русские сами  -- смесь  разных
национальностей,  она встречалась с финскими коллегами по работе, и все  они
казались вполне разумными и очень вежливыми.
     Я спросила, а как она думает, не смогла бы она вдруг по уши влюбиться в
одного  из  финских  коллег,  и  не  смогло  бы  это  полностью изменить  ее
мировоззрение. Она сказала, что  не думает, что это возможно в  ее  годы (ей
было тридцать два);  главное, что  она хочет найти в жизни, --  это взаимное
уважение  и понимание необходимости  растить детей  при  взаимной  помощи  и
поддержке.
     Я удивилась, спросила, правда  ли, что она  не  верит  в  любовь  в том
смысле, что любовь -- это то, что нельзя вообразить и предсказать заранее, и
она ответила, что,  и правда, не понимает подобной концепции, что с ее точки
зрения реально существуют лишь здравый смысл и целесообразность, и, конечно,
гораздо  более целесообразно жить большую часть жизни не одной,  а в  семье,
чтобы  иметь поддержку  и оказывать  ее самой, облегчая жизнь себе и  своему
партнеру.  Что  касается  физиологических проблем,  то с  медицинской  точки
зрения, они как решаемы, так и объяснимы.
     Я спросила, а что  она думает по поводу непреходящей грусти, которую до
конца  жизни  испытывает  человек,  потеряв  своего  любимого  супруга.  Она
ответила, что  если  люди теряют друг  друга в молодом  возрасте, они  могут
очень   скоро  утешиться,  найдя  себе  кого-нибудь  другого.  Что  касается
стариков, вот они уже, действительно, не смогут это сделать, поэтому они так
и страдают, на все есть физиологические причины и практическое объяснение.
     Я спросила, действительно ли она  надеется,  что такое интервью поможет
ей найти романтического партнера. Она улыбнулась, встала, сказала, что тогда
я могу писать, что угодно, поблагодарила,  попрощалась  со мной и  ушла, а я
осталась одна в своем офисе.
     Как раз  в  этот  момент позвонил мой  партнер,  и  я сказала  ему, что
романтического  интервью  все  еще нет, и, торопясь закончить  каталог,  мой
партнер  предложил поместить  вместо него больше фотографий красивых женских
лиц.
     Так  мы  и  сделали.  А  фотографию  этой женщины-хирурга,  которую она
принесла  для  интервью,  мы  поместили на  обложку.  На фотографии  она  не
выглядела  такой практичной, наоборот,  что-то  очень  романтическое было  в
выражении  ее  глаз,  это,  наверное,  пробудило  в  мужчинах  романтические
чувства, и количество наших клиентов, действительно, возросло.

     Остров

     Наташа  и ее маленькая дочка жили  в петербургской  коммуналке вместе с
многочисленными соседями. Их дом стоял на шумном проспекте. Окна трех комнат
выходили  на  проспект,  где днем  и  ночью громыхали  грузовики  и трамваи.
Четвертая  комната  выходила  в  тихий  зеленый  двор, но  старуха,  которой
посчастливилось  жить  в  хорошей комнате, была  вредная, она  подслушивала,
сплетничала  и ворчала  на соседских детей за то, что  они шумят в коридоре,
или ругалась,  что другие  соседи неудовлетворительно, по  ее мнению, делают
генеральную уборку.
     В квартире жило  много людей. Наташина дочка и соседские дети бегали  и
кричали  в  коридоре.  На стенах висели велосипеды  и  тазы.  В ванную часто
бывала очередь, очередь бывала и к плите. Молодая  семья с двумя детьми жила
стесненнее  всех в  своей единственной  комнате, и  Наташа  знала,  что  эти
молодые люди  надеялись, что рано или поздно ворчливая  старуха  или  другой
сосед-инвалид  переселятся  в  дом  престарелых  или  еще  куда  подальше, и
освободят комнаты, которые можно будет занять.
     Старик-сосед был раньше капитаном  дальнего  плавания. Он был приятелем
Наташи, он всегда  радовался,  когда Наташа с дочкой по вечерам  приходили к
нему в комнату  пить чай.  На стенах его комнаты висели  фотографии лодок  и
кораблей, большие тропические раковины и заморские сувениры стояли на полках
старинной  мебели. Наташина  дочка  любила  играть  с  раковинами,  одну она
нечаянно  разбила, но старый капитан не  ругал ее, а  лишь сказал, что это к
счастью,  он  позволял   девочке   продолжать   рассматривать   раковины   и
прикладывать их к уху, слушая шум моря.
