ус. Асхатов  сел  на  теплую  палубу,
прислонившись спиной к рубке, свернул самокрутку, прикурил от зажигалки  и
принялся наблюдать за Горшковым, который стал делать гимнастику.
   -  Ты  не  особенно  налегай,  Алексей,  так,  разомнись  слегка  -   и
достаточно,  при  наших-то  харчах!  Теперь  садись  рядом,  погрейся   на
солнышке. Благодать! Совсем тепло. Все же тельняшку надень.  Простуды  нам
еще не хватало. Вот остынешь, тогда раздевайся и загорай, только  поначалу
тоже осторожно.
   Они хлебали обжигающую небо водицу, слабо  пахнущую  жиром  и  лавровым
листом, потом выпили  по  кружке  кипятку,  слегка  забеленного  сгущенным
молоком. У них оставалось всего три баночки молока, старшина берег его  на
крайний случай, сегодня же он разрешил отметить "новую эру" в плавании.
   После завтрака Горшков действительно  разыскал  под  настилом  еще  две
банки тушенки и баночку сгущенного молока.
   - Ну что я говорил? А? Везет нам, ребята, - просиял старшина. -  Держи,
Алеха! Да смотри не сыграй с консервами за борт. Нет,  все  три  не  бери.
Переноси по одной в кубрик, а предварительно отчисть с них ржавчину, потом
смажь тавотом. А мы с Петрасом займемся приборкой, доведем наш корабль  до
умопомрачительного блеска.  Сперва  отольем  водичку.  Что  там  с  ручной
помпой? - спросил он моториста, который уже возился с ней.
   - Порядок. Сетку мусором забило. Уже пошла вода.
   - Вот и прекрасно. Ты качай, а я буду  ведерком  отливать.  Воды  самая
малость. Корпус у нас держит, это через люки набралось. Но  сначала  давай
вытащим брезентовую емкость. Дыр в ней не так  много.  Вымоем,  починим  и
приспособим под водяную цистерну. Ну,  давайте  общими  силами.  Вот  так,
взяли!
   Разглядывая бесформенную груду мокрого брезента, Асхатов говорил:
   - Помните, как вы на меня взъелись, когда я велел эту килу перенести на
корабль?  Рыбаки  ее  бросили  за  ненадобностью,  а  скорее  всего  из-за
разгильдяйства.  Мне  давно  хотелось  насолить  рыбки  для  всего  нашего
подразделения. Но о рыбе теперь другой разговор, много  ее  в  океане,  да
поймать нелегко. Рыба больше у берегов на шельфе кормится. Здесь же  разве
заблудшая акула встретится или косячок тунцов. Да нам и акула - божий дар.
Готовь, Петрас,  снасть.  Моток  капроновой  лески  у  нас  есть  да  линь
порядочный. Крючки тоже должны быть?
   - Есть и крючки, - сказал Петрас, налегая  на  рычаг  ручной  помпы.  -
Акулу бы неплохо подцепить.
   - Что-то акул не видно, - вздохнул Горшков.
   - Увидишь еще. Ну, давайте брезент за бортом прополощем.
   Они проработали весь день. Починили брезентовую емкость и установили ее
в трюме. После обеда долго возились с плавучим якорем: его весь измочалили
волны, на новый якорь пошла часть брезента с той же емкости.
   - Парус бы нам, - сказал Петрас.
   Втроем они стояли на палубе впереди  рубки,  довольные,  что  выполнили
все, что наметили на сегодня. Старшина ответил мотористу с долей горечи:
   - Парус, говоришь? А на чем его поднимать? Нашу-то  мачту  давным-давно
снесло.
   - Я в порядке мечты, товарищ старшина.
   - Эти мечты, Петрас, душу мне переворачивают. Думаешь, и я о парусе  не
думал? Да если бы нам парус  да  попутный  ветер,  то  мы  бы  живо  домой
повернули. И глядишь, через неделю добрались до Японии, а там...
