пятнадцать минут они добрались до последней придорожной забегаловки, которую хотела проверить Элис. После этого Джефри может провалиться в тартарары.
     Не успела она остановить машину, как Алан подскочил и открыл ей дверцу.
     - Кто были те двое мужиков, - спросил он без всякого предисловия, - местные смутьяны?
     - Никогда раньше не видела их здесь, - сухо ответила она, поймав себя на том, что уже не сердится на него. - Мне не понравилось, как вы меня вытащили из бара, Железное Сердце.
     - Извините, мадам. - Он явно ни о чем не сожалел. - Кто такой Джефри?
     - Мой брат, - Элис вздохнула и взглянула сквозь запыленное ветровое стекло на забегаловку.
     - Он, что, исчез?
     - Не совсем. Он где-то здесь, может, занимается тем, чем не следует.
     - Второй бармен сказал что-то об условном освобождении.
     - Да. Он был осужден за то, что увел чужую машину. Ему полагается с работы приходить прямо домой, и когда он этого не делает, то нарушает условия освобождения. Ладно, подождите меня здесь, я зайду только на минутку.
     Алан не стал спорить, просто молча пошел за ней. Его присутствие раздражало Элис. Но не могла же она запретить кому бы то ни было идти туда, куда он хочет, пока он не нарушает закон.
     Проклятье, она надеялась, что он к завтрашнему вечеру уедет из округа.
     За всю свою жизнь она не встречала человека, который раздражал бы ее так сильно.
     Она резко повернулась к нему, выпятив челюсть и уперев руки в бедра.
     - Да что с вами, Железное Сердце? Это мое дело, и я сама справлюсь с ним.
     Он чуть склонил голову набок и задумчиво произнес:
     - Мой дед был шаманом, и ребенком я не очень-то прислушивался к его словам. Но кое-что я все же запомнил. Он говорил, что человек отвечает только перед самим собой, но всегда отвечает. И я не хочу отвечать перед собой, если вы зайдете туда одна и с вами что-нибудь случится.
     Эта забегаловка была обычно спокойнее, чем та, которую они только что посетили, и Элис не ожидала серьезных проблем с его посетителями. С барменом они ходили вместе в школу, и он встретил ее улыбкой.
     - Джефри здесь нет, - поспешно доложил он. - Ты же знаешь, Элис, я тут же отослал бы его домой.
     - Знаю, Темпл, но ты же не всегда здесь. Все равно спасибо.
     Ночь стала прохладнее, и Элис вздрогнула, выйдя на улицу.
     - Что теперь? - спросил Алан.
     - Я довезу вас до города.
     - Я имею в виду, что теперь с Джефри?
     - Немногое, что я могу сделать, так это сдать его в участок, когда найду. - От этой мысли ее даже затошнило. - Он согласился на условия досрочного освобождения, а я согласилась проследить за тем, чтобы он их выполнял.
     Два часа спустя Элис уже сидела дома за кухонным столом. К ее возвращению дед сохранил ужин теплым. Она переоделась в старые мягкие джинсы и бумажный свитер, распустила свои длинные черные волосы и с удовольствием наслаждалась молочным шоколадом.
     Ранчо Олвин, известное как "Долина", занимало две тысячи акров в западной части округа Конард и упиралось в горы. Летним вечером Элис могла оседлать лошадь, поскакать в сосновые леса и наслаждаться видом горных ручьев, стекающих по скалистым склонам. Это были самые живописные земли в округе и самые трудные для ведения хозяйства. После смерти отца на ранчо мало что росло кроме полыни и травы. Чтобы сохранить ранчо, Элис поступила на работу в управление шерифа.
     Открылась дверь, и она, взглянув через плечо, увидела деда.
     - Джефри не пришел? - спросила она. Дед покачал головой.
     - Как там Колумбина?
     - Ожеребится еще до рассвета, - старик медленно обошел стол и сел напротив нее. В свои семьдесят Джо Форест держался еще прямо и гордо, но артрит сковывал его движения. Его лицо было испещрено морщинами, но волосы оставались черными как смоль.
     Элис унаследовала его волосы и отчасти его высокие скулы, в остальном же она походила на своего отца: обычное кареглазое лицо.
     - Приготовить тебе кофе, дед?
