- Люк Чалмерс, - почти весело представился он и мягко добавил: - Надеюсь,
вы  не  сердитесь  на  меня  за  то,  что  я  воспользовался   возможностью,
великодушно посланной мне судьбой?
   Сержусь?! Сердце екнуло. Не самая лучшая характеристика того смятения,  в
какое он ее  привел.  Каким-то  чудом,  однако,  ей  удалось  довольно  сухо
заметить:
   - У вас привычка такая - целовать незнакомых женщин?
   - Только таких красивых и соблазнительных, как вы, - серьезно ответил он.
- А это случается крайне редко. Настолько редко, что со мной - впервые.
   У нее было такое чувство, что против воли  она  оказалась  вовлеченной  в
какую-то неизвестную ей игру, которая,  с  одной  стороны,  была  потрясающе
интересной, а с другой - очень опасной.
   - Вам нужен телефон? - напомнила она, с трудом  переводя  дыхание.  -  Он
внизу. Я покажу.
   Когда она проходила мимо. Люк нежно скользнул пальцами по  ее  ладони,  и
она  опять  вздрогнула.  Его  пальцы  обвили  ее  запястье,  а  другая  рука
скользнула по лицу.
   Уж  не  хочет  ли  он  опять  ее  поцеловать?  И  еще  раз   довести   до
умопомрачения? Нет, слава Богу, вроде бы нет. Он просто что-то смахнул у нее
с лица, и от неожиданности у нее даже  перехватило  дыхание.  Она  удивленно
подняла глаза, и он показал ей клочок обоев.
   - Если не ошибаюсь, в восемнадцатом веке женщины наклеивали мушки себе на
лицо, желая привлечь внимание к глазам и  губам.  Но  чтобы  для  этой  цели
использовали обои, такое я вижу впервые. Как жаль, что она прилипла к скуле,
а не к губам, - добавил он насмешливо. - А то бы я опять потребовал награды.
   Мелани попыталась собраться с духом и должным  образом  отреагировать  на
столь откровенные заигрывания, но, к собственному удивлению,  смогла  только
бросить на него немой взгляд, про себя молясь, чтобы он не заметил,  как  ей
хочется именно этого.
   Что с ней происходит? Пол уже преподал ей хороший урок, и она поняла, как
глупо доверять мужчинам, лелеять детские мечты о внезапном появление  принца
и любви с первого взгляда.
   - Телефон, - напомнила она. - Телефон внизу.
   - Ах да, телефон, - серьезно согласился он. Настолько серьезно,  что  она
испугалась: уж не смеется  ли  он  над  ней?  От  этой  мысли  она  смущенно
покраснела. Ну  что  же,  она,  без  сомнения,  это  заслужила.  Зачем  было
позволять ему  так  с  собой  обращаться?  Зачем  позволила  целовать  себя?
Зачем... Зачем что?
   Сердце болезненно забилось, когда она поняла, что  ничего  не  может  ему
противопоставить.
   Телефон стоял в гостиной. Она провела Люка к аппарату,  а  сама  ушла  на
кухню. Когда он сюда зайдет, она своим молчанием и холодностью заставит  его
понять,  что,  несмотря  на  тот  поцелуй,  она  не  поддастся  его  дерзким
комплиментам и ухаживаниям.
   Он явно разбирается в женщинах, в  их  тщеславии  и  уязвимости.  Поэтому
пусть знает: хотя они и близкие соседи, ни к чему не  обязывающий  роман,  в
коих он, без сомнения, дока, не входит в ее планы. Пусть лучше оставит  свои
комплименты и поцелуи для кого-нибудь другого.
   Но когда Люк появился на  кухне,  на  лице  его  было  столь  озабоченное
выражение, что она тут же спросила:
   - Что-то случилось?
   - Да. - Ему было явно уже не до комплиментов. - Боюсь,  что  телефон  мне
проведут не раньше чем через несколько недель.  Электричество,  слава  Богу,
обещают подключить уже через пару дней. Но телефон мне просто необходим  для
работы!
   - Для работы?
   - Ну да, - подтвердил он. - Ведь я частный детектив.
   Мелани не могла скрыть удивления.
   - К-кто?
   - Частный детектив, - повторил он как ни в чем не бывало. -  У  меня  тут
одно дело. Подробности я вам рассказывать не буду, естественно. Но коттедж я
снял в надежде, что мне удастся спокойно поработать. Он стоит на  отшибе,  и
беспокоить меня тут никто не будет. А это извечная проблема в деревне.  Люди
слишком любопытны и хотят знать все о своих соседях. В городе мы к этому  не
привыкли.