   Горшков неожиданно  расхохотался.  Старшина  и  моторист  с  удивлением
посмотрели на него. Горшков сказал, виновато улыбаясь:
   - Я  подумал:  вот  мы  маялись,  брезент  латали,  установили  водяную
цистерну, а вдруг дождя и не будет?
   Асхатов подмигнул Петрасу:
   - Это хорошо, когда бодрость духа не пропала. С  такой  командой  можно
океан переплыть и, чем черт  не  шутит,  какой-нибудь  необитаемый  остров
открыть. - Он посмотрел на небо. - Нет, дождь будет. Как  бы  опять  шторм
нас не  прихватил.  Облака  мне  не  нравятся.  Видите,  как  их  по  небу
размазало? Там вверху ветрище страшной силы...
   Ночь прошла спокойно, но к утру опять  стал  крепчать  северный  ветер.
Утихший было океан помрачнел. Волны покрылись мраморными  разводами  пены.
Старшина Асхатов и матрос Горшков снова поселились в  рубке.  Вдвоем  было
веселее, особенно по ночам. Петрас находился в худшем положении:  он  один
нес в машине  круглосуточную  вахту.  И  хотя  он  и  говорил,  что  вволю
высыпается у своих моторов, стоило лишь старшине  сказать  в  переговорную
трубу: "В машине!" - как тотчас же слышалось в ответ: "Есть, в машине!"
   Стояла черная,  беспросветная  тьма.  Моросил  мелкий  холодный  дождь,
высокая зыбь катилась с северо-запада. Новый шторм, пробушевав двое суток,
умчался к югу. Океан застлал тяжелый, непроницаемый туман. Иногда  в  небе
проклевывался оранжевый диск солнца и тотчас скрывался в рыхлой,  мглистой
массе тумана.
   Весь экипаж собрался в рубке. Старшина Асхатов курил, стоя у  штурвала,
Горшков и Петрас Авижус сидели на палубе. Хотя было  чуть  за  полдень,  в
рубке было сумрачно. Старшине не давала покоя мысль о  парусе.  Подходящий
брезент хранился у него в небольшом трюмном  отсеке,  который  он  называл
подшкиперской, не на чем только было поднять парус, не было мачты.
   Петрас сказал:
   - У нас остался только один багор, второй смыло, на двух можно было  бы
укрепить парус.
   Старшина вздохнул:
   - Где их возьмешь, твои багры? Все же, моряки, не будем раскисать, пока
все идет вполне прилично. Течение  нас  несет  себе  помаленьку  наперерез
пароходным линиям. Так не бывает, чтобы в наш век,  да  на  таком  участке
движения, нам никто не встретился.
   Горшков спросил:
   - Только два багра - и мы поставили бы парус?
   Старшина повел плечом:
   - Ну  конечно,  еще  какой!  Взяли  бы  на  растяжки,  брезента  у  нас
двенадцать квадратных метров. Пожалуй, даже немного великоват  для  нашего
паруса. Конечно, быстроходный клипер из нас не получился бы, все  же  узла
на два-три хода прибавили.
   - Только и всего? - усмехнулся Горшков.
   - А тебе этого мало? - удивился старшина. -  Да  ты  усекаешь,  что  мы
тогда освободились бы от плавучего  якоря,  смогли  управляться,  идти  по
нужному курсу! Ах, Алексей, морской ты человек, а не  соображаешь,  что  к
чему.
   - Я-то соображаю. Только обидно, что даже под парусом будем ползти  как
черепаха.
   - Обиду оставь при себе. И в другой  раз  корабельный  инвентарь  крепи
по-настоящему. По твоей вине отпорный крюк утопили.
   - При чем тут я?  Вы  же  знаете,  что  я  спал  после  вахты,  товарищ
старшина...
   - Ну ладно, Алексей. Не будем...
   - Не будем, товарищ старшина.
   Это  была  первая  размолвка,  вызванная  многодневным  напряжением   и
усталостью.
