Джеймс, знавший толк в искусстве, не соблазнял его
высоким жалованьем, однако к услугам его прибегал, по крайней мере,  раз
тридцать за последние годы.  Иногда  Трент,  увлеченный  своей  работой,
отказывался, иногда его опережали в раскрытии  уголовной  истины.  Но  в
результате даже такого нерегулярного сотрудничества с "Рекордом" его имя
стало одним из самых известных в Англии.
   Дело Мандерсона, внушал себе Трент, быстро шагая к несчастному  дому,
может оказаться предельно простым. Копплс мудрый старик,  но,  вероятно,
невозможно быть беспристрастным по отношению к своей племяннице. Правда,
управляющий отелем еще выразительнее говорил о ее добродетелях. Лишенный
красноречия и пристрастий Копплса, он был  тем  более  достоверен.  "Нет
ребенка, - говорил он, - который бы не улыбнулся при звуке ее голоса,  я
уж не говорю о взрослых... Все ожидали ее приезда летом. Она не  из  тех
женщин, у которых просто доброе сердце. В ней есть мужество, отвага и..,
порода. Нет человека в Марлстоне, кто не сожалел бы, что  она  попала  в
беду, хотя некоторые считают, что в конце концов ей повезло".
   Тренту очень хотелось встретиться с миссис Мандерсон.
   За  просторным  лугом  он  уже  видел  фасад  двухэтажного  дома   из
темно-красного кирпича изысканной постройки, демонстрирующей и  вкус,  и
благополучие. Тут все было продумано - архитектура  и  ее  обрамление  -
природа. Впереди, за дорогой, до самых скал тянулись  богатые  луга.  За
домом, в широком проеме долины, виднелся нетронутый лес.  Все  выглядело
настолько  мирным  и  было  так  старательно  прибрано,  что   мысль   о
преступлении казалась кощунством. Однако там, за  домом,  около  забора,
отделяющего дом от оранжереи, стоял сарайчик садовника,  возле  которого
было найдено тело...
   Трент шел по дорожке, пока не оказался около этого  сарайчика.  Ярдов
через сорок дорога круто уходила от дома, и там, за лесистым  поворотом,
кончались владения Мандерсона.
   Трент медленно прошел на задний двор между забором и  высокой  стеной
рододендронов. Он тщательно изучил местность, осмотрел домик  садовника,
но не заметил ничего, кроме примятой неостриженной травы там, где лежало
тело. Низко пригибаясь, острыми глазами и чуткими  пальцами  он  обшарил
площадку, удивляясь неожиданной страсти, с которой все это делал.
   Его поиск был прерван хлопком двери.  Трент  распрямил  свои  длинные
ноги и отступил на край аллеи. От дома к  калитке  быстро  шел  человек.
Лицо его показалось Тренту бледным и преждевременно изношенным.  Он  был
явно молод, угрюмые глаза еще не породили вокруг морщин, и  напряженная,
безнадежная их усталость казалась временной, невозрастной. Трент отметил
также ширину плеч этого человека, гибкость его  крепкой  фигуры.  В  его
осанке, несмотря на усталость, в укороченной прическе светлых  волос,  в
тоне, с каким он обратился к Тренту, - во всем была  видна  выучка.  "Ты
тренировался в Оксфорде, мой юный друг", - уверенно сказал себе Трент.
   - Если вы мистер Трент, - вежливо произнес  молодой  человек,  -  вас
ждут. Мистер Копплс звонил из отеля. Моя фамилия Марлоу.
   - Вы были секретарем Мандерсона, - приступил к  делу  Трент.  Ему  не
хотелось разочаровываться в мистере Марлоу,  в  котором  почудилась  ему
нравственная чистота и доброе душевное здоровье. -  То,  что  случилось,
видимо, ужасно для всех вас. И вы,  как  мне  кажется,  тоже  выбиты  из
колеи.
   - Не знаю, - ответил Марлоу. - Я провел за рулем всю воскресную  ночь
и большую часть вчерашнего дня, потом еще одна бессонная ночь,  когда  я
услышал эту новость. Простите, я спешу к доктору - надо все  подготовить
для осмотра. Я надеюсь быть здесь завтра. В доме вас ждет мистер Баннер.
Он обо всем  расскажет  вам  и  все  покажет.  Он  -  второй  секретарь,
американец и неплохой парень. Между прочим, там  же  инспектор  Марч  из
Скотланд-ярда. Он прибыл вчера.
   - Марч? - воскликнул Трент. - Как это он так быстро прикатил сюда?
