а строительство небоскребов.
     - Почему ты называешь меня мышкой? Он усмехнулся.
     - Уходишь от темы, мышка? Я называю тебя так потому, что ты напоминаешь мне нечто очень маленькое, очень мягкое и теплое. - Он помедлил и, решив, что Элис не поймет его, продолжил: - Когда я жил в приюте, там обитала маленькая, коричневая мышка, появлявшаяся по ночам в нашей спальне. Мне потребовалась масса времени и куча хлебных крошек, чтобы приучить ее взбираться на мое колено, когда я сидел на полу. Иногда она даже позволяла трогать себя. Эта маленькая коричневая мышка - самое доброе мое воспоминание о тех годах... Так кто все-таки причинил тебе боль, мышка?
     Теперь он не отстанет, подумала она. Может, это и справедливо. Просто уж очень унизительно вспоминать об этом, тем более рассказывать. И хотя она убеждена, что не сделала ничего плохого и что стыдйо должно быть Томасу, но его предательство слишком больно ударило по ее самолюбию. Какая женщина признается в том, что ее жених в панике сбежал в самый последний момент.
     Она вздохнула, и Алан сочувственно обнял ее за плечи.
     - Так что же случилось?
     - Да ну, в сущности, глупая история, - выдавила оиа дрожащим шепотом. - В старших классах школы я встречалась с одним парнем.
     Он чуть сильнее сжал ее, как бы побуждая продолжать.
     - Мы были неразлучны. Все считали, что мы поженимся. Мои и его родные, наши друзья. Еще до окончания школы мы назначили дату свадьбы.
     - Не слишком ли молоды вы были? Элис пожала плечами.
     - В этих местах считается вполне нормальным, ведь это ничего не меняет в жизни молодых, все предопределено, их удел - работа на ранчо, им некуда больше податься.
     - Да, пожалуй.
     - Впрочем, времена меняются. Теперь немногие женятся в таком юном возрасте, как это было десять лет назад. Гораздо больше молодежи продолжает учебу в колледже и не спешит обзаводиться семьей.
     Она опять попыталась сменить тему, но он не позволил ей.
     - И что же случилось?
     - Свадьбу мы назначили на день моего рождения. Его родители подготовили большое торжество. Были приглашены все жители округа и кое-кто даже из Ларами и Чейенны. Церковь не вместила бы всех, поэтому многие были приглашены только на прием на ранчо Уоллесов.
     - Уж не о Дрейке ли Уоллесе ты говоришь? Она покачала головой.
     - О его младшем брате Томасе. - При одном упоминании его имени ее передернуло. - Я не принимала участия в приготовлениях, чувствовала себя как кукла, всем командовала миссис Уоллес. Я даже не смела высказать свое мнение относительно свадебного платья. Она свозила меня в Ларами и сама выбрала его для меня. Иногда я думаю...
     - Что ты думаешь, мышка? - мягко спросил он.
     - Что Томас не испугался бы так, если бы его мать не взяла все в свои руки. Мы даже ни разу не остались с ним наедине со дня окончания школы до дня свадьбы. Вокруг нас всегда кто-то крутился.
     - А ты сама не испугалась?
     - Немного. Утром в день свадьбы меня вырвало. - Она почувствовала, что краснеет, и отвернулась, забыв, что они едва могли различить друг друга в темноте. - Извини, тебе это необязательно знать.
     Он усмехнулся.
     - Это как бы дополняет картину, Элис. У меня все сжимается внутри от сочувствия. Итак, это было утро твоего восемнадцатилетия, верно?
     - Да, - подтвердила она. - В то утро отец дал мне кулон матери - золотую цепочку с крошечным бриллиантом. Я почувствовала себя вполне взрослой, чтобы надеть его. - Она вздохнула и бессознательно прислонилась к нему. - Короче говоря, я нарядилась и поехала в церковь. Людей в ней набилось столько, что она, казалось, не выдержит. Но Томас так и не появился там.
     - Совсем? - Он обнял ее и крепко прижал к себе. - Что было дальше?
     - Он струсил. Поначалу мы этого Не поняли. Все испугались, решив, что с ним что-то случилось. Я выплакала, наверное, море слез. Тэт разослал помощников во все концы. Ей Богу, мы ожидали, что найдут его труп...
     - Могу себе вообразить. - Он представил себе, каково ей тогда было.
