ни в какую сторону. Ни в
лучшую, ни, само собой, в худшую. А работа... На то она и работа, чтоб на
ней работать, а не переживания переживать. Я тоже тебя очень-очень люблю.
  Он поднял голову и отыскал своими губами е„ губы. Он целовал е„ сначала
едва-едва касаясь своими губами е„ губ, потом постепенно его поцелуи
усилились и наконец страсть охватила их обоих. Они целовались так
неистово, так исступленно, как целуются только люди, знающие, что больше
никогда не увидят друг друга. Так, как будто абсолютно точно известно, что
завтра начн„тся атомная война или одного из них должны расстрелять с
первыми лучами N-ского солнца. Потом сказалась усталость и возбуждение
пошло на спад. С неохотой оторвавшись друг от друга, они посмотрели на
часы и Борис со вздохом сказал:
  - Пошли-ка, мать, баиньки. Сегодня день был сумасшедший, а завтра ещ„ того
покруче предстоит. Выспаться нам с тобой надо как следует. Не забывай, мне
с утра - на ков„р.


  9.


  На ков„р Бориса выдернули не с самого утра, как он ожидал после
достославной беседы с начальством по имени-отчеству генерал-лейтенант, а
по фамилии Крымов. Сразу после появления в сво„м кабинете он отзвонился
Эльге и она обрадовала его тем, что сообщила о переносе его отч„та
начальству на середину рабочего дня. Эта небольшая передышка давала ему
возможность получше подготовиться к предстоящему докладу о проделанной
вчера работе. Борис быстренько собрал в сво„м кабинете всех, кто вчера
занимался делом РНС и они всей толпой сели подбивать бабки. К тому
моменту, когда Борису позвонила Эльга и сообщила, что "их
высокопревосходительство" готовы принять, работа в общих чертах была
завершена и Борис с "чистой совестью, холодной головой и горячим сердцем"
выдвинулся по направлению к начальническому кабинету, прихватив с собой
наброски только что состряпанного плана.
  Эльга встретила его в при„мной, сверкнув ослепительной улыбкой, что
вообще-то с е„ стороны являлось редкостью. Обычно она не баловала
посетителей столь явными признаками своего благоволения, справедливо
считая, что всем улыбаться - щ„ки потрескаются. Да и возомнить о себе
посетитель может невесть что. По этой причине Борис вполне законно
предположил, что его персональный рейтинг в данный момент, если так
позволительно выразиться, "в самую дырочку".
  - Ещ„ раз добрый день, Боря. Шеф вас жд„т, проходите, - продолжая
лучезарно улыбаться сказала Эльга.
  Борис мысленно хмыкнул. "Эк тебя, дивчина, раскочегарило! Вчера я ещ„ был
"Борис", ещ„ ранее вообще "Борис Рудольфович", а сегодня уже просто -
"Боря". Раст„м, правда не как герой молдавского народного Фэт Фрумос, не
по часам, а только по дням, но тоже, в сво„м роде, прогресс! - подумал он
с ухмылкой, - Значит, "просто Боря"? Ну ладненько, "просто Мария" или
точнее, "просто Эльга", теснее ряды!" Вслух же он сказал:
  - Привет, Эльга! Как драгоценное?
  - Не жалуюсь, - снова улыбнулась она, - А как ваше?
  - Аналогично. Кстати, коли я теперь для вас, фройляйн, Боря, так может
быть нам с вами уже совсем по-простому? Может быть, на "ты" перейд„м? -
поинтересовался Борис.
  Улыбка на лице Эльги слегка потускнела, она опустила глаза к бумагам,
лежащим перед ней на столе. Когда она снова подняла на него свой взгляд,
выражение е„ глаз было донельзя серь„зным. Она внимательно посмотрела на
него и задумчиво произнесла:
  - Мне кажется, что обязательно перейд„м. Но не здесь и не сейчас, - она
слегка помедлила и добавила веско, - С течением времени.
  Борис молча кивнул и прош„л в кабинет. Пока он ш„л к двери, в голове у
него вертелась замечательная Ильфо-Петровская фраза, правда, с некоторыми
изменениями: "Его любили стаж„рки, секретари и даже одна женщина - зубной
техник". Он успел правда самокритично подумать, что о любви секретарей
пока говорить - делить шкуру неубитого медведя, но женщина - зубной техник
в его биографии место имела. С этой мыслью он пару раз постучал костяшками
пальцев в массивную дверь, толкнул е„ и прош„л внутрь, не дожидаясь ответа.