   - Понятия не имею, - ответил мистер Марлоу. - Но  он  был  здесь  уже
вчера вечером, до того, как я вернулся из Саутгемптона. А  сейчас  он  в
библиотеке. Видите открытое окно в конце дома? Может, хотите  поговорить
с ним?
   - Думаю, что да,  -  ответил  Трент.  Марлоу  кивнул  и  пошел  своей
дорогой.
   Заросший луг глушил шаги Трента. Через несколько  минут  он  стоял  у
открытого окна с южной стороны дома, с улыбкой взирая на широкую спину и
склоненную голову с серыми, коротко остриженными  волосами.  Марч  навис
над бумагами, разложенными на столе.
   - Вот так было всегда, - сказал Трент грустно. При звуке  его  голоса
Марч резко обернулся. - С младенчества все мои лучшие надежды  гибли.  Я
думал, что на  сей  раз  мне  удастся  опередить  Скотланд-ярд,  и  вот,
пожалуйста, - лучший представитель столичного розыска уже занял ключевые
позиции.
   Марч криво усмехнулся и подошел к окну.
   - Я предполагал, что вы приедете, мистер Трент, - сказал он.  -  Этот
случай из тех, которые вы избираете.
   - Коль скоро мои вкусы приняты во внимание, - ответил Трент, входя  в
комнату, - мне бы хотелось, чтобы мой заклятый соперник  не  встревал  в
дело. Я знаю, как быстро вы здесь объявились. - Его глаза стали блуждать
по комнате. - Вы - как быстроногий олень, неутомимый и стремительный.  И
все-таки не представляю  себе,  как  вы  умудрились  еще  вчера  вечером
приступить к делу. Что, у Скотланд-ярда есть засекреченный авиаотряд?
   - Все гораздо проще, - Марч отвечал с профессиональной солидностью. -
Случилось так, что я был в отпуске и отдыхал с женой на побережье  всего
в двенадцати милях отсюда. Как только наши узнали об убийстве - сообщили
мне. Я немедленно прикатил сюда.
   - Как поживает миссис Марч? - рассеянно спросил Трент.
   - Прекрасно, благодарю вас, - ответил инспектор, - и часто вспоминает
вас и то, как вы забавлялись с нашими ребятами Но, простите меня, мистер
Трент, ваши мысли заняты делом. Я знаю ваши штучки. Мне известно, что вы
идете по следу, заручившись поддержкой миссис Мандерсон.
   - Таковы факты, - сказал Трент. - Я опережу вас, инспектор.  Я  перед
вами в долгу - вы обставили меня в деле Абингера, старая лиса.  Но  если
вы действительно не склонны к обмену любезностями, давайте  поговорим  о
деле.  -  Он  взглянул  на  аккуратно  разложенные  бумаги,  подошел   к
секретеру, быстро осмотрел ящики. - Я вижу, вы хорошо их  очистили.  Так
будем действовать, как прежде?..
   В прошлом Трент не раз сталкивался в  работе  с  инспектором  Марчем,
занимавшим   довольно   видное   место   в   департаменте   криминальных
расследований. Принципиальный, тактичный чиновник,  человек  многократно
доказанной храбрости, с яркой  биографией,  связанной  с  самым  опасным
контингентом преступного мира, он был при этом по-детски  человеколюбив,
даже  слишком  человеколюбив  для  полицейского.  Возможно,  все  это  и
определило их своеобразные отношения, не лишенные взаимной симпатии. Тем
не менее в вопросах деловых  они  придерживались  щепетильных  правил  и
необходимых ограничений. Между ними царило молчаливое  согласие  о  том,
что Трент как журналист  не  воспользуется  сведениями,  полученными  из
официального источника. Более того, каждый из них, ради сохранения чести
и престижа  представляемого  учреждения,  оставлял  за  собой  право  не
сообщать другому о каком-либо  открытии,  даже  способном  решить  исход
дела. Трент сам настоял на тщательной  формулировке  этих  условий,  без
них,  считал  он,  нет  "детективного  спорта".  Мистер  Марч,  любивший
состояние  поединка,  охотно  вошел  в  игру,  не  без   тайной   мысли,
естественно,  выгадать  на   этом   содружестве   с   человеком   крайне
проницательного ума. В этих битвах победа  доставалась  иногда  опыту  и
отработанному методу чиновника, иногда  -  быстрому  и  живому  мышлению
Трента, его интуиции, необычности взгляда на событие...
   Инспектор ответил Тренту вежливым согласием, и они тут  же,  у  окна,
кратко обозрели дело.