     Старый капитан  перенес  инсульт. Он  с трудом ходил по квартире, улица
под окном  была  всем, что осталась  у него  от прежде широкого мира.  Когда
солнце  начинало  весной  заглядывать  в  его  комнату,  он  открывал  окно,
подставлял лицо солнечным лучам, закрывал  глаза и воображал, что он снова в
море, и что шум грузовиков и трамваев внизу - это шум морских волн. Его жена
давно  умерла,  детей не  было, раз  в неделю к  нему приходила племянница и
приносила ему еду. Наташа тоже помогала, носила  хлеб и молоко, убирала  его
комнату.  Племянница  каждый  раз  убеждала  старика  перейти   жить  в  дом
престарелых, но  Наташа говорила ей, что старик  вполне справляется и сам, и
что она всегда рядом, если ему что-то понадобится.
     Наташа   была  биологом,  она   любила  природу,   растения,  животных,
насекомых, все  то,  что  жило в  мире своей  собственной жизнью. Прежде она
работала в Ботаническом институте, но после перестройки ее тамошняя зарплата
делалась  все  меньше  и  меньше,  пока  не  достигла  стоимости  автобусной
карточки.  Наташа начала работать торговым агентом косметической фирмы, ходя
по  разным  офисам, она продавала  кремы  и помады,  это  было  нелегко  при
маленьком,  часто болеющем ребенке, но ей помогал старик, он присматривал за
девочкой, когда та спала, кормил ее, играл с ней, когда та просыпалась, пока
Наташа бегала по  городу  с  тяжелой сумкой, полной  косметики,  которую она
пыталась продать.
     Наташины  родители жили далеко, помочь ей, кроме старого капитана, было
некому,  она  ухаживала за дочкой, продавала  косметику, чтобы заработать на
жизнь, ни на что другое  у  нее  не оставалось времени.  Кроме клиенток, она
общалась лишь с обитателями квартиры. Соседская  молодая пара, люди, близкие
ей по возрасту, не были, однако, близки по духу, они были слишком практичны,
покупали все  только  на  распродажах,  постоянно  обсуждали,  как  разумнее
потратить деньги на полезные вещи, а не на всякие глупости.
     Разговоры   Наташи  со  старым  капитаном  были  другие.  Старик  часто
рассказывал ей о морских путешествиях, об экзотических архипелагах, которые,
бывало,  посещал  его корабль, где всегда  тепло,  где  тропические  закаты,
голубые птицы и  красивые серебряные  рыбы. Наташа  рассказывала  капитану о
своем неудачном браке,  как муж  ушел от нее перед самыми  родами, так  и не
увидел дочери, и никогда  потом ей  не помогал. Наташа думала о будущем и не
видела  в  нем  ничего хорошего,  потому что  ничего  хорошего  не  было и в
прошлом. Старый капитан улыбался, хлопал ее по плечу и говорил, что никто не
знает, что кого ждет  впереди,  что молодость - сама по себе счастье, что до
него, так  он счастлив  даже,  глядя  на стены своей  комнаты, на фотографии
кораблей, на солнечные лучи за  окном, счастлив вести с ней эти неторопливые
беседы,  охранять сон ее дочки, счастлив даже слышать звуки  соседской ссоры
на кухне. С высоты своего возраста  он научился одинаково  ценить  все, даже
самые пустяковые, проявления жизни.
     Однажды, продавая  косметику, Наташа забрела в офис брачного агентства,
и, рассматривая  ее  духи и помады, девушки-менеджеры, в свою очередь,  дали
Наташе  посмотреть каталог  американских  мужчин, желающих  познакомиться  с
русскими  девушками.  Рассматривая  их фото  и  биографии,  Наташа  внезапно
наткнулась на название архипелага,  о котором рассказывал ей старый капитан.
Она увидела  фотографию улыбающегося мужчины, под которой было написано, что
американский  инженер, работающий на острове,  живет с  маленькой  дочерью и
ищет любящую жену и  хорошую мать  своему ребенку.  Удивляясь, зачем она это
делает, Наташа списала адрес. Вечером она рассказала обо  всем капитану - ей
было  нелегко объяснить  старику,  что означает "брачное агентство",  потому
что,  не выходя из дома, тот  не  ведал  о  многих  атрибутах пост-советской
жизни. Тем  не менее, шутя и улыбаясь, старый капитан убедил Наташу написать
американцу.  Он  вспомнил,  как  однажды  его  корабль  разгружался  в  этом
архипелаге, и  хоть советскому экипажу и  не  разрешили тогда спуститься  на
берег, все  они  запомнили прекрасные  острова  и  живущих на них веселых  и
беззаботных людей.