     - Отдыхай, детка. У тебя сегодня был трудный день. Я сам за собой поухаживаю. Тебе придется сдать мальчишку. Несколько недель в тюрьме пойдут ему на пользу.
     - А что, если он станет только хуже? - Это не давало ей покоя. Окружная тюрьма Конард не держала закоренелых преступников, но сам факт заключения в тюрьму мог ожесточить Джефри, а отнюдь не перевоспитать.
     Джо медленно покачал головой:
     - Ты сделала все, что могла. Мы оба старались. Рано или поздно даже пацан должен отвечать за свои поступки.
     Его слова как бы подтверждали сказанное Аланом, и поэтому Элис рассказала о нем деду.
     - Ты не можешь больше ничего сделать, девочка. Ты дала мальчишке всю любовь, на которую была способна, всегда подавала ему хороший пример.

***

     Комната в мотеле пахла, как и подобает гостиничному номеру. Освежитель воздуха смешивал запахи пота, мочи, табака и чего-то еще, о чем и думать не хотелось. Ковер выглядел, однако, чистым, а простыни казались свежевыстиранными, и Алан постарался не обращать внимания на запахи.
     Он находился наедине с ночью и с самим собой.
     Закинув руки за голову, он лежал на кровати и смотрел на отблески света на потолке. Из соседней комнаты слышался надсадный кашель курильщика.
     Ему не хотелось думать о прошлом, в котором хватало дешевых мотелей и меблишек, и он сосредоточился на Элис Олвин и событиях сегодняшнего вечера. Что-то в ней привлекло его.
     Может, ее крутой вид, решительная и суровая манера говорить и совершенно не адекватное этому поведение. Она правильно все говорила и поступала, но это не убеждало его. Что-то заставило Элис уйти в себя и замкнуться.
     Внезапно он вспомнил те две секунды, когда он сжал ее талию, сажая в "блейзер". Ну не совсем талию, чуть выше из-за пояса с кобурой, чуть ниже ее грудей. Его руки помнили это слишком короткое прикосновение и ощущение тепла, тяжести и мягкости.
     И внезапно в ночной тишине его тело откликнулось на воспроизведенное в памяти ощущение, напомнив ему, что он мужчина, чертовски долго избегавший женщин. Когда-то он, отказался от англосаксонских женщин. Между тем Элис была настоящей англосаксонкой. Ирландское происхождение проглядывало в ее чуть длинноватой верхней губе и розовато-молочной коже. Такая кожа заставляет мужчину думать о холодном туманном утре и легком дожде, о долгих, ленивых, сонных рассветах, полных любви. Такой любви, какой он еще не знал...
     Черт, разве не мог он втюриться в более подходящую женщину?

2

     Солнечные лучи едва осветили восточный горизонт, когда Алан покинул мотель и направился в город. Он не спал почти всю ночь и наутро чувствовал себя совершенно разбитым. У него было то же ощущение, какое он испытывал иногда во время работы на высоте семидесятого этажа: то же обостренное чувство, то же раздражение, вызванное близкой опасностью. Еще шесть месяцев назад он жил этими ощущениями, а сегодня он не желал испытывать их вновь.
     Но он испытывал их сейчас и потому торопливо шагал к своей цели - конторе шерифа округа Конард, которая находилась в центре города, напротив Дворца правосудия.
     Гараж Дирка был еще закрыт, поэтому он продолжил стой путь к центру города. Алан уже видел здание суда, возвышавшееся над окружающими зданиями. Перед Дворцом правосудия была большая лужайка, целый сквер, полный клумб и скамеек. Он выбрал скамейку напротив конторы шерифа и уселся в ожидании.
     Солнце поднялось выше и вступило в противоборство с ночной прохладой. Начинался новый день. Первой появилась костлявая морщинистая старуха, которая, открыв дверь, исчезла внутри. Через несколько секунд прибыла машина шерифа - "блейзер" песочного цвета, двойник того, на котором накануне ночью разъезжала Элис. Из него вышел довольно плотный мужчина лет сорока, с красным от солнечного загара лицом.
     Потом подъехало еще несколько молодых людей, явно помощников шерифа. Появилась и Элис, не заметившая его, сидящего в сквере напротив. Сегодня утром она была в зеркальных, похожих на авиаторские, очках. Алан улыбнулся. Элис Олвин хотела выглядеть крутой. Интересно бы узнать почему.
