затем поднял глаза на
Павла. На дрожащих губах появилась страшная улыбка.
   - Всего один день. Как мало: - протянул Сергей. Его голова качнулась
назад, он упал сначала на колени, а затем навзничь.
   Паша стоял со стеклянными глазами, так и не опустив меча после удара, и
смотрел на человека, лежащего на полу в луже крови. Он сначала сделал, а
потом понял, что именно.
   - Какой кошмар, - донеслось сзади. - Ты похож на Каина. Поверь мне, я
знаю.
   Паша обернулся. В кресле, в углу, сидел капюшон.
   - Убить своего лучшего друга, - какой пассаж, - не унимался капюшон. -
Представляю, какой вулкан клокочет у тебя внутри. Убийца! - после этих
слов он встал и начал прохаживаться по комнате, пряча кисти рук в рукавах.
Паша приготовился к новой схватке.
   - Вот так, мой юный друг, и это только начало, так сказать, номер два,
- продолжал философствовать Капюшон. Васильков следил за ним не мигая. - И
не уговаривай, я тво„ оружие теперь и сам не возьму. Ведь у нас с тобой
обширная программа.
   - Умри сука! - заорал Павел и ударил Капюшона сверху по голове. Но тот
просто исчез, и от меча пострадал лишь сервант. Раздался треск дерева,
звон разбитого стекла и фарфора.
   - Мальчишка, - укоризненно проговорил Капюшон. - Я тебя даже властям не
отдам, сам позабавлюсь.
   Он начертил перстом в воздухе воображаемую линию, и одна из стен в
комнате вспыхнула.
   - Уходи. В деревне шесть человек, и все они сейчас спят, так что
свидетелей не будет, - сказал Капюшон и прыгнул в огонь.
   Пожар оставлял право только на один выбор. Паша побежал вниз по узкой
лестнице, путаясь ногами. Оказавшись на улице, он кинулся к воротам, но
вдруг вспомнил, что оставил плед и хотел было вернуться за ним. Дом пылал
полностью, как "пионерский кост„р". Паша завел машину и ретировался. Как
только пос„лок скрылся за горизонтом, раздался взрыв, взорвался газовый
баллон на кухне, и почти сразу зазвенела рельса. Очнувшимся соседям вместо
дома остался факел.
   Через десять километров, Паша остановился и, открыв дверцу, вывалился
из машины. Его вывернуло наизнанку. Когда стало немного легче, Васильков
выбрался из кювета и сел на траву. "Сергей хотел меня убить! Бо-ог мо-ой!
У него это могло получится, ведь, по правде говоря, я этого не ожидал. А
эта тварь знает, кому и где нажать... И как он узнал о его мечте? Кто он,
дьявол?
   Вряд ли. Скорее всего черт„нок. Такой маленький гад„ныш, который хочет
выслужиться у сатаны. Да и какая разница большой он или маленький.
Главное, что он оттуда, и приходил он за мной".
   В какой-то момент Паша поймал себя на мысли что уже ни о чем и не
думает, а просто сидит и смотрит на деревья. На то, как ветер приводит в
движение листья на ветвях. С грохотом мимо Василькова проезжали тяжелые
фуры, коегде деревья тронулись желтым цветом. Васильков поднял вверх
глаза. На голубом небе появлялись первые зв„зды...
   ..................
   ...................
   ..................
   ...Прошло два месяца с того момента, как первый раз появился гость в
капюшоне. Он больше не приходил лично, но его присутствие ощущалось
ежедневно. С полок постоянно что-то падало на голову. Можно было поставить
чайник на плиту, и через пять минут плита будет выключенной, хотя чайник
будит теплым. Регулярно пропадали ключи от входной двери, и выйти из дома
было просто невозможным. Казалось, что кто-то стоит за занавеской и
дергает за невидимые ниточки, а вс„ вокруг повинуется его власти.
Напряжение Павла, как спираль, с каждым новым витком становилось вс„ выше
и выше. Не прошло и недели, как он почувствовал, что начинает сходить с
ума.
   На работе тоже было не вс„ в порядке. Павла обвинили в воровстве, и
выглядело это достаточно убедительно. Кроме мелких гадостей, были и
крупные. Заболела мама. Е„ увезли ночью с сердечным приступом. После
звонка отца, сообщившего эту страшную новость, Паша долго сидел в комнате
с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла. Его сжатые кулаки
подрагивали. Ощущение собственного бессилия в отношении происходящего, что
может быть страшнее. Василькову стоило неимоверных усилий, чтобы
сдержаться и не впасть в истерику.
