с„ классно: утром детишки завтракают перед школой,
смотрят телевизор. А там такая педерача для педеровиков. Они и обучаются в
процессе приема пищи. Чтобы в школе, значитца, перед девицами из класса
рылом в грязь не ударить, - сказал Борис, плюнув в сердцах и переключив
телевизор на первый общегосударственный канал.
  - Нынешних детишек ничем этим уже не удивишь, - вздохнула Юля, - Они сами
кого хошь и чему хошь научат. Сексуальная революция!
  - Эт точно, - согласился Борис, приканчивая последний бутерброд, - Может
новости хоть вчерашние покажут?
  - Может и покажут... А чего ты там интересного надеешься увидеть? Каждый
день одно и то же...
  - А вдруг?.. Возьмут и обрадуют. Скажут: президент подписал указ, по
которому всем работникам силовых структур на сто процентов повышается
зарплата! - мечтательно сказал он.
  - На двести!.. Размечтался. Держи карман шире. Так только в сказках
бывает, - буркнула Юля, глядя на экран телевизора, где показывалось
интервью с каким-то опойного вида мужичонкой. Мужик больше всего походил
на деревенского алкаша, но корреспондент разговаривал с ним уважительно,
называя его "фермером". Из разговора становилось ясно, что при развале
колхоза "фермер" успел прихватизировать трактор, трех коров, энное
количество кур и свиней и еще что-то. Что именно, узнать не удалось,
потому что на экране вдруг появилась симпатичная дикторша, которую немного
портило чрезвычайно серь„зное выражение лица. Замогильным голосом, от
которого становилось жутковато задолго до того, как успеешь вникнуть в
грозную суть сообщения, она произнесла, сверяясь с лежащей перед ней
шпаргалкой:
  - Уважаемые граждане! Мы прерываем нашу программу для экстренного
сообщения! Как нам только что стало известно, президент и правительство
нашей страны досрочно сложили свои полномочия. Вплоть до выборов нового
президента и формирования им нового кабинета министров власть переходит в
руки Временного Комитета по Управлению Страной. На этот период
приостанавливается деятельность всех без исключения партий и общественных
движений. Временно приостанавливается деятельность парламента и
парламентских организаций. В стране вводится режим чрезвычайного
положения. Запрещены демонстрации, митинги, пикеты. Так же приостановлена
деятельность негосударственных средств массовой информации. Временный
Комитет убедительно просит граждан сохранять спокойствие и гражданскую
выдержку. Позднее мы зачитаем обращение Временного Комитета к народу.
Оставайтесь с нами и вы узнаете подробности из наших дальнейших сообщений!
  Ошеломл„нный Борис переглянулся с Юлей и снова воззрился на экран
телевизора. Дикторша исчезла, снова появился "фермер", рассказывающий
корреспонденту о том, что он сделает, когда правительство объявит о начале
приватизации земли. Борис машинально подумал о том, что по крайней мере, в
ближайшее время "фермеру" предстоит облом. Землю теперь явно раздавать
будут не скоро, так что мужик в прол„те, как фанера над Парижем. Вслух же
он сказал первое пришедшее ему в голову:
  - Знаешь, киса, что сие в первую очередь означает?
  - Опять в стране бардак! Больше, вроде бы, ничего... - сказала Юля,
продолжая смотреть в экран телевизора, - Чего тут особенного? Не в первый
раз.
  - Не в первый раз, это само собой. Но ты учись мыслить шире. Сие в первую
очередь означает, что наш с тобой отгул категорически накрылся. Что такое
в нашей Конторе режим чрезвычайного положения, надеюсь, объяснять не надо?
Сейчас явно всех обзванивают, скоро и до меня доберутся. А ты можешь
прикинуться шлангом: дескать, дома меня - тю-тю и телевизор я включать
боюсь! Типа "сами мы не местные, и в деревне у нас таких говорящих ящиков
нету. А вдруг я его включу, а он как подзорвется!" Ну, или что-то в этом
роде, сама придумай.
  - Ох ты, ч„рт! Об этом я и не подумала. Нет уж, если тебя вызовут, я
тоже... Ну, в смысле, на работу пойду, - решительно сказала она.
  - Отсюда отметишься? - прищурился Борис, -Я то не ханжа, но тебе это вс„
зачем? В этом отношении у нас не Контора, а деревня Конторкино. Через
полчаса все будут в курсе, что ты ранним утром была у меня дома. Ну и,
естественно, будут делать далеко идущие выводы. Мне-то по барабану, а вот
тебе?
