Михаил Березин.
     Смертельный танец шамана


 © Copyright Михаил Березин

     (Иронический детектив)

     Все   началось   с   того,   что  у  Лили  Лидок  появился
любовник-американец. Звали его Пью, и он был сложен,  как  бог.
Не знаю, где она его выкопала и зачем он ей понадобился, - ведь
Лили  никогда  не  заводила  себе  любовников  просто  так, без
дополнительной функциональной нагрузки, -  но  моя  по  природе
обостренная интуиция сразу же просигнализировала недоброе.
     Лили  Лидок  -  бывшая  моя  одноклассница,  а ныне - даже
страшно     произносить!     -      председатель      правления
финансово-посреднической   корпорации   "Гвидон".  Разговор,  о
котором пойдет речь, происходил в ее  кабинете  в  многоэтажном
современном  здании,  принадлежащем  когда-то  райкому партии и
позже цинично выкупленном "Гвидоном" на корню.
     Так вот, Лили сказала:
     - По-моему, ты когда-то хотел стать литератором.
     - Да, - подтвердил  я.  -  А  еще  рок-звездой,  чемпионом
Америки по бейсболу, далай-ламой и Героем Советского Союза.
     - Бедняга,  тебе  уже  никогда  не  быть Героем Советского
Союза. Что же касается всего остального...
     - У меня еще есть шанс.
     - Крайский, сейчас получишь в рыло!
     Это было не очень-то тактично с ее стороны. Ведь в могучей
империи, которой она управляла -  а  больше  бы  подошло  слово
дирижировала,  - я трудился всего-навсего скромным бухгалтером.
Нехорошо обижать маленького человечка, для которого кусок хлеба
с  маслом  все  же  важнее  красивого  ухода,   сопровождаемого
пресловутым  хлопаньем  дверью.  Любовник-американец  находился
здесь же. Развалившись в одном из кожаных кресел,  он  нахально
пялился  на  меня  и  глупо  ухмылялся. При этом босой ногой он
гладил бедро Лили. Короче, делал  три  дела  одновременно.  Как
Шлий  Цезарь.  Когда меня спрашивают, могу ли я делать три дела
одновременно, я тоже отвечаю утвердительно. Но  я  умею  делать
одновременно лишь три конкретных дела и никаких других: писать,
какать и читать газету. А Пью, видимо, являлся универсалом.
     Мне  не  оставалось ничего другого, как изобразить на лице
покорное внимание.
     - Я  нашла  бухгалтера,  которому  ты  и  в  подметки   не
годишься, - объявила Лили.
     - Ага, теперь понимаю...
     - Слушай,   ты,   недоносок,   с  тобой  стало  невозможно
разговаривать! -  Лили  была  явно  не  в  духе.  Она  вытащила
сигарету  из  лежащей  на  столе пачки и, повернувшись к своему
заокеанскому   воздыхателю,   коротко   бросила:    -    Включи
кондиционер.
     Пью  непонимающе  уставился  на  нее.  Тогда она повторила
фразу на ломаном английском. Американец с неохотой убрал ногу с
ее  бедра,  сунул  в  роскошную  кожаную  туфлю  и   отправился
выполнять  поручение.  Лили  проводила  его  долгим  испытующим
взглядом. Затем закурила.
     - Ты меня знаешь давно, - продолжила она.
     Дабы не нагнетать атмосферу, я решил данное  изречение  не
оспаривать, хотя ранее было не принято вспоминать о нашем тесно
переплетенном  прошлом:  дружба,  как  говорится,  - дружбой, а
служба - службой.
     - Ты знаешь, что там, где касается дела, у  меня  звериное
чутье.
     Это оспаривать было бы уж вовсе глупо и несправедливо.
     - Ознакомься. - Лили протянула мне лист бумаги.
     Напустив  на  себя побольше важности, я внимательно изучил
документ. Это было дополнение  к  уставу  нашей  корпорации,  в
котором  говорилось,  что  отныне "Гвидон", помимо прочих своих
многочисленных  видов  деятельности,  будет  заниматься  еще  и
частным  сыском.  Всеядность  его, по-моему, уже перешла всякие
границы, что, конечно же, не могло являться признаком  хорошего
вкуса.
     - Ну, что ты об этом думаешь? - Лили плюнула в меня струей
дыма,  но  кондиционер, ухватив облако на полдороги, плотоядно,
будто паук, потащил его к себе.
     - Будут  сложности  с  калькуляциями.  Во-первых,  процент
непредвиденных  расходов  должен  быть значительно выше, чем мы
практикуем обычно, поскольку  цена  необходимых  аксессуаров  в
момент  принятия заказа еще не вполне очевидна. Во-вторых, фонд
заработной платы...
