ктор.
 - Только  не Наполеона, - кокетливо отвечала Эмма Францевна, вернувшись
в свое  обычное расположение духа. - Помню, каждый раз, как мы его вызывали,
он ругался по-французски, употребляя солдатские выражения, сердился, что его
без конца тревожат и заставляют отвечать на глупые вопросы.
 -  Иногда,  при насыщенной  эмоциональной окраске  на  вызов духа могут
отозваться  лярвообразные  существа, "астральные  персонификации"  и  другие
нематериальные существа, склонные к розыгрышам, мистификациям и откровенному
хамству, - лекторским тоном сообщила Ариадна.
 Отец Митрофаний при этом воздел очи и зашептал молитву.
 Федор  взял на себя роль тамады и принялся  рассаживать присутствующих.
Он долго манипулировал стульями,  в результате чего мы расселись в следующем
порядке:  Ариадна-медиум  -  у нарисованного глаза, затем  расположились  по
часовой  стрелке - Владимир, Эмма Францевна,  Аркадий Борисович, я, Федор  и
отец  Митрофаний.  Диаметр  стола  был небольшой, поэтому  мы  сидели  почти
вплотную друг к другу.
 Ариадна положила на стол блюдо мейсенского фарфора днищем вверх. Люстру
погасили, оставив гореть лишь одну свечу на низеньком столике.
 - Прошу всех положить пальцы на блюдо, соблюдать тишину  и не пугаться,
- обвела нас строгим взглядом Ариадна.
 Она  закрыла  глаза и сосредоточилась. Мы сидели в полумраке,  послушно
положив руки на блюдо и ожидая чуда.
 - Здесь ли ты, дух комнаты? - загробным голосом пропела Ариадна.
 Ответом была тишина.  Мы затаили дыхание  и напряженно всматривались  в
дно блюда.
 - Откликнись, дух комнаты, я зову тебя! - возвысила она голос.
 Со  стороны двери  послышался легкий скрип, и пламя свечи качнулось  от
движения воздуха. Как  по  команде, мы  повернули головы  к дверному проему.
Одна из двойных створок была приоткрыта, однако никого не было видно.
 Блюдо  под  нашими пальцами  скакнуло  к  слову  "да". Ариадна  немного
расслабилась. Со стороны отца Митрофания  доносилось  невнятное  бормотание.
Медиум шикнула на него, и он затих.
 - Как тебя зовут?
 Мейсенский фарфор бойко запрыгал  от буквы к букве: "К", "А", "Р", "П".
Карп?
 - Сколько тебе лет?
 - 100, - ответил цифрами дух с рыбьим именем.
 - Какое сейчас время года?
 - Лето.
 Ариадна   задала    еще   несколько   конкретных   вопросов,   проверяя
дееспособность духа, и приступила к самому главному.
 - Знаешь ли ты о судьбе партийных денег?
 - Да.
 - Где они?
 - Далеко.
 - Кто их хозяин?
 - Человек.
 - Как его имя?
 - Эвона, чего хватанули, - разразился дух длинной фразой.
 - На какую букву начинается его имя?
 - Я неграмотный, - явно глумился над нами Карп.
 - Кто победит на ближайших выборах? - зашла Ариадна с другой стороны.
 - Какая разница.
 - Что ждет нас завтра?
 - Костлявая с косой.
 - Как  найти деньги? - использовала Ариадна известный на допросах прием
неожиданности.
 - Слово заветное.
 - Назови слово.
 Блюдо нерешительно остановилось, мы перестали дышать.
 В  напряженной тишине  прозвучал  дробный топот,  как  будто  маленькие
копытца  пробежали  по  паркету.  Отец  Митрофаний  не  выдержал и  совершил
крестное знамение. Его  лицо покрылось капельками пота.  Остальные выглядели
не лучше, с расширенными немигающими глазами и приоткрытыми ртами.