   В ходе беседы Трент  извлек  тоненькую  записную  книжку  и  принялся
легкими,  осторожными  движениями  карандаша  делать  набросок  комнаты.
Такова была его привычка,  часто  напрасная,  но  иногда  служившая  ему
добрую службу. На рисунке возникло светлое помещение с большими окнами в
двух стенах. Широкий стол стоял посредине. Входящему  бросался  в  глаза
секретер у окна. Дверь во внутренние комнаты - в стене слева, в  дальнем
ее конце. Напротив нее - широкое окно, раздвоенное створным  переплетом.
Красивый резной угловой шкаф старинной работы возвышался у  стены  возле
дверей,  другой  заполнял  нишу  около  камина.  Цветные  копии   картин
Гарунобу, с которым Трент давно хотел  познакомиться  ближе,  висели  на
узком  простенке,  не  занятом  книгами.  У  книг  был  удрученный  вид:
купленные во время оно, они,  видимо,  никогда  не  снимались  с  полок.
Скованные роскошью великие английские романисты,  эссеисты,  историки  и
поэты стояли в строю, как армия, застывшая на  параде...  Всему  в  этой
комнате предназначалось свое место. Единственными вещами, которые  имели
некоторую свободу перемещения, были большой голубой  фарфоровый  шар  на
столе, часы,  несколько  коробок  для  сигар  на  полке  над  камином  и
переносный телефон на секретере.
   - Вы осматривали тело? - спросил инспектор. Трент кивнул.
   - Первое впечатление  от  этого  дела  озадачило  меня,  -  продолжал
инспектор. - Поначалу оно представлялось мне простым грабежом, хотя я  и
понимал, как странно это выглядит  здесь,  в  Марлстоне.  Однако,  начав
расследование, я наткнулся на любопытные детали, которые,  я  думаю,  вы
уже заметили и сами. Начнем с того, что человек застрелен в  собственном
саду, около дома. И ни малейших следов ограбления. Идеальный случай  все
это представить  как  самоубийство.  Но...  Говорят,  в  течение  месяца
Мандерсон жил в  подавленном  состоянии,  и  связывают  это  с  семейным
разладом. Слуги уверяют, что он уже давно изменил свое отношение к жене,
а последнюю неделю они почти не  общались.  Горничная  миссис  Мандерсон
говорит, что у  него  был  такой  вид,  как  будто  что-то  должно  было
случиться. Понятно, легко говорить, как люди выглядели, после  того  как
что-то случилось. Однако так они говорят... И что же мешает нам  считать
этот случай самоубийством, а, мистер Трент?
   - Те факты, которыми располагаю я, все против этой версии, -  ответил
Трент, неудобно сидя на подоконнике. - Прежде всего, не найдено  оружие.
Я искал и вы искали -  и  никакого  следа...  Второе:  запястья,  свежие
царапины и ушибы, которые, мы можем только предположить, нанесены кем-то
в борьбе. Третье: кто и когда  слышал  о  самостреле  в  глаз?  Потом  я
получил от управляющего  отелем  еще  один  факт,  самый  поразительный:
Мандерсон полностью оделся, прежде чем вышел в сад, но забыл свои зубные
протезы. Как мог самоубийца, который оделся, чтобы  выглядеть  приличным
трупом, забыть свои зубы?
   - На это я как-то не обратил внимания, - признался Марч. -  Что-то  в
этом есть. Но достаточно и тех доводов, что есть у меня, чтобы  отрицать
самоубийство. Я надеюсь кое-что раскопать в  этом  доме.  Вы,  наверное,
тоже.
   - Да, Марч. Давайте пойдем по линии подозрения. Я скажу вам,  кого  я
подозреваю. Я подозреваю миссис Мандерсон, конечно. Я  также  подозреваю
обоих секретарей. Я слышал, что их двое. И я затрудняюсь сказать, кто из
них больше достоин этого. Я подозреваю  лакея  и  горничную  госпожи.  Я
подозреваю прочих домашних, и особенно  мальчика  -  чистильщика  сапог.
Подозрений,  которые  помогли  бы  мне  начать  действовать,  более  чем
достаточно.
   - Ирония - это, конечно, красиво, - грустно ответил инспектор.  -  Вы
не хуже меня знаете  цену  подозрениям  в  начале  следствия.  Однако  я
достаточно насмотрелся на здешних обитателей прошлой  ночью  и  сегодня,
чтобы некоторых из них, хотя бы на какое-то время, вычеркнуть из черного
списка. Вы сделаете свое заключение. Что же касается того, чтобы  начать
действовать, то для этого есть и горничная госпожи, и лакей, и повар,  и
еще три других горничных, одна из них - совсем молоденькая девочка. Есть
шофер, он отсутствует -  перелом  руки.  А  вот  мальчика-чистильщика..,
такого здесь нет.
