Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
рочего) и он говорит
"Так чего Джек, когда мы опять увидимся?", однажды шесть месяцев назад мы
пошли с ним вдвоем бродить и пристроились на задворках уотерфронтовского
железнодорожного депо с бутылочкой токайского и созерцали (как Бодхидхарма
принесший Буддизм в Китай) громадный Утес бугрящийся у подножия Телеграфной
Горки, ночью, и мы оба увидели как волны электромагнитно-гравитационного
света исходят из этой массы вещества, Кевин тогда был очень рад этой нашей
ночи вина, созерцания и брожения по улицам вместо обычного вечернего пива в
Местечке -
Мы втиснулись в маленький двухместный седан, развернулись, помахали на
прощание Кевину с Евой, и отправились через Мост назад в Город -
"Эй Коди, ты самый безумный чувак из всех кого знаю", признает Рафаэль
"Слушай Рафаэль, ты сказал как-то что тебя прозвали Рафаэль Урсо
Поэт-Игрок, так давай парень, поехали завтра с нами на скачки", зазываю я --
"Черт, могли бы сегодня успеть, да уж поздно - " говорит Коди --
"Отлично! Я еду с вами! Коди, ты научишь меня выигрывать!"
"Договорились!"
"Завтра -- мы заедем за тобой к Соне"
Соня это девушка Рафаэля, но годом раньше Коди (конечно же) приметил ее
и влюбился ("Чувак, ты себе и представить не можешь как у Шарля Свана ехала
башня из-за всех этих девиц - !" сказал мне однажды Коди... "Марсель Пруст
не мог быть гомиком раз написал такую книгу!") -- Так всегда стоит Коди
встретить какую-нибудь симпатичную деваху как он сразу в нее влюбляется, он
шлялся за Соней по пятам и даже притащил шахматную доску специально чтобы
играть в шахматы с ее мужем, однажды он взял меня с собой и там она сидела
на стуле лицом к шахматистам и раздвинув ноги в широких брюках а потом
спросила меня "Ну как тебе Дулуоз жизнь одинокого писателя не кажется
скучноватой?" -- Я согласился, глядя на разрез ее штанов, который Коди
прозевывая ладью в обмен на пешку ясное дело тоже видел -- В конце концов
она опустила таки Коди сказав "Э, знаю я зачем ты тут ошиваешься", но все
равно оставила потом мужа (шахматную пешку) (временно исчезнувшего сейчас из
пределов видимости) и стала жить с только что приехавшим с Востока
громогласным Рафаэлем --"Заедем за тобой к Соне"
Рафаэль говорит "Ага, у меня с ней начались разборки, похоже пора
сваливать, забирай ее себе Дулуоз"
"Я? Отдай ее Коди, он по ней сохнет - "
"Нет, нет", говорит Коди -- он уже позабыл про нее --
"Поехали все сегодня ко мне пить пиво и читать стихи", говорит Рафаэль,
"а потом я начну собирать вещички"
Мы приезжаем назад в кафе где нас уже ждет Ирвин, и одновременно в
двери заходит Саймон Дарловский, один, отработавший уже на сегодня свое
водителем "Скорой Помощи", а потом Джеффри Дональд и Патрик МакЛир два
старых (в смысле давно общепризнанных) поэта в Сан Фране которые всех нас
терпеть не могут --
И еще зашла Гия.
82
Я уже успел смотаться за бутылочкой калифорнийского красного, перелить
его в флягу и уже основательно к ней приложиться, так что мир вокруг
становится чуть смазанным и восхитительным -- Гия заходит держа по своему
обыкновению руки в карманах юбки и говорит своим низким голосом "Короче, об
этом уже весь город знает, журнал Mademoiselle собирается в пятницу вечером
всех вас сфотографировать - "
"Кого?"
"Ирвина, Рафаэля, Дулуоза -- А через месяц вы будете в журнале Life!"
"Откуда это ты узнала?"
"На меня не рассчитывайте", говорит Коди когда Ирвин берет его за руку
и просит придти, "В пятницу мне на работу надо, вечером"
"Но Саймон будет с нами сниматься!" торжествующе объявляет Ирвин и
хватает Дарловского за руку, и Дарловский кивает просто --
"А можно будет потом устроить сексуальную оргию?" говорит Саймон.