  Юля бросила на него огненный взгляд, способный испепелить и затем развеять
пепел по ветру. На мгновение Борису показалось, что перед ним не его
стаж„рка, а сама королева Елизавета Английская. Она негодующе фыркнула и
гордо произнесла, глядя ему прямо в глаза:
  - А мне плевать, что там будут за выводы делать! Никогда ещ„ не делала
тайн из своих отношений с мужчинами. Хотя, если ты настаиваешь, я, само
собой, уйду...
  "И ведь уйд„т!" - испугался Борис. Он уже успел пожалеть о том, что только
что сказал. Но кто же знал, что она такая обидчивая. Просто на собственном
опыте он уже неоднократно убеждался, что девушки при завязке новых
отношений проходят минимум через пару-тройку этапов. Стадия первая: "Ты
только никому не говори!"(от этой стадии за километр тянуло задержкой в
золотом детстве). Стадия вторая, обратная предыдущей: настойчивое
стремление поведать о сво„м романе всему миру. Третья стадия зависела от
интеллектуального уровня девицы, были возможны всеразличнейшие вариации:
от тихого, приличного расставания (в идеальном варианте), до рассказов
опять же всему миру о том, какая Борис гадина. У этой же представительницы
слабого пола комплексы подобного рода если и не отсутствовали полностью,
то явно были сведены к минимуму. С одной стороны, это радовало, а с другой
- заставляло в разговоре с ней внимательно следить за тем, что говоришь.
Ибо если, по мнению человека, у него отсутствие комплексов, то это не что
иное, как тоже своего рода комплекс. Поэтому он очень осторожно, боясь
задеть е„ самолюбие, сказал:
  - Да ты что! Я ведь не к тому. Я ведь в смысле... Ну, в общем, чтобы тебе
было удобнее. Если тебе вс„ равно...
  - Мне не вс„ равно. А насч„т удобнее... Я уже, кажется, достаточно сделала
для того, чтоб ты понял: мне удобнее с тобой, - тв„рдо сказала она и
отвернулась к окну, где N-ское утро давно уже вступило в свои права. Она
встала со стула и, не говоря более ни слова, подошла к окну, прислонилась
к нему лбом и стала смотреть в него так внимательно, как будто бы там
происходило что-то настолько интересное, что, по сравнению с этим, вс„
остальное на свете не имело ровным сч„том никакого значения. Борис
вздохнул, поднялся со стула, подош„л к ней сзади, обхватив руками е„
плечи и уткнулся носом ей в затылок, утонув лицом в е„ пышных, по
утреннему растр„панных волосах. Постояв так с минуту, он глухо спросил у
не„, в общем то совсем и не надеясь получить ответ:
  - Не понимаю, зачем я тебе? На кой ч„рт сдался? Опер без особых карьерных
перспектив. Вредных привычек - как грязи по весне. И вообще...
  - Не знаю... Нет, не так. Точнее, не могу объяснить словами. Ты циник,
прости, но это сразу бросается в глаза. Но при вс„м сво„м цинизме ты очень
добрый. Настолько добрый, что твой цинизм скорее привлекает других, чем
отталкивает. Мне с тобой хорошо, спокойно. Весело, наконец. Мы так мало
знакомы, а я почему то уверена в том, что с тобой мне не надо врать,
пытаться казаться в твоих глазах добродетельнее, чем я есть на самом деле.
Я ведь тебе нравлюсь?
  - Да.
  - Такая, какая я есть? Вот сейчас, например?
  - Да.
  - Со всеми недостатками?
  - Угу. Хотелось бы только, чтобы ты их, эти недостатки, почаще проявляла.
А то, по сравнению со мной, ты просто агнец божий! Меня это даже немного
подавляет, - усмехнулся Борис.
  - Успеешь, насмотришься. Ещ„ взвоешь! - рассмеялась Юля, поворачиваясь от
окна лицом к нему и чмокая его в щ„ку, - Сами в контору сдаваться пойд„м,
или подожд„м, пока позвонят?
  - Ещ„ чего! Сами... Им надо, а не нам. Позвонят, не переломятся.
  - Это в смысле - "инициатива наказуема"?