   Отношения с Леной первый месяц оставались такими же плохими, как и
были. К концу второго они стали еще хуже. Паша пытался несколько раз
поговорить с ней, но разговор быстро переходил в перебранку.
   Вот и сейчас он сидел на скамейке во дворе е„ дома и ждал Лену, чтобы
объясниться. Но этот раз будет уже точно последним. Павлу нужно услышать
ответ на один единственный вопрос. Не очередной скандал, а именно ответ.
Да или нет.
   Конец октября. Было достаточно холодно, и Павел слегка озяб. По пустому
двору изредка проходили прохожие. Он сидел на лавочке напротив подъезда
Лены больше часа и уже собирался уходить, как вдруг во двор въехал
подержанный Опель. Он лихо закладывал повороты и резко затормозил напротив
Паши. Из Опеля вышел худощавый молодой человек полубыковатого вида. На н„м
было пальто т„мно-красного цвета, так называемого "бизнес класса", а на
голове кепка "Адидас", из-под которой лапушились прозрачные, с красной
ка„мочкой и редкими красными прожилками, уши. Такое сочетание всегда не то
чтобы бесило Пашу, а скорее веселило. Это чучело обошло "шмопель" и
открыло пассажирскую дверь. Из машины вышла Лена! Такого поворота событий
Паша не ожидал. Их взгляды встретились. Чучело немного отстало,
завозившись с сигнализацией. Васильков поднялся и сделал шаг. Лена шла ему
навстречу, казалось, что она это делает неуверенно. Когда они поравнялись,
Паша заговорил первым.
   - Здравствуй.
   - Здравствуй, - ответила Лена. Е„ слова были словно дыхание снежной
королевы.
   - Мы можем поговорить?
   - Мне некогда, - бросила Лена так же странно, как и шла.
   - Всего одну минуту, - сказал ей вслед Паша, но Лена отрицательно
покачала головой и, не останавливаясь, скрылась за дверью подъезда.
   - Как знаешь, - еле слышно сказал Васильков закрытой двери и поставил
логическую точку. Развернувшись, он прошел мимо чучела и направился на
бульвар. Полубык посмотрел ему вслед и трусцой, теряясь в догадках,
скрылся в подъезде.
   Оказавшись на бульваре, между деревьями и скамейками, Паша остановился
на мгновенье, посмотрел на окна Лены, их было видно с бульвара, и пошел по
дорожке неторопливой походкой, пиная желтые и красные листья. Он вздохнул
глубже. Воздух был по-осеннему свежим. Несвежими казались лишь мысли.
   Вроде бы должно было стать легче, но легче не стало. Одной проблемой
теперь меньше, с другой стороны, рухнула еще одна надежда, еще один смысл
жизни.
   У Василькова их теперь осталось совсем мало.
   Паша сел на скамейку. По бульвару шли люди, гуляли дамы с собачками и
бабушки с внучками. Осень находилась в предпоследней стадии, деревья почти
все стояли наполовину голые, в редких лужах вместо воды был тонкий л„д.
   Казалось, что вот-вот кончится завод, вс„ остановится и мир рухнет.
   - Господи! Почему же так тошно? - едва слышно почти простонал Павел,
склонив голову и уткнувшись лицом в ладони.
   - Время такое. Кончается год, кажется, кончается любовь. Скоро кончится
век.
   Ощущение такое, что мир вот-вот рухнет. Особенно страшно осознавать,
что от тебя зависит, рухнет он или нет?
   Васильков обернулся. На скамейке, слева от него, сидел старик. Совсем
неприметный старичок, в шляпе и сером плаще.
   - Кто вы? - спросил Паша.
   - Апостол П„тр. Вы наверняка обо мне слышали.
   Паша смотрел не мигая. После встречи с чертом его сложно было чем-то
удивить, но вс„ же он снова надеялся, что ему показалось.
   - Спокойнее, молодой человек. Где Ваше чувство юмора? - укоризненно
говорил старичок. - Не так важно, кто я, как то, что я могу Вам
рассказать, - Паша посмотрел по сторонам и заглянул за спинку скамейки.
   - Вы что, возомнили себя шпионом? - спросил старик. - Что вы
оглядываетесь?
   Паша ничего не ответил, точнее, пытался, но не смог. Его хватило только
на то, что бы хлопать глазами.
   - Вы меня просто пугаете, - сказал старичок. - А мы на вас так
надеялись.
   - Мы - это кто? - наконец выговорил Паша.