  Генерал опять, как и вчера, стоял у окна. Борис подумал, что видимо у него
такая манера встречать посетителей и подчин„нных, прич„м подумал, что ещ„
не решил для себя самого - нравится ему такой способ при„ма, или же нет.
Скорее - нравится, потому что манерой старого начальника было в момент
входа посетителей восседать на сво„м месте в конце длиннющего стола как
птица-гриф и при этом смотреть исподлобья таким мрачным взглядом, что
вошедший уже заранее чувствовал себя виноватым во всех смертных грехах. В
этот момент подчин„нного можно было даже обвинить в том, что в Америкозии
к власти пришли республиканцы и подчин„нный бы терпеливо сн„с все упр„ки.
  Ор„л-генерал обернулся и изобразил на сво„м лице крайнюю степень
приветливости. Не говоря лишних приветственных слов, шеф кивнул на стол,
как бы предлагая присесть и приступить к делу без излишних проволочек.
Борис плюхнулся на тот же стул, на котором сидел и вчера, начальство
взгромоздилось в сво„ начальническое кресло и, сделав приветственный жест
рукой, благоволило:
  - Докладывайте.
  И Борис доложил. По мере того, как он докладывал о работе, которую они
успели провернуть за остаток вчерашнего дня всей толпой, лицо шефа
принимало всеразличнейшие выражения. Примерно через пять минут доклада оно
слегка вытянулось, некоторое время спустя на н„м появилось выражение
нескрываемого удивления. Под самый конец удивление сменилось улыбкой. В
момент, когда Борис произнес: "У меня вс„", лицо начальства напоминало
цептеровскую кастрюлю после основательной чистки "Прилл-гелем". Он достал
из стола сигареты, предложил Борису, после чего закурил сам. Не глядя на
Бориса, шеф пустил струю дыма в потолок кабинета, помолчал с десяток
секунд и неожиданно рассмеялся:
  - Скажу вам честно, Борис Рудольфович, не ожидал от вас такой прыти. Не
смотря на то, что кроме общих указаний, вы не получили от меня никакой
рабочей информации или примерного плана действий, вы ухитрились состряпать
полностью функциональный план проведения данной реорганизации. И знаете,
что самое смешное?
  Борис не знал и проявил интерес:
  - И что же?
  - То, что ваш план почти полностью совпадает с присланным из Центра. За
исключением некоторых моментов. Чья была идея насч„т ЧОП-ов?
  - Общая, П„тр Григорьевич. Мы сразу подумали о том, что в условиях нового
режима деятельность частных охранных предприятий будет раз и навсегда
прекращена, а там толпы хорошо обученных молодых ребят. Ну, может и не
очень хорошо обученных, но уж никак не хуже лопухов из РНС. Работать они
вс„ равно не хотят, а пушки в руках носить умеют. Дисциплины маловато, но
это вс„ наживное. Мы о них сразу подумали. Чего их разгонять, если они
пользу приносить могут.
  - Вот-вот, сразу! А кроме вас эта прекрасная идея никому пока что в голову
не пришла. Я вижу, что не ошибся со своим выбором. О вашей идее доложу в
Центр немедленно. А вы продолжайте работать. План ваш я принимаю и
полностью одобряю. Кстати, с сегодняшнего дня вы вполне официально можете
считать себя начальником отдела. Примите у Грибоедова дела, он в курсе.
  - А он сам куда? - невольно спросил Борис.
  - Вас это так интересует? - приподнял бровь генерал, - Он уже в пенсионном
возрасте, ну и... Понятно?
  - Так точно, - кивнул Борис, в первый раз за время работы под началом у
Гриба с жалостью подумав о н„м.
  - Кстати, готовьте новые погоны, пишу на вас представление. Негоже
начальнику отдела в майорах ходить. Хотя бы подполковник.
  - У меня ещ„ срок не подош„л, - удивился Борис, - Как минимум год остается!
  Генерал махнул рукой: какие, дескать, мелочи! О ч„м вы, батенька? Он
бросил взгляд на часы, давая понять, что аудиенция окончена. Борис встал
из-за стола, собрал свои бумаги и откланялся.
  Придя в кабинет, он сообщил результаты своего похода к начальству своим
сослуживцам (теперь, правда, уже подчин„нным), с нетерпением ожидавшим
исхода его паломничества. Народ хором и дружно поздравил новоиспеч„нного
начальника и Борис, в свою очередь, не остался в долгу. Приняв
поздравления и поблагодарив коллектив, он быстренько озадачил всех до
единого, продолжив вчерашнюю гонку, а сам выдвинулся по направлению
Грибоедовского кабинета принимать дела.