     Элис глубоко вздохнула и продолжала:
     - Неожиданно он позвонил около полуночи и сообщил Дрейку, что находится в Денвере, не собирается возвращаться и жениться на мне, даже если бы я была единственной женщиной на свете.
     - И Дрейк передал тебе эти слова?
     - Нет. К тому времени мы все собрались в кабинете Дрейка - мистер и миссис Уоллес, Дрейк, мой отец и священник. Ждали новостей от шерифа. Когда позвонил Томас, Дрейк переключил телефон на громкую связь. При первых словах Томаса Дрейк отключил громкоговоритель, но я успела услышать достаточно. Боль от этого стала еще сильнее. Я чувствовала себя оскорбленной, - прошептала она, - мне хотелось умереть. Все кругом проявляли ко мне доброту и сострадание. Дрейк предложил мне встречаться с ним... Думаю, он женился бы на мне сразу, если бы я только пожелала. Его родители были ко мне удивительно внимательны. Но еще долгие месяцы... все разговоры прекращались при моем появлении. А я чувствовала... я чувствовала себя...
     - Изнасилованной? Раненой? Душевно оскверненной? - Алану захотелось открутить башку этому Томасу.
     Она прислонилась головой к его плечу, и он баюкал ее.
     - Вот и все, если не считать кое-каких мелочей. Долгое время я скрывалась здесь на ранчо. Потом умер отец, и мне пришлось пойти работать, чтобы сохранить ранчо. Тэт взял меня к себе.
     Теперь все стало на свои места. Она была публично оскорблена. Отсюда и ее манера держаться - независимо и неприступно.
     Какая-то удивительная нежность пробудилась в нем, желание приласкать ее. Ему так хотелось облегчить ее боль, утешить ее, но он не знал, как это сделать. Поступок Томаса нанес ей глубокую рану, тем более что во всем случившемся он обвинил ее.
     - Сукин сын, он даже не понял, от чего отказался, - резко сказал Алан.
     - А ты милый, - улыбнулась она, прижимаясь к его плечу.
     - Это я - то?
     То, что она рассказала ему о Томасе, как бы сняло тяжесть с ее плеч, и она уже не чувствовала себя такой униженной.
     - Поздно уже, пора спать, - проговорила Элис, хотя ей так хотелось остаться. Однако на протяжении всей недели, прошедшей после той ночи на кухне, он явно избегал даже прикасаться к ней.
     - Нет, - он с силой сжал ее, не давая уйти. Он уже полчаса держал в объятиях эту женщину, и сейчас в нем заговорило его истосковавшееся голодное естество. Нет, Элис, останься, пожалуйста.

8

     - Ты действительно... - ее шепот прервался... - хочешь этого?
     - Всем своим существом, - отрывисто ответил он. - Проклятье, мышка. Я весь горю от желания. Поэтому убирайся, пока я не сделал того, о чем ты будешь жалеть.
     - Сюда забиралась твоя маленькая коричневая мышка? - Она положила руку ему на внутреннюю сторону бедра, и ее сердце забилось так, что она даже услышала его.
     Это был слишком смелый жест с ее стороны. Но ощущение напряженной мышцы под джинсовой тканью так возбудило ее, что Элис забыла о благоразумии. Она ждала, напуганная до смерти, надеясь и не надеясь.
     Может, она не поняла, о чем он говорит? - подумал Алан. Нужно дать ей еще один шанс, последнее предостережение.
     - Я уже не остановлюсь.
     - Надеюсь на это, - с дрожью откликнулась она.
     И тут, забыв о сдержанности и самоконтроле, он поднял ее на ноги и потянул к двери ковбойского домика, к своей пещере, к темному теплу уединения, где он мог взять ее, как мужчины брали женщин с незапамятных времен.
     Больше всего он хотел ощущения близости и утоления потребности. Позже он насмотрится на нее.
     Алан стянул с нее свитер и, обнаружив, что она без лифчика, застонал от удовольствия. Найдя ее маленькие груди, он накрыл их своими ладонями и почувствовал, как мгновенно набухли ее соски, и кровь запульсировала у него в паху.
     - Я такая... худая, - прошептала она, словно извиняясь.
     Томас не просто унизил ее. Он подавил ее женственность, сделал неуверенной в себе, сомневающейся относительно своих женских возможностей, подумал Алан.