   - Меня интересует садовник. Вы ничего не сказали о  нем.  Вы  держите
его на заднем плане, Марч. Либо выводите его на чистую воду, либо донесу
на вас начальству.
   - За садом следит человек из  деревни,  он  приходит  сюда  дважды  в
неделю. Я разговаривал с ним. Последний раз он был здесь в пятницу.
   - Тем более я подозреваю его, - сказал Трент.  -  А  теперь  о  самом
деле. Я уверен, что вы уже обследовали и эту комнату, и спальню?
   Инспектор кивнул.
   - Я был в спальне Мандерсона и в спальне  его  жены.  Ничего  там  не
выудить, мне кажется - ничего, что бы имело для нас значение.  Создается
впечатление, что Мандерсон тайно тяготел к упрощенному быту. Он  никогда
не держал камердинера, спальня его похожа  на  келью,  если  не  считать
богатого набора одежды и обуви. Впрочем, вы увидите то  же,  что  увидел
я... А вот  комнату  миссис  Мандерсон  кельей  не  назовешь.  Могу  вас
уверить, она знает толк в красивых вещах. Эта комната, как сообщила  мне
горничная, пустует с момента, когда было обнаружено убийство. Госпожа не
могла  находиться  в  помещении,  дверь  из  которого  ведет  в  спальню
покойного мужа. Вполне естественное чувство  для  женщины,  не  так  ли,
мистер Трент? Сейчас она занимает одну из свободных спален дома.
   Трент что-то занес в свою записную книжку. "Хотел бы  я  вас  видеть,
миссис Мандерсон, - говорил себе Трент.  -  А  у  вас,  инспектор,  есть
что-то в запасе против нее, и вы не хотите, чтобы я  за  это  зацепился,
или вы решили, что она ни в чем не виновата, но не возражаете,  чтобы  я
тратил на нее время. Что ж, игра чем дальше, чем интереснее". Мистеру же
Марчу он сказал:
   - Ладно, спальню я осмотрю позже. А что с этой комнатой?
   - Ее называют библиотекой, - ответил  инспектор.  -  Мандерсон  здесь
занимался своей писаниной. После размолвки с женой он проводил  здесь  и
вечера. В этой комнате его последний раз видели живым.
   Трент встал и снова просмотрел бумаги, разложенные на столе.
   - В большинстве - деловые письма и документы, - пояснил мистер  Марч.
- Отчеты, планы и тому подобное. Несколько писем по частным делам, но  в
них  ничего,  за  что  бы  можно  было   ухватиться.   Правда,   Баннер,
секретарь-американец, - он вместе со мной осматривал  утром  секретер  -
уверял, что Мандерсон получал какие-то письма,  содержавшие  угрозу.  Мы
просмотрели каждый лист бумаги - ничего! Подозрение - опять это слово! -
вызывают только  пачки  банкнот  на  солидную  сумму  и  пара  маленьких
мешочков с бриллиантами без оправ. Похоже, что Мандерсон увлекся скупкой
бриллиантов, возможно, для спекулятивных целей - это  было  нечто  новое
для него, говорит секретарь...
   - По поводу секретарей, - перебил Трент. - Я встретил одного из  них,
Марлоу, интересный парень с особинкой в глазах,  безусловно  англичанин.
Другой - американец. Что хотел Мандерсон от секретаря англичанина?
   - Марлоу объяснил мне.  Американец  был  правой  рукой  Мандерсона  в
делах, и, естественно, ни на  что  другое  его  не  оставалось.  Марлоу,
наоборот, не имел никакого отношения к финансовым операциям. Его сфера -
лошади Мандерсона, его автомобили, его яхта,  его  спортивные  и  прочие
увлечения. Он был  полезным  вообще  и  располагал  для  этого  немалыми
деньгами.  Конечно,  все  это  мог   бы   одолеть   и   американец,   но
секретарь-англичанин - давняя прихоть Мандерсона.
   - Что же, во вкусе ему не откажешь, - заметил Трент. - Но возвратимся
к делу. Вы только что сказали, что живым Мандерсона видели последний раз
в этой комнате. Это со слов слуг. - Трент  помедлил,  глядя  на  залитые
солнцем луга. - Не затруднит ли вас еще раз, со мной  вместе,  выслушать
эти показания?
   Вместо ответа  Марч  позвонил,  и  тотчас  явился  худощавый  человек
средних лет, чисто выбритый, с манерами вышколенного слуги.