   - Да, что верно, то верно, - согласилась Мелани. Она тоже заметила это, и
поначалу ей даже стало не по себе от любопытства местных жителей,  но  потом
она подумала, что за этим скрывается самое обыкновенное желание помочь.
   - А вы не местная? - спросил он, едва скрывая удивление.
   - Нет... в общем, нет.
   Он подождал, словно приглашая  ее  к  откровенности,  но,  поскольку  она
молчала, мягко сказал:
   - Это нас объединяет. Два незнакомца в чужой стране.
   Почему-то ей стало хорошо от этих слов, словно они давно были близки,  но
дух противоречия заставил ее чопорно возразить:
   - Вряд ли можно назвать Чешир чужой страной...
   - Вы так думаете? Деревня  для  горожанина  -  как  другой  континент,  -
заметил он с ухмылкой и добавил, не дав ей ответить: -  Извините,  я  и  так
отнял у вас слишком много времени. Пожалуй, мне пора.
   К собственному ужасу, Мелани поняла, что едва не пригласила его остаться;
ей даже пришлось прикусить нижнюю губу.
   Она молча проводила его до двери и с трудом заставила себя кивнуть, когда
он сказал:
   - А  о  замке  нельзя  забывать.  Меня  удивляет,  что  столь  искушенная
горожанка оставляет дом открытым.
   От того, как он произнес слово "искушенная", Мелани вздрогнула, будто  ее
ударили, будто в самом слове заключалось оскорбление, насмешка, но,  заметив
улыбку в его серых глазах и непринужденную позу, она решила, что это плод ее
воображения.
   Как только он отъехал, она плотно закрыла дверь и заперла ее  изнутри.  В
одном по крайней мере он прав: о замке нельзя забывать.
   Мелани поднялась на второй этаж, но клеить обои уже не  хотелось,  и  она
принялась бесцельно бродить из комнаты в комнату, думая вовсе не о доме и  о
том, что с ним делать, а о человеке, который только что из него вышел.
   Она прикоснулась пальцами к губам, словно на них еще сохранился отпечаток
его губ. Ей даже не надо было закрывать глаза, чтобы пережить вновь все,  до
последнего,  проведенные  в  его  объятиях  мгновенья,  этот  потрясающий  и
неожиданный поцелуй...
   Прекрати! - нетвердо приказала она  себе.  Прекрати  немедленно.  Что  за
глупости? Пора уже повзрослеть,  взглянуть  действительности  в  глаза...  и
принять жизнь такой, как есть.
 
 
   ГЛАВА ВТОРАЯ
 
   Легко сказать, да трудно сделать, думала Мелани,  весь  вечер  безуспешно
пытаясь сосредоточиться на взятых из библиотеки  книгах  по  садоводству.  А
ведь она ехала сюда с достойным похвалы желанием навести порядок в  заросшем
саду за домом.
   Душу вдруг наполнила грусть и чувство жалости к человеку, завещавшему  ей
этот дом. Как он был одинок! Ведь он жил здесь совсем один. Об этом говорило
все в доме и за  его  пределами.  И  одиночество  его  не  было  счастливым,
размышляла Мелани. Довольный жизнью  отшельник  не  запустил  бы  сад  и  не
отказался бы от удобств, которые позволял  ему  скромный  достаток.  А  Джон
Барроус пользовался практически только кухней и  спальней,  как  сказали  ей
соседи. Такие привычки выдают человека, для которого  одиночество  -  обуза,
горечь, страдание, боль. И все же - почему он выбрал для  себя  такой  образ
жизни? Почему повернулся спиной к человечеству? Почему оставил  свое  имение
незнакомке? Почему выбрал именно ее? Закрыл глаза и ткнул пальцем в страницу
телефонной книги? Ей никогда этого не  узнать.  Адвокат  утверждал,  что  не
знает, как и почему Джон Барроус сделал свой выбор, достаточно того, что все
вполне законно и завещание неоспоримо.
   - А как же кузен Джона Барроуса? - неуверенно спросила она  тогда.  -  Он
наверняка имеет виды на дом и землю.
   Но адвокат  заверил  ее,  что  Барроус  порвал  все  отношения  со  своим
троюродным братом еще несколько лет назад  и  что  тот  вполне  обеспеченный
человек.
   Но Мелани все казалось, что здесь какая-то ошибка, что в один  прекрасный
день ее вызовут и скажут, что существует еще одна Мелани Фоуден, ей-то  Джон
Барроус и оставил свое наследство.