     И Наташа написала письмо и принялась  ждать ответа. Она написала,  что,
возможно, желание сделать детей счастливыми, и сблизит  их  с американцем, И
ей,  действительно,  стало казаться, что что-то в ее жизни, в  конце концов,
изменится,  и пока она ждала письма, все ее  разговоры со  старым  капитаном
вращались вокруг острова.
     Она не думала всерьез о переезде туда, но она воображала все эти пальмы
и  экзотических  птиц, к  которым  она  каким-то образом прикоснулась  своим
письмом,  и она думала еще, как много в мире  чудесных вещей,  которые так и
останутся для нее  неизвестными.  А старый капитан, глядя  в ее мечтательное
лицо, думал, что  если она, и в самом деле,  переедет на остров,  ему тогда,
конечно,  придется  переселиться  в дом  престарелых,  где  его  собственное
жизненное пространство сузится до кровати  в  переполненной палате. Он знал,
что и выжившие  из ума  старики,  содержатся  там вместе с такими, как он, и
старый  капитан  уже  начал  раздумывать,  какие  несколько  книг  и   какие
фотографии  он возьмет  туда  с  собой,  и  еще  он думал,  разрешат  ли там
открывать окно, и сможет ли он ощутить там теплоту солнечных лучей.
     Но американец на письмо не ответил. Наташа не знала, что покинувшая его
жена вернулась к  нему,  что он  простил ее  и  прекратил  поиск,  который и
начал-то, чтобы доказать  неверной жене, что он вовсе не страдал, и в ней не
нуждался.
     После  двух  месяцев  ожидания  Наташа  перестала  надеяться  на ответ.
Молодая  пара,  знавшая  обо  всем  от подслушивающей старухи-соседки,  была
сильно разочарована, потому  что уже  предвкушала, как Наташа и старик уедут
из квартиры, и как они займут их комнаты.
     Теперь  Наташа  была молчалива  за  вечерним чаем, она  думала обо всех
трудностях и проблемах, ожидающих  ее впереди. Глядя  на фотографии кораблей
на стенах, старик думал,  что от  всего  бы отказался, чтобы  только увидеть
улыбку  на  ее  серьезном  лице.  И  он  утешал  ее, говоря, что  что-нибудь
по-настоящему хорошее скоро случится в ее жизни, и что надо только надеяться
на лучшее.


     Рассказ о Маше


     Она пришла в мое агентство, как приходят в первый раз многие девушки: с
легкой опаской  и с  интересом.  Какие-то  девушки  бывают  сдержанными и не
рассказывают о себе,  какие-то сразу же излагают  историю  своей жизни.  Она
была  из  последних:  через пятнадцать минут я  уже  знала, что ей  двадцать
восемь,  что она никогда  не была  замужем, что  в  ее жизни  было несколько
мужчин, и все они были женаты, все говорили, как несчастны  они  в  семейной
жизни, все искали сочувствия, и  каждый  раз  она глотала  эту  приманку. Их
измученные  семейными передрягами  души  отдыхали, согретые  ее  беззаветной
преданностью, а потом они вспоминали о чувстве долга, просили их простить  и
--  возвращались к  своим злым женам и,  конечно, к детям. Может, все у  нее
было так, потому что родители ее когда-то расстались, отец оставил их, когда
ей было восемь лет,  поэтому и она,  и брат считали  себя "плохими  детьми",
думая,  что  от хороших  детей отцы не  уходят. Может, эта мысль, сидевшая в
подсознании  с детства, и  заставляла  ее считать,  что она  не  заслуживает
лучшего, и должна быть  благодарна даже вниманию женатых  мужчин. В двадцать
восемь у нее  не  было  ни семьи,  ни детей (а она мечтала иметь ребенка) и,
решив искать мужа за границей, она пришла в мое брачное агентство.