   -  Это  мистер  Трент,  он   уполномочен   миссис   Мандерсон   вести
расследование, - объяснил сыщик. - Ему хотелось бы выслушать и вас.
   Мартин сдержанно поклонился.
   - Я  видел,  как  вы  подходили  к  дому,  сэр,  -  сказал  Мартин  с
бесстрастной вежливостью. Его речь  была  медленной  и  весомой.  -  Мне
приказано во всем помогать вам. Вы желали бы услышать об  известных  мне
обстоятельствах воскресной ночи?
   - Пожалуйста, расскажите, - произнес Трент с важной строгостью:  речь
Мартина взывала к его чувству юмора, и он едва удержался от смеха.
   - В последний раз я видел мистера Мандерсона...
   - Нет, нет,  пока  не  об  этом,  -  вежливо  прервал  его  Трент.  -
Припомните, пожалуйста, в мельчайших подробностях, когда и как вы видели
его, ну, скажем, после ужина.
   - После ужина, сэр? Хорошо... После ужина мистер Мандерсон  и  мистер
Марлоу гуляли по дорожке сада и разговаривали. Если вы спросите  меня  о
подробностях, то я скажу вам, что они  разговаривали  о  чем-то  важном,
потому что я слышал, помню, как, мистер Мандерсон сказал:  "Если  Харрис
там, дорога каждая минута. Вы должны двинуться немедленно. И ни слова ни
единой душе". Мистер Марлоу ответил: "Очень хорошо, я только переоденусь
и сразу же буду готов". Я слышал это хорошо, потому что как  раз  в  это
время они проходили под окнами моей каморки. Затем мистер Марлоу пошел в
свою спальню, а мистер Мандерсон тут же позвонил мне из  библиотеки.  Он
велел отправить кое-какие письма и  сказал,  чтобы  я  пока  не  ложился
спать, так как мистер Марлоу уговорил его прокатиться с ним  при  лунном
свете на машине.
   - Это любопытно, - заметил Трент.
   - Я тоже так подумал. Я вспомнил фразу "ни слова ни  единой  душе"  и
решил, что автомобильная прогулка рассчитана на то, чтобы сбить  кого-то
с толку.
   - В котором часу это было?
   - Это было около двадцати двух часов, сэр. Поговорив со мной,  мистер
Мандерсон дождался, пока мистер Марлоу спустится к автомобилю. Потом  он
вошел в гостиную, где находилась миссис Мандерсон.
   - Это удивило вас? Мартин опустил глаза.
   - Если уж вы задаете мне этот вопрос... - сказал он осторожно. - Я не
видел, чтобы он заходил в ту комнату с момента  нашего  приезда  в  этом
году.  Он  предпочитал  сидеть  по  вечерам  в  библиотеке...  У  миссис
Мандерсон он пробыл всего несколько минут.  Потом  он  и  мистер  Марлоу
уехали.
   - Вы видели, как они отъезжали?
   - Да, сэр. Они поехали по направлению к Бишопсбриджу.
   - Когда вы увидели мистера Мандерсона после поездки?
   -  Через  час  или  около  этого,  сэр,  в  библиотеке,  в   четверть
двенадцатого - часы били на церковной башне. Должен сказать, что у  меня
очень острый слух, сэр.
   - Предполагаю, что мистер Мандерсон позвонил вам. Что он делал, когда
вы откликнулись на вызов?
   - Мистер Мандерсон, сэр, выставлял графин с виски, сифон и стакан  из
шкафа, в котором он их держал. Трент поднял руку.
   - Скажите мне, Мартин, мистер Мандерсон много пил? Понимаете, это  не
праздное любопытство. Я прошу вас сказать правду, ибо, может  быть,  как
раз это обстоятельство прояснит дело.
   - Не колеблясь скажу вам все,  что  уже  сказал  инспектору,  сэр,  -
ответил Мартин  строго.  -  Мистер  Мандерсон,  учитывая  то  положение,
которое он занимал, был человеком удивительно  воздержанным.  За  четыре
года моей службы у него я никогда не видел, чтобы он увлекался спиртным.
Лишь изредка он позволял себе немного виски с содовой пред  сном.  Но  и
здесь не было ни привычки,  ни  пристрастия.  Он  предпочитал  различные
минеральные воды. Держал их здесь, в шкафу, потому что не  любил,  когда
за ним ухаживают больше, чем нужно. Поэтому понятно, что  я  никогда  не
являлся к нему без зова. Он ненавидел, когда его спрашивали, не нужно ли
ему еще чего-нибудь. Удивительно п