Пройдет молодость, и тебя заменят. А с Плейсом...
   Неужели он просил ее поговорить со мной? Или сама старается? Ей-то  зачем
все это?
   - Ну, как? - спросила Агата.
   - Ты о чем?
   - Ты слушала меня?
   - Нет. Он просил тебя говорить со мной?
   - Плейс?! Он меня в упор не видит!
   Ее возмущение показалось Джин неискренним.
   - Слушай, а не папашу ли ты ждешь? - Агата кивнула на живот Джин.
   - Никого я не жду! - отрезала та. - Понимаешь - никого!
   Агата недоверчиво покачала головой. Врет, решила она.
   Шло время. Джин продолжала работать в кондитерской. Она  наконец  освоила
процесс завязывания коробки скользким шнурком и теперь  делала  это  так  же
ловко, как смазливые сестры-продавщицы...
   Было воскресенье. Все, кто собирались провести уик-энд у моря,  запаслись
сладостями накануне, и в кондитерской  наступило  относительное  затишье  до
понедельника. Единственная  покупательница,  пожилая  привередливая  миссис,
никак не могла выбрать торт, и Джин открывала коробку за  коробкой.  Женщина
настаивала, что  торты  на  витрине  выглядят  привлекательней.  Стоявшая  у
прилавка официантка  презрительно  косилась  на  капризную  клиентку.  Когда
покупательница наконец ушла, официантка сказала:
   - Шесть пирожных, разных, и бутылку  минеральной.  Побыстрее  -  мои  уже
заждались! Джин взглянула в зал и обомлела: за  столиком  сидел  Риччи.  Ему
достаточно было повернуть голову, чтобы в раскрытые двери увидеть  Джин.  Но
он не подозревал о ее присутствии и неотрывно смотрел  на  свою  спутницу  -
молодую смуглую девушку.
   Официантка удивленно окликнула Джин:
   - Эй, ты что, уснула?.. Шесть пирожных!
   - Да-да, сейчас...
   Она видела, как Риччи  разлил  по  стаканам  кока-колу,  протянул  стакан
девушке, которая чему-то засмеялась. Потом что-то сказал,  и  девушка  опять
засмеялась.
   Ко мне не зашел, думала Джин. Даже не поинтересовался, жива ли  я...  Она
не могла и не должна была ревновать,  потому  что  сама  оттолкнула  его.  И
теперь уверяла себя, что ей это безразлично. Да и что с них мужчин, взять  -
они все такие! Уверяют, что любят, и тут же забывают. И любят уже  другую...
Ей захотелось поставить Риччи  в  неловкое  положение.  Подойти  и  сказать:
"Сколько ты заплатил за мое лечение?" - и небрежно  бросить  деньги...  Или:
"Ты, кажется, собирался познакомить меня со своими родителями?" Но она  лишь
смотрела, как он улыбается смуглой девушке...
   Когда парочка ушла, Джин вбежала в служебную комнату и  разревелась.  Она
не была влюблена в Риччи. Если б не эта встреча, она и не вспомнила бы об их
мимолетном знакомстве. Но сейчас ей казалось - а может быть, так и  было,  -
что она, не распознав, потеряла что-то важное и хорошее, что могло  войти  в
ее жизнь...
   - В чем дело? - строго спросила появившаяся миссис Гастингс. - Отсутствие
покупателей не дает права убегать, когда вздумается!
   Джин пролепетала про головную боль, поспешно вытерла глаза и вернулась  к
прилавку, ощущая на себе осуждающий Б. взгляд миссис Гастингс.
   Она  уже  ходила  "с  трудом"  переваливаясь  как  гусыня.   Черты   лица
расплылись, его неправильность проступила  отчетливей,  и  оно  стало  почти
некрасивым. Заметная полнота могла распугать покупателей, и миссис  Гастингс
отстранила Джин от работы, не предложив  никакой  другой.  Агата  советовала
пожаловаться мистеру Плейсу: пусть подыщет место, где широкая талия Джин  не
будет шокировать людей. Но Джин не соглашалась.
