Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
как наше.
- Не говори глупостей.
- Почему ты выбрала именно меня?
- Я свободна. - Она грустно вздохнула, будто успела дорого заплатить
за право на эти слова. - И могу выбирать. Выбирать может каждый.
Корсо пошарил в карманах плаща в поисках мятой пачки. Там осталась
только одна сигарета; он достал ее и нерешительно повертел, но до рта так и
не донес, а сунул обратно в пачку. На случай, если позднее ему захочется
курить больше, чем сейчас. Наверняка захочется.
- Ты ведь с самого начала знала, - сказал он, - что это две никак не
связанные между собой истории. Поэтому тебя не волновала рукопись Дюма... А
миледи, Рошфор, Ришелье - к ним ты относилась как к участникам карнавала.
Теперь я понимаю твое странное безразличие; наверно, ты чудовищно скучала.
Перелистывала "Мушкетеров", пока я забавлялся этой головоломкой...
Она смотрела через ветровое стекло на затянутый голубым туманом город.
И начала было поднимать руку в знак протеста, но передумала, и рука снова
опустилась, как будто то, что она хотела сказать, не имело никакого
значениям.
- Я могла всего лишь сопровождать тебя, - ответила она после паузы. -
Каждому положено проделать некий путь в одиночестве. Ты никогда не слыхал о
свободе воли?.. - Она грустно улыбнулась. - Кое-кто платит за это непомерно
высокую цену.
- Но ведь ты не всегда держалась в стороне. В ту ночь на берегу
Сены... Почему ты помогла мне в схватке с Рошфором?
Он увидел, как она тронула холщовую сумку босой ногой.
- Он хотел завладеть рукописью Дюма, но ведь там же находились и
"Девять врат". Надо было избежать нелепых осложнений. - Она пожала плечами.
- К тому же мне не понравилось, что он тебя бьет.
- А в Синтре? Ведь это ты сообщила мне о том, что случилось с Фаргашем.
- Конечно. Там дело шло о книге.
- А ключ к встрече в Менге...
- Я ничего не знала; просто прочла роман и сделала выводы.
Корсо раздраженно скривился:
- А я считал вас всеведущими.
- Ты ошибаешься. - Теперь она смотрела на него гневно. - И я не
понимаю, почему ты, обращаясь ко мне, пользуешься множественным числом. Я
уже давно одна.
Века, с уверенностью подумал Корсо. Века одиночества; в этом он не
сомневался. А ведь он обнимал ее нагое тело, окунался в прозрачную ясность
глаз. Он был внутри этого тела, упивался нежной кожей, ловил губами слабое
биение жилки на шее, слышал тихие стоны - испуганная девочка или падший
ангел, одинокий, истосковавшийся по теплу. И он видел, что она спала, сжав
кулачки, - во сне ее мучили кошмары: белокурые, сияющие архангелы в
доспехах, неумолимые и неуступчивые, как сам Господь Бог,
Потом поднялся с победным видом. На миг свет упал на его глаза. Зрачки
у него были сильно расширены: вне всякого сомнения, темная жидкость
содержала какой-то наркотик. Кроме того, зрачки сделались совсем черными,
прежний цвет радужной оболочки почти исчез, роговица отражала красноту,
царившую в комнате.
- Девять гравюр, или девять врат. - Снова тень, словно маска закрыла
его лицо. - И не всякому они отворятся... "Каждая дверь имеет два ключа",
каждая гравюра дает цифру, магический элемент и слово-ключ - если взглянуть
на все это в свете разума, Каббалы, оккультного искусства, истинной
философии... Латынь в сочетаниях с греческим и древнееврейским. - Он
показал Корсо лист, заполненный какими-то значками и странными
сопоставлениями. - Взгляните-ка, ежели желаете. Вам бы никогда в этом не
разобраться:
На лбу и вокруг рта у него блестели капли пота, можно было подумать,
что пламя свечей жгло его изнутри. Он принялся ходить по кругу - медленно и
сосредоточенно. Пару раз остановился, наклонившись, чтобы поправить
положение какого-то предмета: ржавого ножа, потом серебряного браслета в
форме дракона.