  Гриб сидел за столом у себя в кабинете и бесцельно перекладывал
всевозможные бумажки. Вид у него был такой, какой бывает у капитанов,
утопивших по собственной оплошности свой фрегат. Он посмотрел на вошедшего
Бориса и тихо сказал:
  - А, это вы, Борис Рудольфович. Проходите, не стесняйтесь. Теперь это вс„
ваше, а я тут всего лишь гость. Нежелательный.
  - Да что вы, Валерий Вениаминович! Вы у нас - всегда желанный гость, -
попытался сказать как можно мягче Борис, - Я надеюсь, вы не считаете, что
я вас подсидел?
  - Господи, конечно нет! - улыбнулся Грибоедов, - Просто я со своим
старческим маразмом новой власти на хрен не нужен. Хорошо ещ„ так, по
случаю ухода на пенсию. Могло быть и хуже. За несоответствие занимаемой
должности, например. А ваше дело котячье. Присаживайтесь, Борис, у меня
тут была заначка. Надо отметить мой уход, да и вашу новую должность
вспрыснуть не помешает. Это и будет первым актом передачи дел.
  - Валерий Вениаминыч, так мы вс„ это всем отделом отметим! В ресторане
собер„мся и вообще... - начал Борис.
  Гриб махнул рукой, пустое, мол! Он с кряхтением встал из-за стола и
подош„л к платяному шкафу, стоявшему у стены напротив окна. Пошмонав по
карманам висевших там форменных кителей, он вытащил из кармана парадки
неизвестно как поместившуюся там литровую бутылку "Столичной". Поставив е„
на стол, он покопался в н„м и вытащил оттуда пару тонкостенных стаканов.
Потом нажал кнопку вызова. Из селектора послышался голос Элеоноры:
  - Да, Валерий Вениаминович?
  - Элеонора, быстренько нам со Златокольцевым чего-нибудь на закусь
сообрази! У себя пошукай, мало будет, в буфет сходи, - устало сказал
Грибоедов и отключился.
  - Сейчас, Борис, - продолжил он, открывая бутылку, - Садись пока. Она у
меня неплохо вышколена, мигом вс„ организует. Ты сейчас себе, наверное,
другую возьм„шь из секретариата, помоложе. Элеонору только не обижай, дай
ей время на то, чтобы себе нормальное место нашла взамен этого. Дура она,
слов нет, но дело сво„ знает неплохо. Да и сентиментальность во мне сейчас
говорит. Вс„-таки столько лет вместе.
  - Само собой, Валерий Вениаминыч, - пообещал Борис, которому вдруг
мучительно захотелось выпить, чтобы прогнать то тягостное чувство, которое
он испытывал при этом разговоре. И ведь действительно, надо же! Не
подсиживал он его, не интриговал ради этой должности, а чувствует себя
сейчас так, как будто... А, да что тут говорить! Если бы можно было
передачу дел осуществить по простому: он уш„л и вс„ оставил, ты приш„л и
вс„ принял. И вс„, и не встречаться! Да не бывает так на белом свете...
  В кабинет вошла Элеонора с подносом, на котором была расставлена
всевозможная снедь. Вид у не„ был такой испуганный, что можно было
подумать, будто она встретила по дороге из буфета графа Дракулу. Она молча
поставила поднос на стол и выскользнула из кабинета как бажовская ящерка.
Гриб посмотрел ей вслед и неожиданно спросил:
  - А ты знаешь, откуда она у меня взялась?
  Борис усмехнулся. По поводу того, откуда Гриб откопал это сокровище, по
Управе ходила масса легенд, одна другой круче. Одни говорили, что это
случилось, когда из министерства приш„л категорический приказ - раз и
навсегда разобраться со слухами о появлении в N-ских лесах снежного
человека и изловить того, кто бегает по лесу и пугает честных граждан. И
вот якобы Гриб отличился и изловил некое существо, совсем одичавшее и
потому ответственности не подлежащее. Обогрел, помыл, постриг, а когда
существо стало более или менее напоминать человека, взял к себе
секретар„м. Из снежночеловеколюбия. Другие говорили, что Элеонора -
результат запрещ„нных во вс„м мире экспериментов по клонированию человека,
прич„м эксперимент неудачный. Создали е„ в секретных лабораториях КГБ под
непосредственным кураторством Грибоедова и когда высшее руководство
залицезрело результат эксперимента, оно не просто пришло в ужас, а чуть
было не тронулось рассудком. Потом, дескать, долго обсуждали, влепить
Грибу строгий выговор или "неполное служебное" за результат, но тут один
из комиссии, очевидно самый жестокий, предложил поступить проще - обязать
Гриба взять результат эксперимента в секретари. На том якобы и порешили.