   - Дура ты, как я посмотрю! - сказала Агата. - Потом будешь локти  кусать,
что упустила Плейса. Он же для тебя все сделает.
   - Откуда это тебе известно?
   - Раз говорю, значит,  известно!  Мечтаешь  о  своем  супермене?  Мечтай,
мечтай, но мне плати каждый месяц!
   - Заплачу, не волнуйся.
   - Мне волноваться нечего. А тебе придется искать другую квартиру.  Только
вряд ли найдутся желающие сдать...


   Глава 13
   Необходимая маскировка

   Оставшись  без  работы.  Джин  вволю  спала.  Когда  Агата   уходила   на
хлебозавод, Джин одевалась, шла в "Семь футов". От бармена  узнавала,  какое
судно пришвартовалось, какое ждут из плавания.
   Джин полюбила прогулки в порт. Здесь жили особой, отличной  от  остальных
горожан,  жизнью.  Она  подолгу  наблюдала,  как   суетятся   грузчики,   за
швартующимися судами, за слаженной работой  грузчиков,  затем  как  торговцы
рыбой сговариваются  с  рыбаками.  Она  читала  названия  на  бортах  судов,
безотчетно выискивая "Синюю корову".
   Однажды к ней подошел обросший трехдневной щетиной, немолодой мужчина. По
раскачивающейся походке в нем легко угадывался бывший моряк.
   - Что-то вы зачастили к нам, - сказал он. - Хотите,  чтобы  ребенок  стал
моряком? Или ждете мужа из рейса?
   - Ни то ни другое, - ответила Джин.
   - Значит, третье? И какое же оно?
   - Просто смотрю.
   - В работе не нуждаетесь?
   Джин посмотрела на собеседника с интересом.
   - Смотря какая.
   - Машину водишь? - спросил он, переходя на "ты".
   - Была б машина... А что, вам нужен шофер?
   - Точно.
   - И вы это предлагаете мне? - Она покосилась на свой живот.
   - Предлагаю. Тебе когда рожать? Месяца два еще походишь?
   - Похожу.
   Он оживился. Представился:
   - Бартоломью Льюис, торговец рыбой.
   Последнее  он  мог  не  уточнять;  от  него  попахивало,  как  из   трюма
рыболовецкого судна, а к старым джинсам кое-где присохла рыбья чешуя.
   - Всего две поездки в день! - торопливо, будто боялся, что  его  услышат,
говорил он. - Я нагружаю грузовик...
   - Грузовик? - Джин усмехнулась.
   - Да он меньше "мерседеса", одно  название  -  "грузовик"!  Развезешь  по
ресторанам. И еще раз. И все!
   - А сами не можете?
   - Могу. Но пока развезу и вернусь, потеряю вторую  партию  -  перехватят.
Мне напарник нужен.
   - Мужчина был бы надежней, - сказала Джин.
   - Был мужчина. Его на три месяца лишили прав: лил!
   - И сколько за такие две ездки?
   - Сто двадцать в неделю...
   Льюис испытующе смотрел на Джин, и та поняла, что  он  зажимает:  пьяница
шоферу платит больше.
   - Подождите, вот кончится назначенный срок, и вашему шоферу вернут права,
- сказала она. - Он и будет ездить за сто двадцать.
   - Сколько? - спросил Бартоломью.
   - Двести пятьдесят, мистер Льюис.
   Тот только головой покрутил:
   - Ну, девочка, ты не пропадешь...
   - Надеюсь.
   - Я за такие деньги могу крепкого мужика нанять. А здесь, сама понимаешь,
работа временная... Сто семьдесят пять. Больше не могу!
   - Покажите свой грузовик.
   Машина  действительно  оказалась   небольшой.   На   открытой   платформе
помещались шесть корзин.
   - Две поездки, говорите?
   - Две.
   - Согласна.
   На следующее утро Джин уже пришла в порт работать.
