я куртка  смотрелись,
словно   смокинг  на  гиппопотаме.  Лицо  ее  было  старательно
наштукатурено,  а  на  ушах  красовались  огромные  серебрянные
клипсы.
     Вдруг  вспомнилась морда вчершней шлюхи из увеселительного
заведения, и меня снова чуть было не стошнило.
     Стоило машине  тронуться  с  места,  как  Саймон  и  такса
яростно  сцепились  друг  с другом. Поднялся такой остервенелый
лай, что ни о каком разговоре не могло идти и речи.  Такса  все
время норовила выскользнуть из старческих рук хозяйки и тяпнуть
Саймона  за  нос. Это ей почти удавалось. Я отодвинул Саймона в
угол, и щелкающая зубами пасть  таксы  постоянно  находилась  у
моего  лица.  Не  будь  фрау Сосланд нашей заказчицей, я бы, не
раздумывая, разорвал таксу на куски.
     В конце концов Джаич нашел выход из положения. Он подрулил
к большому скверу,  в  котором  мы  и  должны  были  продолжить
беседу. Но здесь мы столкнулись с новым препятствием, поскольку
я   наотрез   отказался  от  предложения  погулять  с  Саймоном
где-нибудь в сторонке и дать им возможность пообщаться наедине.
Ведь Лили поручила мне сопровождать Джаича повсюду.
     - Привяжи Саймона покрепче к дереву и отправляйся с  нами,
- предложил Джаич.
     - А если его украдут?
     - Да кому она нужна, эта ваша болонка? - подала голос фрау
Сосланд.
     - Тогда лучше привяжите свою таксу.
     - И не подумаю.
     Короче,  требовалось  решить  задачку  наподобие  той, где
волка, козла и капусту  нужно  было  в  целости  и  сохранности
перевезти с одного берега реки на другой.
     Наконец, мы набрели на большую поляну. Саймона привязали с
одной  стороны от нее, таксу - с противоположной, а сами заняли
позицию посредине. Так чтобы нам были видны оба пса, а им  друг
друга  видно  не было. К тому же между ними пролегло расстояние
не менее пятидесяти шагов.
     - Теперь можно и  поговорить,  -  с  облегчением  произнес
Джаич.
     - А что, собственно, вы расчитываете узнать?
     - Ну, во-первых, чем вы так серьезно напуганы?
     - Я  бы сформулировал иначе, - вмешался я. - Что конкретно
вас беспокоит? Чего или кого вы боитесь? Что может случиться?
     Джаич скривился и с досадой посмотрел на меня. Видимо, моя
правота в вопросе об  истинных  габаритах  нашей  заказчицы  и,
следовательно,  об  уровне ее вменяемости ничему его, бедолагу,
не научила.
     - Может  случиться  самое  ужасное   и   непоправимое,   -
вклинилась в наше немое противостояние фрау Сосланд.
     - А именно?
     - Моего сыночка могут... его могут...
     - Что? - не выдержали мы.
     - ...убить. - Она принялась хлюпать носом.
     - Кто  может  убить? - насел тут же Джаич. - Почему вы так
решили?
     - Мне не нужно решать, я чувствую...  -  Она  вытащила  из
кармана носовой платок и принялась искать на нем чистое место.
     - Та-ак... Расскажите все же все по порядку.
     - Я  уже  рассказывала  этому  вашему  Горбанюку. Какой-то
негодяй несколько раз забирался в лавку Шрико...
     - А откуда вам известно, что негодяй  был  в  единственном
числе? - ухватился я.
     - Мне   ничего  не  известно,  я  надеюсь.  Если  их  было
несколько - это конец света.
     - А почему вы называете вашего сына Шрико? Он грузин?
     Более идиотского  вопроса  Джаич  не  смог  бы  придумать.
Видно, от оглушительного лая собак его слегка контузило.
     - Никакой не грузин! Самый натуральный... негрузин. Просто
с детства  мы  так  его  прозвали.  Уже  не  помню,  с чего это
началось.
     - А кто его так назвал, вы или ваш супруг?
     - Я же говорю, что не помню. Наверное, супруг.
     - Он уже умер?
     - Ха, он переживет всех нас. У него сеть аптек в  Израиле.
Можете себе представить, какие он принимает лркарства.
     - А  живет  он  тоже  в  Израиле?  -  Джаич явно к чему-то
клонил. Только вот к чему?
     - Конечно, у него там дом.
     - Я так понял, что он не из нуждающихся. Я говорю сейчас о
деньгах.
     - Покажите мне человека, который бы не нуждался в деньгах.