"На меня не рассчитывайте", говорит Гия --
"И у меня с этим может не получится", говорит Коди, и каждый наливает
себе из кофейника чашку кофе и садится за отдельный столик а вокруг снуют
туда-сюда тусовщики из мира Богемы или Подземных --
"Так давайте сделаем это вместе!" кричит Ирвин. "Мы все станем
знаменитыми -- Дональд и МакЛир, вы тоже пойдете с нами!"
Дональду 32, полноватый, красивое лицо, печальные глаза, элегантный,
молча отводит взгляд, и МакЛир, 20 лет, стриженный под ежик, безучастно
смотрит на Ирвина, "О нас уже снимают отдельно, сегодня вечером"
"Как -- отдельно от нас?" кричит Ирвин -- и вдруг понимает что тут
какие-то разборки и интриги и его взгляд гаснет в задумчивости, пытаясь
осознать все эти союзы, разлады и разделения в священном золотом братстве --
Саймон Дарловский говорит мне "Джек я два дня тебя искал! Где ты был?
Что делал? Что тебе снилось последнее время? Что-нибудь прекрасное? А
девчонки какие-нибудь залезали тебе в штаны? Джек! Посмотри на меня! Джек!"
И он меня заставляет смотреть на себя, у него неистовое исступленное лицо с
мясистым орлиным носом, светлые волосы его пострижены теперь ежиком (вместо
безумной копны волос раньше) и полные серьезные губы (как у Ирвина) но весь
он длинный и худощавый и будто только-только из колледжа -- "У меня есть
миллион вещей рассказать тебе! И все про любовь! Я открыл секрет красоты!
Это любовь! Каждый это любовь! Повсюду! Я тебе сейчас все объясню - " И он
объяснил, на предстоящем поэтическом чтении (первой встрече Рафаэля с
ненасытными ценителями поэзии Фриско 50-х) он был внесен в список
выступающих и должен был (с согласия и по пожеланию Ирвина с Рафаэлем
которые только глупо хихикали и которым на все было наплевать) после чтения
их стихов встать и выдать большую длинную спонтанную речь о любви --
"Что ты им скажешь?"
"Я скажу им все -- Я ничего не упущу -- Я заставлю их плакать -- Джек,
прекрасный брат Джек, слушай! Вот моя рука, она протянута к тебе в этом
мире! Возьми ее! Сожми! Ты знаешь что случилось со мной однажды?" внезапно
вскричал он превосходно пародируя Ирвина, иногда он Коди тоже имитирует, ему
всего 20 -- "В четыре часа дня я пошел в библиотеку закинувшись распирухой
-- знаешь что это?"
"Распируха?"
"Таблеткой дексидрена -- в желудок" - похлопывая себя по пузу --
"Понимаешь? Кинул ее на кишку и потом когда расперло мне в руки попался "Сон
Гомика" Достоевского -- Я увидел что любовь - "
"Сон Смешного Человека" ты хочешь сказать?"
" -- что любовь возможна в чертогах сердца моего, но снаружи в реальной
жизни у меня мало любви, понимаешь, я увидел проблеск жизни наполненной
любовью, такой же как мощный свет любви который Достоевский видел в своей
темнице, и у меня слезы на глаза навернулись когда в сердце своем я смог
подняться до этого блаженства, понимаешь, а потом у Достоевского был сон,
понимаешь, он перед сном положил в ящик стола пистолет чтобы проснуться и
застрелиться -- БАБАХ!" он хлопнул в ладоши, "но ощутил искреннее и острое
желание любить и молиться -- да Молиться - так он сказал -- "Жить И Молиться
За Истину Которую Я Знаю Так Хорошо" -- так что когда придет мое время
сказать эту речь, когда Ирвин и Рафаэль закончат читать свои стихи, я хочу
поразить публику и себя самого идеями и словами любви, и еще сказать о том
почему люди не любят друг друга так сильно как могли бы -- Я даже заплачу
перед ними чтобы они почувствовали -- Коди! Коди! Эй ты, чумовой чувак!" и
он кидается на Коди и начинает его толкать и пихать и Коди лишь покряхтывает
"Амм хммм хе ага" поглядывая на свои старые железнодорожные часы, чтобы не
опоздать пока мы все тут ошиваемся -- "Мы с Ирвином говорили долго-долго-- и
решили что построим наши отношения как фугу Баха, понимаешь, где все
движется и друг друга заменяет, понимаешь - " Саймон заикается, ерошит себе
волосы, он по-настоящему возбужден и безумен, "И мы снимаем с себя всю
одежду на вечеринках, мы с Ирвином, и устраиваем большие оргии, однажды
ночью перед твоим приездом к нам пришла эта девушка знакомая Сливовица и мы
затащили ее в постель и Ирвин трахнул ее (это та самая девица которой ты
зеркало кокнул, помнишь?[79]), ну и ночка, первый раз я кончил через
полминуты -- И я совсем не вижу снов, или нет, недели полторы назад я видел
эротический сон но совсем его не запомнил, как одиноко..."