     Я говорил долго и обстоятельно.  Указал  на  желательность
специального   оговора  премиальных,  на  специфику  начисления
командировочных, на  необходимость  тотальной  страховки  наших
будущих  детективов  "от  кончиков их пальцев до мозга костей в
прямом смысле  слова"  и  т.д.  и  т.п.  Наконец,  поток  моего
красноречия  иссяк.  Но  Лили  словно  этого  не  заметила. Она
продолжала курить, сосредоточенно глядя перед собой.
     - Пепельница,  пожалуй,  излишне  увесиста,  -  неожиданно
произнесла она.
     Опять  наступила пауза, в течение которой я тщетно пытался
докопаться до  смысла  высказанной  тирады.  Потом  Лили  вновь
подала голос:
     - А ты пока еще мне нужен живой.
     Далее  последовала  импровизация  Лили на тему: "Дебил как
ужасающее  явление  реальности".  Не  хочу  даже   конспективно
излагать  содержание,  но  по  смыслу  она  представляла  собой
безуспешную попытку определить то огромное расстояние,  которое
пролегло  между  мной  и  мало-мальски нормальным индивидуумом.
Видимо, измерять его нужно было в парсеках.
     - Забудь,  что  ты  когда-либо  был  бухгалтером   раз   и
навсегда,  -  отрезала  Лили.  -  Теперь ты - референт частного
сыскного бюро и отвечаешь за сношения с прессой.
     Очевидно, предполагалось, что при  этих  словах  я  должен
гордо выпятить грудь.
     - И  что  же  входит  в  мои  новые  обязанности?  - кисло
осведомился я.
     - Это  уже  мне  нравится  больше.  -  Лили   поощрительно
кивнула.  -  Только не нужно воображать, что это синекура и что
тебе удастся все дни напролет  пролеживать  на  диване,  задрав
пузо  кверху,  и  наслаждаться одновременно, как ты это умеешь,
Скоттом Фицджеральдом и Элтоном Джоном.
     В знак протеста я оскорбленно пожал плечами. Моя мимика не
воспринималась Лили столь болезненно, как упражнения с речью, и
я этим пользовался.
     - Знаешь, кто перед тобой сидит? - поинтересовалась  Лили,
имея в виду американца.
     - Пью, - отозвался я.
     - Это  не  просто Пью, а Пью Джефферсон! Автор детективных
романов! Он входит в литературную группу под  названием  "Голые
пистолеты". Существует фильм с похожим названием.
     - Звучит впечатляюще.
     - Твоя  ирония,  Крайский, не доведет тебя до добра. Если,
конечно, череп у тебя не из бронированного железа.
     Между тем, американец снова обнажил ногу  и  привел  ее  в
состояние  боевой  готовности.  Услышав  свое  имя,  он  тут же
проявил признаки заинтересованности. Выразилось это в том,  что
он  поднял Лили, сам уселся в председательское кресло и посадил
ее к себе на колени.
     - "Голые пистолеты" и "Гвидон"  задумали  одно  совместное
начинание,  -  продолжала  Лили  как  ни  в  чем не бывало. Пью
Джефферсон, видимо, в подтверждение сказанного поцеловал  ее  в
плечо.  -  "Гвидон"  организует  частное  сыскное бюро, которое
станет  обслуживать  клиентов  -  преимущественно  выходцев  из
России  -  по всему свету, а "Голые пистолеты" в полном составе
берутся описывать его деятельность.  Представляешь,  какая  это
будет сумасшедшая реклама?
     - Представляю,   -  отозвался  я.  Мысленно  я  уже  писал
заявление об уходе.
     - И вот тут-то мы подошли к твоей  главной  задаче...  Ты,
конечно  же,  по  роду  деятельности  будешь иметь и сношения с
прессой... Возможно... Но основная твоя  обязанность  теперь  -
описывать    действия   сыскного   бюро   наравне   с   "Голыми
пистолетами".
     Я  опешил.  Очевидно,  Лили  испугалась,  что  моя  нижняя
челюсть упадет за пазуху, поскольку сочла необходимым добавить:
     - Дело  в том, что в группу Пью на сегодняшний день входят
три человека: он сам, один француз и один  немец.  Я  же  хочу,
чтобы  в  эту  группу вошел и представитель России. Нужно сразу
отметить,  что  я  нуждаюсь  в  человеке,  обладающем  хотя  бы
минимальной сообразительностью, и, вдобавок, не лишенным тяги к
умственному  труду. Пока я не вполне убеждена, что это - ты. Да
и писательские твои способности еще предстоит проверить.
