аем об  Октавиане  Сидорове?...  Почти  ни  хрена  не  знаем.
Впрочем, как и обо всех остальных. Дурацкая это затея.
     - И все же, - настаивал Тролль.
     Я  подчинился.  Всю  свою ярость и энергию я уже выплеснул
сегодня на бедного Горбанюка. Теперь из меня можно было веревки
вить.
     - Ну, он сказал, что ничего не знает. И  что  это  не  его
забота,  а  полиции.  И  что  в  ближайшее  время он собирается
сбежать куда-нибудь на Канарские острова, а там - хоть трава не
расти.
     - Давно он здесь?
     - Девятнадцать  лет.  Приехал  из  Киева,   откуда   вывез
приличный капиталец. И где, как видно, успел пограбить от души.
     - Ты знаешь, я думаю, что это не он, - сказал мне Тролль.
     - Почему?
     - Он  ведь  собирается  на  Канарские  острова,  а будь он
наводчиком или, тем более, активным действующим лицом - на фига
они ему нужны? Он здесь должен находиться.
     - В принципе, логично, - согласился я.  -  А  вдруг  он  -
самый  главный босс? Будет себе кейфовать на Канарских островах
и отдавать распоряжения по радиотелефону.
     - Он похож на такого босса?
     - Внешне нет. А там - кто его знает.
     Тролль задумался.
     - Не вяжется, - наконец, сказал он. -  Если  в  этом  деле
имеется  самый главный босс, он и сейчас распоряжения отдает по
радиотелефону.
     - Ну, если с Сидоровым мы  покончили,  то  следующим  идет
Марк  Немировский.  Тоже  наш,  то бишь - мой, соотечественник.
Сюда приехал из  Израиля.  По  поводу  своих  ближайших  планов
темнит,   однако  именно  ему  принадлежит  идея  взбесившегося
конкурента. Очевидно, это не он, иначе какой ему смысл наводить
нас на правильное решение?
     - Чтобы такие валенки, как ты, тут  же  исключили  его  из
числа  подозреваемых. Идея ведь не бог весть какая. Мы бы и без
него как-нибудь допетрили.
     - Еще он сказал, что догадывается, кто бы это мог быть, но
с нами  поделиться  пока  не  может,  поскольку  у   него   нет
конкретных доказательств.
     - Так и сказал: "пока"?
     - Да.
     - Точно?
     Я еще раз пробежал глазами записи.
     - Совершенно точно.
     - В  таком случае шансы, что это - он, существенно падают.
Тем более, что со  своими  планами  на  будущее  он  темнил,  а
преступник  бы  рассказал охотно и с мельчайшими подробностями.
Можно  даже  надеяться,  что  именно  Немировский  поможет  нам
вычислить   преступников.  Если  к  тому  времени  мы  сами  не
управимся.
     - Номер три - Артур Ризе,  -  продолжал  я.  -  В  Берлине
владеет  тремя  магазинами.  Говорит,  что  собирается работать
дальше как ни в чем не бывало. Дескать, он - фаталист. Если ему
что-то  написано  на  роду,  то  это  и  произойдет,   как   ни
выкручивайся.  И еще у него есть цветная наколка на руке. Будто
у уголовника.
     - А что на наколке?
     - Если я правильно понял, Мадонна  с  младенцем.  Конечно,
возможны и другие варианты. К примеру, его супруга с сыном.
     - Это не он, - решил Тролль.
     - Ты хочешь сказать, что если у человека на руке - наколка
Мадонны с младенцем, то он не может быть преступником?
     - Отнюдь.  Просто  будь  у  него  рыльце  в  пушку,  он бы
демонстрировал страх. А он заявил, что планирует и дальше вести
себя, как ни в чем не бывало, и что ему наплевать.
     - Что ж, с точки зрения психологии  весьма  логично.  Круг
подозреваемых  катастрофически сужается. Четвертым у нас - Отто
Горовиц. Он из Гамбурга, к тому же большой  фантазер.  Считает,
что в магазины проникает невидимка. Никто его, мол, не видел, и
аппаратура ни разу не смогла зафиксировать.
     - Это он серьезно?
     - Похоже.
     - Тогда он просто ненормальный! Кочечно, если не издевался
над вами.  Такой  бы моментально засыпался, прими он в чем-либо
участие.
     - Трудно сказать. Возможно, как раз  таких  типов  тяжелее
всего  изловить.  Тем  более,  что с этими невидимками он мог и
действительно ваньку валять.
     - М-да, темная лошадка...