 - Назови слово! - с подвыванием произнесла Ариадна.
 В  этот момент я почувствовала, как  какая-то мокрая тряпка  шлепнулась
мне  на босоножку,  прошлась  по  голым  пальцам,  а  потом обвилась  вокруг
щиколотки.
 - А-а-а!!! - заорала я и оказалась на коленях у Федора.
 - А-а-а!!! - присоединились к моему воплю остальные.
 Федор схватил меня на руки и вскочил на стул.
 - Без  паники! Всем оставаться на  местах!  - гаркнул  он  командирским
голосом, отчего у меня заложило уши.
 Но его никто не слышал. Участники сеанса повскакали с мест и заметались
по  комнате с перекошенными лицами. Они  натыкались  друг на  друга, сбивали
стулья и другие легкие  предметы  мебели. Кто-то  повалил  стол, на  котором
стояла  свеча. Источник света упал  и погас.  Наступившая темнота  прибавила
страху. Вокруг  нас  с Федором  слышались  вопли,  удары,  ругань,  упало  и
разбилось что-то из посуды (скорее всего, блюдо мейсенского  фарфора), и  во
всю эту какофонию вплетался то ли плач ребенка, то ли вой волка.
 Неожиданно вспыхнула люстра, озарив место побоища. У выключателя стояла
Глаша.  Она таращила глаза и мелко  крестилась.  Ариадна  и отец  Митрофаний
яростно   целовались   под   прикрытием  орехового  шкафа.  Эмма  Францевна,
скрючившись, сидела под столиком с граммофоном. Аркадий Борисович прижимался
спиной к стене, выставив перед собой декоративную подушку. А около стула, на
котором стоял Федор со мной на руках, сидел Гоша и жалобно скулил.
 Ну, конечно, я совсем  забыла покормить его сегодня вечером. Видимо, он
выбрался через неплотно закрытую дверь комнаты и нашел меня здесь.
 Аркадий Борисович помог Эмме Францевне выбраться из-под граммофона, при
этом выяснилось,  что  изящный лорнет превратился  в  кучку  обломков.  Отца
Митрофания слегка покачивало от пережитого шторма чувств.  Ариадна заботливо
стирала кружевным  платочком алую губную помаду с его бороды.  Федор покинул
пост впередсмотрящего,  но  все  еще  крепко  держал  меня в  руках, видимо,
опасаясь повторной атаки духов.
 - Позвольте, - растерянно сказал доктор. - А где же Владимир Львович?
 Со стороны коридора донеслась знакомая мелодия:
 "Его превосходительство любил домашних птиц
 И брал под покровительство хорошеньких девиц".
 В  комнату  вошел Влад,  насвистывая бодрый  мотивчик. В одной  руке он
держал пузатую бутылку, а в другой - ведерко из-под шампанского, наполненное
коньячными рюмками.
 -  Я  подумал,  что небольшая  доза хорошего бренди нам  не  помешает в
трудную минуту.
 После  третьей дозы  коньяка настроение  улучшилось, и  духоборцы  даже
посмеялись над своими нелепыми страхами.
 -  Эмма Францевна, а ведь  Вы должны  знать этого поэта и его сестру, -
сказал Аркадий Борисович, похохатывая. - А может быть, это Вы были сестрой и
участницей экспроприаций?
 Бабушка натянуто улыбнулась.
 - Доктор, Вы выдумщик. Я  физически не могла присутствовать в 1911 году
во Франции, так как родилась в  1937 году  и впервые побывала  за границей в
постсоветские времена.
 -  Как же так, - обескуражено пробормотал он. - А  Ваши рассказы про те
времена?
 - Ах! Какой Вы наивный человек, - всплеснула Эмма Францевна руками. - Я
просто люблю  маленькие мистификации. А знания мои того периода  объясняются
очень просто: я долгое время  проработала в  архивах музея  Революции, и  по
роду  своей   деятельности  ознакомилась   практически  со   всей  мемуарной
литературой того периода.