Были и ещ„ более или менее экзотические версии появления Элеоноры в
Конторе, но Борис, естественно, не стал приводить ни одной из них и просто
сказал:
  - Не знаю. Да и откуда? Вы же, вроде, очень давно с ней работаете вместе,
а я ведь когда ещ„ приш„л?
  - Мне е„ жена в категорической форме навязала. Она у меня ревнивая, просто
ужас! - рассмеялся Гриб, - "Или", говорит, "бери Эльку в секретарши, или я
подаю на развод!"
Борис рассмеялся вместе с ним. Разгадка тайны появления Элеоноры в
секретарях оказалась ещ„ более экзотической, чем все остальные. Уж
кого-кого, а Гриба заядлым сердцеедом мог назвать только какой-нибудь
любитель марихуаны после третьего косяка. Супруги он своей боялся - просто
смерть, об с„м тоже немало сплетен ходило по отделу. И подозревать его в
супружеских изменах было ни чем иным, как проявлением вялотекущей
шизофрении.
  Обстановка несколько разрядилась, чему оба собеседника втайне были
несказанно рады. Грибоедов разлил водку по стаканам, поднял свой и сказал:
  - За тебя, Борис! Чтоб тебе на этом месте сиделось по-людски. Хотя, - с
сомнением заметил он, - Судя по нынешней обстановке в стране, то не знаю,
не знаю... Смутное время, мать его так!
  - За вас, Валерий Вениаминыч! - в свою очередь поднял стакан Борис, -
Чтобы у вас вс„ тоже по-человечески было.
  Выпили. Закусили. Грибоедов почесал в затылке и заметил:
  - А что у меня-то не так быть может, у пенсионера? Уеду вот на дачу,
огород копать и вообще... Это у вас сейчас забот - полон рот! Я, кстати,
глубоко в душе даже доволен, что на пенсию ухожу. То, что тебе поручили...
Смело могу сказать: сам бы я ни за что не взялся! Страшно.
  - Что именно страшно? - поинтересовался Борис, - То, что мы созда„м? Так
ведь тут как. Я бы отказался, другого бы нашли. И неизвестно ещ„, кого.
За себя-то я ещ„ как-то отвечаю, а то попад„тся им этакий папуас, он
такого наворотит, что по сравнению с тем, что может у него получиться и
настоящие тогдашние СС покажутся чем-то вроде октябрятской "зв„здочки".
При нашем-то менталитете.
  - Верно. Но я не про это говорю. Страшно не то, что история опять
повторяется и повторяется во вс„м сво„м безобразии. Вот тоже идиотизм -
говорить, что история, дескать, в первый раз трагедия, а во второй раз -
фарс! Какой кретин, интересно, это сказал? Трагедия от повторения фарсом
не становится, трагедия - она и в Африке трагедия. Хоть раз, хоть два,
хоть двадцать два. А то страшно, что они сейчас вашими руками вс„ это для
своих нужд создадут, а потом вас же первых к стенке и поставят. Причину
найдут, не беспокойся. Историю нашей необъятной Родины хорошо помнишь? Так
вот и вспомни в таком разе, что стало в тридцатых с теми, кто чистил, а? А
с теми, кто первых чистильщиков вычистил? Вот то-то! - сказал Грибоедов,
разливая по второй, - Ну, за здоровьице!
  Выпили по второй, потом, без большого перерыва по третьей. Борис заметил,
что Грибоедов перестал закусывать. После четв„ртой Гриб уставился в окно и
закурил. Борис посмотрел на него и вдруг заметил, что у Грибоедова в
глазах стоят самые настоящие сл„зы. Одна из них, самая крупная и
непоседливая, покатилась по щеке бывшего начальника отдела, тот смахнул е„
рукавом и дрожащей непонятно от чего, то ли от выпитого, то ли от нервов
рукой потянулся к бутылке. Борис опередил его, разлив водку сам и с
тревогой спросил:
  - Что с вами, Валерий Вениаминович?