     - Вот-вот! - воскликнул я. - Шрико так про него и  сказал:
"Темная лошадка".
     Я начал проникаться все большим доверием к фантому.
     - А  какова  его  реакция  на  происходящее? Его ближайшие
планы? - поинтересовался Тролль.
     - На этот счет не было сказано ничего определенного.  Мол,
еще не решил.
     - Не нравится мне этот Горовиц.
     - Значит, имеем подозреваемого номер один?
     - Можно считать, что так.
     - Наконец-то! Следующими идут два приятеля: Вилли Гройпнер
и Карлхайнц  Бреме.  Тоже,  нужно  отметить,  фантазеры те еще.
Лепили  горбатого  по  поводу  какой-то  культурно-криминальной
гуппы "Фокстрот" и некого преступника по прозвищу Дервиш. Он же
- Шаман.  Он  же  -  Колдун.  Якобы  получили эту информацию из
конфиденциального источника в Париже.
     - Значит, у них есть связи с Парижем?
     - Выходит, что есть.
     - Не нравятся мне эти приятели.
     Тролль встал на голову.
     - Немедленно прекрати! - потребовал я.
     - А, может, мне так  лучше  думается?  -  Тролль  наморщил
лобик.  -  Нельзя  исключать, что культурно-криминальная группа
"Фокстрот" - это они и есть. Причем, кличка  одного  -  Дервиш,
другого  - Шаман, а третьего их напарника, которого мы пока еще
не знаем, - Колдун. Что скажешь?
     - У тебя с фантазией дело обстоит  не  хуже,  чем  у  Отто
Горовица. Не удивлюсь, если Колдуном в итоге окажешься ты.
     - Ха-ха-ха!
     - Не расслабляйся!
     - Хорошо.
     - Записываем и их в подозреваемые?
     - А что они собираются делать в ближайшее время?
     - Спрятаться   как   можно   надежнее.   Куда   именно   -
естественно, не уточняли.
     - Записываем.
     - Правда, Шрико охарактеризовал их, как наиболее  приятных
людей из всех берлинских антикварщиков.
     - Тем более записываем.
     - Дальше   идет   Анатолий   Косых.   Приперся   со  своей
женой-красавицей, сексуальным чудовищем. Этому чудовищу, видите
ли,  страшно  остаться  одному,  если  супруга   ее   ненароком
укокошат.  Тот,  правда,  справедливо  возражал,  что со своими
физическими  данными  она  не  пропадет.  И  я  охотно  к  нему
присоединяюсь... - Я посмотрел на Малышку и замолчал. - Вообще,
этот  Косых  явно  не  тот,  кого  мы ищем. Во-первых, он пьет,
во-вторых, у него на уме только его жена. Ну а в третьих, и это
- самое главное, когда он говорил, что в случае его гибели  она
не   пропадет,  я  видел,  что  он  и  впрямь  допускает  такую
возможность. Причем, именно в том  контексте,  о  котором  идет
речь.
     - А, может быть, он просто хороший актер?
     - Конечно,  теоретически все возможно. Возможно даже в нем
пропадает Де Ниро или Аль  Пачино.  Но  с  учетом  того  уровня
допущений,  с которым вынуждены в настоящий момент работать мы,
это предположение отпадает. Иначе нам придется подозревать всех
подряд, и круг замкнется. Тогда уж лучше сидеть и  ждать,  пока
преступники    не   перехлопают   всех   антикварщиков,   кроме
последнего, и станет ясно, что это именно он и есть.
     - Между  прочим,  хорошая  идея,  -  заметил   Тролль.   -
Единственный    ее   недостаток   заключается   в   том,   что,
придерживаясь  подобной  тактитки,   мы   не   выполним   своих
обязательств по отношению к клиенту. Я предлагаю договориться о
следующем:  в  принципе, мы подозреваем, разумеется, всех. Но с
разной степенью вероятности. И отрабатываем версии  с  оглядкой
именно на этот коюффициент.
     Я   согласился.   Обсуждение   остальных  действующих  лиц
происходило  в  том  же  духе  и   закончилось   со   следующим
результатом: наибольший коюффициент - у Отто Горовица. Второе и
третье места поделили Гройпнер с Бреме. Далее с большим отрывом
следовала  Барбара  Штилике,  как  человек, недавно переехавший
сюда из  Парижа.  Потом  плотной  группой  шли  все  остальные.
Причем, наряду с прочими в эту группу был включен и Шрико.
