завр. Виктория, нисколько не обидевшись
на Рэмово нравоучение, рассмеялась так звонко, что Борису показалось, что
в кабинете зазвенели хрустальные колокольчики. Юля тоже улыбнулась,
услышав Рэмкино объяснение, что означает слово "старп„р". "Она
улыбается-то даже как-то по особенному; томно или с ленцой, что ли?" -
подумал Борис.
  - А что ты вдруг про инструктаж-то заговорил? - спросил он у безуспешно
пытавшегося правильно разлить остатки шампанского по дамским стаканам
Рэма. Шампанское разливалось примерно в следующей пропорции: пятьдесят
процентов попадало в стаканы, пятьдесят - куда угодно: на стол, на пол, на
Рэмкины брюки, и т.д.
  - А то. У Тарасыча сегодня, по оперативной информации, внук родился. Тебе
не показалось, что он сегодня на инструктаже куда-то торопился?
  - Борис задумался. На инструктаже он был не совсем адекватен обстановке,
но теперь вспомнил, что все действительно прошло как-то немного смазано.
Торопился ответственный по области куда-то или же нет, он сказать не мог,
но теперь он ясно осознал, что тот не заметил, что Борис с бодунища, хотя
всей управе был известен его тонкий, как у доброго охотничьего пса, нюх.
  - Ты хочешь сказать...
  - Я не хочу, а говорю. Тарасыч щас уже - одно из двух: либо пьян и
закрылся у себя в кабинете до вечера, либо вообще в дом укатил,
праздновать. Событие, как-никак.
  - В общем-то да...
  - Не в общем-то, а лезь за коньяком. Или давай гонца за водкой отряжать.
Гуляй, рванина - бабка пенсию получила!
  - Ладно. Только гонца - в любом случае.
  - Пчму???..
  - По рублю. Коньяк - коньяком, да и трогать-то пока его не хотелось бы.
Девушек тоже им поить собрался?
  - А что, на нас тебе коньяку жалко? - смеясь, спросила Виктория.
  - Жалко. Только не коньяка, а вас, красавицы. - улыбнулся Борис.
  - Мой коллега и старый друг как всегда изрекает вечные, непреходящие
истины! Дамам пить коньяк и водку в больших количествах строго
противопоказано современной медициной. Замечен факт, что дамы при таком
алкорационе быстро спиваются. А пить помалу - только зря продукт
переводить, - продолжал свои нравоучения Рэм. - Посему предлагаю женскому
контингенту определиться в выборе. Грубо говоря, что пить будете?
  - Рэмка, непреходящими бывают не истины, а ценности, - рассмеялся Борис, -
У тебя с наличностью как?
  - Пока живем.
  - А у вас, господа? - Борис обратился к стажерам, сидящим на диване и в
душе справедливо полагающим, что как бы ни был решен вопрос "что пить",
вопрос "кому бежать" решен уже давно, без голосования, вытягивания спичек
и явно не в их пользу. Что ж, такова селява. Молодым, как известно, везде
у нас дорога.
  - Ну, мы тоже не пустые, - робко произнес один из них, которого, помнилось
Борису, звали Игорем. Второй, по имени Стас, согласно кивнул, как бы
подтверждая слова приятеля.
  - Ну и я тоже не без греха в кармане. Молодые люди, позвольте вопрос в
пустоту...
  - Товарищ майор, мы сходим, - произнес тот, которого звали Стасом.
  - Ну вот и славненько! - пьяно пробормотал Рэм.
  - Рэма, а Рэма. А тебе не хватит ли?
  - Чаго?!
  - Таго. Вы, друже, уже начинаете медленно, но верно превращаться в пьяное
чудовище.
  - На себя посмотри...
  - Смотрю.
  - Сам... ик... есть... ик... пьяное чудовище... - Рэм уснул прямо за
столом, едва не угодив буйной головушкой прямо в тарелку с закуской.
Борис посмотрел на стажеров. Ребята явно до сих пор в подобных ситуациях
