о  я  смогу  защитить  тебя.  Мы  будем
целоваться и любить друг друга столько, сколько ты захочешь, сколько сможем.
Петь, играть, любить снова и снова, вечно.... - Он кружился по комнате и  не
говорил, а кричал, даже пел.
   - Перестань! - закричала я. - Ты сошел с ума.
   - Будем играть или займемся любовью? И то и другое  одинаково  важно,  но
решать тебе.
   - Я хочу тебе сказать кое-что.  Так  дело  не  пойдет.  Я  совершенно  не
уверена, что хочу быть.., тем, что ты сказал.
   Он снова подошел ко мне и снова поцеловал, как раз в ту минуту,  когда  я
собиралась сказать нечто очень важное. И слова сами собой испарились. Да что
это был за человек?! Неужели он всегда делал то, что хотел? Всегда добивался
своего?
   - Эй, послушай, - опять начала я. - Это надо обдумать. Ты очень  славный,
но...
   Он снова заткнул мне рот поцелуем - таким отчаянным и  страстным,  что  я
задохнулась. Потом он взял мое лицо  обеими  руками,  посмотрел  в  глаза  и
сказал:
   - У тебя на зрачках есть маленькие коричневые пятнышки!  Отлично!  Рот  у
тебя - маленький, сладкий и теплый. Шея -  длинная  и  белая.  Замечательно.
Все, как и должно быть.
   Ну, это уж было слишком. Я встала.
   - А у тебя растрепанные волосы, - заявила я. - Ты слишком худой.  У  тебя
чересчур длинные руки. Губы у тебя слишком жесткие от  игры  на  трубе,  уши
торчат, а ноги здоровенные. Единственное хорошее, что в тебе есть - пальцы.
   - А что тебе еще нужно? - возразил он. - Отныне они твои.
   - Так не пойдет, Бенни, - повторила  я.  -  Если  ты  хочешь  чего-то  от
женщины, то  надо  добиваться  этого  мягко,  а  не  налетать,  как  бешеный
мотоциклист. Похоже, ты можешь пройти сквозь стену.
   - Так и есть, - ответил он. - Я могу выпрыгнуть из окна.  Показать  тебе,
как я прыгаю со второго этажа?
   Он подошел к окну, открыл его и  взобрался  на  подоконник.  Постояв  там
минутку, он шагнул и исчез. Я услышала  стук.  Боже,  да  он  был  настоящим
сумасшедшим! Я в ужасе подбежала к окну.
   - Бенни, Бенни! - позвала я. - Ты с ума сошел?
   Он стоял на карнизе и опасно раскачивался взад-вперед.
   - Прыгать? Только скажи, и я прыгну.
   - Возвращайся назад, слышишь?
   - Ты будешь вести себя, как я сказал?
   - О, господи! Ты же убьешься!
   - Ты будешь нежной, ласковой, любящей и все такое?
   - Да, да!
   - Ладно. Тогда отложим прыжок до другого раза.
   Он вернулся в комнату. А я снова села на стул.
   - Значит, ты сумасшедший,  -  пробормотала  я.  -  Никаких  сомнений.  Ты
безумен.
   - Только с тобой, Хелен, - ответил он, подходя ближе.
   - Да я чуть не умерла от страха.
   - Поиграть тебе еще? Или почитать вслух? Я почти плакала.
   - Нет. Ради всего святого, ничего не делай. Просто сядь спокойно и посиди
хоть пару минут.
   - Невозможно.
   - Прошу тебя, а то я уйду.
   Он схватил меня за руку и заставил встать. Я все еще была  так  испугана,
что непроизвольно прижалась к нему и опустила голову ему на плечо.
   - Ты дрожишь, - заметил он, обнимая меня за талию. - Ты и правда дрожишь.
   Я закрыла глаза, а руки сами обвились вокруг его шеи.
   - О, Бенни, я...