   И потому она решила, не сказав об этом  даже  Луизе,  что  в  конце  лета
продаст коттедж, а вырученные деньги вместе с банковским счетом, оставленным
завещателем, передаст в фонд детских приютов.
   Она скрыла свои планы от Луизы и  адвоката,  чтобы  они  не  пытались  ее
переубедить. Потому что для себя уже все решила.
   Ей доставляли удовольствие хлопоты по дому, и в эти несколько месяцев она
хотела полностью отключиться от реальности, поправить здоровье и возродиться
душой, то есть заняться чем-нибудь, что не имеет  никакого  отношения  к  ее
обычной жизни, к которой она собиралась вернуться не раньше осени.
   Но до осени еще далеко,  и  у  нее  полно  разных  приятных  забот.  Надо
прочитать массу книг по домоводству  и  садоводству,  и  совершенно  некогда
думать о Люке Чалмерсе.
   Возьми себя в руки, увещевала  она,  но  мысли  отказывались  подчиняться
внутреннему голосу. Для этого  Люка,  видимо,  все  женщины  одинаковы.  Его
поцелуй не значит ничего... Надо было, конечно,  остановить  его  сразу,  не
допускать всяких вольностей, а она стояла, как окаменелая,  предоставив  ему
полную свободу. Мало того, Мне даже  понравилось,  виновато  созналась  она,
вспомнив свою внутреннюю дрожь.
   Подобное ощущение было для нее совершенно новым. Воспитание, полученное в
сиротском приюте, не позволяло ей дать свободу своим  чувствам.  И  странно:
хотя Пол пробуждал в ней желание посвятить ему себя без остатка, разделить с
ним любовь, которой она так  ждала  в  юности,  но  ощущения,  испытанные  в
объятиях Люка Чалмерса, оказались для нее полной неожиданностью.
   Обеспокоенная ходом собственных мыслей, Мелани возбужденно ходила из угла
в угол.
   Коттедж был старый,  с  неровными  стенами,  низким  потолком  и  темными
тяжелыми балками.
   Как и Мелани, он отчаянно молил о любви и заботе. Эта  потребность  очень
ее беспокоила, поскольку делала ее ранимой, подвергала опасности ошибиться в
другом человеке и его чувствах к ней.
   Взять хотя бы Пола! Ведь она сама себя убедила в том, что  он  ее  любит.
Неудивительно, что эта потребность  в  любви  шла  у  нее  рука  об  руку  с
осторожностью и бдительностью, с помощью которых здравый смысл  ограждал  ее
ранимую душу.
   От этих мыслей ее  передернуло,  и  она  обхватила  себя  руками,  словно
защищаясь от нависшей опасности.
   Это же смешно! - раздраженно повторяла она про себя. Ну и  что,  что  Люк
Чалмерс поцеловал меня? Что из того?
   Что из того? Ты прекрасно знаешь  что,  насмехался  внутренний  голос,  и
сердце ее трепетало, а тело вновь переживало то, что она испытала в объятиях
Люка.
   Он околдовал ее, точно волшебник из сказки.
   Глупости, возражал внутренний голос.  Ты  отреагировала  на  обаятельного
мужчину, как любая  женщина.  Но  этого  еще  мало,  чтобы  приписывать  ему
волшебные чары.
   Всего лишь  секс.  Губы  ее  скривились  в  усмешке.  Пол  обвинил  ее  в
отсутствии сексуальности.
   - Ты холодна, фригидна, - пожаловался он, когда она отказалась поехать  с
ним. - Ты что, не понимаешь, как ты мне нужна?
   Ну что же, теперь она познала настоящее желание и поняла, что это чувство
мелкое. Относись она ко всему проще, давно  бы  научилась  утолять  подобные
желания и не испытывать никаких потрясений.
   Ей оставалось только надеяться, что огонь затухнет в ней так  же  быстро,
как и воспылал, стоит только воззвать к разуму.
   А если не удастся? Она стояла, глядя невидящим взором в пустой  камин,  и
сердце ее билось неровно, а тело обдавали волны жара.
   Все это глупости, урезонивала она себя. Я его больше никогда и не увижу.
   Да ведь он живет в полумиле отсюда!
   Он здесь на работе... как, впрочем,  и  она.  Пути  их  могут  больше  не
пересечься. Так будет лучше. Зачем ей страстный, но быстро проходящий роман?
А ведь ему нужно только это.
   Самое разумное - забыть о его существовании и сосредоточиться на  работе.
А для начала надо взяться за садовые книги.
   Луиза говорила, что Мелани не удастся самой привести в порядок запущенный
сад, и советовала поискать кого-нибудь в деревне.