     - Ну это, положим... - подал я голос.
     - Да, да! -  напустилась  на  меня  Лили.  -  То,  что  ты
прославился  среди  друзей своими садистскими рассказиками, еще
ни о чем не говорит. А мастерски  придуманные  тобой  протоколы
общих собраний "Гвидона" от первого вплоть до двадцать седьмого
хоть  и  впечатляют,  но  все  же  заставляют подозревать узкую
направленность жанра.
     Я оскорбленно поджал губы.
     - Крайский! - Лили  произнесла  это  с  такой  силой,  что
звякнули  бокалы в баре, а в кабинет на мгновение заглянул один
из ее телохранителей. - Моя идея в  общих  чертах  такова:  нет
лучшей  рекламы  для  детективного бюро, чем "Голые пистолеты"!
Нет  более  интересного  эксперимента,  чем  тот,  который  они
задумали!  Но  я  хочу,  чтобы  среди  них был и русский "голый
пистолет"! И этим "голым пистолетом", очевидно, предстоит стать
тебе! Это в твоих же собственных интересах, Крайский,  иначе  я
тебя попросту вышвырну на улицу.
     В  общем, думаю, исходная ситуация ясна. Лили принадлежала
к тем людям, которые обычно заказывают музыку в этом  мире.  Не
мне пускаться с ней в дебаты. К тому же "Гвидон" - не Верховный
Совет, у нас дебатировать не принято.
     Говоря  откровенно, более всего меня удивила экономическая
сторона затеи. Будучи бухгалтером, я,  разумеется,  не  мог  не
представлять    себе    коммерческой   конституции   "Гвидона"ю
Корпорация явно тяготела к высокорентабельным сферам. Основными
источниками ее дохода на  первом  этапе  являлись  издательская
деятельность,   поставки   компьютеров,   бытовой   и   деловой
электроники,  оказание  торгово-посреднических   услуг.   А   с
некоторых  пор,  пограбив  вдоволь и накопив хороший капиталец,
"Гвидон"   принялся   инвестировать    средства    во    всякие
многообещающие  начинания типа игорного бизнеса, международного
туризма, манипуляций с ценными бумагами и осуществления крупных
денежных  трансферов   за   рубеж.   Сейчас   "Гвидон"   владел
контрольным  пакетом  акций  австрийской  фирмы по производству
одежды "Мистер  Е.  Мадам  Е.",  банком  в  Люксембурге,  тремя
отелями  в  Гонолулу,  а  также  сервисом по уходу за открытыми
бассейнами  вдоль  всего  побережья   Турецкой   Ривьеры.   Ему
принадлежали: компьютерная фирма в Сингапуре, сеть магазинов по
продаже   спортивных   принадлежностей   в   странах  БЕНИЛШКС,
конфетная фабрика в Торонто, ряд номерных счетов в Цюрихе и еще
кое-что, о чем упоминать не стоит в наших же с вами  интересах.
В  противном случае тираж этой книги уничтожат, а меня сотрут в
порошок. Если же тираж по каким-то причинам останется цел,  вас
всех тоже сотрут в порошок. И не будет ни одного читателя, зато
будет много порошка. А мне бы этого искренне не хотелось...
     Пожалуй,  залогом  успешного  развития корпорации являлось
то, что она представляла собой удачный симбиоз интеллектуальной
элиты и боевиков. Это лично я отнес бы к основной заслуге Лили.
Мозгом  спрута  несомненно   являлись   опытнейшие   юристы   и
экономисты,   но   щупальца  -  щупальца  целиком  состояли  из
накачанных до безобразия и  умеющих  метко  стрелять  тупорылых
биороботов.
     Здесь  впору  отвлечься  и  уделить  пару  минут ощущениям
интеллектуалов, волею  судеб  вынужденных  сотрудничать  с  вот
такими   вот   экспонатами  из  паноптикума.  У  интеллектуалов
взаимосвязь духа с плотью  не  столь  сильно  выражена,  как  у
остальных  людей. Дух для них - главное, первичное что ли. Тело
- вторичное.  И  нужно  сказать,  что  в  тяжкие  времена   это
противное  тело  становится  довольно-таки  обременительным. Но
хочешь - не хочешь, а коль скоро оно существует,  приходится  с
этим  мириться.  Оно  требует  качественной еды, витаминов, его
хотя бы раз в году нужно отвезти к морю,  а  ночью  отдать  для
разрядки  телу  противоположного  пола.  И стоит все это, между
прочим,  хороших   денег.   Я   уж   молчу   о   многочисленных
обязательствах,  которыми многие опутывают себя, словно бурлаки
канатами. О мозахически сладостном акте заботы о ближнем своем.