   - Вы знаете, что за оружие у вас дома на столе?
   "Черт! Я первый раз оставил дома меч, - мелькнуло в голове у Павла".
   - Похоже, не знаете. Это очень старый меч, он старше мирозданья. За
свою длинную жизнь он спас много миров, теперь охраняет Ваш. Но сам по
себе он бесполезен. Ему нужны крепкие руки и чистое сердце. Похоже,
Тимофей Валерьянович нашел и сердце и руки.
   - Так он один из вас? - спросил Паша и добавил. - Был...
   - Да, - ответил старичок, - был. Только не из нас, а из вас. Он был
рыцарем, или воином, как угодно, "Хранителем вечности".
   - Так кто же Вы?
   Паша смотрел в глаза старичку, они не были пустыми, скорее даже теплыми.
   В них была жизнь.
   - Я помощник. Один из тех, кто Вам, рыцарям, помогает.
   - Помогает в чем? Что, вообще, происходит? - Паша повысил голос.
   - Я сейчас вс„ расскажу, только, пожалуйста, не перебивайте меня, если
что-то уже знаете. - И старичок поведал леденящую душу историю.
   От начала мирозданья и до конца дней любой жизни существует добро и зло.
   Светлая и т„мная сторона любой души, а между ними - борьба. Так было
всегда, и так будет.
   Вы, воины, противостоите злу. Во время борьбы добра и зла всегда
возникает путаница. Предметы и вещи меняют свои названия и предназначения.
Белое называют черным, а черное белым. И вот посреди этого хаоса есть
м„ртвый лес.
   К нему ведет много дорог, но через него лишь одна. Дорога в город
теней. Он полон падшими душами. А посреди города стоит замок Отчаяния.
Попасть в него совсем не просто. У человека много больных мест. Среди них
Вера, Надежда, Любовь. Так вот, тому, кто вздумает идти до конца, придется
сделать очень тяжелый выбор. Нужно воскресить их или убить. Вот что
именно, сразу и не разбер„шь.
   Вообще, выбор - это очень тяжело для человека. Но скоро Вы узнаете, что
большое счастье, когда есть возможность выбора. В жизни нередко бывают
моменты, когда выбора нет. Если Вы справитесь с этим, то сможете пройти в
замок отчаяния. В замке - воин смерти, цель путешествия. С ним прид„тся
сразиться. Самое главное в любой ситуации - это меч. Только с ним можно
противостоять злу.
   - А я его оставил на столе, - медленно сказал Паша.
   - Зло не может просто украсть его. В видимом хаосе мирозданья
существуют свои законы и правила. Есть только два пути завладеть мечом.
Убить рыцаря и из рук умирающего взять его или запугать, замучить морально
до такой степени, когда он сам его отдаст и скажет: "Владей же им, он твой
по праву".
   Как у зла, так и у добра есть свои ограничения. Я не могу предупреждать
вас об опасности, советовать, как поступить в той или иной ситуации. Но
это не значит, что я буду стоять в стороне, и смотреть на происходящее. Я
помощник и кое-чем помочь вс„ же могу. Да. Вот еще что. Верьте только
себе, злу коварства и изворотливости не занимать. Во вторых, не бойтесь за
свою жизнь, вы не утонете, не сгорите, Вас не зарежут в подворотне
случайные люди. Или Оно убь„т вас и забер„т меч, или вы умр„те от
старости. В третьих...
   - Прям, как в тюрьме. Не верь, не бойся, не проси, - вставил Паша,
постепенно приходя в себя. - Что-то меня тошнит.
   - Рановато. Вы почти еще ничего не видели, - заметил старичок и
продолжил.
   - В третьих, никогда не снимайте медальон. Он, на самом деле, спасает
душу. С ним она становится сильнее. Это чудо, что медальон у Вас, про него
ничего не было слышно триста сорок два года.
   - Почему Тимофей Валерьянович отдал меч именно мне?
   - Возможно, он что-то чувствовал. Вообще-то, Тимофей ни разу не
сражался, меч попал к нему тоже случайно. Вам он рассказал не вс„.
Существует орден рыцарей "Хранителей вечности". Сейчас Вы выполняете их
работу. Так получилось, что кроме Вас, е„ никто не сделает, здесь нет ни
одного рыцаря.
   Зло точно рассчитало, когда прийти. Найдите летопись. В ней написано,
где вход в м„ртвый лес. Если, конечно, решитесь пройти в замок отчаяния,
ведь биться со злом можно и здесь, только оно будет приходить снова и
снова. А если убить его в замке, зло не прид„т тысячу лет.