   Он поднял мое лицо за подбородок. Я плакала. Он  поцеловал  мокрую  щеку,
потом губы. В эту минуту мне действительно была нужна его защита.
   - Пойдем, полежи немного.
   Он медленно отвел меня к кровати. Мы легли рядом. И вдруг мне показалось,
что где-то в комнате тихо играет  труба,  хотя  он  был  рядом,  и  я  могла
потрогать его рукой. Он был спокоен, спокоен, но опасен. Его рука уже была у
меня на бедре, потом он прижался ко мне, а пальцы  пробрались  под  юбку.  Я
знала, что надо встать, но не могла, да и было уже поздно. Мне стало тепло и
невероятно приятно, мне казалось, что я пою.., пою ту  мелодию,  которую  он
играл мне.
   - Бенни, ты не должен...
   - Должен. Милая маленькая Хелен...
   - Нам надо быть осторожными, очень осторожными, - прошептала я.
   - Да. Да.
   Теперь его длинные руки играли музыку на моем теле.  И  я  ответила  ему,
поддалась, как поддавалась блестящая труба. Я дотронулась до него  так,  как
только один раз в  жизни  касалась  мужчины.  Френсиса.  Я  чувствовала  его
возбуждение, он тоже  ласкал  меня,  заставляя  гореть  от  страсти.  Мы  не
спешили. Все происходившее было неизбежным. Каким он умел быть  спокойным  и
нежным, какой огонь зажигал в моем теле! И вот я  уже  сама  прижала  его  к
себе, как будто не хотела ни за что отпустить. Когда  он  вошел  в  меня,  я
вдруг испугалась. Испугалась, но только на мгновение. Потом  мы  забыли  обо
всем.
   Он вел себя осторожно. Он подарил мне все, и когда наступил  оргазм,  мне
снова показалось, что в комнате играет труба. А после я ощутила  себя  такой
легкой, будто могла летать, как птица. Это было совершенство, не поддающееся
ни пониманию, ни описанию.
   Через несколько минут я погладила его по лицу,  ощутив,  как  подрагивают
его губы. Он улыбался.
   - Как это было чудесно.
   - Не то слово, - ответила я. - Больше. Это как.., как.., нет, не знаю.
   В следующую секунду он уже стоял посреди комнаты. А я смеялась, смеялась,
потому что он пел. Он раскинул руки и  пел  -  чистым,  высоким  голосом.  В
словах не было смысла, это  была  просто  песня.  Этим  Бенни  выражал  свою
невероятную радость, радость жить. А я смеялась и смеялась, пока  не  смогла
воскликнуть:
   - Перестань, Бенни, перестань! Он оборвал пение, а я выскочила  полуголая
из кровати и, подбежав, повисла у него на шее.
   - Хватит? - спросил он. - Или спеть еще?
   - Нет, нет. Давай посидим и покурим.
   - Я не курю, но, может, у тебя есть свои сигареты. Я посижу  и  посмотрю,
как ты это делаешь. В тебе красиво все, даже то, как ты куришь.
   Я нашла сигареты, прикурила и глубоко затянулась. В какой чудесный мир  я
попала? Я опустилась в кресло, но что-то больно впилось  мне  в  спину.  Это
была труба. Я взяла ее в руки,  инструмент  был  еще  теплым.  Я  попыталась
подуть в нее, но сколько ни старалась, не раздалось ни звука. Я думала,  что
у меня глаза от напряжения вылезут из орбит.
   - Это не для маленьких девочек, - усмехнулся он.
   - Нет, только для больших мальчиков, - согласилась  я  и  передала  трубу
ему.
   Он показал мне, как правильно дуть в мундштук и нажимать на клавиши.  Мне
снова показалось, что я для него не существую - он ходил по комнате,  что-то
бормотал себе под нос, кивал каким-то собственным  мыслям.  Я  оделась,  как
будто была в комнате одна, он едва повернул голову  в  мою  сторону,  и  мне
стало бы обидно, если бы я вовремя не вспомнила, что  Бенни  надо  принимать
таким, как он есть.