А моему бывшему муженьку их всегда не хватало.
     - А ваш капитал... м-м-м... имеет... м-м-м...
     - Вы  хотите  спросить  об  источниках  нашего   нынешнего
состояния? И имеет ли к этому отношение мой бывший муженек?
     - Да.
     - Конечно,  -  сказала  фрау Сосланд. - Я общипала его как
могла. Но он был, разумеется, не единственным источником.
     - А сколько раз вы были замужем?
     Очевидно, Джаич пустился на поиски других  источников.  Но
не тут-то было.
     - Мне вполне хватило одного раза, - отрезала фрау Сосланд.
- С лихвой.
     - А других детей у вас не было?
     - Нет.
     - Хорошо,  - похвалил ее Джаич. - Очень хорошо. И когда вы
последний раз виделись с вашим бывшим супругом?
     - Приблизительно с месяц назад.  Он  приехал  по  делам  и
пришел повидаться с Шрико. Я как раз находилась у сына.
     - Антикварная лавка принадлежит Шрико?
     - Нет,  нам  обоим. Но последнее время всеми делами ведает
он.
     - Однако вы разбираетесь в... этом бизнесе?
     Браво!  Джаич  произнес  слово   "бизнес"   без   видимого
содрогания.
     - Разумеется. И должна вам сказать, совсем недурно.
     - В лавке сейчас имеются ценные предметы ?
     - Не  знаю,  что  вы подразумеваете под словом "ценные". В
лавке есть вещи, которые стоят целое состояние.
     Если  бы  в  свою  очередь  мы   представляли,   что   она
подразумевает под словами "целое состояние".
     - Но эти, как вы выразились, негодяи не проявляют к ним ни
малейшего интереса?
     - Пока нет. По крайней мере, видимого.
     - Как вы можете это объяснить?
     - Никак. Я надеялась, что вы мне это объясните.
     - М-да...   -   Джаич   призадумался.  -  На  ваш  взгляд,
ориентируется этот самый  гость  -  или  гости  -  в  ценах  на
антиквариат?
     - Думаю,  он  прекрасно  во  всем ориентируется, поскольку
поливает краской лишь то, что представляет наибольший интерес.
     - Вот как?
     Джаич выразительно посмотрел на меня.
     - И это не только у Шрико. У других - та же картина.
     - У кого это, у других?
     - Я  имею  в   виду   остальных   антикварщиков,   которые
специализируются  на  торговле  предметами старины с территории
бывшего Союза.
     - Вы хотите сказать, что к ним в магазины  тоже  проникает
некий Х, чтобы пройтись по товару аюрозолевыми красителями? - с
удивлением уточнил Джаич.
     - Ну да, конечно!
     - Ко всем антикварщикам Берлина?
     - По  крайней  мере,  к тем из них, кто занимается русской
культурой. Как я уже только что упомянула.
     - А вы говорили об этом Горбанюку?
     - Не помню.

     - И что полиция?
     - Господи! Что может сделать полиция? Они стоят  на  ушах.
Злоумышленникам их сигнализация, что детская забава. Такого еще
не  бывало.  Они  даже  заподозрили,  что  антикварщикам сообща
захотелось поиздеваться над ними.
     - М-да...
     Версия Джаича  с  участием  в  деле  отца  Шрико,  если  я
правильно  уловил логику задаваемых им вопросов, - имелась ли в
его вопросах вообще какая-либо логика?  -  начинала  дышать  на
ладан.
     - Расскажите,   пожалуйста,   поподробнее   о  тех  вещах,
которыми торгует ваш сын.
     - Что значит, поподробнее? Описать каждый предмет? Он ведь
торгует всем, чем придется! Но конек, разумеется,  это  русский
фарфор. Наша коллекция фарфора - лучшая в Берлине.
     - Кто является вашим поставщиком?
     Фрау Сосланд тут же насторожилась.
     - У нас целый ряд поставщиков. Почему это вас интересует?
     - Меня  интересует все, что может пролить хотя бы какой-то
свет на события.
     - Наши поставщики не имеют к этому ровным счетом  никакого
отношения. Уверяю вас. И давайте сменим пластинку.
     - А  ваш  бывший  супруг  что-то смыслит в антиквариате? -
Джаич сделал робкую попытку вернуться на проторенную тропинку.
     - Нет, только в лекарствах.
     - Существует такая вещь, как антикварные лекарства?
     Она загоготала.
     - Я имею в виду, что, кроме лекарств, он вообще больше  ни
в чем не смыслит.
     - Понятно.