  - Схватываешь на лету. Именно наказуема. Как говорил один юморист: "И
никакой инициативы на производстве! Ты придумал, тебя же заставят делать и
тебе же достанется, за то что плохо сделал". Садимся допивать Мартини и
доедать крабов с бутербродами. И смотреть телевизор... Хотя хрен его
сейчас посмотришь. У них там, как говорится, на сегодня весь квас продан.
  - Может опять "Лебединое озеро" покажут, - мечтательно сказала Юля, - Я б
его ещ„ раз посмотрела! Давно не видела.
  - Ага. А ещ„ покажут Хор мальчиков-туберкул„зников. Композиция "Лучше нету
ТОГО свету", - хмыкнул Борис, - У меня в комнате видак стоит. Пошли, по
кассетам покопаемся.
  - Эх, свела судьба княжну с крестьянином! Нет в тебе тяги к вечному и
святому, - вздохнула она.
  - Насч„т крестьянства ты зря. Для меня всегда самой страшной домашней
трудповинностью были именно поездки на родительский феод с целью отработки
"барщины". Для предков мать-сыра земля как наркотик. Любят они в ней
покопаться. А вот во мне совсем нет крестьянской жилки. Лучше пять раз
подряд прибрать квартиру в одиночку. А насч„т святого и вечного - это
верно. Классика - только под настроение, да и то отдельные е„
представители.
  - А я воспитана в музыкальной семье. Но видик, как альтернатива, в данный
момент приветствуется, - сдалась Юля, - Если есть что путное посмотреть. А
то я буржуйских боевиков видеть не могу.
  Борис фыркнул с отвращением. Боевики из "проклятого буржуинства"
раздражали и его самого. По сути дела, смотреть там было нечего. Даже не
начиная смотреть, можно было с точностью до ста одного процента сказать,
что "хорошие" победят "плохих" и, как правило, "из последних сил".
Оставались только вариации на тему, кто "хорошие", а кто "плохие", но и
тут америкозы не баловали особым разнообразием. "Плохими" были маньяки,
стандартные преступники, какие-нибудь там киберчудовища, либо просто
банальные Борисовы соотечественники. Ряды "хороших" были несколько
разнообразнее, но только по профессиям. По чисто человеческим качествам
"хорошие" были как "трое из ларца, одинаковы с лица". То есть тупые,
бескомпромиссные, удивительно некоммуникабельные в быту и общении с
близкими. К ним более всего подходило определение, которое Борис однажды
услышал от своего кадровика по поводу того, какими качествами должен
обладать рядовой работник Конторы. Тот сказал, что "...рядовой сотрудник
должен быть тупой и отважный...", прич„м сказал это так, что было не очень
понятно, говорит он в всерь„з, или же шутит. Но, как бы то ни было, это
определение удивительно точно характеризовало требования высшего
руководства к подчиненным. Герои же боевиков, при всех своих закидонах, по
этим критериям были в самую тютельку, что делало эти фильмы ещ„ менее
смотрибельными для мало-мальски разумного человека. К тому же эту мутотень
сейчас крутили по всем каналам как в виде отдельных фильмов, так и
сериалов, так что тратиться на покупку кассет с этим барахлом было просто
глупо.
  - У меня такого идиотизма в видеотеке нету. Зато есть масса отечественных
старых комедяшек.
  - А "Иван Васильевич" есть? - загорелась Юля, - Миллион раз смотрела и ещ„
столько же смотреть могу!
  - Обижаешь! Это ж классика. Есть, и не только "Иван Васильевич".
Покопаешься сама, выберешь, - сказал Борис, прихватывая фужеры, бутылку и
направляясь в комнату, - Бутеры со стола прихвати, я сейчас там столик
приготовлю.
  - Ага. Ты посмотри, какой день-то сегодня! - восторженно сказала она,
отходя от окна, - Солнышко так и сияет.
  - В соответствии с происшедшим в стране, могу отметить следующее, -сказал
Борис, задержавшись на выходе из кухни и переходя на дурашливо-пафосный
тон, - Сегодня вс„, даже погода, говорит о том, что происшедшее суть есть
перемена к чему то необычному. Это не просто утро, это утро новой жизни,
утро нового мира!..
  - Включай свой видик, пророк несчастный! - рассмеялась Юля, беря поднос со
снедью, - И стол в комнате давай освобождай. Я что, должна вс„ это в руках
держать?
  - Бегу, бегу, бегу! - дурашливо засуетился он, скрываясь в комнате, - Для
Вас, фройляйн, вс„, что угодно!