   Со временем я поняла, что  значит  привыкать  к  человеку  и  что  значит
подчиняться мужчине. Он звал - я приходила, я ему надоедала - и должна  была
уйти. Чаще всего  девчонкам  приходится  принимать  именно  такое  положение
вещей, но тогда мне все было в новинку, и мне даже нравилось быть неглавной,
в  некотором  унижении  женщины  мне   виделась   определенная   красота   и
правильность. Но больше всего меня удивил новый и прекрасный  опыт:  человек
мог  влюбиться  дважды  и  даже   без   особого   промежутка   между   двумя
влюбленностями. Рядом с этим открытием все остальные новые ощущения  меркли.
Прежде я была уверена, что любовь - уникальное и  неповторимое  чувство,  но
вот не прошло и двух месяцев, как она повторилась.
   Я была влюблена. Теперь его звали не Френсис,  а  Бенни.  Значит,  любить
можно много раз, даже сто!
   Была ли я действительно влюблена? Именно этот вопрос я задавала  себе  по
дороге домой. Ответ был -  да,  без  сомнения.  Иначе  его  прикосновения  и
поцелуи не доставляли бы мне такое острое наслаждение.
   "Ну вот, - подумала я не без гордости, - ты становишься старше и опытнее.
Поди скоро лекции о своих приключениях сможешь читать:  приключение  первое,
второе, третье". Но нет - я даже содрогнулась, больше приключений не  будет,
это последнее и главное.
   Когда я вернулась домой, в комнате Нелли горел свет, и я сразу  заглянула
к ней. Нелли задремала в кресле с журналом на коленях.
   - Лучше бы ты уже легла, Нелли, - разбудила я ее. - Но раз ты  не  спишь,
то тебе придется меня выслушать. Молчать я не могу. Послушай - я  снова  это
сделала.
   - Сделала - что?
   - По уши влюбилась!
   - Вот и славно, - ответила она. - Кто же он на этот раз, дорогая?
   - Его зовут Бент, и он играет на трубе. -  Мне  вдруг  ужасно  захотелось
поделиться с Нелли всем, абсолютно всем. - И  я  сегодня  занималась  с  ним
любовью. - Фраза прозвучала излишне буднично. - Это было потрясающе!
   - Боже мой, что ты говоришь, дитя? - поразилась Нелли. - Ты сошла с  ума?
Ну-ка, Хелен, сядь на минутку. Ты не должна меня так пугать.
   - А чем ты потрясена?
   - Но ты же еще ребенок. Ты же шутишь, да?  Не  говоришь  же  ты  все  это
всерьез?!
   - Говорю.
   - Но ведь ЭТИМ можно  заниматься,  когда  ты  уже  замужем  или  хотя  бы
обручена. Ты просто заслужила настоящую трепку.
   - Но я занимаюсь этим и буду заниматься дальше.
   - Но, Хелен, а если что-нибудь случится?
   - Вряд ли. Он достаточно осторожен.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ну не глупи, Нелли. Ты же понимаешь, о чем идет речь.
   - Никто из мужчин не может быть  достаточно  осторожен,  -  провозгласила
она. - Обязательно что-то случается. В следующий раз ты явишься  и  скажешь,
что ждешь ребенка.
   - Ну  и  что  особенного,  наконец.  В  крайнем  случае  отправляешься  в
госпиталь с диагнозом "нерегулярный цикл".
   Нелли окаменела и застыла с раскрытым ртом.
   - Боже, благослови нас и спаси, детей твоих. Что с тобой случилось? Ты  и
правда изменилась.
   - Да брось,  -  обиделась  я.  -  Я  только  хотела,  чтобы  ты  за  меня
порадовалась.
   - Порадовалась!.. Да радоваться-то нечему! Тебе еще нет восемнадцати.
   - Ну и что? Эти вещи в наше время происходят гораздо раньше.
