всего.  Я  ужасно  разозлилась  и
влепила ему пощечину, и только тут заметила, что рядом с нами стоит Берти.
   - Ну и дура, - сказала она, - да не просто дура, а  еще  и  грубишь  моим
друзьям. Пойдем, Мортон.
   Она увела его в другую комнату,  где  они  сразу  стали  танцевать,  а  я
почувствовала себя такой неуклюжей и маленькой.
   Неужели я была не права? Нет, права - я не  хотела  этого,  он  для  меня
ничего не значил. Я боялась, что не совладаю с  собой  и  окажусь  в  глупом
положении, а этого не стоило ничто в мире.
   Наверное, мне  надо  было  обсудить  эти  проблемы  с  кем-нибудь,  тонко
чувствующим и все понимающим, но с кем? Мнение  Берти  мне  было,  известно.
Папа только посмеялся бы, а поговорить с матерью мне просто не  приходило  в
голову. Оставалась одна Нелли. И я направилась домой. В  какой-то  момент  я
остановилась на тропинке, почти готовая вернуться назад - к  музыке,  свету,
веселым приятелям, но дело не терпело отлагательств. И я побежала к дому, но
Нелли не оказалось, она куда-то ушла, и поэтому я завалилась спать, чувствуя
себя немного грустно.
 
Глава 3 
 
   Через несколько дней вернулся папа. Мне нравилось в нем все - даже  запах
- смесь табака и лосьона после бритья.  Я  всегда  выбегала  ему  навстречу,
висла на шее и целовала.
   - Ну как ты вела себя, Хелен? - спрашивал он.
   Но только я начинала обдумывать, как ему ответить, он уже  отворачивался.
У него не было времени - надо было пройти в кабинет  и  налить  себе  виски.
Мама сидела в кресле - она  была  спокойной,  умиротворенной  и  счастливой.
Сегодня утром она разговаривала с Ним, и я читала это в  веселом  блеске  ее
глаз.
   - Хорошо съездил? - спрашивала  она,  глядя  не  на  него  ,  а  на  свою
сигарету.
   - Да, чудесно, - отвечал папа. - На обратном пути мне надо  было  кое-что
посмотреть в Париже. Я побывал там в настоящей русской бане.
   - Как интересно, дорогой, - отзывалась мама равнодушно. - Значит,  ты  на
сей раз чист, несмотря на долгое путешествие.
   - Когда мы едем на виллу? - спрашивал он, бросив на нее  взгляд,  который
мне не хотелось бы замечать. - Завтра? Ты успеешь собраться?
   - Конечно. Все готово. Может быть, у нас кое-кто погостит недели две-три.
   - И кто же это?
   - Дядя Хенинг, если сможет.
   - Отлично. Чудесно. Я тоже мечтаю расслабиться.
   Моменты папиного расслабления были вполне комическими,  даже  клоунскими.
Он надевал деревянные  башмаки  и  какую-нибудь  потрясающе  старую  одежду,
вооружался тяпкой или лопатой и отправлялся в сад. В такие минуты все в доме
просто обожали его. Мы прислушивались, как он ходит, ругается, что-то копает
и выкорчевывает, а спустя час видели, как возвращается, возмущенный, что его
усилия по наведению порядка в саду не увенчались успехом. В обед он  выпивал
два пива и три шнапса и ложился соснуть. Через пару дней  мама  посылала  за
садовником, чтобы восстановить нанесенный ущерб. К счастью, подобные вылазки
случались не чаще пары раз в год. Папа же  считал,  что  он  единственный  в
доме, кто ухаживает за садом и в городе, и на вилле.
   Как можно было не любить  такого  отца?  Я  не  могла.  Он  был  высоким,
крупным, и когда садился на плетеное  кресло,  я  всегда  боялась,  что  оно
рухнет. В нем на самом деле было больше мальчишеского,  чем  в  Джоне,  и  я
иногда ощущала к нему настоящие материнские чувства. Я  никогда  не  боялась
отца, как иногда боятся отцов девчонки. Один раз в жизни он  ударил  меня  -
когда я перевернула бутылку старого виски, о котором он  говорил  в  течение
всего обеда. Все виски до капельки  вылилось  на  ковер,  а  я  пряталась  в
комнате после того, как он ударил меня. Спустя  час  он  появился  в  проеме
двери.
   - Я не должен был бить тебя, особенно при людях, - сказал он. -  Признаю,
что был неправ... Не думай об этом больше, Хелен, ладно?... Ты меня слышишь?
Хелен, с тобой разговаривает отец...