   Петрас примирительным тоном спросил:
   - Все же куда нас вынесет, если ветер будет дуть  с  северо-запада  или
прямо с запада? В какую-нибудь водяную пустыню?
   - Да, земли там не густо до самой Канады и  Северной  Америки,  но  наш
курс сейчас изменился круто к зюйду,  похоже,  несет  нас  к  Филиппинским
островам, а может, даже в Полинезию.
   - Так далеко? - удивился Горшков.
   - Да, не близко, но выбора у нас пока нет.
   - Понимаю, - сказал Горшков, - но допустим, мы возьмем курс к  Америке,
то сколько же надо дней, чтобы добраться до нее?
   - Много, Алеша. Но об Америке нам и толковать нечего, так как,  видишь,
нас тащит на юг. Если же будем двигаться все  в  этом  направлении,  то  в
конце концов наткнемся на какой-нибудь коралловый остров, а  скорее  всего
встретим чье-нибудь судно. Здесь  торный  путь  на  Гавайские  острова,  в
американские порты, в Японию и к нашим берегам. Как видишь, Алексей,  дела
наши не так уж плохи.
   - А кто сомневается? - Горшков расправил плечи.  Ему  и  в  самом  деле
казалось теперь, что все идет отлично, уже сгладились  в  памяти  страшные
дни, когда бушевал ледяной  шторм.  У  него  загорелись  глаза,  когда  он
представил себе, как из воды поднимаются  кроны  кокосовых  пальм.  Только
голодные спазмы в желудке порою портили настроение, да и то ненадолго.
   Петрас, все это время молчавший, вдруг сказал:
   - Мачта должна быть красивой...
   Старшина впился в моториста взглядом:
   - Какая там красота! Лишь бы брезент держала. Ну что ты там придумал?
   - У нас есть дощатый настил в трюме...
   - Думал и я о нем, да он из коротких брусьев. Постой, постой!  Думаешь,
можно сбить?
   - Надо попробовать, старшина. Мачта должна получиться крепкая.
   - Нам только того и надо. Бросай свои крючки! Берись  за  топор.  Да  у
меня и скобы найдутся!
   Три дня, используя затишье, Петрас и старшина работали не покладая рук.
Толстые брусья они состругивали с боков, сшивали их  гвоздями  и  скобами.
Наконец  установили  за  рубкой  высокую  треногу,  опоясанную  по  граням
добавочными креплениями.  Тренога  держалась  хорошо,  крепко  упираясь  в
палубу  у  основания   фальшборта.   Единственный   багор   стал   "нижней
фор-марса-реей", как громко назвал ее старшина. Крепление паруса на рее  и
его оснастка тоже заняли  немало  времени.  Наконец  настал  торжественный
момент, когда старшина и Петрас подняли свой  парус.  Хлопнул  брезент,  и
КР-16 медленно развернулся и двинулся по пологому склону волны.
   Старшина Асхатов сказал изменившимся от волнения голосом:
   - Пошли,  а?  Теперь  мы  не  пленники  стихии!  Ну,  братцы!..  У  нас
моторно-парусный корабль, - он посмотрел за борт,  -  и  скорость,  я  вам
скажу, приличная...



ОТЕЦ ПАТРИК И ДРУГИЕ

   После апартаментов  профессора  каюта  N_909  показалась  Томасу  Кейри
чем-то вроде тюремного карцера:  узкий  ящик  с  двумя  койками  одна  над
другой, без иллюминаторов - каюта находилась ниже  ватерлинии.  Он  только
заглянул в нее и, с  облегчением  захлопнув  двери,  пошел  искать  своего
непосредственного начальника, инженера Дешулло. Того не  было  в  каюте  с
медной дощечкой "инженер-электрик", матросы на его вопрос  как-то  странно
пожимали плечами. Не оказалось его и на автоматической телефонной станции.
В небольшом помещении, занимаемом АТС, сидел  дежурный  электрик  -  лысый
парень с хитроватым взглядом. Репортер обратил внимание  на  его  мясистый
нос, свернутый несколько вправо.