   - Хелен, - вдруг решилась Нелли, - если ты и  дальше  собираешься  делать
это самое, то должна использовать.., ну.., ты понимаешь, о чем я говорю.
   - Да. Понимаю. Только это все испортит.  Так  что  даже  и  обсуждать  не
будем.
   - Все, ты пропала, - заявила, горестно вздыхая, Нелли. - Больше и сказать
нечего. Ты пропала. Окончательно пропала. Можно сказать, погибла.
   - Ну, Нелли, не расстраивайся так, - пожалела я ее. -  Обещаю,  что  буду
держать себя в руках и не терять голову.
   - У тебя не получится. Ты такая молоденькая... И зачем только ты доверила
мне свой секрет. Ведь все кончится бедой, обязательно кончится. Каждый  день
я буду мучаться и переживать, как ты, что с тобой.
   - Вот уж не стоит. Я клянусь тебе, что ничего не случится. Веришь?
   Она вздохнула, потом громко высморкалась.
   -  После  всей  этой  истории  я  должна  сварить  себе  кофейку.   Очень
разволновалась! Выпьешь со мной?
   - Нет, спасибо. Спокойной ночи, Нелли.
   - Спокойной ночи.
 
Глава 12 
 
   В Бенни жил не один человек, а целая толпа.  Я  никогда  не  знала,  кого
встречу, и даже во время наших коротких страстных свиданий он менялся  также
быстро, как апрельская погода. То он дурачился, как подросток, то становился
невыносимо серьезным. "Сейчас будем играть  музыку",  -  говорил  он.  И  мы
играли. "А сейчас мы займемся любовью", - сообщал он, и я  повиновалась.  Он
мог одновременно слушать пластинку, разговаривать со мной, есть, играть  сам
с собой в шахматы и одеваться!
   Шахматы были его второй страстью после музыки. Он мог  часами  сидеть  за
этой идиотской доской и строить комбинации.  Когда  ему  удавалось  выиграть
фигуру у невидимого противника, он радостно потирал руки и  восклицал:  "Это
тебя подкосит!" Но в то же время  он  поступал  честно,  и  его  "противник"
частенько побеждал. А я просто сидела и смотрела на него.
   Тетушку Бенни я видела всего однажды. Это была сухонькая  старая  леди  с
серенькими волосами. Она  никогда  не  входила  в  его  комнату,  и  все  их
переговоры происходили на лестнице. Думаю, он любил ее и чувствовал, что  он
ее единственный защитник.
   - Я - все, что у нее есть, - говорил он. - Но этого достаточно.  Однажды,
когда она болела, я играл ей всю ночь напролет, и  на  утро  она  совершенно
выздоровела. Я чудо-доктор - самый современный медик. Правда?
   - Ты скромничаешь.
   - Не бойся. Я отличаюсь от остальных тем, что точно  знаю,  чего  могу  и
хочу. Когда я через год  закончу  школу,  то  буду  учиться  на  инженера  и
заработаю океаны денег. Они заплатят мне миллионы  только  за  строительство
моста в Абиссинии. А  потом  я  спроектирую  для  себя  дом  с  библиотекой,
музыкальным салоном, комнатой для шахмат и зоопарком в саду.
   - А где буду я? - поинтересовалась я. Он явно озадачился.
   - Ты? Ты сможешь присматривать днем за животными и спать у меня в ногах.
   - Большое спасибо. Я решила выучиться играть в шахматы,  причем  отлично,
чтобы всегда побеждать тебя.
   - Ну, на это уйдет лет десять.
   - Я тебе покажу.
   Конечно, идея не была претворена в жизнь, но  она  меня  развлекала,  тем
более, что Бенни иногда бывал безумно самоуверенным.
   Однажды днем я застала его в ярости - он бегал  туда-сюда  по  комнате  и
бормотал:
   - Господи! Я этого не вынесу! Просто не вынесу!
   - Что, черт возьми, случилось?