  ...как говорят в иных фильмах или романах про войну, ни он, ни она и,
наверное, никто во всей стране тогда не знал, что же именно за утро было в
тот день. В какой новый мир вступили герои моей книги? И в новый ли? Не
знаю. Поживем - увидим.
  Может, Юля и Борис правы? Действительно, не в первый раз в стране бардак
такого рода и до сих пор эти перевороты дольше недели не вытягивали. А
может?.. Ладно, не будем гадать. Недостойное это занятие. Будущее покажет.

  3.


  Телефонный звонок раздался около половины двенадцатого, как Борис, в
принципе и предсказывал. Вполне логично предположив, что звонят из дежурки
и мысленно матерно ругаясь, он снял трубку:
  - Отдел по ликвидации врагов народа слушает.
  В трубке хмыкнули и хрипловатый голос Рэма произнес:
  - Значит, я не ошибся номером. Вы по вызову работаете?
  - Вс„ для клиента! Как-никак - рыночная экономика. Хотите сделать заказ? -
зевнул Борис. Спать хотелось, как из ружья. Он посмотрел на Юлю, удобно
расположившуюся на диване с дистанционкой и жестами попросил е„ сделать
звук потише. Юля, особенно не мудрствуя, попросту выключила телевизор с
видяшкой вовсе и с интересом уставилась на Бориса. Не переставая зевать,
как лев на солнцеп„ке, тот продолжил в том же духе:
  - Правда, предупреждаю: сегодня у нас оплата по двойному тарифу. Плюс
разъездные. Бензин нынче дорог, не укупишь.
  - Ладно, партайгеноссе, хорош дурака валять. Давай в Контору, общий вызов.
Форма одежды номер шесть, субтропическая.
  - Это как? Прошу разжевать для неграмотных, - вздохнул Борис.
  - Майка-скатка, трусы на выпуск! - заржал Рэм и добавил несколько
удивленно, - Ты чего дураком прикидываешься? Телевизор не видел, что ли?
  - Телевизор я видел. На картинке. Но даже если бы я его и не видел никогда
в жизни, это вс„ равно, сэр, не да„т вам права беспокоить меня в законный
выходной по разным мелочам. Тем более, с такими глупыми предложениями, как
требование явиться на службу, - продолжал валять ваньку Борис.
  - Не знаю, что ты там на картинке видел, но отлично помню, что у тебя дома
аж два телевизора! И ты за ними просиживаешь массу внеслужебного времени.
Хочешь сказать, что именно сегодня ты решил изменить своим привычкам и не
схватился за пульт сразу, как продрал свои шары после вчерашнего пьянства?
Тогда тебе надо вызвать скорую! - начал раздражаться Рэм.
  - Ах, ты вот про что! Видишь ли, я забыл тебе сказать. На прошлой неделе я
разобрал оба телевизора и из их деталей собрал детекторный при„мник.
Теперь слушаю по нему "Голос Пекина", - Борис отставил трубку подальше от
уха, но сделал это напрасно: Рэм орал громко и слышно его было настолько
хорошо, что вполне можно было предположить, что у них было селекторное
совещание. Глядя на Юлю, он виновато пожал плечами, кивнув на трубку и
всем своим видом показывая, как он скорбит по поводу того, что его
сослуживец такой несдержанный. И матершинник, к тому же: последняя фраза,
дон„сшаяся из трубки, была шедевром ненормативной лексики. Услышав е„, Юля
смущ„нно хихикнула, а Борис строго поинтересовался, снова поднеся трубку к
уху:
  - Ты вроде не акушер и меня не принимал. Откуда такие подробности?
  - Из твоего личного дела, - перевел дух прооравшийся и немного
успокоившийся Рэм, - Закончил юродствовать?
  - Закончил.
  - Ну и?..
  - Чего - "ну и"? Ты про "вести из столицы"?
  - Именно. Гриб и так тебя только к середине дня распорядился выдернуть.
  - Спасибо ему огромное! Отец-благодетель, а не начальник! - не удержался
от сарказма Борис, - Передай ему мои самые искренние заверения в
наиглубочайшей признательности!
  - Да ладно тебе. Тут такие подробности по линии УПС, обалдеешь! Вот
командование и прыгает, - сообщил заговорщическим голосом Рэм, - Давай в
Контору быстрее, вс„ равно ведь в покое не оставят. Я уж сказал, что до
тебя дозвонился, - виновато добавил он.