   Дежурный электрик поймал его взгляд и пояснил:
   - Бокс. Почему-то все пялят глаза на мой нос. Хотя он не  хуже,  чем  у
любого... Так ты, парень, ищешь инженера Дешулло? Долго придется искать. Я
вот тоже вначале с ног сбился, разыскивая  своего  шефа  Питерсона,  и  не
нашел до сегодняшнего дня. По правде говоря, этот Питерсон мне был так  же
нужен, как тебе - Дешулло. Сегодня начальник у тебя я, ты у меня числишься
в подвахтенных. Садись пока и  жди  дальнейших  распоряжений.  -  Электрик
подмигнул и загадочно улыбнулся,  обнаружив  солидную  недостачу  передних
зубов. - Таких Дешулло на "Глории" не один  десяток.  -  Поднял  палец:  -
Звонят. - Взял трубку телефона: - АТС слушает. Отлично,  сэр.  Ваша  каюта
107? Через семь минут у вас будет инженер-электрик. Не  за  что,  сэр.  Ну
вот... как тебя?
   - Том.
   - Меня можешь звать Джеком. Бери в шкафу лампу  с  зеленым  абажуром  и
топай в каюту 107. Там лампу разгрохали. Ты слышал, как я тебя аттестовал?
Инженер-электрик! Так что держи марку.
   - С меня хватит и электромонтера.
   - Ты думай и о престиже судна.  Инженер  втыкает  штепсель  в  розетку!
Пусть знают наших. Ну валяй!
   В каюте N_107 Томаса  Кейри  встретил  высокий  широкоплечий  старик  в
клетчатой рубахе и залатанных джинсах.
   - Дружище, садись! Что будем пить? Да брось ты  эту  чертову  лампу!  У
меня все в порядке с огнем. Я тебя вызвал так, для компании, не  обижайся.
Скука заела. Старуха с дочкой торчат там, - он ткнул пальцем в потолок,  -
а я постоял, посмотрел на эту водяную пустыню, пощурился от солнца,  потом
зашел в бар, да там собрался дрянной народец, сосут свои  коктейли,  будто
важное дело делают. Поговорить не с кем. Вот мне и  пришла  мысль  вызвать
кого-нибудь из команды, из обслуги стало быть.  Ну  пей,  пей!  Тут  водки
пропасть, да я еще с собой запасец прихватил. Или ты пива хочешь? Пива так
пива...
   Томас Кейри нехотя сел и взял холодный стакан с темным пивом.
   - Ну, за встречу. Пивко славное. Так ты инженер? Как тебя?  Том?  Ну  и
отлично.  А  меня  Джимом  Диммоком   кличут.   Лицо   у   тебя   честное,
располагающее. А я ничего теперь не люблю в жизни больше, как поговорить с
порядочным человеком. Когда-то меня окружала пропасть  славных  парней.  И
надо же было случиться такому несчастью! - Он отхлебнул пива, сдул пену  с
усов, вздохнул. - Жил я как человек. Сеял кукурузу,  в  кузнице  наваривал
лемеха, ковал лошадей, смекал и по части машин. Даже в  родео  участвовал.
Однажды продержался на  мустанге  около  минуты  и  огреб  приз  пятьдесят
долларов. Вечерами просиживал в салуне. И вот как-то в июле, в самую жару,
приезжают ко мне три сукиных сына и дают подписать  бумагу:  дескать,  они
станут искать на моей земле нефть, и  если  найдут,  то  я  буду  получать
какие-то  центы  с  каждого  барреля.  Старуха  говорит:  валяй!  Ну  я  и
подписал...
   - Нашли нефть?
   - Нашли, дьявол бы ее побрал! С тех пор я получаю кучу долларов.  Почти
полмиллиона в год! И так уже пять лет! Пей, дружище...
   Распив три бутылки пива со случайным нефтепромышленником,  Томас  Кейри
вернулся в АТС.