И хватает меня за плечи "Джек спит читает пишет говорит идет ебется
смотрит и опять спит" -- он искренне хочет мне помочь и оглядывает меня
встревоженными глазами, "Джек тебе надо больше трахаться, мы должны так
устроить чтобы ты трахнулся сегодня ночью!"
"Мы идем к Соне", вставляет Ирвин который слушает все это веселясь --
"Мы разденемся и сделаем это -- Давай же, Джек, сделаем!"
"О чем это он только говорит!", кричит Рафаэль подходя к нам -- "Ты
ненормальный, Саймон!"
И Рафаэль мягко отталкивает Саймона и Саймон так и остается стоять как
маленький мальчик ероша свою стрижку ежиком и невинно поблескивая на нас
глазами, "Но это же правда!"
Саймон хочет быть "таким как Коди", он сам так говорит, во всем, и как
водитель, и как "оратор" -- он обожает Коди -- Понятно почему Мэл Называтель
зовет его Русский Псих -- а еще он постоянно делает какие-нибудь невинные но
опасные вещи, может например внезапно подбежать к совершенно незнакомому
человеку (угрюмому Ирвину Минко) и поцеловать его в щеку просто от избытка
переполняющих чувств "Привет", и Минко сказал на это "Ты не знаешь, как
близко был к смерти"
И Саймон, окруженный со всех сторон пророками, так и не смог понять в
чем дело -- к счастью мы все были там и могли его защитить, да и Минко вовсе
неплохой парень -- Саймон настоящий русский, хочет чтобы весь мир
преисполнился любви, возможно он потомок безумных Ипполитов и Кирилловых
Достоевского из царской России 19 века -- Он даже выглядит похожим на них, и
когда мы съели пейотль (музыканты и я) а потом залабали большой джем в 5
часов в полуподвальной квартирке, с тромбонами и двумя барабанами, Спид
играл на пианино, и Саймон сидел под всегда включенной даже днем красной
лампой со свисающими старинными кистями, его сухопарое лицо стало выглядеть
очень резко в неестественно красном свете и внезапно я увидел: "Саймон
Дарловский, величайший человек в Сан-Франциско", и позже этой ночью к моему
и ирвиновскому изумлению когда мы топали по улице (я с рюкзаком за плечами)
(крича "Великое Облако Истины!" выходящим из игорных притонов китайцам),
Саймон разыграл настоящую маленькую пантомину[80] a la Чарли Чаплин но в
своем собственном чисто русском стиле, вбежав в какой-то зал заполненный
сидящими на плетеных стульях и смотрящими телевизор людьми и устроив целое
представление (изумление, прижатые в ужасе ко рту руки, тревожные взгляды по
сторонам, ой-е-ей, тревога, смущение, подхалимство, наверное так на
парижских улицах шустрили пьяноватые молодцы Жана Жене) (искусные маски на
смышленых лицах) -- Саймон Дарловский, Русский Псих, он всегда напоминал мне
моего кузена Ноэля, и я до сих пор иногда его так называю, Ноэль был моим
кузеном в далекие массачусетские дни, и у него были такие же лицо и глаза, и
он любил скользить неслышно как привидение вокруг стола в сумеречных
комнатах и выдавать "Ууууу хо-хо-хо-хооооо я -- Дух Оперы!" (по-французски
это звучит как je suis le phantome de l`opera-a-a-a) -- И еще странная
штука, все саймоновские работы были точь в точь как у Уитмена, больничные,
он брил старых психов в психушке, сидел с больными и умирающими, а сейчас
работал водителем "Скорой Помощи" в маленьком госпитале, мотаясь целый день
по Сан Франу и таская изувеченных и оскорбленных в носилках (из ужасных мест
где их находили, маленьких задних комнатушек), кровь и скорбь, на самом деле
Саймон не Русский Псих, а Саймон-Сиделка -- Он и мухи не смог бы обидеть,
даже если бы захотел --
"А, ну да, ну ясно дело", сказал в конце концов Коди и пошел,
отправился работать на железную дорогу, напомнив мне на улице "Завтра на
скачки пойдем, ждите меня у Саймона ("У Саймона" - это где все мы будем
ночевать)...