  Грибоедов выпил, внимательно посмотрел на Бориса полными сл„з глазами и
произн„с с надрывом:
  - Ненавижу. Ненавижу этих сволочей, которые нашими же руками хотят сделать
всю грязную работу, а когда работа сделана и сделана, как всегда, на
совесть, нас же и пинают, как псов шелудивых. Мы сразу и сатрапы, и
убийцы, и душители демократии! Можно подумать, что я в начале своей
карьеры для собственного удовольствия шпионов изобретал да стукачей по
организациям рассылал. Гниды поганые! Их, как вшей, давить надо. Мы,
понимаешь, мерзавцы, а они святые! Аггелы, агнцы божьи. В Господа Бога
теперь уверовали, царь-батюшка у нас сейчас святой великомученик стал. Ты
что думаешь, эти, что сейчас к власти пришли, лучше, что ли? Да такое же
дерьмо! Только дерьмо молодое, энергичное и поэтому с более сильным
запахом. Все они там с душком. Только я вот что тебе скажу. С тобой и с
этой идеей отечественного СС они сильно прокололись. Я тебе напоследок
стариковский совет дам, что делать. Чтобы ты сам под первую же чистку
ихнюю не угодил.
  Грибоедов разлил остатки водки, распл„скивая е„ по столу и продолжил:
  - Ты не думай, что вот, он пьяный и чушь нес„т. На заметочку слова мои
возьми, да обмозгуй потом, как следует. Они же этой твоей эсэсой себе сами
могилу вырыли. Наш город, конечно, не столица, но я думаю, что тот,
который у вас в Белокаменной главным будет, тоже не дурнее паровоза. Не
сам до этого дойд„т, так советники подскажут. Только бы они, эти
руководители, не пронюхали до поры до времени, до тех пор, что уже поздно
станет вас запрещать и разгонять ко всем чертям, чем это им грозить может.
Надо им перед этим хорошую приманку подсунуть. Слушай сюда...
  ...Беседа Бориса и Грибоедова затянулась на добрых три часа, до самого
конца рабочего дня. Когда Борис вышел вместе с Грибом из кабинета, чтобы
проводить до выхода и усадить того в машину, он не переставал думать о
том, что поведал ему его бывший начальник. Вернувшись в кабинет (пока ещ„
в свой старый), он рассеянно принял доклады о проделанной за день работе.
Потом распустил контингент по домам и сам вместе с Юлей выдвинулся по
направлению к дому. Выйдя из здания Управы он предложил ей не ехать домой
на общаковом транспорте (машина ему вроде бы уже полагалась, но
как-то...), а пройтись пешочком, благо погоды стояли просто великолепные.
  Юля охотно согласилась с этим предложением и они двинулись по направлению
к дому неторопливым шагом. Чрезвычайка чрезвычайкой, но комендантского
часа никто ещ„ не устанавливал, поэтому народу на улицах города хватало.
Они шли молча вплоть до самого городского пруда и только когда проходили
по мосту, именовавшемся в народе Плотинкой, Юля спросила у него:
  - Сильно с Грибоедовым нализались?
  Борис недоум„нно посмотрел на не„:
  - А что, по мне не видно? Иль меня покачивает?
  Юля улыбнулась и ответила, глядя в сторону, на гладкую от безветрия
поверхность городского пруда:
  - Нет, я так. Для завязки разговора. А то ты вс„ молчишь и молчишь...
  Борис вздохнул:
  - Я-то нет, а вот Вениаминыч сломался почти что. Впрочем, он просто пил
под конец не закусывая. Видимо, нажраться хотел, что впрочем, вполне
естественно. Я бы на его месте точно до зел„ных соплей нализался. А молчу
я потому, что думаю над тем, что он мне сказал.
  - И что же? - поинтересовалась Юля скорее из вежливости, чем из
любопытства. Борис помолчал с минуту, потом ответил:
  - Прости, зайка, пока не могу ничего сказать. Слишком уж вс„ это серьезно,
не хотелось бы никого впутывать, тем более - тебя. Могу сказать только
одно. Я, в принципе, никогда не считал, что Гриб - болван, но сегодня я
понял, что вс„ равно, у меня был "синдром подчин„нного".
  - Это какой же? - усмехнулась Юля, взглянув на него, - Их ведь масса.
  - Самый главный. Тот самый, при котором каждый подчин„нный, неважно,
уважающий своего начальника или нет, вс„ равно считает, что он-то сам
начальника умнее если и не на порядок, то уж раза в два точно.
  - А Гриб...
  - А Гриб меня, как щенка, носом ткнул в такие моменты, о которых я пока и
не думал. Потом то может быть и сам бы доп„р, но не исключено, что доп„р