     - У тебя все прекрасно. Ты даже не представляешь, как нравишься мне. Поверь, ты то, что мне нужно. - Все еще сжимая ее груди, он наклонился и поцеловал ее в плечо. - О, детка, как мне приятно прикасаться к тебе! - Сам факт того, что она так робела и стеснялась, возбуждал его сверх меры, ломая броню, прикрывавшую его сердце.
     Легкий стон сорвался с ее губ, когда он провел пальцами по ее набухшим соскам, и отозвался бурной реакцией в его паху.
     Чудесные грудки. Даже не видя их, он знал это, и неважно, украшены ли они розовыми или коричневыми коронами. Главное, что ее соски охотно откликались на его прикосновение и все ее тело трепетало. Она позволила ему вобрать глубоко в рот ее набухший сосок и вцепилась в него руками, содрогаясь от наслаждения.
     - Детка, - шептал он, тщетно пытаясь восстановить дыхание. Ни одна женщина еще не реагировала на него так горячо, так безыскусно. Она тянула его за плечи и что-то шептала. - Я не слышу тебя, мышка.
     - Освободи свои волосы. - Она хотела его всего, включая и его роскошные волосы. Она не могла бы объяснить, почему они возбуждают ее так сильно.
     Алан сдернул ремешок и отбросил его. Он распахнул свою рубашку, и руки Элис торопливо помогли ему стянуть ее с плеч. Дрожь охватила его, когда ее груди коснулись его груди.
     - Элис, - выдохнул он, прижимая ее к себе. Руки Элис погрузились в его длинные темные волосы и притянули его губы к своему рту. Ему это понравилось. Ему нравилось, как она требовала его, как жадно хватала и притягивала к себе. Его ладони скользнули по шелковистой коже ее спины и охватили выпуклые мягкие ягодицы. Сжав их, он с легким стоном приподнял ее.
     Она изогнулась всем телом, стон сорвался с ее губ, когда впервые в жизни она ощутила тяжесть мужского тела на себе. Желая большего, она обвила ногами его узкие бедра, образовав уютное гнездо для его возбужденной плоти. Но и этого ей было мало.
     Его мощные руки еще сильнее сжали ее, и она едва могла дышать. Мир перевернулся, и Элис уже лежала на его постели, а он склонился над ней, опираясь на колени и локти.
     - Господи, Элис, - пробормотал он и принялся осыпать горячими поцелуями ее лицо и шею.
     Внезапно он встал и, торопливо сдернув с себя джинсы, вернулся к ней. Прижав ее к своему обнаженному телу, он подвел руку под ее все еще облаченную в джинсы попку.
     - Давай-ка обсудим это, мышка, - хрипло произнес он.
     - Обсудим что? - еле слышно прошептала она. Он чем-то рассержен, и она испуганно пыталась понять, что она сделала не так. Неужели она такая никудышная женщина? Разве не так назвал ее Томас?
     - Ты действительно хочешь этого?
     - Но...
     Он положил палец на ее губы, прежде чем она нетерпеливо подтвердила, что именно этого и хочет, что просто умрет, если не получит своего.
     - Расслабься, - мягко сказал он. - Я здесь и никуда не денусь. Поверь мне, мышка, теперь тебе пришлось бы отбиваться от меня. Но все же нужно прояснить пару моментов.
     Как жаль, что она не видит сейчас его лица, его обнаженного тела.
     - Например?
     - Например, какие ощущения ты у меня вызываешь. Я хочу тебя с той первой ночи, когда ты спасла меня от деревенщины. Я не шучу. Мне ненавистна была сама мысль, что меня спасла женщина, но меня так распалил твой голос, что я боялся, как бы ты этого не заметила.
     - Мой голос?
     - Твой хрипловатый, сексуальный голос может довести мужчину до безумия. После первого же произнесенного тобой слова я вообразил нас с тобой в теперешней ситуации. Еще до того, как увидел твою упоительную попку, заметил соблазнительное покачивание бедер, до того, как ты нарядилась в свою джинсовую юбку и я увидел твои длинные стройные ноги. Уже целую неделю я мечтаю поцеловать твои колени. А твои груди...
     Она изогнулась всем телом, когда его рот неожиданно захватил ее грудь, а язык заставил моментально набухнуть ее сосок.
     Распаленная, дрожащая от возбуждения, от давно забытого желания, Элис вцепилась ему в плечи, ожидая, когда безумный мир прекратит вращаться вокруг нее.