   Наша вилла в Тисвильде терялась среди полей, а терраса находилась всего в
двадцати ярдах от берега. Ночью можно было лежать и слушать,  как  бьется  о
берег вода, и я часто вставала, чтобы выйти посмотреть  на  ночное  море.  В
этом была бездна романтики. И каждый раз я представляла одну и ту же сцену -
от горизонта ко мне движется старинный парусный корабль. Я  вижу  на  палубе
высокого молодого загорелого моряка со смеющимися белыми  зубами  в  небесно
голубом платке, повязанном вокруг пояса. Он машет мне, машет и машет. Я бегу
навстречу по берегу, шепча:
   "Наконец-то, Энтони, наконец..." Он на руках  несет  меня  на  корабль  и
приказывает уродливому старому капитану с деревянной ногой плыть  прочь.  Мы
стоим с ним на палубе, он обнимает меня за плечи, я прижимаюсь к нему, берег
теряется вдали, а из-за  горизонта  медленно  выкатывается  раскаленный  шар
солнца...
   Или мне представлялась другая история: я вижу быстроходное судно, которое
несется к берегу, рассекая волны и оставляя позади себя белые барашки. А  на
нем - на нем легкий и изящный, как птица, морской офицер в белой  фуражке  с
золотым околышем. Он складывает ладони у рта и кричит мне: "Хелен,  дорогая,
я люблю тебя! Послушай! Я покончу с собой, если ты  не  поедешь  со  мной  в
Калифорнию!" Я медленно и высокомерно иду ему навстречу по берегу,  позволяю
поцеловать себе руку, а в воздухе  слышится  нежный  хор  ангелов.  Когда  я
всхожу на корабль, то оглядываюсь, а на берегу стоят папа с мамой,  взявшись
за  руки,  они  машут  мне,  а  где-то  за  деревьями  прячется  одинокий  и
отчаявшийся Мортон. Вдруг он выбегает на берег и кричит: "Хелен!.."
   Моя летняя жизнь на море  была  полна  подобными  мечтами  и  фантазиями.
Казалось, само место будит воображение, заставляя грезить о любви и счастье.
Это море вдохновляло сны, и я  с  наслаждением  упивалась  красотой  каждого
мгновения дня и ночи. Это лето было жарче, ярче и  прекраснее  других.  Море
сияло, как огромное зеркало,  а  утром  уже  было  так  солнечно,  что  мама
выходила к завтраку в темных очках.  Вокруг  дома  росли  розы,  воздух  был
напоен сладким ароматом, и на меня то и дело накатывало странное  состояние,
которое я была не в состоянии определить  -  мне  то  хотелось  плакать,  то
хохотать, как сумасшедшей. Я  просто  чувствовала,  как  расту,  хотя  давно
считала себя сформировавшейся женщиной. Да и не в этом было  дело  -  скорее
странное состояние объяснялось влиянием природы, слиянием с ней.
   Берти и я целый день ходили в купальниках. Мы все время купались,  ныряли
и загорали на берегу. Берти быстро загорела,  став  из  золотисто-коричневой
почти черной. Я же сначала вся покраснела, как рак, но потом тоже  понемногу
подрумянилась.
   Впрочем, оказалось, что от бесконечных купаний и загорания тоже устаешь.
   -  Что-то  должно  произойти,  -  сказала  как-то  раз  Берти.  -  Что-то
волнующее.
   В этот вечер приехал дядя Хенинг, но нас с подругой  это  касалось  мало.
Мама ждала его приезда и напудрилась больше, чем следовало.  Кофе  подали  в
сад, прислуживала Нелли, которая была вовсе не в восторге от  нашего  выезда
на природу и за все лето едва ли хоть раз вышла к морю.
   - Давайте пройдемся после кофе, -  предложил  папа.  -  Нигде  больше  не
увидишь такого заката, Хенинг.
   - Может быть, дядя Хенинг предпочитает посидеть в саду, - возразила мама.
Хенинг закурил сигару и сказал с ребяческим видом:
   - Я сделаю все, что вы захотите.
   - Да вы лучший гость, который у нас когда-либо был, - воскликнул папа.  -
Не понимаю, почему вы так и не женитесь во второй раз, вы просто созданы для
семьи. Или все-таки есть планы?
   - Должен вас разочаровать - я об этом не думал.
   Мама так резко поставила на стол чашку, что та звякнула. То ли  папа  был
непозволительно глуп, то ли отказывался что-либо  понимать.  Мне  показалось
все это крайне неприятным, и поэтому я сказала, что мы с Берти пройдемся.
   -  Не  забудь  накинуть  куртку,  -  бросила  мама  вслед.  -  Становится
прохладно.