     - А  что,  -  сказал  Тролль. - Ведь это не он обратился к
нам,  а  его  мамаша,  которая,  разумеется,  ни   о   чем   не
подозревает.  Когда  Шрико  стало  известно  о  ее поступке, то
поначалу он  рассвирепел,  а  потом  понял,  что  это  неплохая
возможность отвести от себя подозрение.
     Очень весело! Веселее не бывает!! Подозреваются все!!!
     - И  как  теперь  мы  можем  использовать  эту  стряпню? -
поинтересовался я.
     - То есть? - не понял Тролль. - С завтрашнего  же  дня  ты
начинаешь плотную слежку за Отто Горовицем.
     - А если это не он?
     - Если это не он, то через несколько дней переключишься на
Бреме с Гройпнером.
     - Ну,  эдак Джаичу точно каюк прийдет. Даже если сейчас он
еще жив.
     - К сожалению, больше мы ничего не можем сделать.
     Тут я вспомнил, что уже восемь часов не ел,  и  отправился
на кухню, где без особого аппетита сжевал еще один кусок пиццы.
Неожиданно мне так захотелось посидеть в "Блудном сыне", что на
глазах даже слезы выступили.
     Появилась Малышка.
     - Ты очень плохо питаешься, - буркнула она.
     - Смешно заботиться о пищеварении, когда из тебя все время
норовят кишки выпустить.
     - Мой бедный мальчик.
     - Послушай, Малышка, давай договоримся: мулатки не в счет.
     - Я никогда не была расисткой.
     - Я тоже. Но все-таки мулатки не в счет. О'кэй?
     С  этими  словами  я  пошел  в  чуланчик  и  улегся спать,
предварительно положив "Макарова" под подушку.

     Утром меня разбудил звонок Горбанюка.
     - Третий готов, - сообщил он.
     - Отто Горовиц? - поинтересовался я,  осененный  внезапной
догадкой.
     - Значит, тебе уже все известно?
     - Нет,  просто  когда судьба начинает испытывать меня, она
теряет всякое чувство меры.
     - Машина в порядке?
     - В порядке, в порядке...
     Я положил трубку. Все наши вчерашние  рассуждения  -  коту
под хвост!
     - Основного  нашего  подозреваемого  шлепнули, - сообщил я
Троллю.
     - Тем лучше, - невозмутимо отозвался тот. - Они сюкономили
нам несколько  дней  работы.  Теперь  ты   сразу   же   сможешь
переключиться на Гройпнера и Бреме.
     Я извлек из-под подушки пистолет и потряс им в воздухе..
     - Горовиц,   Гройпнер   -   все  это  химеры.  Вообще  еще
неизвестно, выследил ли кто-нибудь Джаича или он  сам  неудачно
попытался    кого-то    задержать.    Единственная   конкретная
информация, которой мы  располагаем,  это  пистолет  прапорщика
Никодимова. Этим и нужно заняться.
     Я погулял с Саймоном, затем съездил на "Сюксише" штрассе к
"голым  пистолетам".  С  утра у них было прибрано. На полу - ни
единой мятой банки. Но портативные компьютеры уже находились  в
состоянии  боевой  готовности.  Я вспомнил, как Лили чуть ли не
насильно пыталась заставить меня написать лучше любого из  них,
и  горько усмехнулся. Когда одного бывшего фронтовика спросили:
"Вы умеете писать тушью?", он отрицательно покачал головой:  "Я
умею писать кровью".
     "Голые  пистолеты"  в принципе одобрили мой план действий,
хотя одобрять или не одобрять не входило в их  компетенцию.  Их
делом было фиксировать происходящее, преломляя его через призму
собственного  сознания.  Я выпил у них две чашки черного кофе и
разжился  географическим  атласом  бывших   восточно-германских
земель.
     И  все  же  прежде,  чем  ехать  в  Вюнсдорф,  я попытался
разыскать Павлинову. Где она жила мне не было  известно.  Но  у
меня в блокноте имелся адрес магазина, принадлежащего Жопесу, и
я отправился туда.
     Лучше бы я этого не делал. Я-то надеялся, что в Павлиновой
заговорит  жалость  к  своему  бывшему  соратнику  или  что  ее
начальство проявит живой и непосредственный интерес к  повороту
событий.  И  что  они  активно  вмешаются, борясь за его жизнь.
Конечно, то, что он рассказал мне о подлинной роли  Павлиновой,
могло  в  какой-то степени дискредетировать его в глазах бывших
коллег. Но  я  посчитал,  что  лучше  живой  дискредетированный
капитан  Болин,  чем  недискредетированный мертвый. Может быть,
какая-либо из пружин, на которые я расчитывал, и сработала бы в
итоге, доведись мне поговорить непосредственно с Павлиновой. Но
это как раз у меня и не получилось.