"Окей"
Потом поэты Дональд и МакЛир предлагают подбросить всех нас домой, на
две мили вверх по Третьей, в район негритянских новостроек где даже прямо
вот сейчас саймоновский 15 Ї летний братец Лазарус жарит картошку на кухне и
размышляет о лунатиках.
83
Именно этим он и занимается когда мы заходим, жарит картошку, высокий
красавчик Лазарус который у себя в школе может встать и сказать "Нам нужна
свобода говорить когда хотим" - и который всегда у всех спрашивает "Что тебе
снилось?" он хочет знать твои сны и, когда ты их ему расскажешь, кивает -- И
хочет чтобы мы ему тоже раздобыли девушку -- У него идеальный
Джон-Берриморовский[81] профиль и когда он вырастет то будет по-настоящему
красив, но сейчас он живет один с братом, мать и остальные безумные братья
остались на востоке, а Саймону сейчас не до него -- Поэтому Саймон пытался
уже отослать его в Нью-Йорк, но он не хочет ехать, единственное место куда
ему хотелось бы -- это на Луну -- Он съедает всю еду покупаемую Саймоном на
всех и способен встать в 3 часа ночи и зажарить все бараньи отбивные, все
восемь штук, и съесть их без хлеба -- Все свободное время он тратит на уход
за своими длинными светлыми волосами, в конце концов я разрешаю ему
пользоваться моей расческой, и он даже начинает прятать ее от меня так что
приходится потом разыскивать -- Затем он врубает на полную громкость радио,
Джампин Джордж Джаз из Окленда -- затем его несет куда-то вон из дома и он
прогуливается по солнышку и задает причудливейшие вопросы, типа: "А как ты
думаешь, солнце вниз не свалится?" - "А там где ты был, там не было
чудовищ?" -- "А они смогут сделать еще один мир?" -- "В смысле, когда этому
конец наступит?" -- "А у тебя глаза завязаны?" - "Я имею ввиду действительно
завязаны, ну платок на глазах?" -- "А тебе двадцать лет?"
Четыре недели назад он на полной скорости вылетел на своем велике на
перекресток под новостройками, прямо к офису Стальной Компании у
железнодорожного туннеля, впечатался в машину и сломал себе ногу -- Он до
сих пор все еще прихрамывает -- И тоже смотрит с обожанием на Коди -- Коди
больше всех беспокоился из-за его травмы -- Даже у самых безумных людей
находится место простому состраданию -- "Чувак, он еле ходить мог, бедный
парнишка -- ему так долго было плохо -- я очень тут беспокоился из-за
старины Лазаруса. Правильно, Лаз, клади побольше масла" - длинный неуклюжий
подросток Лаз накрывает нам на стол и зачесывает назад свои волосы -- очень
молчаливый, никогда лишнего не скажет -- Саймон обращается к брату по его
настоящему первому имени Эмиль -- "Эмиль, ты сходишь в магазин?"
"Пока нет"
"А сколько времени?"
Длинная пауза -- а затем глубокий бас Лазаруса -- "Четыре" --
"Ну так сходишь в магазин?"
"Сейчас"
Саймон притаскивает дурацкие брошюры с рекламными предложениями которые
магазины рассылают по почтовым ящикам, и вместо того чтобы написать список
покупок он просто наугад звонит по какому-нибудь телефону, например
предлагающему
МЫЛО ТИДОЛ
Сегодня только 45с
- они звонят туда, и не то чтобы им было нужно это мыло, но вот оно,
здесь, его предлагают на целых два цента дешевле -- братья склоняют свои
чистокровно русские головы над брошюрой и звонят куда-то еще -- Затем
Лазарус посвистывая идет по улице с деньгами в кулаке и проводит часы в
магазине рассматривая обложки научно-фантастических книжек -- приходит домой
поздно --
"Где ты был?"