   Грузчики подхватывали садки прямо с палубы небольшого судна и ставили  на
машину, которую Джин подогнала к краю причала. Парень, работавший  вместе  с
грузчиками, сел в кабину. Она спросила у Бартоломью, куда ехать.
   - Эндрю знает, - сказал  Бартоломью,  махнув  рукой  в  сторону  парня  в
кабине.
   Эндрю оказался разговорчивым. Он и был тот самый шофер-пьяница,  временно
переквалифицировавшийся в грузчики.
   - Как же ты ездить будешь? - спросил Эндрю у Джин. - Куда муж смотрит?
   - Деньги нужны, - коротко ответила Джин.
   - А сам?
   - Больной он.
   - Работать больной, а ребенка сделать здоровый? - Эндрю глянул на дорогу.
- Сейчас повернешь направо и через три дома остановись, у магазина.
   Пока Эндрю и рабочий магазина снимали рыбу, Джин постояла  возле  машины.
На ферме она отвозила овощи в рестораны и кафе ближайшего к  ферме  городка.
Моталась по два-три часа. Но теперь отвыкла и отдыхала...
   Следующая остановка была у  придорожного  ресторана  на  развилке  шоссе.
Хозяин ресторанчика и его служащий сами перебросили еще живую  рыбу  в  свою
ванну. В кузове оставались две полные корзины.
   - Это в "Серебряный якорь", - сказал Эндрю.
   От неожиданности Джин резко затормозила.
   - Аккуратней,  -  сказал  Эндрю.  -  Я-то  привычный,  а  твое  дитя  еще
неизвестно как! Не дай Бог, вытряхнешь его.
   "Серебряный якорь"! Об этом она не  подумала.  В  ресторане  всегда  была
свежая рыба, но Джин не интересовалась, кто доставлял ее. Сейчас  надо  было
что-то придумать. Она сняла с головы косынку и обвязала щеку.  Пожаловалась:
разболелся зуб. Эндрю полез в карман и вытащил грязную таблетку:
   -  Я  с  похмелья  всегда  принимаю,  от  головы.  Помогает.  Зубам  тоже
полегчает.
   Джин едва не стошнило от одного вида таблетки, неизвестно сколько времени
провалявшейся в кармане Эндрю. Но пришлось проглотить.
   В ресторан они заехали со двора. Джин  осталась  в  кабине.  Она  слышала
голос Грегори, вышедшего к машине. Потом к нему присоединился голос Гиты. Ей
хотелось  хоть  издали  увидеть  Фрэнка.  Конечно,  едва  ли  он  мог  здесь
появиться, но она осторожно выглянула. Шефповар и Рита  стояли  у  дверей  в
кухню. Грегори, держа в руках бьющую хвостом рыбину, что-то показывал Эндрю.
Тот молча слушал. Потом обеими руками поднял корзину, прижимая ее к груди, и
понес в кухню. Появившись снова, Эндрю вернулся к грузовику, захлопнул борта
и влез в кабину.
   - Черт жирный! - ругнулся он и обтер ладони о брюки.
   - Кто? - спросила Джин.
   - Грегори ихний! Каждую рыбу прощупал.  Жабры  ему,  видите  ли,  не  те!
Поехали!
   Они вернулись в порт. Бартоломью  за  это  время  удалось  перехватить  у
конкурентов удачную партию рыбы, и он был доволен. Спросил о поездке.  Эндрю
доложил, не забыв высказаться в адрес придирчивого  повара  из  "Серебряного
якоря".
   - Ничего, ничего, - сказал Бартоломью. - Зато марка: сам Грегори берет  у
меня рыбу!
   Грузчики снова заполнили  кузов  машины  корзинами.  На  этот  раз  товар
отвезли в гостиницы на пляже. Домой Джин принесла полную сумку  с  рыбой,  -
Бартоломью на радостях расщедрился. Агата всплеснула руками:
   - Живая!.. Но зачем столько! Денег не жалко?