     Подкатил еще один "блейзер" и занял зарезервированное место парковки. Алан весь напрягся, стараясь не пропустить ничего. Из машины вылез высокий, крутой мужчина, тоже в форме помощника шерифа, бежевом стетсоне и солнечных очках, но в отличие от других с длинными волосами, ниспадавшими на плечи. Он бросил на сквер мимолетный, но все подмечающий взгляд и повернулся к зданию.
     Алана словно током ударило. Он узнал мужчину, который снова остановился и, оглядев сквер и прилегающие улицы, почувствовал что-то. Его глаза были скрыты за солнечными очками, но Алан ощутил, как его взгляд, скользнув, зафиксировался на нем.
     Наконец мужчина повернулся и вошел в контору. Алан выдохнул, только сейчас сообразив, что сдерживал дыхание.
     Это был он, никаких сомнений. И теперь, когда он нашел Мика Пэриша, ему нужно было подумать, что делать дальше.
     Вокруг становилось все оживленнее, открывались магазины и конторы, стоянка Дворца правосудия заполнялась машинами. Алан, не мог бы сказать, почему он продолжает сидеть здесь. Он увидел Мика, а именно из-за него он и приехал сюда. Теперь он мог пойти выпить кофе, съесть яичницу и вернуться в гараж, чтобы договориться о ремонте машины.
     Но он продолжал сидеть словно парализованный, наслаждаясь теплым солнцем и прохладным сухим ветерком. Здесь было замечательно, он уже достиг того возраста, когда мог оценить это. Еще шесть месяцев назад такая спокойная, расслабляющая обстановка вызвала бы у него скорее раздражение.
     Последним перед конторой шерифа припарковался побитый старый зеленый пикап, и из него выбрался старик с длинными, подвязанными ремешком черными как смоль волосами. Немногие стопроцентные американские индейцы седеют с возрастом, и цвет волос старика свидетельствовал о чистоте его крови. Шошон или лакота? Когда-то эти различия имели принципиальное значение, да кое-где и сейчас помнили о них. В англосаксонском же мире эти племена считались родственными.
     Темноволосый юноша вылез из кабины с другой стороны, и Алан снова выпрямился на своей скамейке. Этот парень наверняка окажется братом Элис.
     Через пятнадцать минут старик вышел один и остановился, оглядывая улицу, словно не зная, что делать дальше. И тут он увидел Алана.
     Старик пересек улицу, направляясь прямиком к Алану. Остановившись перед ним, он воззрился на него так, словно снимал с него мерку.
     Алан ответил ему безмятежным взглядом. Так глядел на него дед, когда его, двенадцатилетнего, привезли к нему из приюта. Такой взгляд проникал внутрь и, казалось, достигал души. Тогда он смутил его, но сейчас, находясь во вполне зрелом, отнюдь не мальчишеском возрасте, Алан был знаком даже с самыми темными уголками своей души. Не имея тайн от самого себя, он не боялся того, что увидят в нем другие.
     - Ты - Железное Сердце, - наконец произнес старик.
     Алан кивнул.
     - Элис говорила о тебе. Никогда не слышал такого индейского имени.
     - Я сам выбрал его. Старик улыбнулся:
     - Джо Форест.
     - Странное имя для индейца.
     - Его выбрал для меня миссионер. Алан невольно улыбнулся:
     - А...
     Еще десять-пятнадцать секунд Джо, смотрел на него, потом присел рядом на скамейку:
     - Отличное утро.
     - Замечательное. Этот парень, что был с вами... Джефри Олвин?
     - Значит, Элис говорила тебе о нем?
     - Она искала его, когда мы встретились.
     - Пару дней или чуть больше он проведет в тюрьме. Может, это на него подействует.
     - Пожалуй, подействует.
     Джо кивнул, и сеточка морщин на его лице заметно углубилась.
     - Однако я остался без рабочей силы. Ты собираешься еще побыть в округе Конард?
     - Какое-то время. Но не знаю, как долго.
     - А чем ты занимаешься?
     - Я монтажник-высотник.
     Джо снова изучающе посмотрел на него с живым интересом..