     - И ты выворачиваешь меня наизнанку, - продолжил он глубоким грудным голосом. - Детка, я в восторге. Я люблю, когда ты так хватаешь меня и притягиваешь к себе. Люблю, когда ты целуешь меня, прикасаешься ко мне, и уверен, что до конца ночи мне многое еще понравится в тебе. Будь хозяйкой. Скажи мне, чего ты хочешь, и заставь меня дать тебе это в избытке, поскольку ничто так не возбуждает меня, как то, что ты хочешь меня.
     Слова Алана, как и его прикосновения, переполняли ее желанием.
     - Алан, - прошептала она.
     Он расстегнул пуговицу на ее джинсах,
     - Скажи мне сейчас, мышка, - молил он, - Скажи сейчас, ибо через минуту будет поздно.
     - Не останавливайся, - прохрипела она, - только не останавливайся.
     Пламя разлилось в его паху. Резким движением он стянул с нее джинсы. И вот они уже прижимаются друг к другу голыми телами. Элис судорожно всхлипнула и вонзила ногти в его плечи.
     Она чувствовала каждый изгиб его тела, особенно его возбужденную плоть и густую поросль волос вокруг нее. Ее рука непроизвольно скользнула вниз. Никогда еще не держала она мужчину за это место, но страсть взяла верх над стеснительностью. Какой он большой и твердый, как в тумане подумала она.
     Алан шумно втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы - ее прикосновение наполнило его кровь огнем. Медленно вращая бедрами, он потерся о ее ладонь.
     Желая доставить ему наибольшее удовольствие, Элис инстинктивно стала подыгрывать ему своей рукой, и улыбнулась в темноте, услышав, как он застонал.
     - Тебе так нравится? - шепотом спросила она. Ей стоило большого труда произнести эти слова, настолько она была разгорячена и возбуждена.
     - Еще как! - судорожно выдохнул он. Несколько мгновений Алан наслаждался ее лаской.
     Она, конечно, не могла знать, что, возбуждая его, и сама возбуждалась все больше. В ней началась ровная пульсация, и она как бы приноравливалась к движению своих рук и бедер Алана. Бессознательно она все сильнее и сильнее сжимала свои ноги, пытаясь ослабить нарастающую боль желания, избавиться от ощущения пустоты. Непроизвольно она начала вращать бедрами.
     Внезапно Алан опрокинул ее на спину и завел ей руки за голову. Его нога оказалась между ее ногами и стала медленно двигаться взад и вперед. Элис перевела дыхание и зажала его ногу своими. Губы Алана накрыли ее рот. Теперь его язык и нога двигались в одном ритме, вызывая трепет во всем ее теле. Забыв обо всем, кроме своих ощущений, Элис еще плотнее прижалась к нему. Она извивалась под ним, вращала бедрами, издавая грудные звуки и повторяя его имя.
     Как же это нравилось ему! Он хотел ее... Он безумно хотел ее. Желание стучало в его крови и направляло его действия. Неуверенный, что может продержаться еще хоть какое-то время, он опустил одну руку вниз, к ее жаркому лону, чтобы убедиться в ее готовности.
     Элис замерла от прикосновения его пальцев. Он уже не мог остановиться. Он нащупал влажные складки, вырвав у нее судорожный вздох, потом скользнул пальцем внутрь, чуть-чуть, чтобы только почувствовать влажность.
     Элис задышала тяжело, и прерывисто. Он нашел узел нервных окончаний, ту точку, лаская которую мог довести ее до экстаза, и стал осторожно и нежно поглаживать ее.
     - Сделай это для меня, мышка, - сипло прошептал он. - Сделай это для меня.
     Она и понятия не имела, о чем он просит ее, да и не до этого ей было. Каждое прикосновение его пальцев посылало в нее электрический разряд и усиливало сладкую боль в низу живота. Он отпустил ее руки, и она потянулась к его возбужденной плоти.
     - Алан... Алан, пожалуйста...
     Ее шепот, мольбы, ее судорожно хватающие руки лишили его последней капли сдержанности. Дрожащими пальцами он достал из ящика тумбочки презерватив, приготовленный неделю назад, когда понял, что может окончательно потерять голову из-за этой женщины.
     - Алан...