- "Разместить элементы на коже змеи..." - продекламировал он, не глядя
на Корсо. Он вел палец над меловой линией, не касаясь ее. - Девять
элементов располагаются вокруг, по направлению "света с востока" - справа
налево.
Корсо шагнул к нему.
- Повторяю. Отдайте мне мои деньги.
Варо Борха не шелохнулся. Он стоял к Корсо спиной и указывал пальцем
на квадрат, вписанный в круг:
- "Змея проглотит печать Сатурна..." Печать Сатурна - самый простой,
самый древний из магических квадратов: девять первых цифр помещаются в
девять клеток таким образом, что каждый ряд - вертикальный, горизонтальный
и по диагонали - в сумме дают одно и то же число.
Он нагнулся и стал вписывать в квадрат мелом девять цифр:
Корсо шагнул к нему и наступил на лист бумаги, заполненный цифрами:
Одна из свечей погасла, осыпав искрами уже подпаленный фронтиспис "De
occulta Philosophia" Корнелия Агриппы. Варо Борха по-прежнему был занят
только кругом и квадратом. Он стоял, скрестив руки на груди и уперев
подбородок в грудь, похожий на шахматиста, который обдумывает следующий ход
перед необычной шахматной доской.
- Тут есть одна деталь, - сказал он, обращаясь вроде бы не к Корсо, а
к себе самому; казалось, что, проговаривая мысли вслух, он лучше
соображает. - Древние ее не предусмотрели, по крайней мере, не упомянули о
ней. Складывая числа в любом из направлений, сверху вниз, снизу вверх,
слева направо или справа налево, мы получим один и тот же результат - 15,
но если воспользоваться каббалистическими шифрами, у нас получится уже 1 и
5, а эти числа в сумме дают 6... И так на каждой стороне магического
квадрата - будь то змея, дракон или Зверь, какое название ни выбери.
Корсо не стал проверять правильность расчетов. Подтверждение лежало на
полу - еще один лист бумаги, заполненный цифрами и знаками:
Варо Борха встал на колени перед кругом и наклонился. На лице его
блестели капли пота, и в них отражалось пламя горевших рядом свечей. В руке
он держал еще один лист бумаги и сверялся с порядком написанных там
странных слов:
- "Девять раз отворишь ты печать", говорится в тексте Торкьи...
Значит, отысканные нами ключевые слова надо поместить в клетку,
соответствующую номеру слова. Тогда у нас получится следующая цепочка:
...Теперь впишем слова вместо цифр в змею, или дракона, - он стер
числа в клетках, заменив нужными словами, - и вот что мы имеем, в укор
Господу:
Все свершилось, - прошептал Варо Борха, написав последние буквы. Рука
у него дрожала, капля пота скатилась со лба на нос, а потом слетела на пол
- прямо на меловые знаки. - Согласно тексту Торкьи, надо, чтобы "зеркало
отразило дорогу", и тогда будет найдено изроненное слово, которое несет
свет из мрака... Фразы эти написаны на латыни. Сами по себе они ничего не
значат; но внутри их заключена сущность "Verbum dimissum", формула, которая
заставляет явиться Сатану - нашего предшественника, наше зеркало и нашего
сообщника.
Он стоял на коленях в центре круга, окруженный знаками, предметами и
словами, вписанными в квадрат. Руки его дрожали так сильно, что он сцепил
их вместе, переплетя пальцы, вымазанные мелом, чернилами и воском. Он
засмеялся совершенно безумным смехом - сквозь зубы, высокомерно и
самоуверенно. Но Корсо уже знал, что сумасшедшим Борха не был. Корсо
огляделся, понимая, что времени у него не остается, и шагнул в сторону
библиофила. Но не отважился переступить меловую линию и проникнуть в круг.
Варо Борха бросил на него злой взгляд, угадав причину нерешительности.