   - Ты чего лампу обратно принес? - спросил Джек.
   Томас Кейри рассказал все как было.
   - Это бывает, - сказал Джек.  -  И  ведь  тоже  надо  понять  человека:
свалятся такие деньги, а он не знает, что с  ними  делать.  Был  до  этого
человеком, а стал черт-те чем. Хотя я бы с таким доходом  живо  управился.
Нашел бы куда деньги пристроить.
   - Стал бы играть на бирже?
   - Ну нет. Я бы, Том, начал  строить  ветряные  электростанции.  Знаешь,
какие у нас ветры в прериях!  Зазвенел  бы  от  крыльев  весь  мой  Запад!
Говорят, энергетический кризис. А ведь если бы...  Фу  ты,  дьявол,  опять
кто-то... Каюта двадцать три? Том, давай, да поживей. Каюта суперлюкс.  За
сутки двести сорок долларов. Что-то у  босса  с  электробритвой.  Если  не
справишься, неси сюда... Да... пятьсот тысяч - это  сумма!  Сколько  можно
ветряков... - услышал Томас Кейри уже в дверях.
   По салону каюты 23 ходил высокий мужчина средних лет  в  одних  шортах,
его белесая кожа поросла на груди рыжеватыми волосами.
   На диване, обитом зеленым бархатом,  лежало  пышное  белое  платье,  на
ковре валялась изящная туфелька.
   Томас Кейри спросил:
   - Вызывали электрика?
   Вместо ответа рыжий показал глазами на  столик  возле  зеркала  во  всю
стену, на котором лежала бритва. Репортер взял бритву. Проверил, плотно ли
вошел штепсель в розетку, включил ножи. Бритва ожила.
   - Работает. Вы недостаточно плотно вставили вилку, сэр.
   Рыжий не ответил. Томас Кейри обратил внимание  на  его  нервное  лицо,
поросшее золотистой щетиной. Из соседней комнаты появилась молодая женщина
в бикини.
   - Боб! Вечно ты поднимаешь шум из-за пустяков...
   - А ты любому мужчине норовишь показаться голой.
   - Ты прав, Бобби. Мне доставляет удовольствие  радовать  зрителей.  Вот
тебе, - обратилась она к Томасу Кейри, - скажи не стесняясь, нравится  моя
фигура?
   - В женщинах мне нравится не одна только фигура, миледи.
   - Что? Что он сказал? Ты слышал, Боб? Каким тоном сказал  этот  наглец!
Выходит, что я только смазливая дура. Вышвырни его вон! Немедленно!
   Рыжий согнулся в пароксизме дикого хохота.  Он  стонал,  визжал,  махал
руками. Наконец пересилил смех:
   - Ой хорошо! Как хорошо ты ей врезал, парень! Она всегда  считала,  что
ее фигура - капитал, что не надо на на цент всего остального. Нет,  я  это
обязательно запомню, моя радость...
   Томас Кейри выскочил из каюты под  визг  разъяренной  красавицы,  ругая
себя, что не ушел раньше.
   "Действительно, будь на месте рыжего другой, могла возникнуть драка,  а
мне ее только и не хватало".
   Джеку он ничего рассказывать не стал.
   - Тебя, Том, ищет лейтенант Лоджо, - сказал тот. - Между нами: он такой
же лейтенант, как я - маршал. Он ждет тебя в баре на шестой палубе в нашем
радиусе. Давай жми. Он наш главный начальник. О Дешулло забудь.
   Лейтенант Лоджо встретил Томаса Кейри в коридоре.
   - Наконец-то я вас нашел! - воскликнул он, хватая Томаса Кейри за  руку
и крепко пожимая ее. - Идемте в бар. Там можно перекинуться парой слов без
того, чтобы за нами следили десять пар глаз. Знаете, клерки  уже  разнесли
слух, что вы не кто иной, как Майкл Корбет.
   - Чем он знаменит?
   - Ну тот кассир из аэропорта в Новом  Орлеане.  Тот,  что  увел  двести
тысяч долларов.