   - О, мне надо  попасть  на  прием  к  королеве!  Она  дает  аудиенцию  по
вторникам. Надо достать белый галстук и фрак.
   Я не могла не расхохотаться, представив себе эту картину.
   - Перестань ржать.
   - Объясни все-таки, что случилось?
   - Какой-то идиот написал в газете, что би-бип изобрели не негры, а белые.
Чарли Паркер всего лишь третьесортный исполнитель. Это же плевок в лицо всем
неграм в мире,  и  оскорбление  нанесено  белым!  Этого  нельзя  просто  так
спускать. Ведь нельзя, правда!?
   - Не думаю, что королева захочет вмешиваться.
   - Ха, ха, ха, подожди, мне надо кое-что записать.
   Он тут же бросился к столу и начал что-то строчить, а потом прочитал  мне
вслух статью, в которой я, честно говоря, мало что поняла. Тем не  менее  он
был горд и счастлив. Он послал по экземпляру во все газеты, но, конечно,  ее
везде отвергли. Статья нашла прибежище в школьном  журнале,  и  тогда  Бенни
окончательно успокоился.
   Иногда он впадал в уныние и часами валялся на кровати, глядя  в  потолок.
Тогда я ставила одну из его любимых пластинок, он тут же  сбрасывал  с  себя
грусть, вскакивал, и мы пускались  в  пляс.  Потом  он  хватал  трубу,  а  я
ложилась и слушала, как он играет. "Ты же с ума сойдешь,  если  не  получишь
вовремя то, чего хочешь," - думала я о нем с тревогой  и  нежностью.  А  он,
закончив песню, ложился рядом со мной, руки его тут же  забирались  мне  под
свитер.
   - Эй, сегодня ты не спрашивал разрешения, - пыталась я его поддразнить.
   - Да, я просто взял то, что мне принадлежит.
   - Да, ты прав. Это твое. Бери, - приходилось мне согласиться.
   Кто-то скажет, что наши отношения были дикими и  странными.  Возможно,  я
ничего не могу возразить, а могу рассказать только то, как это было на самом
деле. Бенни был горячим и необузданным человеком, да к тому  же  законченным
эгоистом, но зато я не скучала с ним ни секунды. Иногда я вдруг задумывалась
о нашем поведении, оно казалось мне странным  и  безответственным,  ведь  мы
практически ни с кем не виделись, замкнулись друг на друге и думали только о
себе.
   - Это наше право, -  хмурился  Бенни,  когда  я  делилась  с  ним  своими
опасениями. - Сколько у нас еще времени? Ты об этом задумывалась? Может, нам
осталось жить шесть месяцев или меньше. А потом - бам! -  и  одни  дымящиеся
руины. Ну? Значит, мы не должны терять ни секунды. Я боюсь только  одного  -
не успеть. А люди тратят массу времени на какую-то ерунду вроде чистки зубов
по утрам. Черт, надо так много сделать, что одно обдумывание способно отнять
годы.
   - А ты никогда не думаешь о других людях?
   - О людях? А обо мне кто-то  подумал?  Разве  я  для  кого-нибудь  что-то
значу?
   - Да, для меня.
   - Ну хорошо - для тебя и для тети. А еще? Если я вдруг умру,  ты  найдешь
другого парня, а трубу продадут. Хватит. Баста.
   - Не говори так, Бенни. Я...
   - Перестань. Не надо ничего обещать. Оставь  большие  обещания  и  всякие
золотые слова политикам. Я  в  них  не  верю.  Почитай  газету  -  там  одни
обещания, которые каждый день нарушаются. Ложь! Единственная правда в мире -
это я и ты, мы лежим на кровати. Но еще минута, и нас тут не будет.
   - А во что-нибудь ты веришь?
   - Да. Я верю в себя. Я верю в  твои  груди,  твои  бедра  -  сейчас,  сию
минуту. За пределами этой комнаты весь  мир  погружен  в  туман.  Существует
только то, что я ощущаю сейчас. Может, там нет ни сада, ни дороги, ни  неба,
когда я их не вижу. Понимаешь?