     Во-первых, Жопес не сразу меня узнал. Пришлось минут  пять
простоять,  задрав  к объективу видеокамеры голову (у него была
точно такая же система, как и у Шрико) и вести переговоры через
домофон. Наконец, замок щелкнул, и я попал внутрь.
     - Ну, как продвигается  расследование?  -  поинтересовался
Жопес.
     Было   видно,   что  он  здорово  напуган  убийством  Отто
Горовица.
     - Все идет по плану, - успокоил я его.
     - Игра пошла, как говорится, не на жизнь, а на смерть?
     - Да уж... Г-м... Мне нужно срочно переговорить с госпожой
Павлиновой. С глазу на глаз...
     Не добавь я этого "с глазу  на  глаз",  может  еще  все  и
обошлось  бы.  И не заревел бы он как буйвол. И не покраснел бы
как помидор.
     - Ах, вот оно что!!! - благим матом  ревел  он.  -  Теперь
этому  захотелось  поговорить  с ней с глазу на глаз! Что, тому
понравилось?! Тут людей  убивают,  а  им  лишь  бы...  Типичные
советские менты! А если вместо "с глазу на глаз" просто в глаз?
Устраивает?
     - Мне  нужно  поговорить  с ней по делу, - произнес я, тем
самым внеся весомый вклад в повсеместное торжество глупости  на
земле.
     - Наедине?
     - Да, наедине.
     - Пошел  вон  отсюда, ментяра поганый! Она здесь вообще ни
при чем! Понял?! Обратитесь к жене Косых. Там вы получите  куда
более конфиденциальную информацию.
     Сопровождаемый  этим любопытным напутствием, я выскочил из
дома.  Рядом  с  лавкой  Жопеса   находился   продовольственный
магазин,  что  оказалось весьма кстати. Я накупил там печенья и
"Фанты" в дорогу и отправился в Вюнсдорф.
     Поскольку о Никодимове и Гунько мне ровным  счетом  ничего
не  было  известно,  за  исключением  того,  что  по званию оба
прапорщики и что их часть находится  в  Вюнсдорфе,  нужно  было
разработать  какой-либо  приемлемый  план действий. Так что мне
было чем заняться в пути. Однако голову ничего  конструктивного
так и не посетило.
     По  прибытии на место к тому же выяснилось, что попасть на
территорию жилого городка не так  уж  просто.  Он  был  обнесен
довольно  высоким  забором,  а  на каждой из проходных дежурили
капюпюшники5, дотошно проверяя у входящих документы. Неподалеку
располагался вокзал. Я натолкнулся там на буфет,  где  приобрел
бутылку  пятизвездочной "Метаксы". Потом принялся кружить вдоль
запретной территории,  ища  выход  из  положения  (или  вход  в
расположение - как угодно).
     Наконец-то мне повезло. С внешней стороны забора находился
небольшой    деревянный   магазинчик,   в   котором   торговали
радиоаппаратурой  и   фототехникой.   Я   заметил,   как   двое
подростков,  зайдя  с тыльной стороны магазинчика, не мудрствуя
лукаво, подпрыгнули, сделали выход силой  и  перемахнули  через
забор. Вскорости их примеру последовали трое мужчин.
     Я  еще немного поозирался, вышел на исходную позицию, взял
ручку портфеля в зубы и тоже сделал прыжок.  Не  могу  сказать,
чтобы  у  меня получилось так же ловко, как у остальных. Я даже
испачкал рубашку. Но на заветную территорию все же приземлился.
     Оглядевшись,  я  быстрым  шагом  направился  к   ближайшей
пешеходной  дорожке,  откуда выбрался уже на просторную улицу и
двинулся в сторону, противоположную КПП.
     Подтвердились самые худшие из моих опасений. Жилой городок
в Вюнсдорфе представлял собой  настоящий  город  с  магазинами,
кинотеатрами  и  даже общественным транспортом. Говорили здесь,
правда, по-русски, что было приятно. Но кого и каким образом  я
должен был здесь разыскать?
     Я остановился возле большого продовольственного магазина и
принялся надоедать прохожим.
     - Где я могу найти прапорщика Никодимова?
     Наверное,  я  напоминал  нищего на паперти, который вместо
милостыни выпрашивает Б-г его знает что. Никто не хотел подать.
Все пожимали плечами и говорили, что понятия не имеют.
     Наконец подвернулся один молодой  лейтенантик,  который  с
интересом уставился на меня.