  - Отмахнувшись от извинений Рэма и положив трубку телефона на базу, Борис
плюхнулся на диван рядом с Юлей, с явным нетерпением ожидавшей от него
подробностей, и задумчиво уставился на висевшую на стене копию картины
"Л.И. Брежнев подписывает партбилет N1 на имя В.И. Ленина", подаренную
ему на день рождения шутником приятелем, который, в свою очередь, сп„р е„
из запасника своей бывшей школы, куда заш„л как-то на первое сентября
поздравить учителей. Картина несколько не вписывалась в интерьер, как и
слова Рэма о каких-то там подробностях по линии УПС не вписывались в сюжет
обычных "банановых" переворотов, уже дважды происходивших в стране. УПС
было не что иное, как Управление Правительственной Связи, и не в их
привычках было посвящать посторонних в подробности сообщений из Центра. А
посторонними они считали всех, включая даже работников самой Конторы. Хотя
сами они вроде и числились с Конторой в одной упряжке, но жили
обособленно, "своим муравейником", никого не пускали в сво„ "святая
святых" и информацией делились не иначе, как только по непосредственному
пинку сверху. Да, в общем-то, и не были оригинальны в своих действиях:
информацией любого порядка всегда неохотно делились между собой и
остальные подразделения их организации. И раз уж упээсовцы снизошли до
того, что выпустили хотя бы часть сообщ„нного им из Центра наружу
настолько открыто, что это было известно не только высшему руководству, но
и среднему звену, вроде Рэма, то это говорило только о том, что
происходило что-то действительно интересное или, по крайней мере,
необычное. Во всяком случае, у Бориса, умудр„нного служебным опытом, были
все основания так предполагать. Но, само собой, легче на душе от таких
предположений не становилось, а лишь появилось острое ощущение какой-то
неопредел„нности, поэтому он хмуро перев„л свой взгляд с монументального
полотна на Юлю, терпеливо ожидавшую от него разъяснений и буркнул:
  - Ну, мать, по коням! "Марш, марш впер„д, труба зов„т, ч„рные гусары!" Не
проси чего либо пояснять, сам ни черта не понимаю. Хотя есть авторитетное
мнение, что с этим переворотом что-то нечисто. Похоже, что это не дежурная
клоунада на потеху электората. Ты, кстати, домой заходить не собираешься?
  - Не знаю... Как я выгляжу? - неуверенно спросила Юля.
  - Как "Аленький цветочек". В смысле - на все сто. Это я, небось, как
Кощей Бессмертный. Рожа, наверное, опухшая... - задумчиво сказал Борис,
прыгая на одной ноге, при этом пытаясь второй ногой попасть в штанину
форменных брюк.
  - У Кощея фэйс был наоборот, худой, - заметила она, - А выглядишь ты,
кстати, вполне прилично. Спасибо за "аленький цветочек".
  - Взаимно. Но ты мне льстишь. Я же чувствую, что выгляжу несколько помято.
  - А ты меньше чувствуй. Возьми, да посмотрись в зеркало. Как я, - невнятно
сказала Юля, орудуя около трельяжа губной помадой и наводя на лицо
дежурный "боевой узор".
  - Некогда лоск наводить. Ч„рт с ним, пошли, - сказал Борис, напяливая
фуражку типа "аэродром", - Не на торжественное собрание в актовом зале по
случаю Дня Чекиста ид„м. И так сойд„т.
  Выйдя на улицу, Борис сразу отметил, что несмотря на все перевороты и
чрезвычайные положения, народу было не так уж мало, чем он сразу поделился
с Юлей. Та немедленно с ним согласилась, но в свою очередь от себя
добавила, что общественный транспорт сегодня явно взял отгул. Самым
интересным было то, что люди, которые им попадались по пути в Контору,
отнюдь не казались чем-то обеспокоенными. Судя по всему народ, уже
неоднократно переживший нечто подобное, не сговариваясь, решил особого
внимания на вс„ происходящее не обращать. Но при этом большинство
предприятий сегодня, явно просто не зная, чего в ближайшее время ожидать
от властей, решили не напрягать особенно извилины и попросту объявили
выходной. По крайней мере, так сделали владельцы многочисленных палаток,
не без основания опасаясь погромов под шумок и Борису, у которого
закончились сигареты, пришлось вместе с Юлей сделать небольшой крюк, зайдя
в один из продовольственных магазинов.
  Купив сигареты и пару бутылок минералки, они прошли к зданию областной
Управы прямо ч