   - Сама наловила.
   Агата слушала рассказ Джин о новой работе, посмеиваясь.
   - Отчаянная ты, - сказала она. - Но рыба  -  это  хорошо.  Пойду  пожарю.
Посидим, поедим. Мой пекарь любитель жареной. - Она  уже  забыла  о  грозном
предупреждении выгнать Джин, если та вовремя не заплатит за квартиру.
   Через два дня они снова отвозили рыбу в "Серебряный якорь". Ссылаться  на
зубную боль  и  заматывать  лицо  платком  Джин  уже  не  могла,  не  вызвав
подозрений  у  Эндрю.  Она  купила  бейсболку  с  прозрачным   пластмассовым
козырьком, бросавшим на лицо сине-зеленые тени. Эндрю сказал:
   - Ну и видик у тебя! Утопленница, да  и  только!  Не  могла  другой  цвет
подобрать?
   - Зато солнце не жарит.
   - Не разберешь вас, женщин...
   На этот раз Грегори не придирался: рыба была хороша. Эндрю отнес  корзину
и вскоре появился во дворе вместе с Арчи. Официант вышел покурить.
   - Когда снова за руль? - спросил Арчи.
   - Еще полтора месяца.
   - А кто водит?
   - Бартоломью нанял тут одну... беременную.
   Арчи засмеялся.
   - И как она?
   - Старается - деньги, говорит, нужны. Ее парень слаб заработать.
   Официант приблизился к грузовику,  будто  невзначай  заглянул  в  кабину.
Увидел мертвецки сине-зеленое лицо и отпрянул.
   Эндрю смеялся по этому поводу всю обратную дорогу.
   - Ну и напугала же ты его! Теперь работать не  сможет:  будет  мерещиться
твоя физия. Выкинь эту гадость! Уродуешь ведь себя.
   Поездки давались  Джин  нелегко.  Их  действительно  было  две.  Но  пока
развозили, возвращались и снова развозили  и  возвращались,  проходил  целый
день. Джин изматывалась. Утешало только то, что из ее жизни, она  надеялась,
исчез мистер Плейс.


   Глава 14
   Рыжая Линда

   Она проснулась и посмотрела на часы: половина четвертого  ночи.  Стараясь
не шуметь, чтобы не разбудить Агату,  Джин  оделась  и  пошла  к  двери,  но
вернулась и застелила постель.
   Из комнаты выглянула заспанная Агата.
   - Ты чего? Началось?
   - Кажется...
   - Ну, ты совсем... - Агата постучала себя пальцем по виску. - А  если  не
дойдешь? Тебя Риччи довезет.
   Она вернулась в свою комнату. Джин слышала, как Агата будит пекаря, а тот
только сердито мычит в ответ.
   - А я тебе говорю - поднимайся, - не отставала Агата. - Или ты сейчас  же
оторвешь свою задницу от постели и отвезешь девчонку  в  больницу,  или  она
рожает здесь!
   Спустя пару минут пекарь возник на пороге.
   - Не могла выбрать другое время... - упрекнул он Джин.
   Машина стояла под окном. Пекарь, все еще зевая, завел мотор. Крикнул:
   - Долго я буду вас ждать?..
   Больница, где Джин предстояло  рожать,  находилась  в  центральной  части
города, недалеко от дома Фрэнка. Агата проводила Джин в приемное  отделение.
Второй раз ей приходилось сопровождать квартирантку в больницу. Она пожелала
Джин благополучно родить. Но про себя подумала, что потом, с ребенком, пусть
ищет другую квартиру.
   Пекарь Риччи дремал за рулем. Агата уселась рядом.
   - Уже? - спросил он, открывая глаза и включая зажигание.
   - Что "уже"? Быстрый какой!
   - Чего ты злишься? Не ты же рожаешь!
   - А с ребенком она снова ко мне?
   - Да-а...
   Пекарь понимающе покивал и стал придумывать предлоги, под которыми  Агата
откажет Джин в квартире.