"Картинки глядел"
И вот мы подъезжаем и заходим в квартиру и старина Лазарус жарит свою
картошку как обычно -- С длинного балкона видно как солнце сияет над Сан
Франциско
84
Поэт Джеффри Дональд, изысканный и утомленный, он был в Европе, на Ишии
и Капри и так далее, он знает всех этих богатых модных писателей и тому
подобных типов, и даже говорил обо мне недавно с нью-йоркским издателем, что
меня очень удивляет (ведь я впервые его вижу), и мы выходим на балкон и
смотрим на город --
Это южная часть Сан Франа, где начинается Третья Улица и полно
бензиновых цистерн и цистерн с водой и заводских рельсовых путей, где все
подернуто дымкой и покрыто слоем цементной пыли, скаты крыш, за ними синее
море до самого Окленда и Беркли, дальше виднеется равнина тянущаяся вплоть
до подножья холмов где начинается долгий подъем до самой Сьерры, до тонущих
в облаках вершин ее неземной величественной громадины подкрашенной сумерками
в снежно розоватые тона -- Остальной город остается слева, белизна, грусть
-- Типичное место для Саймона и Лазаруса, вокруг живут только негритянские
семьи и конечно же их здесь любят и стайки ребятишек заходят даже прямо к
ним в дом и палят из игрушечных ружей, вопят, и Лазарус обучает их искусству
молчания, их герой Лазарус --
И я думаю стоя рядом с печальным Дональдом о том знает ли он все это,
любит ли, и о чем он задумался -- внезапно я замечаю что он повернулся лицом
ко мне и смотрит долгим серьезным взглядом, я отвожу глаза, у меня не
хватает сил -- не знаю что ему сказать и как поблагодарить -- Тем временем
юный МакЛир на кухне, они читают стихи сгрудившись вокруг бутербродов с
джемом -- Я устал, я уже устал от всего этого, куда мне идти? что делать?
как мне провести вечность?
Пока душа свечой сгорает в чертогах наших дуг надбровных[82]
"Кажется ты в Италии был и вообще...? -- а сейчас чего делать
собираешься?", в конце концов говорю я.
"Я не знаю что я собираюсь делать", говорит он грустно, с усталой
иронией.
"Да чего там, делай что делается...", несу я вялую чушь.
"Я много про тебя слышал от Ирвина, и я читал твою книгу - "
Просто он слишком благопристойный для меня -- мне же понятнее
необузданность -- как хотел бы я суметь ему объяснить -- но он знает что я
знаю --
"Мы еще с тобой увидимся?"
"Да, конечно", говорит он --
Через два дня он устраивает для меня что-то вроде маленького обеда у
Розы Уайз Лэйзали, женщины которая организует поэтические чтения (в которых
я никогда не участвую, из-за робости) -- Она приглашает меня по телефону а
Ирвин стоит рядом и шепчет "А нам можно придти?" "Роза, а можно придти еще
Ирвину?" -- ("И Саймону") -- "И Саймону?" - "Конечно, почему нет" -- ("И
Рафаэлю") -- "И Рафаэлю Урсо, поэту?" - "Ну естественно" -- ("И Лазарусу"
шепчет Ирвин) -- "И Лазарусу?" -- "Конечно" - так что мой обед с Джеффри
Дональдом и элегантной красивой и умной женщиной превратился в шумную
безумную пирушку с ветчиной, мороженым и тортом -- я еще про это напишу
когда подойдет время --
Дональд с МакЛиром уходят и мы жадно пожираем невероятную смесь всего
что находится в холодильнике, и мчимся к рафаэлевской подружке где весь
вечер пьем пиво и болтаем, где Ирвин с Саймоном немедленно раздеваются (по
своему обыкновению) и в конце концов Ирвин начинает играть с сониным пупком
-- ясное дело Рафаэль чувак с нижней Ист-Сайд ему не нравится когда кто-то
забавляется с пупком его подружки, и вообще ему тошно сидеть тут и смотреть
на голых мужиков -- Хреноватый вечерок получается -- Я чувствую что меня
ждет впереди большая работа чтобы все это уладилось как-то -- И Пенни все
еще с нами, сидит где-то там позади -- старые сан-францисские меблирашки,
верхний этаж, повсюду разбросаны книги и вещи -- я тихо сижу с бутылкой пива
и смотрю в сторону -- единствен