     На Джаича было жалко смотреть.
     - А  почему  вы  все-таки решили, что вашему сыну угрожает
опасность? - протянул я ему руку  помощи.  Хотя  он  решительно
этого не заслуживал.
     - Господи!  Я  ведь  уже  сказала, что чувствую. И потом я
вижу, что он очень напуган. Хотя он запрещает мне вмешиваться в
это дело, но я стараюсь подслушать все,  что  только  возможно.
Недавно  к  нему  в  лавку  приходил  Жопес, и они встревоженно
шептались у Шрико в  кабинете.  Я,  конечно,  почти  ничего  не
разобрала,  но готова поклясться, что дело принимает угрожающий
оборот.
     - А кто такой этот Жопес?
     - Один  из  антикварщиков.  Его   лавка   расположена   по
соседству.
     - Жопес - это его фамилия?
     - Прозвище, конечно. Фамилия - Тухер. Эрнест Тухер. Но все
знакомые, даже некоторые клиенты, называют его Жопесом.
     - И что же вам удалось понять из их разговора?
     - Почти ничего. Они ведь шептались. Разве только...
     - Да?
     - Мне  показалось,  что  нечто  подобное уже происходило в
Париже.
     - Когда?
     - Видимо, не так давно. Там  то  же  самое  происходило  с
антиквариатом, и сигнализация бездействовала.
     - А  еще  что-нибудь  вам  удалось  услышать?  Тогда или в
другой раз?
     - Нет.
     - Не густо... А мы могли бы побеседовать с ними? Я имею  в
виду Жопеса и Шрико.
     - Вы   хотите,   чтобы  сын  сожрал  меня  заживо?  Он  же
категорически запретил мне совать нос в это дело.  Я  ведь  уже
говорила.
     - Но  это  не его, а ваше общее дело. Лавка-то принадлежит
обоим.
     - Неважно! Сейчас он сам там управляется. И он настаивает,
чтобы я не совала куда не надо свой длинный нос.
     - Это, конечно, усложняет дело.
     - А  я  вам  потому  и  плачу...  Послушайте,  вы   должны
сохранить  мне  сына. Если вы этого не сделаете, я затаскаю вас
по судам, я буду являться к вам во сне, я прокляну  вас,  и  на
ваши   головы  падут  десять  казней  египетских,  я...  -  Она
запнулась и вновь принялась хлюпать носом. - Он -  единственное
близкое мне существо, - добавила она. - Моя кровинушка...
     На   протяжении   разговора  фрау  Сосланд  несколько  раз
принималась искать на носовом платке чистое место.  Наконец-то,
она  его  нашла. Раздались трубные звуки, и тело нашей клиентки
начало содрогаться.
     Долго стоять посреди поляны и беседовать было не  очень-то
удобно.  Тем более, что рядом появился ротвеллер, которого едва
сдерживала на  поводке  девочка-подросток.  Оба  наших  пса,  в
особенности  такса,  мгновенно изошли яростью, и это говорило о
том, что пора сматываться.
     - Вэл,  -  сказал  Джаич.  -  Будем  считать,  что  первая
информация для размышлений получена.
     - Что  вы  намерены  предпринять?  - поинтересовалась фрау
Сосланд.
     - Вообще-то,  у  меня  принцип  не  посвящать  клиентов  в
детали,   но   в   данном  случае,  учитывая  ваше  взвинченное
состояние,  придется  сделать  исключение.  Мы  понаблюдаем  за
лавкой исподволь. Кто вокруг отирается и так далее. Ну а дальше
- время покажет.
     Браво,  Джаич!  Можно подумать, что у нас клиентов, словно
собак нерезаных.
     - Вы сообщите мне о результатах?
     - Мы сообщим сразу же, как только появится результат.
     - По какому телефону я вас смогу разыскать?
     - К сожалению, там, где мы сейчас остановились, вообще нет
телефона.  Мы  сами  вас  разыщем,  когда  в   этом   возникнет
необходимость.
     - А если мне нужно будет передать что-то срочное?
     - Повоните   Горбанюку,   ему   известно,   как   с   нами
связаться... Вас подвезти? -  поинтересовался  Джаич  с  тайной
надеждой, что этого делать не придется.
     - Чтобы я еще раз согласилась на подобную пытку?
     - Правильно,  -  похвалил ее Джаич. - Нужно, чтобы нас как
можно меньше видели вместе.

     - Ну, что скажешь? - проговорил Джаич, лихо вертя баранку.
Мы ехали в район города под названием Шпандау.  Там  облюбовали
себе местечко почти все берлинские антикварщики.