 Первым засмеялся Влад:
 - Эмма Францевна, Вы великая актриса! Я преклоняюсь перед Вами!
 Обстановка разрядилась.
 - Нет уж, позвольте, - опять  заговорил доктор. - В таком случае,  Вам,
наверняка, приходилось читать в воспоминаниях  революционеров о  поэте и его
сестре. Возможно, Вы даже знаете их имена!
 - К сожалению, должна Вас огорчить. Либо я не обратила внимания на этот
персонаж,  либо  все   сведения   об  этом   человеке  и  его  революционной
деятельности проходили под грифом  "секретно".  Не исключено,  что к  тем же
выводам, что и Бурцев-старший, пришли люди  из органов  и прибрали партийный
фонд к рукам... Пожалуй, нам  необходимо  выпить  по чашечке кофе...  Глаша,
накрой, пожалуйста, в зимнем саду.
 Все шумной гурьбой побрели вниз. Я же спустилась по боковой лестнице на
улицу.  Мы с  Гошей  направились в летнюю кухню,  где его  ждал ужин. Мне же
хотелось побыть одной и привести в порядок хаос мыслей.
 Так-так-так.  Значит, Влад  прибыл сюда, чтобы  выяснить, где находится
партийный  капитал.  Видимо,  какие-то  рассказы  Эммы Францевны  в  Бадене,
натолкнули его на мысль, что она в курсе событий. А может быть даже, что она
владеет  анонимным  счетом. Интересно,  как  в швейцарских  банках  работают
анонимные  счета?  Ты приходишь,  называешь пароль,  и  тебе  отсыпают мешок
золотых слитков. Так, что ли?
 Влад написал Лизе письмо с просьбой все узнать про заветное слово. Лиза
поняла,  что коварный искуситель лишь использует ее в своих корыстных целях,
и наложила на себя руки... А что, если Лиза узнала пароль, но Эмма Францевна
застала  ее  на месте преступления  и  в  гневе отправила к праотцам? Бурный
разговор   между  ними  мог  происходить  в   библиотеке.  Книга   -  оружие
интеллигенции... Эмма  Францевна ужаснулась содеянному,  вызвала  Галицкого,
который закопал Лизу в ореховой роще, а затем нашел ей замену, то есть меня.
 Золотые  самородки  не  могут  быть партийным капиталом.  Значит,  отец
Митрофаний  не знает пароля. Но от этого мне не легче,  так как он все равно
считает меня шантажисткой и претенденткой на клад...
 Идем  дальше... Где гарантия, что  Влад  не ошибся, и бабушка  является
владелицей  несметного   богатства?  Она  всячески  отрицает  свою  связь  с
партийными  деньгами,  но  верить  ей  нельзя  при  ее  любви  к  "маленьким
мистификациям".  А что там  за история с книгой  воспоминаний  революционной
барышни? Может  ли  так быть, что Эмму  Францевну одолело  желание  оставить
потомкам  свои знания  в виде романа? Отчего же -  нет? Таким  образом, Эмма
Францевна издала свой роман, который  попал в руки Бурцева-младшего. Кое-что
из ее рассказов в  Бадене,  архивов  Бурцева-старшего и  книги  воспоминаний
совпало.  И у меня такое чувство,  что Влад выяснил  имя автора романа "Все,
что я помню", и приехал за своей  долей. Похоже, что такого поворота событий
Эмма Францевна не предусмотрела... Ну, что ж, и на старуху бывает проруха!

 Старость  крадется за нами  по пятам.  Мягкими  кошачьими  лапками  она
подбирается все ближе и ближе.
 - Мяу!