не были, хотя и отчаянно храбрились. Он так же внимательно посмотрел на
Викторию и Юлю. Тем, по ходу, укладывать баиньки в доску пьяное
начальство тоже было впервой, но, по крайней мере, внешне это не было так
заметно, как в случае с их сокурсниками. У Бориса проснулась
начальственная жилка.
  - Так, орлы, Рэма - на диван и (тут ему мучительно захотелось нажраться до
скотского состояния) - за водкой! Дамам - вермуту. - он бесцеремонно залез
Рэму в карман и протянул стажерам его кошелек, - Сдачу - сюда.
  - Слушаюсь, товарищ майор! - с облегчением и весело сказал Игорь, поднимая
Рэма под мышки и укладывая его при помощи приятеля на диван. - Диван тут у
вас знатный!
  Диван был действительно знатный. Знатнее некуда. На нем однажды встречал
похмельное утро зам. министра, приезжавший как-то в N-ск с проверкой.
Проснувшись около половины девятого, это чучело выжрало весь НЗ водки,
хранившийся у Бориса в тумбочке, всю минералку у Рэма, выкурило все
курево, оставленное по недосмотру на рабочем столе и, в припадке пьяной
щедрости, прежде чем быть увезенной в гостиницу, подарило Борису шикарную
кобуру-оперативку. Лайковую. А на следующий день, появившись в конторе,
это чучело бродило по отделам и, через своих верных адъютантов вежливенько
интересовалось, не находил ли кто вышеозначенной кобуры. Борис,
естественно, молчал, как Зоя Космодемьянская на допросе. В результате
кобура замминистра так до сих пор и находилась в его полном и без
раздельном владении, чем он не переставал хвастать перед начальством и
сослуживцами. Начальство скрипело зубами, но терпело. Стучать-то ведь
некому. Не скажешь ведь замминистра, что, дескать Вы, сударь, тогда
наелись алкоголя, а он, мол, подлец, воспользовался Вашим нетрезвым
состоянием и присвоил Вашу незабвенную кобуру, которая ну, никак не
меньше, чем подарок самого Кутузова Вашему дедушке (дай Бог ему здоровья
на том свете) за победу в Бородинской битве.
  - Тогда - по коням! - Борис подмигнул Вике и Юле и, спровадив стажеров за
выпивкой, полез за шкаф. За гитарой. За той самой гитарой, из-за которой
он бился, как лев, когда его забирали в армию и какой-то вредный прапорщик
говорил, что ее у него в части сразу отберут. И ведь пытались. До тех пор,
пока Борис не треснул ей по черепу какому-то занюханому дембелю,
постаравшись при этом попасть не декой, а самым что ни на есть углом.
Гитара тогда торжественно загудела, как будто ей самой было приятно, что
на ней не играют, а лупят ей кого-то по башке.
  - Боря, ты будешь играть? - поинтересовалась Юля.
  - А вы что-то имеете, фройляйн, против? Могу не играть, могу стихи читать.
  - Почитай, пожалуйста.
  - И ты согласна слушать?
  - Ja, как у вас тут, похоже, принято говорить.
  - Даже если я буду читать сво„?
  - А есть и сво„?
  Борис вздохнул и на секунду задумался. Ему вдруг действительно захотелось
прочитать этой в чем-то удивительной девушке хоть что-то, хоть
какие-нибудь мало-мальски приличные стихи. А в голову, как назло, лезла
одна пошлятина. И тут что-то щелкнуло у него в голове и он, сам не зная
почему, сказал:
  - Ладно. Только прошу учесть, вы с Викой первые, кто это услышит... Прошу
не судить строго...
  Он не сочинял этого заранее, он даже и не думал этого делать. Слова
ложились в рифму сами собой и это было чем-то вроде крохотного
откровения...
  "...Когда прервется этой жизни нить,
Когда последний час настанет,
Все, как и прежде будет жить,
Все будет жить, и только нас не станет...