   - Подстричь лужайку и то надо уметь. А  если  ты  на  самом  деле  хочешь
вырастить салат и ягоды, то тебе придется вскапывать грядки.
   - Не знаю, удастся ли нанять помощников, - неопределенно  ответила  тогда
Мелани,  чтобы  не  объяснять  Луизе,  почему  не  хочет  притрагиваться   к
унаследованным  деньгам  и  почему  машину  купила   тоже   из   собственных
сбережений.
   Осенью она легко найдет работу. Она хороший секретарь, и у нее прекрасные
рекомендации, а если что и не сложится, то она поработает временно, пока  не
подвернется стоящее место.
   А пока... а пока... Она глубоко вздохнула. А пока надо читать, книг у нее
целая стопка.
   Мелани легла очень поздно, она все читала и читала в надежде забыть  Люка
Чалмерса. В конце концов книга увлекла ее, но вместо  главы  об  овощах  она
стала читать про садовые цветы, представляя себе, как мог  бы  выглядеть  ее
собственный садик: ухоженные зеленые лужайки, обрамленные красными пушистыми
маками, высокие темно-синие дельфиниумы и  крепкие  стебли  люпина  на  фоне
высоких роз и вечнозеленого душистого горошка. Запах лаванды, которая  будет
служить живой изгородью, смешается с нежным ароматом розовой гвоздики.
   Опьяненная этими мечтами, она поднялась в спальню, но здесь мысли о  саде
сразу отступили под напором воспоминаний о Люке Чалмерсе.
   Она проснулась поздно, с тяжелой головой. Сны  не  давали  ей  покоя  всю
ночь, и она чувствовала себя неуверенной и раздраженной.
   После гриппа аппетит у нее пропал, и она так быстро теряла  в  весе,  что
Луиза не переставая напоминала ей, что надо есть.
   Мелани понимала, что Луиза права, но не смогла съесть даже одного тоста и
оттолкнула тарелку. Только она принялась за кофе,  как  раздался  телефонный
звонок.
   Сердце замерло у нее в груди, а потом бешено  заколотилось.  Спускаясь  к
телефону, она дрожала всем телом.
   Почему она вообразила, что это Люк Чалмерс?  Но  когда  на  другом  конце
провода раздался незнакомый мужской голос, вместо  облегчения  она  испытала
странное разочарование.
   - Мисс  фоуден?  -  поинтересовался  незнакомец  и,  не  получив  ответа,
повторил вопрос.
   - Да, - с трудом ответила Мелани.
   - Вы меня не знаете. Меня зовут Хьюитсон, Дейвид Хьюитсон.  Незадолго  до
смерти Джона Барроуса мы договорились о продаже коттеджа и  земли.  Все  уже
было обговорено. Джон отдавал себе отчет в том, что в его возрасте неразумно
жить столь уединенно. Если бы он не умер, сделка бы уже состоялась.
   Мелани нахмурилась. В его спокойном,  даже  мягком  голосе  ей  почему-то
послышалась угроза, словно он имел все права на коттедж. Адвокат  ни  словом
не обмолвился об этой сделке. А ведь если  бы  все  было  так,  как  говорит
Дейвид Хьюитсон, ее наверняка бы предупредили.
   Но адвокат  лишь  поставил  ее  в  известность,  что  Джон  Барроус  имел
предложение о продаже коттеджа  и  земли  и,  скорее  всего,  причиной  тому
послужили слухи о новой автостраде.
   - Я бы хотел к вам заехать, - продолжал тем временем Дейвид Хьюитсон. - Я
уверен, что такая девушка, как вы, предпочтет несколько сотен тысяч в  банке
разваливающемуся старому коттеджу.
   Это было сказано надменно, даже презрительно, и Мелани тут же  невзлюбила
этого  человека,  словно  давно  и  хорошо  его  знала.  Если  Джон  Барроус
действительно обещал ему коттедж и  землю,  жаль,  что  придется  отдать  их
такому типу...
   - С этим капиталом столь ловкая девушка, как  вы,  далеко  пойдет.  -  Он
коротко хохотнул. - Уж если вы сумели заставить скрягу Барроуса завещать вам
все до последнего пенни, то вам в такой дыре, как Чарнфорд, делать нечего.
   Мелани похолодела, а уже в следующее мгновенье покраснела. Рука с трубкой
задрожала. Неужели все о ней так думают?
   Стараясь держать себя в руках, дрожащим голосом она произнесла:
   - Вам незачем приезжать, мистер Хыоитсон. Не вижу смысла. Я  не  имею  ни
малейшего намерения продавать ни коттедж; ни землю.