 И вот  уже видны первые  признаки старения:  мешки под глазами,  желтый
налет  на  клыках  и  седые  волоски на  загривке.  Чем  дальше,  тем  хуже:
отсутствие  интереса к  игрушкам,  философский подход к  жизни  и несварение
желудка. Еще немного, и мы уже становимся домоседами и не радуемся дождливой
погоде, зубоскалим про соседа и провожаем котов равнодушным взглядом.
 Ах, как все течет, как все изменяется! Выпадают зубы, в суставах что-то
трещит,  лапы  плохо  слушаются.  Достаточно  легкого  толчка -  и  лестница
превращается  в дорогу, которая ведет к Вратам. Несчастный  случай - спутник
старости.

Глава 15

 Гоша  закончил хлюпать из  миски,  я помыла  ему бороду, и  мы  вышли в
звездную ночь. От дерева отделилась черная тень и шагнула к нам.
 - Привет, -  сказала  тень голосом Федора. - После кофе Эмма  Францевна
ушла к себе, а остальные сели играть в преферанс... О чем думаешь?
 - О партийных деньгах, - честно ответила я и выложила ему свои основные
выводы. - Получается, что у Владимира есть  какие-то  совершенно неоспоримые
доказательства того,  что анонимный счет  принадлежит Эмме Францевне. Иначе,
он не стал бы открывать перед ней карты.  Влад шантажирует ее в чистом виде,
считая недалекой старушкой с причудами. Боюсь, его жизнь в опасности...
 Гоша  набегался среди яблонь  и присоединился  к  нам. Федор  присел на
корточки и потрепал его  по  спине. Гоша сложил  уши,  как крылья  у летучей
мышки, и подставил морду под его руку.
 - Ты его любишь? - глухим голосом спросил Федор.
 - Да, конечно. Как же его можно не любить?
 - Но почему?!
 -  Неужели,  ты сам  не  видишь?  Он  умный,  деликатный,  обаятельный,
веселый, с чувством юмора и собственного достоинства. Мы понимаем друг друга
почти  без  слов. А,  кроме  того, он красивый. Мне  в  нем  нравится все, а
особенно кожаный нос.
 - Кожаный нос?
 - Да, у него очень выразительный, влажный, черный, кожаный нос.
 - Так ты про Гошу? - привалился Федор спиной к березе.
 - Да. А ты про кого?
 Мы  вернулись  в дом. Все гости  сидели в зимнем саду. Стол  был накрыт
зеленым  сукном.  Компания пребывала  в  запое  преферанса. Отец  Митрофаний
расстегнул пуговицу у  ворота рясы и разлохматил волосы. В  модных очках и с
бородкой  на  бледном  лице,  он  выглядел,   как  ученый-физик,  во  власти
гениального  открытия.  Ариадна  сидела  напротив  него,  белое  перо  цапли
воинственно торчало  в  ее прическе. Влад сосредоточенно  рассматривал  свои
карты  и  жевал спичку. Аркадий Борисович сидел  на прикупе, поэтому он смог
оторвать взгляд от стола и вяло улыбнуться.
 Владимир  объявил  "мизер",  и  преферансисты  отключились  от  внешних
раздражителей полностью.
 Я  успокоилась.  До утра  игроки будут заняты.  Влад в безопасности.  У
бабушки не  будет  возможности  расправиться с шантажистом.  А то, что  Эмма
Францевна не пустит дело на самотек, я, почему-то, не сомневалась.
 Федор звал еще  погулять  под луной и  послушать соловьев у реки. Но  я
отказалась,  вспомнив,  что денек  сегодня выдался  на редкость  насыщенным:
покушение  отца  Митрофания  на  мою  голову,  смерть  Божьего  человека   и
спиритический  сеанс  со  всеми вытекающими последствиями... На что  намекал
дух, предсказывая визит "костлявой с косой"? Неужели,  он имел в  виду худую
особу  женского пола с  длинными  волосами, заплетенными  в  косу?  То есть,
манекенщицу? Или виртуальный Карп имел в виду нечто другое?