     - Один из тех парней, что сооружают стальные каркасы небоскребов?
     - Точно. Я сцепщик.
     - Что это означает на деле?
     - Сцепщик первым поднимается на самый верх, ставит колонны на предыдущий этаж и висит на одной из них, как обезьяна, пока кран опускает десяти или двадцатитонную балку. Сцепщик направляет ее на место и закрепляет парой болтов, чтобы удержать на нужном месте.
     - Так ты один из тех безумных парней, что разгуливают по этим узким двутавровым балкам?
     - Ага. Безумный - вполне подходящее слово.
     - Значит, ты не боишься высоты.
     - Только дураки не боятся высоты.
     Джо кивнул:
     - Как высоко ты забирался?
     - На девяносто этажей. Последняя работа закончилась на семидесятом.
     - Сколько же это будет?
     - Около семисот футов. Джо присвистнул.
     - Никогда не пойму парней, расхаживающих по узкой стальной балке на такой высоте.
     Алан улыбнулся:
     - На ней чувствуешь себя почти как птица.
     - А о лошадях тебе что-нибудь известно?
     - Немного. Мой дядя разводит лошадей, и в молодости я помогал ему объезжать их.
     - Ну что ж, Железное Сердце, если ты ищешь здесь работу, то я нуждаюсь в рабочих руках и мне нужна помощь с табуном мустангов.
     - Мустангов?
     - Я же не могу пустить их на мыло, верно? - Он поднялся и кивнул на прощание. - Любой подскажет тебе, как найти ранчо "Долина", если тебя заинтересует эта работа.
     Алан немногому успел научиться у своего деда, но одному он научился - утреннему молчанию, что давало ему силы на протяжении долгих лет. Это дед называл молитвой - в сущности же это медитация. Утреннее молчание, оно было внутри него. Каждое утро перед началом дня он погружался в мир - спокойствия, чтобы испить из внутреннего источника. Из этого состояния он всегда возвращался освеженным, полным сил и готовым к повседневным трудностям. И хотя это не решало его проблем и не притупляло боль, но помогало выдержать все.
     На следующее утро он сидел, скрестив ноги, посреди своей комнаты в мотеле, погруженный в себя, и болезненное чувство не покидало его. Дед Алана был великим шаманом, позднее он не раз сожалел, что не слушал деда, внимая его мудрости.
     - В тебе есть сила, - однажды сказал он Алану. - У тебя есть дар, парень, и ответственность. Научись использовать это с умом.

***

     За последние два дня он не узнал ничего нового о Мике Пэрише, а ведь он ради этого и приехал в Конард. Однако местные обитатели молчали перед незнакомцем и отделывались одной фразой.
     - Да, чертовски хороший помощник шерифа.
     За два дня он узнал только, что Пэриш после увольнения из армии проработал помощником шерифа несколько лет, был женат на своей старой знакомой. Все это мало что говорило о нем как о человеке, но в какой-то степени объясняло, почему опытный частный сыщик смог сообщить так мало об интересующем его человеке. То, что его соседи не желали распространяться о нем, свидетельствовало об их уважении к Пэришу.
     Если бы Алан и дальше сшивался здесь без видимой цели, он и сам бы мог стать притчей во языцех. Его бы даже не удивило, если бы один из помощников шерифа заинтересовался им. Он уже сообразил, что люди здесь присматривали друг за другом и могли посчитать необходимым защититься от чужака. Поэтому он решил согласиться на предложенную ему работу на ранчо "Долина".
     Хозяин гаража Дирк объяснил ему, как проехать на ранчо, и вскоре он уже ехал в западную часть округа Кокард по направлению к горам, на вершинах которых еще лежал снег. Алан был городским жителем, если не считать нескольких лет, проведенных на ранчо дяди в прерии штата Оклахома, и одного года на строительстве ракетных шахт в Восточной Монтане. Он жил в пещерах из стали и стекла, и ему становилось не по себе, когда он переезжал из одного города в другой или когда выезжал на неделю в сельскую местность на рыбалку либо на охоту с приятелями.
     После выезда из города ему повстречались только две машины: одна, принадлежащая управлению шерифа, другая - почте, а в основном дорога оказалась свободной.