   - Скажешь, что  решила  больше  вообще  не  сдавать.  Или  выгодно  сдала
другому, пока она рожала...
   - Она на пороге с дитем, а я ей: катись?! Да в  цехе  наши  женщины  меня
живьем съедят!
   - Ладно, - сказал пекарь, которому надоела эта проблема,  -  она  еще  не
родила, а мы уже ругаемся.
   Он ошибался: Джин  родила.  Роды  прошли  быстро  и  без  осложнений.  Ей
показали девочку с рыжим пушком на  головке.  Она  не  испытала  мгновенного
превращения  в  любящую  мать.  С  любопытством  рассматривала   рыжеволосое
существо, которое было ее дочкой, искала и находила сходство  со  Стивом,  с
собой. Но сердце молчало.
   А днем Джин получила розы. В первое мгновение она готова была поверить  в
чудо - Стив! Как он обрадовался рождению ребенка! Но счастливое  заблуждение
длилось недолго. Джин понимала: Стив не мог узнать. Она  подумала  о  Риччи.
Агата сказала ему, вот он... Но нет - цветы прислал человек, от которого она
меньше всего  желала  получать  знаки  внимания,  -  мистер  Плейс.  И  Джин
опустилась на землю.
   Она думала о том, что ждет ее, когда она выйдет из больницы. Нужна другая
квартира. Проходная комната хороша для нее одной. А кто  будет  с  ребенком,
когда она уйдет на работу? И на какую работу? Если б  можно  было  выйти  за
управляющего, но не жить с ним!.. Какая чушь лезет в голову!..
   А может, отвезти девочку к родителям?  Нет,  внебрачная  связь  дочери  и
незаконнорожденная внучка - такого позора мать  не  переживет!  Джин  всегда
удивляло: почему мать ханжа?  Однажды  она  спросила  об  этом  у  отца.  Но
единственное, что отец мог ответить: "Твоя бабушка,  моя  теща,  была  такой
же..."
   Джин подходила к  окну,  смотрела  в  сад,  окружавший  больницу:  где-то
недалеко был ресторан, в котором служил братец Фрэнк. Наверно, Фрэнк стоит у
подъезда, приветствуя гостей, и не подозревает, что Джин совсем  рядом.  Что
он подумал, когда она сбежала?.. А Стив, неужели он не вспоминает ее?..
   Думать о Стиве было тяжело. Ведь их  будущая  встреча  -  всего  лишь  ее
несбыточная мечта.  И  Джин  давала  себе  слово  забыть  его.  Но  отчаяние
отступало, и встреча снова казалась возможной.  Она  знала,  что  теперь  уж
точно не забудет Стива, даже если бы  очень  захотела,  потому  что  есть...
Линда. Какое звучное имя! Решено - она назовет девочку Линдой!
   Когда врачи разрешили ехать  домой.  Джин  позвонила  Бекки  и  попросила
помочь. Бекки торжественно несла Линду. В машине она держала  ее  на  руках,
внесла в детскую и положила на постель.
   - Ты здесь живешь? - удивилась она. - На этой кровати? За ширмой?  А  как
же...
   Бекки много вложила в свое "а как  же":  целый  букет  вопросов.  Как  же
ребенок, которому нужен покой, простор? Как же он останется один, когда Джин
уйдет на работу?.. Бекки замолчала, колеблясь - произнести  вслух  возникшую
мысль или прежде посоветоваться с сестрой? Желание сказать одержало верх:
   - У меня много места, вам было бы там хорошо...
   Заманчивое предложение, пожалуй, лучшее, о каком Джин могла  мечтать.  Но
она знала Сандру, сестру Бекки. Сандра,  в  качестве  горничной  вынужденная
угождать постояльцам гостиницы, после работы  брал"  реванш,  превращаясь  в
диктатора.  И  всю  твердую  решительность  и   жесткую   безапелляционность
обрушивала на единственного подчиняющегося ей человека - на сестру.