   - Я еще не решил, буду ли я вообще драться, - сказал Васильков, - а Вы
говорите про м„ртвый лес.
   - Да. Вашего согласия никто не спросил, но вы уже в иге. Впрочем, если
считаете, что эта ноша не по Вам, то можете отдать ЕМУ меч. Что при этом
сказать, Вы теперь знаете.
   Вечерело. Павел выглядел так, как будто его заманили и дали по ушам.
   Несомненно, в ч„м-то полегчало, теперь ясна суть происходящего. Из
полной бессмыслицы вс„ выстроилось в цепочку вполне объяснимых событий.
Только жить от этого легче не стало.
   - Уже поздно, - сказал старичок, - мне пора. Но я не прощаюсь, ведь я
всегда буду рядом. Подумайте над тем, что услышали. Окончательный выбор за
Вами.
   Только помните, что я Вам сказал. Сейчас этого не сделает никто. Никто,
кроме Вас.
   Старичок встал, сделал еле заметный поклон головой и пошел прочь по
пустой аллее. Васильков остался сидеть на скамейке, провожая старичка
взглядом. Посидев какое-то время в раздумьях, он тоже поднялся и пошел
прочь, только в другую сторону. Зв„зд на небе стало больше, даже появилась
луна. Точнее, молодой месяц. Павел Васильков шел неторопливо. Полуголые
деревья в осенних сумерках и на фоне т„мно-голубого вечернего неба и в
подсветке уличных фонарей, прекрасно смотрелись. Но Паша сейчас этого не
замечал. После разговора со старцем он испугался еще больше. Раньше
Васильков только догадывался, что к чему, и при этом считал свои мысли
бредом. Теперь ему популярно объяснили, что это не бред, а чистая правда.
   М„ртвый лес. Город теней. Замок отчаяния. Рыцарь смерти. Надо же такое
придумать.
   Навстречу шла пара влюбл„нных. Им было хорошо друг с другом, они просто
излучали счастье. Павел вспомнил Лену. Несмотря на то, что они расстались,
он вс„ равно любил е„. Даже еще сильнее, чем раньше. К тому же стало ясно,
кто их разлучил. От этих мыслей сердце сжималось вс„ сильнее.
   Влюбл„нные прошли, и аллея опустела. Машины проезжали редко, и в тишине
отчетливо слышался звук ботинок Павла. Впереди появилась черная фигура, но
внимание она привлекла лишь тогда, когда Паша подошел к ней совсем близко.
Оторвавшись от своих размышлений и подняв глаза, Васильков увидел перед
собой старого знакомого. Он, как всегда, стоял чуть наклонив голову, и
поэтому капюшон скрывал его лицо. В руке Капюшона сверкнул меч!
   Паша остановился. Краем глаза с права заметил еще одного монаха. Он
развернулся и хотел убежать но, сзади стоял третий, а слева еще один.
Четыре Капюшона, держа меч в вытянутой в сторону руке, медленно сходились
в центр.
   "Что делать? Меч остался дома, на столе", - Паша нервно оборачивался то
вправо, то влево, вокруг себя, переминаясь при этом с ноги на ногу. "Стоп!
   Если нет меча, то со мной ничего не случится. Я должен умереть с мечом
в руках". - Паша посмотрел перед собой и ... там никого не было. Оглянулся
вокруг тоже никого. Показалось!?
   - Вот и галлюцинации. Поздравляю! - сказал Паша в слух. - А когда я
последний раз я был в церкви? Год назад? По-моему, пора...
   Васильков так обрадовался этой неожиданно пришедшей мысли, что не
просто пошел, а побежал. Здесь недалеко была церквушка. Небольшая и очень
красивая. Да и разве она могла быть некрасивой? Всякий раз, когда Паша
выходил из церкви, он чувствовал спокойствие и умиротвор„нность. Может, он
не правильно называл свои чувства, но главное, на душе становилось
спокойно и хорошо.
   Отворив тяжелую дверь, он вошел под своды храма. Несмотря на поздний
час, было не заперто. Храм был пуст. В тишине мерно потрескивали свечи, в
воздухе витал запах жженого воска. Павел прошел под центральный купол и в
полном смысле слова упал на колени.
   - Господи! - довольно громко для шепота произнес он. - Наверное, есть
за что, раз ты меня так наказываешь. Прости мне то, в чем я виноват. Я не
выдержу того, что происходит, и возможности уйти в сторону у меня нет. И
если я должен до конца испить чашу свою, то дай мне сил устоять. Ведь ты
сам знаешь, что это непросто.