     -- Я бы завела ребенка и  без мужа, но не могу себе этого позволить! --
говорила она мне. Да, конечно, я знала, что, имея профессию архитектора, она
вынуждена работать уборщицей. Я также знала, как много усилий она приложила,
чтобы,  работая,  получить  диплом,   а  когда  она   окончила  университет,
оказалось, что в России во время кризиса ее профессия не нужна.
     Я  запомнила эту девушку, выделила ее  из многих других. Ее улыбка была
застенчивой,  глаза  честными,  я  очень  хотела  помочь  ей при  первой  же
возможности.
     И   такая   возможность   представилась  очень   скоро.   Мой   финский
бизнес-партнер просил  познакомить его с какой-нибудь  хорошей  девушкой. Он
рассказывал  мне,  как он несчастен, не имея возможности видеть дочь, потому
что  мать не  позволяет им встречаться, как страстно  хочет он создать новую
семью, иметь  еще  детей,  и, конечно, первая  о ком я  подумала,  была  эта
девушка, назовем ее Маша.
     Они познакомились, понравились  друг другу, очень  скоро  их  отношения
стали близкими, и он, назовем его Ханну, уехал в Финляндию и пригласил  Машу
приехать к нему.
     Он звонил  ей  каждый  день, пока она  оформляла загранпаспорт и  визу,
спрашивал,  как  идут  дела,  рассказывал  про  свою  жизнь,  мечтал,  какое
счастливое у них будет будущее, и обсуждал с нею, сколько детей они заведут.
Маша была счастлива. Она  потом говорила мне, что, бегая в эти дни по улицам
города по разным делам, любуясь  прекрасными петербургскими дворцами, она не
верила, что счастье  выпало именно  ей:  еще недавно она была  уверена,  что
такое в ее жизни невозможно.
     Она уехала, они  звонили мне из Финляндии, в  первые дни  ее  голос был
счастливым, потом менее радостным, потом грустным.
     Ее первая виза действовала три недели. Она возвратилась, пришла ко мне.
Она была задумчива: с одной стороны, все было хорошо:  они не ссорились, она
занималась  хозяйством  --  убирала дом,  готовила,  помогала  Ханну  в  его
бизнесе. С другой стороны, он  был молчалив,  вечерами встречался с друзьями
или читал газету, и она не могла понять, действительно ли она ему нужна.
     Однако он пригласил ее  приехать еще раз.  Они решили пожениться, когда
наметится ребенок. Но ребенок пока не намечался, и женитьба была отложена до
ее  следующего приезда. Но,  когда она  приехала  в Финляндию в третий  раз,
однажды,  убирая, по  обыкновению, дом,  Маша  нашла  множество  фотографий,
взглянув на которые,  сразу поняла, что была не  единственной гостьей в этом
доме. Когда она отсутствовала, приезжали другие девушки, никто не подозревал
друг о друге, и  это было очень удобно хозяину: дом был всегда чист, и в нем
всегда была женщина.
     --  Но  я действительно  хочу  жениться!  -- воскликнул Ханну, когда  я
сказала ему, что об этом думаю. --  Я просто выбираю. К сожалению, Маша вряд
ли  мне подходит,  но  скоро я женюсь  на более  красивой женщине и выйду из
игры!
     И  он, действительно, наконец, выбрал двадцатилетнюю  красавицу-модель,
которая ушла от  него  к ровеснику через три месяца после свадьбы. Теперь он
иногда звонит мне и жалуется на судьбу.
     Что до Маши, мы теперь друзья не только с ней, но и с ее русским мужем,
которого  мы  вместе  ей  нашли.  А  когда Маша  вспоминает  Финляндию,  она
закрывает глаза,  встряхивает  головой, и  будто  старается забыть  то, чего
лучше бы не бывало.

     Как Маша нашла себе мужа

     Вернувшись  из  Финляндии, Маша  оказалась  без работы,  без денег, без
какой-либо идеи, что делать дальше. Она пришла ко мне за советом.
     Я  чувствовала  себя  ответственной.  Это я втравила ее в  несчастливое
приключение, это мне надо было  помогать  ей  из  него выбираться. В  первую
очередь,  Маше  надо было найти работу. Она была  архитектором.  Трудно было
найти вакансию архитектора в Санкт-Петербурге, где в то время строилось мало
новых  домов.  Однако   в   телефонном  справочнике   было  много  телефонов
архитектурных  студий. Маша пришла ко  мне в офис,  устроилась  на диване  и
начала списывать номера их телефонов и адреса. Приходили и уходили клиентки,
периодически  появлялся и  исчезал мой  муж, которого я убедила  перевезти в
гараж  груду  кирпичей,  лежащую  у подъезда, чтобы  заложить  ими лужу  под
гаражом. Наконец, он сделал последний рейс, мы закрыли офис, сели в машину и
поехали домой, высадив Машу на Фонтанке, где она жила в своей комнате.