 Часы показывали половину двенадцатого. Весь организм ныл,  что  сон ему
просто необходим. Я  распрощалась с Федором, клятвенно  пообещав,  что запру
все окна и двери и не подпущу к себе отца Митрофания  ближе, чем на пушечный
выстрел.
 Блаженно  приложив  голову  к  подушке,  и расправив  бренное тело  под
простыней, я закрыла глаза и приготовилась отправиться в царство Морфея...
 Через  пять минут выяснилось, что Морфей  к  моему визиту еще не готов.
Глаза  таращились  в темноту,  руки  и ноги никак  не могли  найти  удобного
положения, из-за закрытого окна в комнате было душно и жарко.
 Так. Что там Влад говорил  насчет компьютера?.. Так вот зачем ему нужен
пароль!   Он  хочет   найти  партийные  деньги  через  бабушкин   компьютер,
справедливо полагая, что  денежными средствами  в швейцарском  банке удобнее
управлять через компьютерную сеть.
 Получается,  что  Влад  потерял  всякую  надежду  узнать  код  входа  в
соответствующий   файл   с  моей  помощью,   и   хочет   взломать  компьютер
самостоятельно. Наверняка, у него в запасе есть хакерская программа. То есть
ему достаточно вставить  дискету и ждать результатов вскрытия, либо выкрасть
весь компьютер и потрошить его в домашних условиях. Надеюсь, Эмма  Францевна
предусмотрела   такой   вариант   и   поджидает   Влада   за   ширмочкой   с
контраргументами.
 Вряд  ли  Эмма  Францевна  решится  на  прямую  физическую  расправу  с
шантажистом.  Все-таки она  старая  женщина,  а Владимир не  выглядит  хилым
писакой. В таком случае, бабушка может использовать свой любимый прием:  при
обнаружении   Влада  у  себя   в  будуаре,  обвинит  его  в  попытке   кражи
драгоценностей и выдворит  из  дома.  Ну, на худой конец, угостит его ядом и
спрячет  в  тайник  орехового шкафа  до  лучших  времен. Следовательно,  мне
придется приложить  максимум  усилий и не дать ему  возможности  выпить  или
съесть  что-то подозрительное. Придется взвалить на себя тяжелую обязанность
по опрокидыванию  рюмок, чашек и  тарелок. Вот тогда-то все  и решат,  что я
полная  идиотка! Одна  я с  такой  задачей не  справлюсь.  Надо  привлечь  к
операции Федора! Пятнадцать минут первого - детское время, не  думаю, что он
уже спит.
 Набросив на себя халатик, я поспешила в светелку. Гоша предлагал себя в
компанию, видимо, ему тоже не спалось. Но  я была непреклонна и оставила его
в комнате.
 В светелке никого не было.
 Немного поразмыслив, я спустилась вниз. Звуки человеческого присутствия
доносились из зимнего сада.
 - Семь первых... семь третьих... я - пас... - неслось через приоткрытую
дверь.
 Я  заглянула в  оранжерею.  Вся компания  в том  же составе  сидела  за
столом.  Разочарованно вздохнув, я решила вернуться к себе. Однако не  стала
подниматься по парадной  лестнице наверх, а  вышла на улицу. Было новолуние.
Тоненький  серп  висел  среди  звезд  арбузной  коркой. Старый  дом тонул  в
темноте,  лишь  неровное  пятно  света  перемещалось  в  окне  будуара.  Мне
подумалось,  что Эмма Францевна обычно в это время уже спит,  а  сегодняшние
события заставили ее беспокойно мерить шагами комнату со свечой в руке.
 Не долго  думая, я ухватилась  за ветви липы и вскарабкалась  на  ту же
ветку, на которой мне уже приходилось кормить комаров прошлой ночью. Видимо,
сегодня у насекомых был выходной.