     - По-моему, последняя стадия паранои, - отозвался я. - Еще
спасибо,  что мы оказались в столь дискомфортной ситуации. Были
бы мы действительно на БМВ да вдобавок без Саймона, она  бы  из
нас все жилы вытянула.
     - Как  бы  то  ни  было,  тебе  не  стоило  вмешиваться  в
разговор. Лили поручала тебе слушать, а не языком трепать.
     Это был выпад, который я не мог пропустить.
     - А  тебе  не  кажется,  что  наиболее  дебильные  вопросы
задавал  все  же  ты?  Сразу  принялся  подозревать отца Шрико.
Причем здесь этот бедолага аптекарь?
     - Ну, во-первых, судя по всему, он далеко не бедолага.  А,
во-вторых,  я  и  не  думал его подозревать. Запомни, Крайский:
совершенно неважно, о чем  конкретно  ты  говоришь.  Главное  -
суметь из любого закоулка разговора, словно из лабиринта, выйти
на полезную тебе информацию.
     - И что, вышел?
     - Пока не знаю, но вполне возможно.
     - Какую   же   информацию   ты   предполжительно  считаешь
полезной?
     - А вот этого я тебе не скажу.
     - Не имеешь права, - запротестовал  я.  -  Ведь  я  сейчас
должен докладываться "голым пистолетам".
     - Вот и доложи им обо всем, что ты видел и слышал.
     - Я расскажу им, что ты от нас что-то скрываешь.
     - Валяй.
     - Ну и вонючий же этот твой "Партагаз"! - возмутился я.
     - Послушай,  Крайский,  -  сказал Джаич, - ты слишком рано
начинаешь раздражаться. Нам  ведь  вместе  еще  не  один  денек
коротать.
     - В самом деле? А я уж было подумал, что разгадка у тебя в
кармане.

     Лавка  Шрико  находилась  на тихой тенистой улочке. Машины
здесь проезжали редко, пешеходы  проходили  ненамного  чаще,  и
оставалось  загадкой,  как  в  подобном  месте можно заниматься
торговлей антиквариатом и при этом сводить концы с концами.
     От  посещения  лавки  мы  воздержались.  Лишь  послонялись
поодаль,  а  потом  нырнули  в  пивную,  которая  находилась на
противоположной стороне улицы.  Выпили  по  бокалу  прохладного
темного пива, временами поглядывая на окна лавки, а затем Джаич
выпил   еще   два.  Посреди  пивной  стоял  удивительный  стол:
точь-в-точь биллиардный, только без луз.
     - Это для игры в карамболь, - пояснил Джаич.
     - А как играть? - удивился я. - Луз-то нет.
     - При случае научу, - пообещал он.
     Сама  пивная  была  не  очень  большой:   стойка,   дюжина
столиков,  покрытых  красной  клеенкой,  в углу - два игральных
автомата. На стене висел телефонный  аппарат.  Джаич  бросил  в
него тридцать пфенигов и набрал номер Горбанюка.
     - У нас есть представительство в Париже? - поинтересовался
он без какого бы то ни было вступления.
     - Конечно, - почти обиделся тот.
     Слов  Горбанюка  я, разумеется, не мог расслышать, но этот
разговор Джаич мне потом пересказал.
     - Мне нужно, чтобы ты связался с  ними.  Пусть  просмотрят
французские  газеты за последние несколько месяцев. Возможно, с
парижскими   антикварщиками   происходило    что-то    похожее.
Проникновение  в  помещения, бессилие сигнализации, аюрозолевые
красители...  Если  найдут  что-нибудь  на  эту   тему,   пусть
немедленно переведут на русский и пришлют сюда.
     - Понятно, - отозвался Горбанюк без малейшего энтузиазма в
голосе.  -  А  что  если этим займется наше представительство в
Марселе?
     - А почему не парижское?
     - У них там сейчас  запарка  с  подготовкой  одного  очень
крупного и важного для нашей фирмы проекта.
     - Хорошо,  пусть  будет  Марсель,  -  милостиво согласился
Джаич и повесил трубку.
     Все же я был вынужден признать, что в его действиях начала
прослеживаться определенная осмысленность.
     Джаич бросил еще один взгляд в окно на дверь лавки, затем,
словно решившись на что-то, направился к выходу.
     - Пойдем.
     - Куда? - поинтересовался я.
     - Нанесем визит Шрико.
     - Но ведь тогда он свою мамашу заживо слопает.
     - Ну и на здоровье. Приятного аппетита.