     - Секундочку, мышка, секундочку... - Ну вот, готово. Он раздвинул ее ноги и опустился на колени между ними. Требовательность собственного тела возросла неимоверно, затуманив мысли и опустив его на элементарный уровень мужчины, занимающегося любовью с женщиной. Положив ладонь на ее лобок, он нежно погладил его, пока она не изогнула свои бедра, обхватывая его, и прерывисто зашептала его имя снова и снова.
     - Я здесь, мышка, - ободряюще прошептал он. - Я здесь. - Наклонившись, он нашел ее влажное лоно кончиком своей плоти. Надавил. В поисках облегчения и освобождения в ее горячих и жаждущих глубинах...
     Вдруг он отпрянул от нее, зло выругавшись.
     Свет словно два ножа вонзился в глаза Элис. Недоумевающая, испуганная, она заморгала и попыталась разглядеть лицо возвышавшегося над ней мужчины. Что произошло? Почему он выругался? Почему зажег свет?
     - Алан?
     С закрытыми глазами он бормотал такие проклятия, от которых ей стало страшно.
     - Алан!
     Его серо-стальные глаза зло уставились на нее.
     - Почему, черт побери, ты не сказала мне, что никогда не занималась этим раньше?
     - А какого черта ты решил, что я занималась этим раньше? - взорвалась в свою очередь она.
     - Так ты же была почти замужем!
     - Ну и что? Приличные девушки не...
     Он сжал ее лицо руками и чуть-чуть встряхнул с невероятной нежностью, хотя, казалось, готов был убить ее.
     - Приличные девушки не делают этого, - грубо повторил он. - Так что же ты делаешь в постели с голым полукровкой-дикарем?
     - О Господи, - в изумлении уставилась на него Элис. - Кто же это так тебя обозвал?
     - Не отвлекайся.
     - Я не отвлекаюсь. Ты сказал нечто ужасное, и я хочу знать, кто тебя так назвал.
     - Ответь мне наконец на мой вопрос, черт побери!
     - Что я здесь делаю? - Люблю тебя, хотела она сказать, люблю всем сердцем. - Мечтаю, горю желанием заниматься с тобой любовью. Так по крайней мере я думаю.
     - Но приличные девушки не делают этого, - напомнил он.
     - Ну и что? Может, я уже неприличная девушка, - зло огрызнулась она. - Может, я не желаю умереть приличной девушкой. Может, я хочу узнать, о чем вообще речь. Может, ты распаляешь меня до такой степени, что я могу думать только... - Она помолчала. - Алан Железное Сердце, если вы остановитесь сейчас, я достану свой пистолет 45-го калибра... и...
     Комичность ситуации охладила его гнев. Она же была в бешенстве, если судить по ее раскрасневшимся щекам и сверкающим глазам. В бешенстве и расстройстве. Так какого черта он развел тут дискуссию? Ведь она сама хотела избавиться наконец от своей девственности! Это ее решение, а не его. Он все еще сгорал от желания, и плоть его находилась в состоянии готовности.
     - И что, мышка? - ощерился он. - Изнасилуешь меня под дулом пистолета? Черт, это было бы интересно. Мне бы это даже могло понравиться. Но только с тобой.
     Она задержала дыхание, ее гнев отступил, и она вновь задрожала всем телом, ощущая кончик его плоти, едва проникший в нее.
     - Ты должна была сказать мне, Элис, - хрипло бросил он. - Я не хочу причинять тебе боль. Я мог бы это сделать, действуя слишком быстро.
     - Ты убиваешь меня тем, что не делаешь это быстро, - резко произнесла она. - Будь ты проклят, Алан, не поступай так со мной.
     - Ты в этом уверена? - спросил он, проникая чуть глубже. Его тело содрогалось от импульсов, приводя в движение его таз, подталкивая его сделать еще один большой выпад.
     - Еще как уверена, черт бы тебя побрал.
     - Почему, мышка? Почему?
     - Я хочу тебя. - Элис едва не зарыдала. Ухватив его за волосы, она притянула его к себе. - Каждый раз, когда я смотрю на тебя, мне становится больно. Я так хочу, чтобы ты взял меня...
     Ему необходимо было знать это. И он взял ее одним долгим уверенным выпадом, не отводя взгляда от ее глаз в момент ее превращения в женщину. Он заметил в них боль, и она отозвалась в его сердце. Он услышал, как прервалось ее дыхание, и увидел, как боль медленно переросла в разгоревшуюся страсть, когда он сделал еще одно небольшое движение - туда и