 Шторы на окнах были плотно задернуты. Как я ни старалась, через плотную
ткань мне ничего не удалось рассмотреть. Пятно света еще  немного  покружило
по будуару и переместилось в спальню. Окна спальни с моего дерева совершенно
не просматривались, поэтому я повторила свой путь  вниз, на этот  раз  более
разумным способом, и благополучно достигла твердой земли.
 -  Ну, как там наверху? Погода хорошая? - раздался над ухом насмешливый
голос Федора.
 - А ты опять хотел мне помочь упасть с дерева? - рассердилась я.
 - Да, у меня это хорошо получается.
 Перебрасываясь  колкостями,  мы направились  в  сторону реки. Послушали
лягушек,  полюбовались  ночными пейзажами Трофимовки  и  вернулись  к  дому,
проделав обратный путь в молчании.
 -  Полина, - остановил  он меня среди яблонь.  -  Я  давно  хотел  тебе
сказать... Нет, ничего... Как  ты думаешь,  почему Влад пошел напролом, а не
стал   посылать  Эмме  Францевне  анонимные  письма  с  просьбой  поделиться
доходами? Ведь так безопаснее, во всяком случае, он сохранил бы инкогнито.
 -  Мне кажется, он торопится. Авантюра с письмами требует  достаточного
количества  времени  на  обмен любезностями  и обсуждение  доставки  денег в
нужное  место. Видимо, он дал Эмме Францевне  ночь  на  обдумывание  ответа.
Завтра все  станет ясно... Либо она поделится с ним деньгами, либо посмеется
над ним, либо закопает в ореховой роще... Ой, Федор, а где твоя трость?
 -  Где-то  потерял...  Теперь  это не  имеет никакого значения...  Эмма
Францевна и Влад прекрасно разберутся между собой. Они уже не дети, знают, в
какие  игры  играют,  два сапога  - пара... Девочка моя,  тебе здесь  делать
больше нечего, - он притянул меня к себе и заглянул в глаза. - Я тебя завтра
увезу.
 - Э-э, кажется, мне уже пора,  - выскользнула я из его  рук и  улизнула
через боковую  дверь к  себе,  в царские  апартаменты  с мебелью  карельской
березы.
 Часы показывали половину второго ночи.
 Морфей, наконец, распростер свои объятия, и я уснула...
 Меня разбудила  беготня по  коридору и возбужденные голоса  домочадцев.
Уже рассвело.  На  часах было  почти  шесть  часов  утра. Гоша  проснулся  и
напряженно внюхивался в щелочку под дверью.
 Я выскочила в коридор.
 На площадке боковой лестницы столпились Глаша, дядя Осип, Федор и Влад.
Они смотрели вниз.
 - Что случилось? - протиснулась я между ними.
 Никто не ответил, но мне и так все было ясно.
 На нижней площадке,  разметав руки и неестественно вывернув шею, лежала
Эмма   Францевна.   Около   нее   стоял  на  коленях  Аркадий   Борисович  и
профессиональными  движениями  проверял,  теплится  ли  жизнь  в  теле  моей
двоюродной  бабушки.  Доктор поднял  на  нас глаза, и  мы поняли,  что -  не
теплится.
 Эмма Францевна лежала на спине, головой в сторону входной двери. Из-под
розового атласного  халата  со  стегаными  обшлагами  рукавов  и  воротником
выглядывал  подол батистовой ночной  рубашки  и худые  лодыжки ног. На одной
ступне еще держалась  изящная  домашняя туфелька с помпоном, второй  не было
видно.  Пальцы правой  руки  сжимали медный  подсвечник со сломанной свечой.
Лицо ее  было  скорее удивленным, чем испуганным,  седые волосы заплетены  в
жидкую косичку.
 Глаша тихонько всхлипывала, остальные молчали.
 Аркадий Борисович обошел ноги Эммы Францевны и поднялся наверх.
 - Судя  по всему, она  потеряла равновесие, и упала. Несчастный случай.
Но милицию придется вызывать. П