- Что, Корсо?.. Не желаете, как вижу, читать вместе со мной? - Свет и
тени очень быстро замелькали по лицу Борхи, словно сама комната начала
вращаться вокруг него; но комната оставалась неподвижной. - И вам не
хочется узнать, что таят в себе эти слова? На обороте картинки, которая
торчит из тома Валерио Лорены, вы найдете перевод на испанский. Поднесите
страницу к зеркалу, как велят учителя. И вы, по крайней мере, узнаете, ради
чего погибли Фаргаш и баронесса Унгерн.
Корсо глянул на книгу - в пергаменовом переплете, очень старом и
потрепанном. Потом опасливо нагнулся, словно между страницами таилась
смертельная, опасность, и двумя пальцами вытащил заложенную в книгу
гравюру. Это была гравюра номер I из экземпляра Три, принадлежавшего
баронессе Унгерн: три башни вместо четырех. На обороте Варо Борха написал
девять слов:
- Ну же, Корсо, смелей, - резким и противным голосом приказал
библиофил. - Вам нечего терять. Поднесите их к зеркалу.
Зеркало лежало тут же, на полу, закапанное воском. Старинное зеркало,
оправленное в серебро, с причудливой витой ручкой и пятнами старости на
ртутной стороне. Оно лежало так, что Корсо отражался в нем словно издалека
и в такой странной перспективе, как будто стоял в конце длинного коридора,
заполненного дрожащим розоватым маревом. Портрет и двойник, герой и его
бесконечная усталость, агонизирующий Бонапарт, прикованный к скале на
острове Святой Елены. Вам нечего терять, сказал Варо Борха. Скорбный и
студеный мир, где гренадеры Ватерлоо превратились в одинокие скелеты и
несут караул на темных и забытых дорогах. Он увидел себя самого пред
последними вратами: с ключом в руке, как отшельник со второй гравюры, и
буква "тет" змеей вилась вокруг его плеча.
Он наступил на зеркало, и оно хрустнуло под его башмаком. Наступил
медленно, без злобы; зеркало треснуло с острым писком. Теперь Корсо
отражался в многочисленных осколках - в несчетных маленьких темных
коридорах, в конце которых стояло несчетное количество его двойников; и они
были слишком далекими и неузнаваемыми, чтобы судьба их беспокоила его.
- Черна выучка ночи, - услышал он голос Варо Борхи. Тот по-прежнему
стоял на коленях в середине круга, повернувшись к Корсо спиной.
Корсо наклонился к свече и поджег край листа с гравюрой номер I и
девятью перевернутыми словами, написанными на обороте. Потом понаблюдал,
как горели башни замка, сбруя, лицо рыцаря, который, повернувшись к
зрителям, призывал их хранить молчание. Чуть погодя он выпустил из пальцев
последний клочок бумаги, тот вмиг обратился в пепел и взмыл вверх,
подхваченный потоком горячего воздуха. И тогда Корсо шагнул в круг - к Варо
Борхе.
- Я хочу получить свои деньги. Немедленно.
Библиофил не обращал на него внимания, заплутав во мраке, который,
казалось, порабощал его все больше. Вдруг он в тревоге, словно усомнившись,
в нужном ли порядке разложены по полу предметы, наклонился и принялся
что-то поправлять. Затем, чуть поколебавшись, затянул роковую молитву,
нанизывая одно слово на другое:
- Admaij Aday, Eloy, Agla...
Корсо схватил его за плечо и сильно встряхнул, но Варо Борха никак на
это не отреагировал. Он даже не пытался защищаться. А лишь продолжал
вращать глазами, как сомнамбула или как мученик, который творит молитву, не
слыша львиного рыка или не замечая орудия палача.
- В последний раз говорю. Мои деньги!
Все напрасно. Корсо всматривался в абсолютно пустые глаза, мрачные
колодцы, которые отражали его фигуру, не видя ее; они были устремлены к
вершинам царства теней.
- Zatel, Gebel, Elimi.
Он взывает к бесам, догадался ошеломленный Корсо. Встав посреди круга,
отрешившись от всего, не обращая внимания на присутствие в круге другого
человека и его угрозы, Варо Борха выкрикивал имена бесов, словно это было
самым обычным делом:
- Gamael, Bilet...