   - Не совсем.
   - Ну, не важно.  Вот  были  бы  у  меня  андерсеновские  калоши  счастья.
Представляешь, сколько можно было бы узнать того, что не знают остальные!
   - Да, ты бы уехал и познакомился бы с другой девчонкой.
   - Нет необходимости. У меня есть ты. Ты - все девчонки мира, собранные  в
одной. Ну что - займемся музыкой, поиграем в шахматы или будем  любить  друг
друга?
   - Все сразу, но только в обратном порядке.
   - Начнем с любви?
   - Да.
   - Отлично.
   Я целовала его, и все  начиналось  сначала.  Мы  несколько  раз  пытались
делать вместе уроки, но ничего не получалось. Бенни не мог усидеть на стуле.
Он ходил по комнате,  ложился  ча  кровать  или  усаживался  на  подоконник,
никогда не задерживаясь  на  одном  месте  больше  двух  минут.  Иногда  мне
казалось, что я смотрю кино, которое крутят слишком быстро.  Естественно,  я
запустила школу.
   - Что с вами, Хелен? - спросил как-то раз мистер Брандт. - Вы начали  год
так хорошо, а теперь отстали. С вами что-то происходит?
   - Нет, ничего.
   - В следующий раз мне  придется  доложить  о  ваших  пропусках  и  плохих
отметках директору.
   Три дня я занималась старательно, а потом все вернулось  на  круги  своя.
Как я могла сосредочиться на уроках, когда чувствовала, что живу на вулкане,
который вот-вот начнет извергаться?
   Однажды вечером мы с Бенни отправились в городской джаз-клуб. В зале было
темно и так  набито,  что  притиснутые  друг  к  другу  танцоры  едва  могли
двигаться. Бенни сразу направился к оркестрантам, и  его  позвали  поиграть.
Среди танцующих я заметила Берти и еще нескольких одноклассников. У всех был
довольно серьезный вид. Ведь здесь не развлекались, здесь слушали джаз.
   Я села в одиночестве за столик, наблюдая за Бенни,  чье  лицо  горело  от
возбуждения. Он сыграл несколько соло большей частью в новоорлеанском стиле.
И тут рядом со мной присел какой-то пьяноватый парень в расстегнутой рубашке
и сказал:
   - Ты классная сучка.
   Я так опешила, что даже не нашлась, что ответить.
   - Классная сучка, - повторил он, усмехаясь.
   - Заткнись и оставь меня в покое, - потребовала я и  отвернулась.  Музыка
замолчала, и я поискала глазами Бенни.
   - Представляю, как с тобой неслабо трахаться, - продолжал он. -  Грудь  -
закачаешься.
   И тут я ударила его, да так сильно,  что  ушибла  руку.  У  него  отвисла
челюсть.
   - Зря ты это, - сказал он.
   - Отчаливай, а то я позову своего друга. Потирая щеку, он схватил меня за
руку. Я пыталась вырваться, но хватка была железной.
   - Отвали,  сволочь.  Пусти  меня!  И  тут  появился  Бенни,  У  него  был
поразительно спокойный голос.
   - И что ты делаешь?
   Мне надо разобраться с этой крошкой - Надо, да?
   - Он говорил такое, Бенни, чего я никогда в жизни не слышала.
   Тут парень отпустил меня и встал.
   Пойдем выйдем, дружок, - сказал Бен ни по-прежнему спокойно.
   Пойдем-пойдем, сосунок. Они  начали  проталкиваться  сквозь  толпу,  а  я
схватила Бенни за плечо.
   - Брось, Бенни. Все кончено. Оставь его в покое.
   - Кончено? О, нет. Все только начинается. Мы втроем  вышли  на  улицу.  Я
здорово испугалась, потому что все происходило очень спокойно и тихо.
   -