     В  течение  следующих  нескольких  дней  Маша прозванивала  список.  Ее
прилежание  было  вознаграждено.  Директор  одной  из  архитектурных  студий
пригласил ее на собеседование, и свершилось чудо - Машу приняли!
     Правда,  позже  Маша  узнала,  что  почти  все  работники  этой  студии
уволились, потому что им по полгода не платили зарплату.  Но Маша тогда была
слишком счастлива,  вновь назвав себя  архитектором, чтобы обращать внимание
на подобные мелочи.
     Теперь  пришла  очередь  устраивать  ее  личную   жизнь.  Будучи  самым
классическом образом обманутой,  Маша  не желала  никому больше верить, но я
сказала  ей, что если она,  действительно, хочет иметь  семью и детей,  надо
просто  предпринять  шаги  в  этом  направлении.  Я  привела   ей  несколько
поучительных примеров, когда успех был всего-навсего результатом усилия воли
и  веры  в  победу.  Вдохновленная, Маша пошла  в  газету и  подала  брачное
объявление.
     Она получила множество писем. Ей пришлось сделать специальную картотеку
с именами и  телефонами  претендентов.  Она  начала проводить  вечера, звоня
мужчинам, встречаясь  с ними,  вычеркивая  их  из списка, отмечая галочками,
занося новых.
     Все  претенденты  были  очень  разные.  Те,  которые  казались наиболее
подходящими, приводились ко мне в офис  на просмотр. Маша хотела услышать  о
них мое мнение. Иногда бывали и другие причины.
     Самым  интересным кандидатом был  молодой  архитектор Константин.  Маше
очень нравилось то, что он  тоже архитектор, что он красив, интеллигентен, и
из  хорошей  семьи.  Он  нравился  Маше,  и  она  просила  меня  постараться
произвести на него хорошее впечатление, чтобы молодой человек увидел,  что у
Маши тоже приятные и интеллигентные друзья.
     Я постаралась подготовиться к этому визиту. Когда они с Машей пришли, я
предложила кофе  и завела  непринужденный разговор о литературе и искусстве.
Оказалось, что  молодой человек тоже  пишет стихи.  Я попросила его прочесть
что-нибудь, он  прочитал, и,  конечно же,  я принялась восхищаться.  Молодой
человек был польщен и взволнован. Я попросила его рассказать нам  о себе, он
с  большим  удовольствием это сделал. Я  сумела перевести  разговор  на тему
одиночества,  предполагая, как было бы  здорово,  если  бы Константин его  с
кем-нибудь разделил. Маша опустила  глаза в скромном молчании, я вдохновенно
говорила, Константин слушал,  его  глаза  блистали.  Это  был  замечательный
вечер.
     На следующий день Маша позвонила мне и сказала, что Константин попросил
у нее мой телефон.
     -- Зачем? - спросила я.
     --  Он  снова  хочет  поговорить  с  тобой о  литературе.  Кажется,  ты
произвела на него слишком хорошее впечатление, -- холодно ответила Маша.
     --  Но  ты  же   сама  просила  изобразить  интеллигентных  друзей!   -
воскликнула я.
     -- Да, но ты, кажется, перестаралась, -- саркастически сказала Маша, и,
пробормотав:  "О,  Господи!", я попросила ее сказать ему,  что  я  уехала из
города  или заболела.  Через несколько дней я  была наказана  за  эту  ложь,
по-настоящему ужасно простудившись.
     Маша была доброй девушкой, она простила меня. Очень скоро она попросила
меня рассмотреть другого претендента, по поводу которого тоже сомневалась.
     Это  был  мужчина огромного роста, я уже не  помню,  как его звали.  Он
принес коробку конфет и сразу же съел две  трети  сам. Я  пыталась держаться
как можно скромнее, слушая исключительно Машу. Но, когда, прикончив конфеты,
мужчина, к слову, похвастался опытом по уходу от налогов в бизнесе, я забыла
обо всех  своих прежних намерениях. Я немедленно попросила его объяснить мне
те