     Короче,  в  тяжкие  времена  потребности  духа  входят   в
противоречие   с   потребностями   плоти.   Вот   и   вынуждены
интеллектуалы идти на компромисс. Выражается это, как  минимум,
в  том,  что  зрение,  слух  и  память  у  них  начинают носить
избирательный характер,  а  представления  о  морали  несколько
деформируются.
     Что же касается Лили, то, безусловно, по уровню интеллекта
она гораздо  выше  боевиков. Но по натуре она - не интеллигент.
Повадки и интересы у нее криминальные. Она  напоминает  эстета,
который   долгие  годы  провел  в  колонии  для  особо  опасных
рецидивистов. Она - что-то вроде современного Франсуа Вийона.
     Вот и получается, что в  "Гвидоне",  с  одной  стороны,  -
интеллектуалы,  а  с другой - ведомые Лили боевики. Нравится ей
подобное разделение или нет. (Конечно,  я  вполне  сознаю,  что
могу  ответить  за свои слова. А если продолжения этим запискам
не последует, то, значит, уже ответил.)
     И все же, если выделить в Лили главное, то  это  -  пасть:
ненасытная  пасть  акулы  империализма.  В  переносном  смысле,
разумеется. С отточенными до совершенства зубами-финками в  три
ряда.  А  "Гвидон"  -  ее  чудовищное  дитя-исполин.  И  идея с
детективным бюро должна была показаться  ей  несостоятельной  в
первую  очередь,  с экономической точки зрения. Слишком мелкой,
не того масштаба, что ли. Что-то здесь было не так. И  это  мне
категорически  не  нравилось. На своем месте бухгалтера я четко
знал, на что я способен и чего от меня  ждут.  Предлагаемая  же
вакансия   "голого   пистолета"...   Черт  подери!  Пожалуй,  о
сладостном,  полусонном  существовании  с   нынешнего   момента
придется просто забыть.
     Для   начала   я  получил  задание  принести  что-либо  из
собственных сочинений  и  прочитать  перед  советом  "Гвидона".
Вообще-то,  в  совет,  помимо  самой  Лили, входили главбух Ада
Борисовна, главный юрист Тигран Ваграмович и руководители  всех
отделов,  включая  нескольких иностранцев. Но сегодня, учитывая
специфику заседания, Лили пригласила только главбуха,  главного
юриста, руководителя отдела охраны грузина Бондо и руководителя
издательского отдела Васельцова. Присутствовали, естественно, и
Пью  Джефферсон с переводчиком - маленьким головастиком в очках
и пуловере. Я не  намеревался  превращать  заседание  совета  в
творческий  вечер  Миши  Крайского,  а посему прихватил с собой
лишь один короткий рассказ, который  назывался  "Иметь  или  не
иметь?"
     - Между  прочим, он был написан еще в 1983 году, - отметил
я горделиво.
     Все, кроме Лили и Бондо, вежливо закивали. Я откашлялся.
     - Имеет, - начал  я,  -  новую  "Волгу  ГАЗ-24",  дачу  на
взморье,  тайник  с  золотом,  брильянтами  и валютой. Ежегодно
меняет видик: "Шарп", "Сони", "Панасоник", "Тошиба",  "Хитачи".
Раз  в  месяц  меняет любовницу: Нина, Мина, Соня, Феня, Клава.
Владеет многокомнатной изолированной квартирой в центре города,
в которой живет один.
     Как-то раз Клава позвонила и сказала, что  не  придет.  Он
вспомнил,  что  намедни  отказался  купить  ей теплые колготки,
подошел к окну и мстительно глянул на градусник. Зима  была  на
редкость   суровой:   термометр  показывал  30Н  ниже  нуля,  и
температура продолжала падать. Тут он перевел взгляд на улицу и
неожиданно увидел, что возле его машины играют дети.  Он  мигом
взгромоздился  на  батарею,  высунул  голову  в  форточку  и  с
внезапно вспыхнувшейся  в  нем  яростью  изложил  детям  основы
дарвинизма,  а  также свои взгляды об их месте в мире, согласно
этой теории. Детей словно ветром сдуло...