   - Спасибо, Бекки, - сказала Джин. - Я поживу здесь.
   - Я поговорю с Сандрой, - не совсем уверенно произнесла Бекки.
   - Не стоит. Ты сама понимаешь, тебе с нами будет трудно.
   Появилась  Агата.  Молча  подошла  к  кровати,  посмотрела  на   ребенка,
завернутого в розовое одеяло:
   - Девочка... Как назвала?
   - Линда.
   - Ну, ладно...
   Означало ли "ладно",  что  она  смирилась  и  Джин  с  ребенком  получили
"добро", Агата сама не знала. Но сейчас она не могла  сказать  этой  дурехе,
чтобы искала другую квартиру. Пусть поживут, там видно будет...
   Все, что беременность портила во внешности  Джин,  миновало.  Теперь  это
была прекрасная в своем расцвете молодая женщина. Миссис Гастингс, невзначай
увидев Джин на улице, вознамерилась вернуть  продавщицу,  которая  и  прежде
привлекала покупателей. Она пришла,  уселась  на  стул  Риччи,  поахала  над
ребенком, спросила, как чувствует себя молодая мама, и  объявила  Джин,  что
место ждет ее.
   - Хоть завтра становись за прилавок!
   - У меня есть работа.
   - Какая? - Миссис Гастингс удивилась и искренне обиделась.
   - Она развозит рыбу! - выглянула из кухни Агата.
   Миссис Гастингс повернулась к Джин:
   - Это правда?
   - Правда.
   - Но разве можно сравнить...
   - Нельзя! - отрезала Агата. - Там ей никто  не  скажет,  что  она  пугает
покупателей! - И скрылась в кухне.
   Миссис Гастингс молча смотрела на Джин.
   - Ну что ж, - наконец произнесла она. - Надеюсь, ты еще передумаешь.
   Она поднялась и ушла. Агата тотчас появилась вновь:
   - Получила старуха? Так ей и надо! Иди ко мне, рыба готова...
   Джин работала у Бартоломью. Дважды  в  день  она  заезжала  домой,  чтобы
покормить дочку. После каждой поездки Бартоломью расплачивался,  добавляя  к
деньгам рыбу. Джин могла быть довольна. Однако поездки утомляли, а главное -
она  не  всегда  успевала  вовремя  накормить  Линду,  и  голодная   девочка
заходилась в плаче. В результате, как предсказывала  миссис  Гастингс,  Джин
вернулась в кондитерскую.
   Снова зачастили мужчины-покупатели. Миссис Гастингс была довольна. А Джин
замирала всякий раз,  когда  в  кондитерской  появлялся  мистер  Плейс.  Она
боялась, что тот спросит, готов ли у нее ответ. Но  он  покупал  пирожные  и
молча уходил. Нервы Джин не выдерживали напряжения, и она сама хотела, чтобы
он наконец заговорил, лишь бы избавиться  от  изнурявшего  ее  ожидания.  То
подавленное, то возбужденное состояние матери отразилось на  Линде.  Девочка
плохо спала и ела, стала  плаксивой.  Джин  замечала  косые  взгляды  Агаты,
слышала чертыханье пекаря, который все  чаще  оставался  ночевать  у  хромой
любовницы...
   Мистер Плейс  подкараулил  ее  на  пути  к  кондитерской.  Не  разыгрывая
случайной встречи, признался, что ждет ее.
   - Я хотел пригласить вас в гости, - сказал он и тут же добавил: - Я и моя
мама будем рады, если вы придете.
   - Спасибо... - Джин подыскивала повод, позволявший отказаться. - Но я  не
могу оставить дочку.
   Это была правда. Первое время Джин  клала  Линду  у  стенки,  загораживая
кровать с внешней стороны стулом Риччи.  Возвращаясь  домой,  Джин  находила
дочку в том же положении. Когда  девочка  начала  ползать,  пришлось  купить
кроватку с высокими бортами, через которые  она  не  могла  перевалиться.  И
теперь, отказывая мис