   Когда мы вышли на дорогу, солнце село, и небо  заливал  ровный  бархатный
багровый свет. Воздух был совершенно неподвижным, и многие сидели в беседках
при свечах - только так можно было немного отогнать расплодившихся  от  жары
комаров.
   Возле деревенского киоска  толклась  группка  парней  и  девчонок.  Берти
остановилась.
   - Привет, Эрик, - поздоровалась она с плотным коротышкой,  которому  явно
было не больше восемнадцати.
   - Эй, ребята! - отозвался он. - Что это вы тут делаете?
   - Я гощу у Хелен, - кивнула на меня Берти.  Компания  лениво  закивала  в
знак приветствия.
   - Сегодня у одного приятеля танцы, - сообщил Эрик.  -  Пойдемте  с  нами,
если хотите, тем более, что нам не хватает девчонок.
   - Большое спасибо, - рассмеялась Берти. - Мы польщены!
   - Так чего мы ждем? - удивился Эрик. - Пошли.
   Мы  двинулись  гурьбой  к  ярко  освещенному  коттеджу.  Он  стоял  ближе
остальных к морю, и на самом берегу были постелены доски для  танцев.  Почти
сразу, как мы появились, меня подхватил какой-то парень и мы с ним пустились
в пляс. Танцевать у самой воды было довольно странно - море тихо  шуршало  у
ног, а магнитофон только мешал его музыке, тем более,  что  запись  была  не
самой лучшей,  словом,  у  меня  не  было  настроения  выплясывать.  Мелодия
кончилась, парень отпустил меня, и я вдруг сразу  почувствовала  себя  очень
одинокой и ушла одна к морю, чтобы просто посидеть, глядя на тихо плещущиеся
волны. "А вдруг это  тот  самый  вечер,  когда  на  горизонте  появится  мой
корабль, - думала я, - именно сейчас он мне так необходим!"
   Вдруг я увидела, что не одна у берега - кто-то сидит рядом.  Я  повернула
голову и наткнулась  на  пару  ярко-синих  глаз.  Они  улыбнулись  и  чем-то
напомнили мне глаза отца, хотя были на самом деле совершенно другими.
   - Меня зовут Френсис, - представился парень. - А я раньше тебя не видел.
   - А я здесь первый раз, - отозвалась я. - Меня зовут Хелен.
   Ему вряд ли было больше восемнадцати, и он был такой загорелый, что белки
глаз казались голубоватыми на почти черной коже. Волосы у него были  коротко
подстрижены, а руки длинные и сильные. Я заметила, как под  загорелой  кожей
ходят упругие мышцы.
   - Почти стыдно заводить шумную музыку в такой вечер, - заметил он. -  Это
портит тишину и покой воды.
   - Я думала о том же самом, - обрадовалась я.
   Потом  мы  долго  сидели  молча,  просто  глядя  на  волны,  пока   сзади
продолжались шум и веселье. Потом он взял меня за руку и просто легко  пожал
ее, я не ответила на пожатие, но по телу прошла теплая волна. Он был  одинок
и печален - я это почувствовала, и сердце у меня дрогнуло. Мы просто  сидели
на песке и касались друг друга пальцами, как будто двое  слепых  вели  тихую
игру или разговор. Я даже представать не могла, что руками можно сказать так
много.
   Наверное, прошло довольно много времени, пока появилась Берти и  сказала,
что хочет домой. Сейчас же. Видимо, она не имела должного  успеха  и  решила
немедленно уйти. Мы  направились  к  нашему  коттеджу  и  шли  с  Френсисом,
взявшись за руки, Берти поплелась  сзади.  Все  получилось  очень  удачно  -
Френсис узнал, где я живу, и пообещал, что зайдет на следующий день.  Прежде
чем он повернулся, чтобы уйти, я поймала отсвет его застенчивой улыбки.
   До конца дороги мы с  Берти  молчали,  я  смотрела  под  ноги,  Берти  на
прощанье  бросила  одно  из  своих  словечек,  выражавших  крайнюю   степень
недовольства, и ушла к себе в комнату. Я тоже пошла к себе и легла, но долго
не могла уснуть и  пялилась  в  потолок,  прислушиваясь  к  звукам,  которые
доносились с улицы. Мне казалось, что я все еще чувствую пожатие его  нежной
руки.