Только получив первый удар, он замолчал - голова его качнулась к
левому плечу. Населенные тенями глаза метались, стремясь зацепиться за
неведомое место в пространстве.
- Zaquel, Astarot...
После второго удара струйка крови побежала у него из угла рта к
подбородку. Корсо брезгливо отдернул испачканную красным руку. Ему
показалось, что удар пришелся во что-то вязкое и влажное. Охотник за
книгами пару раз вздохнул, потом замер, отсчитывая десять толчков сердца,
затем сжал зубы, сжал кулаки и ударил снова. Из разбитого рта библиофила
кровь теперь лила струей. Но тот продолжал шептать свои заклинания, а на
изуродованных губах застыла мечтательная, нелепиц улыбка наслаждения. Корсо
схватил его за ворот рубашки, чтобы силой выволочь за пределы круга. Только
тут из уст Варо Борхи вырвался животный стон, стон тоски и боли, он
отбивался ногами и, ускользнув, с неожиданным проворством, на четвереньках
пополз обратно в круг. Трижды Корсо вытягивал его оттуда, и трижды он
упрямо возвращался назад. Капли крови падали на знаки и буквы, вписанные в
печать Сатурна.
- Sic dedo me{9}...
Но что-то было не так. При мерцающем свете свечей Корсо видел, как
библиофил растерянно запнулся; умолк и стал проверять порядок расположения
предметов в магическом кругу. Клепсидра отсчитывала последние секунды, так
что срок, отведенный Варо Борхе, видимо, был ограниченным. Он еще раз
повторил последние слова, уже настойчивее, и тронул по очереди три клетки
из девяти:
- Sic dedo me...
Корсо ощутил резкий привкус во рту и с отчаянием огляделся по
сторонам, вытирая запачканную красным руку о полы плаща. Новые и новые
свечи, искрясь, гасли, и дым от обуглившихся фитилей спиралями вился в
красноватой полутьме. Дым-Уроборос, с горькой иронией подумал Корсо. Потом
кинулся к письменному столу, вместе с другой мебелью сдвинутому в угол;
резким движением смахнул мешавшие ему предметы на пол, порылся в ящиках.
Денег не было, как и чековой книжки. Ничего.
- Sic ехео me{10}...
Библиофил продолжал свое заклинание. Корсо бросил последний взгляд на
него, на магический круг. Варо Борха стоял на коленях в центре, склонив
вниз разбитое лицо, на котором застыло выражение экстаза. Варо Борха
отворял последние из девяти врат с улыбкой безрассудного счастья; темная
дьяволова черта - окровавленный рот - пересекала его лицо, все равно что
рана, нанесенная кинжалом ночи и мрака.
- Сукин сын, - сказал Корсо. И решил считать договор на этом
расторгнутым. .
Он спускался по лестнице в сторону светлого полукруга, который
вырисовывался внизу, под аркой, соединявшей последнюю ступеньку с патио.
Там он остановился - рядом с колодцем, мраморными львами, решетчатой
изгородью, остановился и глубоко вздохнул, наслаждаясь свежим и чистым
утренним воздухом. Потом порылся в кармане, вытащил из мятой пачки
последнюю сигарету и, не зажигая, сунул в рот. Несколько мгновений он
простоял неподвижно, пока луч восходящего солнца, красный, горизонтальный,
который Корсо, въезжая в город, оставил за спиной, добрался до него,
пробиваясь сквозь фасады домов из серого камня, застывших на площади, и луч
этот отпечатал у него на лице рисунок кованой решетки. Корсо прикрыл глаза,
полные бессонницы и усталости. А луч набрал силу и, медленно двигаясь,
залил светом патио вокруг венецианских львов, которые склонили мраморные
гривы, словно благосклонно принимали утреннюю ласку. И тот же свет, сначала
красноватый, потом сияющий, окружил Корсо облаком золотой пыли. В этот миг
на самом верху лестницы, за последней дверью в царство теней, там, куда
никогда не проник бы свет мирной зари, раздался крик. Душераздирающий,
нечеловеческий вопль - вопль ужаса и отчаяния, в котором с трудом можно
было узнать голос Варо Борхи.