   Прошло десять, двадцать, может, тридцать минут, но подняться с колен
Васильков не мог.
   - Прости мне, чадо, что я мешаю разговаривать тебе с Богом.
   Голос звучал тихо, но звонко. Казалось, все стены вместе вдруг
заговорили.
   Васильков повернулся. Справа от него стоял человек с бородой, в черной
рясе и длинными волосами. На груди у него висел большой золотой крест,
взгляд был пронзительным, глаза добрыми.
   - Я проходил рядом и случайно услышал часть твоей молитвы. В твоей
жизни произошло что-то страшное?
   - Да уж, страшнее некуда, - ответил Паша, слегка растягивая слова.
   - Не хочешь ли ты исповедаться? Открывшие Господу душу находят в этом
прощение, и им становится легче.
   - А Вы уверены, батюшка, что хотите это услышать?
   - Я служу Господу, и слушать буду не я, а ОН, - сказал
церковнослужитель, по-доброму улыбаясь. - Пойд„м со мной, увидишь, -
станет легче, - Паша поднялся с колен и пошел за батюшкой. - Правда,
мирским сюда нельзя, - продолжал он, - но я думаю, ничего страшного в этом
нет.
   Они поднялись на второй этаж и оказались на балконе. Во время службы
здесь пел церковный хор.
   - Мы одни в храме, можешь начинать, нас никто не услышит.
   - Ну что ж, - сказал Паша на выдохе, - тогда слушайте. Я встретил
дьявола.
   Он отнял любимую, уложил в больницу мать, а меня обвинили в воровстве.
Он заставил меня убить друга и обещал забрать мою душу. Он хочет забрать
весь мир, и я не уверен, что смогу ему помешать.
   Паша рассказал вс„ достаточно подробно из того, что произошло за
последнее время, опустив, правда, подробности про м„ртвый лес. Когда он
замолчал, в воздухе повисла звенящая тишина. Лишь редкое потрескивание
свечей гулким эхом нарушали ее. Батюшка смотрел прямо перед собой. Внешне
он был спокоен, лишь желваки на его скулах говорили обратное.
   - Вы верите в то, что услышали или считаете меня сумасшедшим? - спросил
Васильков.
   Батюшка ответил не сразу.
   - Если бы я не верил в Бога, то не стоял бы сейчас перед тобой. Если
есть Бог, значит, есть и дьявол. А раз есть дьявол, значит, может быть
вс„, о чем сказано в Евангелии:

   И я взглянул, и вот, конь бледный, И на нем всадник, которому имя
смерть; И ад следовал за ним.

   На тво„м лице скорбь, и выдумать такую скорбь нельзя. И еще скажу, ты
правильно сделал, что пришел сюда. Значит, ты веришь в Бога, коль просишь
у него прощения и помощи. А верой в Господа нашего Иисуса Христа мы
побеждаем дьявола. Бог не оставит тебя, и ты со всем справишься. Да
воздастся каждому по делам его, да будет нам по вере нашей. Ступай и
ничего не бойся.
   Христос с тобой.
   Батюшка перекрестил Василькова и Паша ушел. Шаги гулким эхом отзывались
в низких сводах храма и оборвались, как только Паша закрыл за собой дверь.
   Выйдя на улицу, Васильков почувствовал удивительную л„гкость в душе и
не только в ней. Как будто гора упала с плеч. Да, это так, храм очищает. А
слова священника хоть немного, но придали сил. Паша шел окрыленный словом
Божием. Конечно, он, как и прежде боялся умереть. Страх появлялся только
при одной мысли о новой встрече с Капюшоном. Но в душе было что-то, что
давало уверенность в победе. В победе светлого над темным.
   ..................
   ...................
   ..................
   Ударили первые заморозки. Воздух стал свеж и колюч как кристалл
замерзшей воды. Поздним вечером Васильков возвращался домой. В морозном
небе горели яркие зв„зды. Наверное, это странно, но в последнее время
красоту мира Паша стал острее ощущать лишь ночью. Даже не ощущать, а
обращать на не„ внимание. А может, это ему только кажется, и так было
всегда. И вот это вс„ у него хотели отнять. Отнять навсегда. Да попадись
этот "капюшон" ему прямо сейчас, разорвал бы, как грелку!
   В этих нехитрых размышлениях Васильков подошел к двери своей квартиры и