     Он любовался открывшейся панорамой. Особенно линией гор к западу, кажущихся голубыми в ярком утреннем свете. Все выглядело таким чистым и свежим, обещая мир и покой-Работа высотника приносила ему удовлетворение. Что бы он ни строил, он всегда мог полюбоваться плодами своих трудов, зная, что построенное здание простоит еще лет пятьдесят после его ухода из жизни.
     Вероятно, люди, живущие здесь, получали такое же удовлетворение от своего труда. Один сезон сменялся другим, но земля оставалась, и они передавали ее своим сыновьям и внукам... Как и предупреждал Дирк, поворот к "Долине" был отмечен указателем. Как только он свернул на проселок, местность стала более дикой. Проселок неуклонно поднимался к горам, а воздух становился прохладнее.
     - Это одно из самых живописных мест в округе и одновременно самое трудное для ведения
     хозяйства, и жаль, что нет спроса на горных козлов, - сказал ему Дирк.
     Дорога кончилась перед утрамбованной площадкой между домом и видавшим виды скотным двором. За зданиями простиралась огромная луговина, постепенно поднимавшаяся к лесу. Часть ее была выгорожена для пастбища, и там паслись три лошади.
     В загоне за двором Алан увидел старика, державшего под уздцы беспокойного жеребца. Если этот чалый мустанг взбрыкнет, то у старика не хватит сил, чтобы удержать его, подумал Алан, вылезая из грузовика. Чалый сделал именно это и свалил старика.

***

     Одиннадцать лет назад, когда умерла их мать, у свежевыкопанной могилы Элис прижимала к себе плачущего пятилетнего братика. Два года спустя им пришлось хоронить отца. По всем понятиям, она стала матерью для Джефри и как истинная мать страдала из-за него и вместе с ним. Раз десять в день она рвалась поехать в город и попросить Нагана Тэта отпустить ее домой. Тэт мог сделать это. Но надо ж было как-то призвать Джефри к порядку. Когда Джо привез Джефри прошлым утром, Натан сказал:
     - Ну что же, пора уже.
     И действительно, лучше провести несколько дней или недель в окружной тюрьме, чем несколько лет в исправительно-трудовом лагере.
     Услышав приближающийся звук двигателя грузовичка, Элис вышла на кухонное крыльцо, чтобы посмотреть, кто бы это мог быть, и сразу же узнала грузовичок Алана Железное Сердце. Она с досадой взглянула на свои поношенные джинсы и старую рубаху цвета хаки, в которых обычно убиралась. Она даже не причесалась, а лишь закрепила волосы резинкой на затылке.
     Впрочем, какое это имеет значение.
     В этот момент заржал мустанг, и Алан мгновенно выскочил из пикапа. Ей не был виден загон За скотным двором, но, судя по тому, как устремился туда Алан, она поняла, что что-то случилось с дедом. Бросив тряпку, она припустилась за ним.
     Вбежав конюшню, она увидела, как Алан с трудом удерживал за недоуздок мустанга, резко дергавшего головой и пытавшегося освободиться. Элис перемахнула через загородку и опустилась на землю рядом с дедом.
     - Дед! Дед!
     Старик открыл глаза и с трудом сделал вдох.
     - Со мной все в порядке, детка, просто потемнело в глазах.
     - О, дед... - Она не могла справиться с волнением, на глаза навернулись слезы. Она обхватила его и помогла сесть.
     - Все в порядке, детка, все в порядке. - Джо потрепал ее по плечу.
     Наконец он поднялся на ноги, и Элис заметила, как он скривился от боли, вызванной артритом. Слишком он стар для таких дел. Сейчас она с радостью оборвала бы уши своему братцу - он же должен был помогать деду!
     - Я найду тебе помощника, - сказала она. - Я же говорила тебе, что не следует заниматься всем этим, дед.
     - Думаю, мы уже нашли того, кто поможет нам справиться с лошадьми, - прервал ее Джо и движением подбородка указал на Алана.
     Мустанг все еще нервно переступал ногами,
     но уже вполне успокоился. Элис в изумлении наблюдала, как Железное Сердце нашептывает что-то жеребцу, стоявшему к нему так близко, что при желании вполне мог бы откусить ему поллица. Но жеребец словно прислушивался к каждому слову Алана.
     - Элис, уведите отсюда Джо, - не изменяя интонации