     Здесь я сделал паузу, дожидаясь, пока переводчик  добубнит
в ухо Пью Джефферсону . Затем продолжил:
     - Немного успокоившись, он попытался всунуть голову назад,
но не  тут-то  было. Форточка оказалась слишком узкой. Тогда он
вспомнил, что раньше ему никогда не удавалось просунуть  в  нее
голову.  А  мороз все крепчал! Рискуя оставить на улице уши, он
сделал  еще  одну  отчаянную  попытку.  Фиг!  Форточка  держала
крепче,  нежели  ошейник  собаку. Так он и стоял какое-то время
башкой наружу. Лицо дьявольски замерзало, к  тому  же  батарея,
словно черти в аду, поджаривала ему пятки.
     И  тогда  он  заорал.  И  ор  этот был подобен кличу стада
слонов  в  саванне.  Но  пока  возглавляемые  дворником  мужики
взламывали двойную дверь с семью замками, его нос превратился в
отмороженную  свеклу,  уши  - в вареники с вишнями, а пятки - в
жареных куропаток...
     Имеет: инвалидность первой группы, нервный тик,  заикание,
а   также   лицо   всех  цветов  радуги  -  от  фиолетового  до
буро-малинового, - с которым живет один.
     Я дочитал и посмотрел на окружающих. Напряженное  молчание
сохранялось. Первой отреагировала Лили.
     - Он закончил, - сообщила она.
     Аудитория зашевелилась.
     - Весьма лапидарно, - неожиданно произнес головастик, хотя
его мнением здесь интересовались меньше всего.
     - Злой,    бродяга,   -   неуверенно   проговорил   Тигран
Ваграмович.
     - Миша, как вам не стыдно? - возмутилась Ада Борисовна.  -
После этого кошмара я не смогу ночью заснуть!
     Собственно,  другого  я и не ожидал. Ведь "Гвидон" слишком
хорошо знал меня как бухгалтера - в особенности Ада  Борисовна,
- чтобы теперь воспринять в каком-либо ином качестве.
     - Почюму так мало чытал? - осведомился Бондо.
     - Краткость - сестра таланта, - захихикал Васельцов.
     - Я   сказал   все,   что  хотел  сказать,  -  с  чувством
собственного достоинства произнес я.
     - Почэму так мало  хотэл?  Почэму  нэ  хотэл  сказат,  гдэ
находытся тайнык?
     К  счастью,  мнение  Бондо  на подобные темы здесь тоже не
очень котировалось. Я  сложил  лист,  на  котором  был  написан
рассказ, вчетверо и спрятал в боковой карман.
     - А  ты почему отлыниваешь, не высказываешь своего мнения?
- набросилась Лили на глупо ухмыляющегося Васельцова. -  Кто  у
нас руководитель издательского отдела?
     - Лили Аркадьевна, я ведь не редактор, - тут же запричитал
тот. -   Вы   же  знаете,  что  мы  преимущественно  выпускаем:
календарики с  женскими  задницами  да  гороскопы.  Если  нужно
будет, издадим и Крайского. Хотя лучше бы он - честное слово! -
придумал  гороскоп.  На  гороскопах  мы тройной навар с каждого
листа бумаги имеем.
     - Может, еще лучше сфотографировать свою голую жопу?  -  с
вызовом поинтересовался я.
     - Твою  не  надо.  Но если на то пошло, голая жопа Альбины
принесет нам куда больше  прибыли,  нежели  собрания  сочинений
Толстого, Шоу и твое вместе взятые.
     Вот  так  компания!  Правда,  он не уточнил, какого именно
Толстого имеет в виду и какого именно Шоу, но я был согласен на
любых.
     У Ады Борисовны и Тиграна  Ваграмовича  тут  же  сделались
лица а ля "ничего не слышу, ничего не вижу".
     - Значит  у  тебя  нет  своего  мнения?  - уточнила Лили с
угрозой.
     - Лили Аркадьевна, у меня, конечно,  есть  мнение.  Но  вы
ведь  знаете,  каким  дефицитом  сейчас является бумага. Какими
потом и кровью она достается. И после  этого  печатать  на  ней
Крайского!
     - Ну   а   ты  что  скажешь?  -  повернулась  Лили  к  Пью
Джефферсону.
     Тот что-то коротко произнес по-английски.
     - Он ничего  не  понял,  но  ему  понравилось,  -  перевел
головастик.
     Лили хлопнула ладонью по столу.
     - Значит, вопрос решен.
     Потом обвела всех взглядом.
     - Свободны.
     Однако присутствующие не спешили расходиться.
     - Лили   Аркадьевна,   -   слащавым   тоном  начал  Тигран
Ваграмович, - мы конечно ничего не имеем против Миши Крайского,
но вообще вся эта затея... - Он замялся.
     - Что вы имеете в виду? - тут же насторожилась Ли