     - Никодимов и Гунько? - переспросил он.
     - Какой Гунько? - притворился я. - Причем здесь Гунько? Не
знаю я ни о каком Гунько.
     - Ну   да,   Никодимов   и   Гунько,   -  покачал  головой
лейтенантик. - Так их давно уже здесь нет. Не повезло тебе.
     - Как, давно?! - ахнул я.
     И получилось у меня  достаточно  натурально.  С  перепугу,
наверное.
     - Ну,  не  то,  чтобы  очень  давно,  но  уж  порядком,  -
поправился лейтенантик. - А что, тебе переночевать негде?
     - Да  нет,  тут  другое  дело.  Мне  одну   вещицу   нужно
передать...  Его подруга просила... А, может, кто из его друзей
остался?
     - Какая подруга? - заинтересовался лейтенант.  -  У  него,
вроде, жена была.
     - То-то   и   оно.  Была  жена,  а  есть  еще  и  подруга.
Понимаешь?...
     Лейтенант усмехнулся.
     - А какую вещь? - поинтересовался он.
     - Сам  не  знаю,  пакет  запечатан...   Говно,   наверное,
какое-нибудь... Но обязательно просила передать.
     Лейтенантик задумался, потом развел руками.
     - Вряд  ли  кто-либо  из наших сейчас имеет с ним контакт.
Слинял он отсюда, понимаешь? Попробуй обратиться  к  прапорщику
Белецкому, но не думаю...
     - А где его найти?
     Лейтенант  объяснил  на пальцах, поскольку улицы в городке
не имели названий. Существовали лишь номера домов.
     Я пошел в указанном направлении, и меня ни  на  минуту  не
покидало   ощущение  нереальности  происходящего.  Вокруг  были
русские  лица  и  русский  говор,   но   одежду   люди   носили
качественную, магазины ломились от товаров с ценами, доступными
практически  каждому,  а  на лицах у большинства играли улыбки.
Город-солнце! Ну, прямо-таки, сон наяву!
     Прапорщика Белецкого я застал за просмотром  видеокассеты.
Какие-то  бравые  ребята крошили друг другу черепа, а прапорщик
Белецкий, не отрываясь от экрана, жрал  картофельные  хлопья  и
запивал  их  пивом. В просмотре принимала участие и симпатичная
девочка  лет  одиннадцати,  которая  тоже  ела  хлопья,  только
запивала яблочным соком.
     - Меня послала Нина, - объявил я, - подружка Никодимова. У
меня для него гостинец.
     - Что за Нина? - Белецкий почесал затылок. Разговаривая со
мной, он пытался не потерять нить происходящего на экране.
     - Переводчица из Берлина. Она сказала, что вы - его лучший
друг, и дала мне ваш адрес.
     - Ах,  Нина! - воскликнул Белецкий и замолчал. Было видно,
что он усиленно роется в памяти. - А что, собственно...
     Он вопросительно посмотрел на меня.
     - Она просила передать ему одну вещь.
     Тут из телевизора послышались вопли и автоматная стрельба,
и Белецкий, видимо,  отчаявшись  успешно  сочетать  разговор  с
просмотром  видеокассеты,  поспешно  остановил с помощью пульта
дистанционного управления магнитофон.
     - Ну папа! - тут же возмущенно воскликнула девочка.
     - Пять минут перекур, - отозвался тот.
     Девочка раздраженно поджала губы и уставилась в угол.
     - Как я  могу  передать  ему  вещь,  если...  эта  вота...
понятия не имею, где он сейчас находится?
     - Жаль.  А  она  надеялась,  что  хоть  вы-то знаете. Я ее
дальний родственник. Она втрескалась в него по уши.
     - В этого урода?
     - Ну, не знаю. Сам я его никогда не видел...
     - Да нет, внешне - он ничего. А морально - самый что ни на
есть урод.
     Белецкий  выдвинул  одну  из  полок  серванта,  порылся  в
содержимом  и  протянул мне фотографию, на которой сам он и еще
двое мужиков наливались водкой на  природе.  Все  трое  были  в
гимнастерках и трусах.
     - Вот  это  он.  -  Белецкий  ткнул  пальцем в белобрысого
долговязого парня. - А это - Ярослав Гунько. Они вместе  отсюда
и дернули.
     - Между  прочим,  таких больше всего и любят, - заметил я,
разглядывая фотографию.
     - Это точно.
     - Так вам ничего о нем не известно?
     - С тех пор, как они слиняли отсюда, - ничего.
     - Жаль. Тогда передаю гостинец вам, как лучшему другу.