   - Этого еще не хватало! - возмутился Кейри.
   - Действительно, поклеп неприятный. И это еще далеко не все. Вот  сюда.
Проходите. Здесь уютно и нет липучих глаз.
   Сев за стойку, Томас Кейри вопросительно посмотрел на лейтенанта.
   - Что будем пить? - спросил тот.
   - Что хотите.
   - Тогда виски. Два виски! - крикнул Лоджо бармену.
   - Так что еще слышно обо мне?
   - Вторая новость более приятная. Вас засекли с  дочкой  шефа,  и,  сами
понимаете, строятся самые радужные для вас предположения.
   - Ну а еще?
   - К приятным для вас известиям можно отнести также  перевод  на  тысячу
двести долларов, полученный только что. Оплата в главном  вестибюле,  окно
номер три.
   - Благодарю за последнюю новость.
   - Понимаю: уезжали вы в некоторой спешке. Не прибавить ли вам еще льду?
   - Нет, благодарю. И слушаю вас.
   Лейтенант Лоджо покосился на бармена, стоявшего у другого конца стойки.
   - У меня  к  вам  предложение  -  работать  вместе.  Одному  невозможно
справиться с такой задачей. По крайней мере, труднее, много труднее.
   - Давайте для начала уясним.
   - Что?
   - Задачу.
   - Я готов. Как вы догадываетесь, речь пойдет о Паулине Браун, ну  не  о
ней самой, а о ребятах, что ее кокнули. Не так ли?
   - Вы думаете, преступники здесь?
   - Об этом говорит ваше присутствие на  "Глории",  мистер  Кейри.  Таких
людей,  как  вы,  не  посылают  ловить  журавлей  в  небе.  Как   показало
предварительное  расследование  -  их  двое.  По   всей   видимости,   они
пробираются в Австралию или в Новую Зеландию. Кроме бриллиантов они  взяли
наличными триста тысяч. Взломали сейф. Да что я вам все это объясняю!
   Томас Кейри задумался. Отталкивать лейтенанта не имело  смысла.  "Пусть
он считает, что и я охочусь за убийцами Браун, сам же  в  это  время  буду
нащупывать человека Минотти. Лоджо перестанет путаться под ногами, и в его
лице я даже получу неплохого помощника".
   - Поймите, что вам будет невозможно одному. "Глория" - плавучий  город.
Надо "просеять" около двух тысяч людей. У меня же есть осведомители  среди
команды. Конечно, их услуги  будут  стоить  денег,  но  игра  стоит  свеч.
Поверьте мне! Вы не раскаетесь. Я - детектив от рождения.
   - Хорошо, лейтенант, я согласен. Только давайте договоримся, что вы  не
станете мешать мне, все свои действия будете согласовывать со мной.
   - Ну конечно! - Лейтенант Лоджо радостно спрыгнул с  высокого  сиденья,
потом снова взгромоздился на  него  и  поманил  бармена:  -  Два  мартини!
Двойных! Нет, нет, мистер Кейри, не беспокойтесь, сегодня я плачу. Сегодня
у меня удачный день.
   Томас Кейри спросил, желая проверить сообщение Джека:
   - Куда все-таки подевался мистер Дешулло? Я ищу его весь день.
   Лоджо повел носом по сторонам и зашептал:
   - Между нами: его вообще не существует! Я теперь могу вам это  сказать.
Таких мертвых душ наберется у нас не один десяток. Между прочим, жалованье
на них идет.
   - Кто же его получает?
   -  Не  будьте  таким  наивным  человеком.  Капитан,  штурманы,  главный
механик.
   - Значит, это вы мой непосредственный начальник?
   - Ах, оставьте, шеф. Начальник вы, я - ваш помощник. Располагайте  мною
и всем составом административной службы. Вам теперь ни в  чем  не  откажет
сам Генри Гудвин.
   - Кто это?
   - Шеф административной службы.  Собственно,  второй  капитан.  Я,  если