     Мы пересекли улицу, подошли ко  входу  в  лавку,  и  Джаич
решительно  потянул  дверь  на  себя.  Не  тут-то  было  -  она
оказалась запертой. Тогда он позвонил.
     - Кто это? - послышался голос рядом с моим ухом.
     Джаич оттеснил меня в сторону и заговорил в домофон:
     - Мы хотели бы осмотреть ваш фарфор.  Скоро  у  моей  жены
день рождения и...
     - Поднимите головы.
     - Что? - не понял Джаич.
     - Поднимите головы. Оба.
     Мы  посмотрели  вверх  и  обнаружили объектив видеокамеры,
закрепленной на стене дома.
     - Я вас никогда раньше не видел, - констатировал голос.  -
Бросьте  в  почтовый  ящик  адрес,  по  которому  я  смогу  вас
проконтактировать. Я вам пришлю каталоги. Если вы действительно
чем-то  заинтересуетесь,  позвоните,  мы   обсудим.   Что   вы,
собственно, хотели бы приобрести?
     - Видите ли, моя жена собирает старинный русский фарфор...
     Последовало молчание.
     - Хорошо, я вышлю каталог, - наконец, проговорил голос.
     - Но мы в Берлине проездом, всего лишь один день...
     - Больше  ничем  не могу помочь. - Переговорное устройство
отключилось.
     Джаич выругался.
     - А ты говоришь  "хакеры",  -  возмущенно  проговорил  он.
Затем вытащил ручку, вырвал из блокнота лист бумаги и нацарапал
следующее:
     "Меня интересует старинный русский фарфор. Постарайтесь на
разочаровать  меня  так, как это сделали антикварщики в Париже.
Лео Палермский."
     Бросил   записку   в   почтовый   ящик,   задрал    башку,
приветственно  помахал  рукой  невидимому  Шрико и направился к
автомобилю.

     Мы славно провели остаток дня.
     Сначала  я  отправился   на   "Сюксише"   штрассе,   чтобы
отчитаться  перед  "голыми пистолетами". Дом Курта Трахтенберга
находился в самом начале  улицы  и  представлял  собой  изящное
белое  строение  с  мансардой  и  модерновым  фонарем  у входа.
Снаружи  асфальт  плавился,  а  в  комнатах   была   освежающая
прохлада. Однако "пистолетов" я застал обнаженными по пояс. Они
сидели  в  гостиной,  и  каждый  что-то  ожесточенно строчил на
портативном компьютере. Вокруг  валялись  пустые  банки  из-под
колы  и пива, а пепельницы были заполнены окурками сигарет. Они
набросились на меня, словно свора легавых на добычу и принялись
рвать на куски. С русского  на  английский  переводил  Курт.  Я
отчитался  обстоятельнейшим  образом. Их интересовало абсолютно
все. Любая деталь, мельчайшие подробности. На многое  я  просто
не  обратил  внимания  и  теперь пришлось выкручиваться за счет
собственного воображения. В углу  комнаты  я  заметил  лазерный
принтер.   Рядом   лежали   стопки   распечатанных  страниц  на
английском,  французском  и   немецком   языках.   Литературный
эксперимент шел полным ходом.
     Я  подумал о том, что само дело должно бы их разочаровать:
какой-то  хулиган  забирается  к   антикварщику   в   лавку   и
перекрашивает фарфор. Тоже мне сюжет.
     Когда проскользнуло упоминание о Париже, Курт и Пью тут же
воззрились  на Жана Дюруа. Тот отрицательно покачал головой: ни
о чем подобном он не слышал.
     "Наверное, утка все это с Парижем, - подумал я.  -  Нехило
они, сволочи, здесь устроились."
     Завершив  отчет,  я вернулся домой, принял душ и полежал в
чуланчике  с  томиком  Фицджеральда.  Джаич  в  это  время  без
передыху  прыгал со скакалкой. Как это у него только сочеталось
с "Партагазом"? Когда стемнело,  мы  отправились  на  промысел:
заняли  пост  в  пивной напротив лавки Шрико. Теперь здесь было
довольно людно, и несколько  красномордых  мужиков  с  усами  и
бакенбардами  гоняли  по  столу  для  карамболя  три шара - два
черных и один белый. Игра  шла  на  деньги.  Практически  после
каждого   удара   на   специальной   маленькой   дощечке  мелом
записывались какие-то цифры.
     Джаича  тут  не  задумываясь  признали  за  своего.  Имидж
плейбоя  и в Германии действовал безотказно. Он знал всего лишь
несколько слов по-немецки, но обитатели этого зав