну  что,  поехали  в банк, а потом ко мне домой? Вы не
против, Саня?
     -- Людмила  Александровна,  вам  не  показалось,  что  наш
глубокоуважаемый  начальник манипулирует теперь не только мною,
но и вами? Ему почему-то очень хотелось поселить меня к вам.  И
как  ловко он все провернул, даже не дал нам ни слова вставить.
Вам что, действительно, так хочется мне сдать комнату?
     Людмила робко посмотрела на меня. Ну  почему,  скажите  на
милость, я не могу нагрубить человеку, когда он смотрит на меня
с  таким  беззащитным выражением на лице? Что остается делать в
такой ситуации? Только согласиться.

     Глава 3

     Людмила Александровна жила  в  старом  кирпичном  доме,  в
подъезде  было  разбито  стекло,  а  на  лестнице  пахло чем-то
противным. Мы молча поднялись на  третий  этаж.  Людмила  долго
копалась в сумке в поисках ключей. Дверь квартиры была высокой,
двустворчатой,  а  ручка  -- большой, медной. Людмила, наконец,
отворила дверь и прошла внутрь квартиры, я осторожно  двинулась
вслед за ней. В нос ударил резкий запах кошек, в конце коридора
мелькнула   серая   тень.   Осторожно   переведя   дыхание,   я
осмотрелась. Коридор украшала  массивная  старинная  вешалка  с
потемневшим  от  времени зеркалом. Обои в коридоре были зверски
ободраны кошачьими лапами. Тут за моей  спиной  стала  негромко
всхлипывать Людмила.
     -- Вы что?
     --  Я  мою  пол  два  раза  в  день: утром и вечером после
работы, они меня ненавидят и делают все назло.
     Людмила  разразилась   рыданиями,   ее   худенькие   плечи
вздрагивали,  сумка  упала  на  пол.  В конце коридора появился
огромный серый кот с нахально торчащими в разные стороны усами.
     -- Этот, что ли, тебя ненавидит?
     -- Да, он у них главный.
     -- Так он не один?
     -- Их трое: Барон, Муська и Клякса. Но  он  верховодит.  А
они его слушаются.
     -- Ладно, не реви. Разберемся. Пошли на кухню.
     -- Стойте, Саня, там ванная. Кухня сюда.
     На  кухне  Людмила села на табуретку, облокотилась на стол
и, закрыв лицо руками, горько заплакала. Когда  рядом  с  тобой
так рыдает знакомый человек, тебе приходится либо рыдать вместе
с  ним, либо начинать действовать. Для начала я напоила Людмилу
водой, когда она немного успокоилась, то  рассказала  мне,  что
эту  квартиру  завещала  ей ее недавно умершая тетушка. Людмила
пообещала ей, что будет заботиться о ее кошках.
     -- Ты его бить не пробовала?
     -- Жалко.
     -- Так,  сколько  лет  этому  злодею?  Может  быть  он  от
старости в квартире пачкает?
     -- Ему лет семь, не больше.
     --  На  старость  не  похоже.  Послушай,  а скипидар ты не
пробовала?
     -- Я?!! Зачем?
     -- Тебе лично он совсем не нужен. А  вот  против  кошек...
Кажется, надо обрызгать скипидаром его "любимые" места.
     -- Мы задохнемся.
     -- Ради такого случая будем спать на кухне.
     Пока   я   отмывала  квартиру,  уничтожая  следы  кошачьих
бесчинств, Людмила ходила по соседям в поисках скипидара.  Одна
из  сердобольных  соседок  поделилась  с  ней  скипидаром. Пока
Людмилы не было дома, мне удалось отловить ее мучителя. Схватив
за шиворот пушистого злодея, я ткнула его носом  в  испачканный
пол  и  хлопнула  газетой  по  спине. Кот взвыл от возмущения и
взлетел по  шторам  на  карниз.  Встав  на  цыпочки,  я  слегка
стукнула его газетой по морде. В ответ он громко зашипел.
     -- Саня, вы не знаете, куда делся Барон? Я звала его есть,
а он не пришел. Маня и Клякса здесь, а его не видно. Обычно, он
ест первый.
     --  Ничего, сегодня ради разнообразия первыми поедят дамы.
Не пропадет, есть захочет -- придет.
     Кот пришел есть ночью. С того вечера его поведение заметно
улучшилось. Он стал намного чистоплотнее  и  перестал  царапать
Людмилу,  нападая  на  нее  из-за  угла.  Меня  он  старательно
игнорировал.  На  третий  день  Клякса,  маленькая  черно-белая
кошечка, чуть прихрамывающая на переднюю лапу, попыталась сесть
к  Людмиле  на  колени.  Людмила вздрогнула и брезгливо поджала
губы.
     -- Погод