Даже не обернувшись, Корсо толкнул калитку и вышел на улицу. Казалось,
каждый шаг навсегда отдаляет его от того, что оставалось за спиной, точно
он в обратном порядке и всего за несколько секунд повторил долгий путь, на
который когда-то ему понадобилось очень много времени.
Он замер посреди площади, ослепленный, окруженный искрящимся солнечным
облаком. Девушка по-прежнему сидела в машине, и охотник за книгами
вздрогнул от эгоистической радости, убедившись, что она не растаяла вместе
с остатками ночи. Тут он увидел, как она мягко улыбнулась - немыслимо
молодая и красивая, с мальчишеской стрижкой, загорелая, и спокойный взгляд
в ожидании устремился к нему. И вся вызолоченная светозарность утра,
совершенная, отраженная в зеленых озерах ее глаз, ясность, пред которой
отступали сумеречные закоулки древнего города, силуэты колоколен и
стрельчатые арки площадей, вспыхнула от этой улыбки, когда Корсо шагнул
навстречу девушке. Он тлел, глядя в землю, покорный, готовый распрощаться с
собственной тенью. Но у ног его никакой тени не было.
А Там, сзади, в доме, охраняемом четырьмя чудовищами водостоков, Варо
Борха уже не кричал. А может, и кричал, но в каком-то другом месте -
мрачном и очень далеком, так что крики его до улицы не долетали. "Nunc
scio": теперь я знаю. А Корсо задумался: интересно, что использовали братья
Сениса - резину или дерево, - чтобы восстановить утраченную гравюру в
экземпляре номер Один, утраченную из-за детской шалости или варварства
коллекционера. Хотя, вспоминая их бледные ловкие руки, он склонился ко
второму варианту: они сделали гравюру на дереве, воспроизведя ее конечно же
по "Библиографии" Матео. Потому-то Варо Борха и не мог свести концы с
концами: в трех экземплярах последняя гравюра была поддельной. "Ceniza
sculpsit". Из любви к искусству.
Он засмеялся сквозь зубы - совсем как жестокий волк, и склонил лицо,
зажигая последнюю сигарету. Что ж, книги преподносят нам подобные сюрпризы,
подумал он. И каждый получает такого дьявола, какого заслуживает.
{1} Отсылка к американскому фильму Ф.Ллойда (1889-1960) "Мятеж на
"Баунти" (1935), в основу которого легла реальная история: команда корабля
подняла мятеж против своего жестокого капитана по фамилии Блай, его
посадили в шлюпку и оставили одного в открытом море. В главных ролях Чарльз
Лоутон и Кларк Гейбл. Позднее по этому же сюжету было свято еще два фильма.
{2} Жак Казот. "Влюбленный дьявол".
{3} Имеется в виду герой повести немецкого писателя Адельберта фон
Шамиссо (1781-1838) "Необычная история Петера Шлемиля" (1814).
{4} "Черный орден" (нем. Schutzstaffel, сокр. SS) - элитные охранные
отряды (СС), организация германских фашистов.
{5} Мудехар (от мудехары - мусульманское население, которое оставалось
на территории Пиренейского полуострова, отвоеванной у арабов в ходе
Реконкисты) - в искусстве Испании XII-XVI вв. стилевое направление, в
котором слиты основы мавританского искусства с романскими, готическими, а
позднее также ренессансными мотивами и элементами.
{6} Известна другая книга: "Theatrum Diabolorum" - анонимная
компиляция, изданная в 1575 г. (Франкфурт-на-Майне).
{7} "О великих и несовершенных деяниях" (лат.).
{8} "Змей сиречь дракон, пожирающий свой хвост" (лат.).
{9} Так предаюсь... (лат.).
{10} Так освобождаюсь (лат.).
Ла-Навата.
Апрель 1993 г.