 
Глава 4 
 
   Если у тебя есть хорошая сеть и ты готов терпеть  острые  камни,  которые
впиваются в ступни, то в нашей части побережья можно поймать достаточно рыбы
к обеду. Надо только войти  в  воду  на  глубину  трех-четырех  футов  и  не
пугаться, если по коленке смажет клешня краба. И ждать, ждать.  Берти  никак
не могла  этому  научиться.  Как  только  она  видела  что-то  движущееся  в
прозрачной воде, то сразу вскрикивала и кидалась  в  сторону.  У  меня  было
больше терпения, но пойманных рыбешек мы почти всегда отпускали.
   Погода по-прежнему была замечательной. Утром на воду спускался туман,  но
к девяти часам становилось уже так жарко, что можно  было  спастись,  только
сидя в море.
   К моему удивлению, Френсис на следующий день  не  пришел.  И  через  день
тоже, и через два. Мы были одни.  Правда,  Берти  обнаружила,  что  довольно
много народу ходит играть в теннис и иногда отправлялась туда по утрам. Я  -
нет и не потому, что всегда была ужасно застенчива. Мне вовсе не хотелось ни
с кем  общаться,  мне  хватало  собственной  компании,  а  свидетелями  моих
размышлений были облака, бесконечное синее небо и солнце.  Я  прижималась  к
песку и слушала его шорох, как будто желтые  песчинки  шепотом  рассказывали
мне свои истории.
   Но в один прекрасный день Френсис все-таки появился. Верти как  раз  ушла
на теннисный корт, а я собирала ракушки. Он подплыл в каноэ и окликнул меня.
Я махнула в ответ, и он сошел на берег. Когда он встал рядом, я  обнаружила,
что он на голову  выше  меня,  и  поэтому  опустилась  на  землю,  чтобы  не
чувствовать себя такой маленькой. Он тоже уселся рядом, и я ощутила, что  он
внимательно меня разглядывает, и подтянула повыше купальник.
   - Ты скучала по мне? - спросил он.
   - Нет, нисколько.
   - Мне пришлось побыть дома, чтобы помочь маме, - сообщил он, - мы  только
что переехали на другую квартиру.
   - Ты живешь вдвоем с матерью?
   - Да, - ответил он, ложась на песок. -  Отец  умер.  Его  убили  немцы  в
лагере. Там погибли тысячи людей. Он был связан с Сопротивлением. А больше я
ничего не знаю. А где твоя подруга?
   - Играет в теннис. - Мне не очень понравился этот вопрос.
   Он снова сел и взял меня за  руку,  как  в  прошлый  раз.  И  меня  снова
охватило то же чувство.
   - Я много думал о тебе, - сказал он. - Наверное, это из-за того,  что  ты
все время одна на берегу.
   - Зря ты меня поддеваешь.
   - А я не хотел, Хелен. - Он помнил мое имя. Я посмотрела  в  его  честное
открытое лицо, и кажется, поймала отблеск грусти в глазах.  Почему  на  меня
всегда производит такое впечатление грусть молодых мужчин?  Гораздо  больше,
чем веселье и хорошее настроение.
   - Давай поплаваем, - предложил он.
   - Только не очень далеко.
   Мы побежали к воде и довольно долго плавали. Он  двигался  раз  в  десять
быстрее меня и прекрасно нырял. Потом он вдруг отстал, поднырнул и  оказался
подо мной. Как можно было не восхищаться золотым телом, которое поблескивало
в голубой воде? Потом мы вернулись на берег.  Он  плыл  на  несколько  ярдов
впереди, и я как завороженная наблюдала за ритмичным движением  его  плеч  и
рук. Наконец мы упали на песок и  некоторое  время  лежали  молча,  стараясь
отдышаться.
   - В изучении медицины есть много плюсов, - ни с того ни с сего сказал он.
   - Сначала надо сдать выпускные экзамены.
   - Уже.
   - Ты уже такой взрослый? - воскликнула я, и тут же об этом пожалела.
   - Я долго выбирал, что изучать - право или медицину, - продолжал Френсис,
проигнорировав мое  бестактное  замечание.  -  Но  теперь  решился.  Я  хочу
приносить людям пользу. Я найду лекарство от двух самых страшных болезней  -
рака и полиомиелита, - Один раз мне показалось, что у меня за  ухом  начался
рак, - сообщила я. - Но это был всего лишь фурункул.
   - Надо посмотреть, - заявил он. - Рак может начаться с чего угодно.
   То он говорил о концлагере, теперь - о болезнях, но я все-таки надеялась,
что он перейдет к более оптимистическим темам. И вдруг:
   - Мне нравится твое лицо и особенно - нос, - заметил он.
   Но он же такой неудачной формы.
   - А тебе во мне что-нибудь нравится?
   - Что за вопрос. Чтобы ты знал у тебя отличные бицепсы.
   - Потрогай.