   - Но мы с Барроусом уже обо всем договорились...
   - Ваш договор был  устным,  следовательно,  лишенным  всякой  юридической
силы, - заявила Мелани, стараясь говорить категорично. Она не  опустится  до
того, чтобы отрицать грязный намек на ее взаимоотношения с Джоном Барроусом,
умершим через несколько дней после своего восьмидесятилетнего юбилея.  -  До
свидания, мистер Хьюитсон.
   Из трубки, которую она уже собиралась опустить на  рычаг,  вдруг  донесся
полный яда голос:
   - Что, думаешь, очень умная, да? Цену себе набиваешь? Так знай,  малютка,
это опасные игры. Очень опасные.
   Она швырнула трубку на рычаг, не произнеся больше ни слова. Ее трясло, но
больше от  возмущения  характеристикой,  данной  ей  Хьюитсоном,  нежели  от
угрозы, которая пока еще не дошла до ее сознания.
   Через час, немного успокоившись, она позвонила адвокату  и  без  обиняков
поинтересовалась, известно ли ему что-нибудь о сделке между Джоном Барроусом
и неким Дейвидом Хьюитсоном.
   Когда адвокат заявил, что ничего об этом не знает, у нее от радости  даже
перехватило дыхание. Если бы он сказал, что такая договоренность существует,
ей пришлось бы смириться и продать коттедж, ибо такова была воля завещателя.
   - А почему вы спрашиваете? - поинтересовался адвокат.
   Она коротко рассказала о звонке Дейвида Хыоитсона, не упомянув, однако, о
его грязных намеках.
   - Гмм. Мистер Хьюитсон возглавляет местную строительную фирму. Методы его
работы не всегда безупречны, если ему требуется земля под застройку. Мы  уже
сталкивались со случаями, когда компания мистера Хыоитсона покупала землю  с
обязательством не разрушать стоящие на ней строения, но тут же разрушала их,
освобождая землю. Насколько я знал мистера Барроуса,  вряд  ли  он  стал  бы
иметь дело  с  человеком  вроде  Дейвида  Хыоитсона.  Но  если  вы  намерены
продавать...
   - Нет, нет, я не намерена, - заверила его Мелани. - Я скорее оставлю  его
себе.
   - Не советовал бы вам торопиться с продажей, -  оказал  адвокат.  -  Если
новая магистраль действительно пройдет здесь, цена на землю резко подскочит.
Именно  поэтому  Дейвид  Хьюитсон  так  настаивает,  я  в  этом  ничуть   не
сомневаюсь.
   Положив трубку, Мелани долго смотрела в сад, с грустью думая о  том,  что
Дейвид Хьюитсон хочет принести разруху туда, где она мечтает увидеть зеленые
лужайки и цветочные клумбы.
   Как это ни удивительно, но она уже успела привязаться к дому. Словно  они
были родственными душами, одинаково  нуждавшимися  в  любви  и  заботе.  Она
осмотрелась, представляя, как будут выглядеть грязнокремовые стены  гостиной
после того, как она их перекрасит, приведет в порядок балки, сдерет  мрачный
линолеум и покроет пол одноцветным пушистым паласом, который тут и там будут
оживлять  яркие  восточные  коврики.  Она  реставрирует  старенькую  мебель,
повесит новые занавески, а перед окном поставит  очаровательный  антикварный
столик с большой вазой для цветов... цветов из ее собственного сада.
   Мелани вздохнула. Мечты, мечты... Она приехала сюда не  для  того,  чтобы
сделать из коттеджа дом своей мечты, а просто для того,  чтобы  хоть  как-то
подготовить его для продажи.
   Она принялась стирать пыль с окна, пытаясь отвлечься от невеселых мыслей.
   Не надо позволять себе мечтать, это глупо! Глупо мечтать о доме, о семье.
Еще глупее - мечтать о Люке Чалмерсе и... о  двух  очаровательных  детишках,
миниатюрных копиях Люка Чалмерса. Она вздрогнула.
   За окном весенние лучи солнца  высвечивали  запущенный  сад.  Луиза  была
права: одной никогда не справиться с этими дикими  зарослями.  Придется-таки
поискать кого-нибудь в деревне. Сколько это будет стоить?
   Она всегда была бережлива, ведь рассчитывать приходилось только на себя.
   Сбережения, которые удалось сделать за  несколько  лет  работы,  были  ее
единственной защитой. Не  хотелось  их  растрачивать,  но  желание  привести
коттедж в порядок и показать всем в