   Я потрогала с тихим трепетом. Он сделал так, что возникло  ощущение,  что
под кожей туда сюда бегает мышка.
   Вдалеке на самом горизонте появился красивый корабль.
   - Если бы у нас был бинокль, - заметил Френсис.
   Я тоже хотела что-то сказать, когда он открыл рот, мы повернулись друг  к
другу, и оба прервались  на  полуслове.  Потом  последовала  длинная  пауза,
которая всегда предвещает важные события. Наши губы были только в нескольких
дюймах друг от друга, легкое движение, и они встретились. Я упала навзничь и
успела только подумать, что в  мокрые  волосы  набьется  песок.  Френсис  не
отпускал меня, и я перестала думать о чем бы то ни  было.  Он  просунул  мне
язык между зубами, у его губ был соленый вкус, и поцелуй длился  так  долго,
что мне показалось, что сердце перестало биться. Может,  все  дело  в  лете,
солнце и море, из-за которых все казалось таким удивительным  и  прекрасным,
но я знала, что никогда прежде не получала такого наслаждения от  поцелуя  с
мужчиной. Но все-таки я оттолкнула его и села.
   - Хелен... - прошептал он.
   - Нет, это все. Побежим к твоему каноэ. Пошли.
   Я боялась, что не  смогу  остановиться.  Мужчины  почему-то  думают,  что
девчонки очень холодны и расчетливы, но это совсем не так - мы  также  легко
теряем голову.
   Когда мы добежали до каноэ, очарование пропало. Теперь  я  контролировала
свои чувства. Он прыгнул в лодку и сказал:
   - Я приеду завтра в это же время, - и помахал рукой.
   Вечером я ощущала себя слишком усталой, чтобы куда-то идти,  и  просидела
весь вечер, качаясь в  плетеном  кресле.  Берти  болтала  о  людях,  которых
встретила на корте, но я не слушала. "Это серьезно, - думала я.  Он  зацепил
меня, здорово зацепил. Сколько времени? О,  целых  двенадцать  часов  ждать,
пока он снова появится. Френсис. Боже мой, да я даже не узнала его фамилию!"
Завтра утром надо как-то избавиться от Берти. Ее ни  в  коем  случае  нельзя
было посвящать в мой секрет. Он был только мой собственный. Но  все  же  мне
хотелось с кем-то поделиться, ведь меня переполняла  радость  и  счастье.  Я
встала и направилась в комнату Нелли. Она вязала.
   - Нелли, я влюбилась.
   - Неужели, - равнодушно заметила она, даже не поднимая глаз.
   - Ты что не понимаешь?! Влюбилась!
   - Я тебя слышала. И что - он красивый?
   - Красивый! Ты помнишь фотографию греческой статуи, которую я  показывала
тебе весной? Он очень на нее похож.
   - Неужели?
   - Только профиль более острый.
   - И как его зовут?
   - Френсис.
   - И что еще?
   - Не знаю.
   - И как я должна реагировать?
   - Хотя бы поздравь меня для начала.
   - Не рановато? Тебе надо сначала заполучить его.
   - Заполучить? Но он завтра придет.
   - Да,  в  начале  они  всегда  являются  регулярно.  ,  -  Ну  ты  просто
невозможна, - закричала я и выскочила из комнаты.
   Когда я легла спать, то еще раз все обдумала. "То, что случилось  сегодня
с тобой, - сказала я себе, -  происходит  когда-нибудь  с  каждой  женщиной.
Просто к тебе это пришло немножко рано - это самая важная  встреча  в  твоей
жизни, счастье продлится всю жизнь. Некоторые часто  влюбляются,  но  ты  не
такая. Это будет чистое и светлое чувство  -  великий  дар.  Как  можно  так
горько говорить о любви, как Нелли?" Я  все  время  вспоминала  его  лицо  -
прямой нос,  прекрасные  голубые  глаза,  чувственный  рот  (он  хотел  быть
доктором - замечательно!). Может быть, лицо было слишком тонким... Но тело -
о, это тело! Ему прекрасно пойдет белый халат.
   Наутро Берти сама облегчила мне задачу, заявив, что идет играть в теннис.
Я сказала, что устала и не поеду с  ней.  Мама  поджаривала  себя  в  личной
бухточке, дядя Хенинг уехал, а папа отправился на деловое свидание.  Словом,
на берегу была только мама, но я могла отправиться севернее,  а  там  обычно
никто не купался.
   С утра поднялся небольшой ветерок, и это позволило морю показать,  что  у
него тоже есть характер и случается плохое настроение. Ленивые волны с шумом
накатыва