  И будет снова белый снег идти,
Мгновенный на земле, но все же вечный,
Вершина громоздится на пути
За нею мрак мгновенно-бесконечный.

  Мы будем возвращаться в чьи-то сны
Проклятьем, что когда-то прозвучало
Конец зимы - и первый день весны,
Конец начала - и конца начало...

  Да, будет снова снег идти
И обновляться по весне природа,
И упадет на прерванном пути
Опять зерно в извечной жажде всхода.

  Все повторится, только в той реке,
Что воды льет свои с высот забвенья
Зажгутся вновь, как слезы на щеке,
Растаявшие звезды на мгновенье..."

  В кабинете на несколько секунд воцарилась полная тишина. Борис посмотрел
на девушек и вдруг, с удивлением увидел, что по щекам Виктории текут самые
настоящие слезы. "Ну, натрескалась деваха! На сентиментальность пробило,"
- подумал он и, совершенно неожиданно для себя увидел крупную слезу,
предательски ползущую по щеке Юли. От этого он слегка оторопел.
  - Боря, это кому-то?...когда?.. - с заметным напряжением выговорила Юля.
  - Да никому и никогда! Только что. Хочешь, тебе могу посвятить, не
жалко... - тут он неожиданно для себя понял, что если уж кому ЭТО и
посвящать, то только ей. Ведь это она, или, точнее, не она, а вся ее
недосказанность, недовыраженность в словах, жестах, взглядах, в ногах,
закинутых одна на другую, в ее рассматривании носка своей туфельки, а
самое главное, в ее по настоящему оленьих (он невольно внутренне
обрадовался, что наконец подобрал хоть к чему-то в ней верное определение)
глазах; как это ни странно, но именно она стояла за каждой строчкой того,
что Борис только что прочитал. От этого на душе вдруг стало больно и
как-то противно-глуповато. Он не хотел этого, он не стремился к этому ни в
малейшей степени, но... как известно, человек предполагает, а судьба
располагает. Напортачил - расхлебывай. Только это надо было сделать как-то
вежливо, не обидев. Самый простой способ - свести все к шутке, налить и
выпить.
  С "выпить" как раз были проблемы. То ли гонцов изловило вышестоящее
начальство, то ли они по молодости лет убрели в поисках живительной влаги
незнамо куда, но до сих пор их в кабинете не наблюдалось, несмотря на то,
что по их уходу прошло уже добрых полчаса. Борис крякнул с досады и полез
за коньяком в сейф.
  - Ваших сокурсников, мамзели, только за зам по службе и посылать.
  - Интересная трактовка. Вообще-то говорят: " За смертью.." - улыбнулась
Юля.
  - А это примерно одно и то же. У вас сегодня первый день практики?
  - У нас сегодня день знакомства с руководителями нашей практики, если
можно так выразиться. Сама практика начинается завтра.
  - Выразиться можно. Только не матом. А то я терпеть не могу матерящихся
женщин.
  - Да мы не к тому! С вами весело.
  - Куда уж веселей. Один "руководитель" уже дрыхнет без задних ног, другой
мало того, что собирается активно спаивать обучаемый им контингент, плюсом
ко всему подает дурной пример.
  - Это какой же? - наиграно наивно поинтересовалась Виктория.
  - Вы сейчас собственными глазами видите, как НЕ ДОЛЖЕН вести себя
ответственный по отделу. В мои прямые обязанности входит, - тут Борис с
горечью вздохнул, - прекратить распитие спиртных напитков в помещении
управления, а конкретно, нашего отдела, накатать на всех хором телегу и
настучать завтра с утра начальству про то, что здесь творилось в выходные
дни. А вместо этого я лезу в сейф за шикарным коньяком. Правда,
предупреждаю сразу - на два пальца этому алкоголику, - он показал на мирно
похрапывающего Рэма, - придется оставить. Пузырь все-таки был куплен для
него.
  - Да мы в общем-то коньяку и не хотим...
  - Фройляйн, кто сегодня не выпил с нами, завтра выпьет против нас! Закон
Ньютона. Или Бойля-Мариотта... в общем - не предмет для обсуждения. Я что,
даром бутылку открывал?!
  - А ты уже успел открыть? - поинтересовалась Юля.
  - Долго ли умеючи.
  В этот момент дверь кабинета открылась, и вошли Игорь со Стасом. В руках у
Стаса был полиэтиленовый пакет, который при сотрясении издавал мелодичный
звон. По размерам пакета можно было подумать, что господа стажеры
собрались на зимовку, как герои доисторического фильма "Семеро смелых".
  - Орлы, вы чего, с ума сошли? Сколько взяли? - спросил ошеломленный Борис.
  - Да там, товарищ майор, всего две.
  - Литровых?
  - Не, по 0,7, - зарделся Игорь, - Пакет большим кажется из-за закуси.
  - Вы этой закуси что, на всю будущую голодную зиму набрали? Хотя... - тут
Борис посмотрел в сторону похрапывающего на диване Рэма, - Вы правы. Пить
без закуски - вредно. Сильно отражается на трудоспособности.
  Все посмотрели на спящего Рэма и дружно рассмеялись.
  - Вермуту взяли?
  - Да. Белого, венгерского. - сказал Стас.
  - Девушки, что скажете по поводу белого и, вдобавок, венгерского?
  - Наливайте! - ответила за обоих Виктория.
  - Ответ, как говорят в "Что? Где? Когда?", принят. Теперь послушаем
правильный ответ. Как это ни удивительно, но правильный ответ полностью,
до всех мелочей и маловажных деталей, совпадает с вашим...
  Далее вс„ пошло по давным-давно проторенному пути - пара тостов за
здоровье всех присутствующих, естественно, "за прекрасных дам", за
стажеров мужеска пола - "дабы они стали настоящими рейнджерами", здравица
начальству - "...Боря, ты такой славный!...". Через пару часов свершилось
чудо - проснулся Рэм, и, на удивление, слегка трезвый. За это время Борис
пару раз бегал до де-журки, проверял обстановку. Рэм в очередной раз
оказался прав - Тарасыч действительно свалил отмечать рождение внука,
погрозив всем пальцем и строго-настрого приказав не пить на рабочем месте
ничего крепче колодезной воды. Дежурка отреагировала соответственно - за
"колодезной водой" уже успели сбегать до ближайшего винного и теперь вся
дежурная часть находилась в расслабленно - благодушном настроении. Рэм
заявил, что от них он ничего другого и не ожидал. Дескать,
"...удивительно, что они там еще в состоянии отвечать на телефонные
звонки!.." В общем, пир был, как обычно - на весь мир.
  Через некоторое время Борис заметил, что компания явно стала уставать
продолжать пить далее. Пьяненькие девицы сидели уже с порядком утомл„нным
видом и явно желали привалиться головушкой своей к чьему-либо
мужественному плечику. Подставлять сво„ Борис не то чтобы не собирался, но
делать к сему подвижки собственноручно - увольте! Хватило того случая,
когда он однажды приударил за одной медичкою ( в смысле, не совсем
медичкою, а студенточкой N-ско-го медзаведения), а через три недели
знакомства, причем достаточно платонического, она сказала, что Е‚ МАМА
очччччень интересуется, сколько Борис собирается работать в конторе и не
собирается ли он закончить наконец-то институт (в сво„ время благополучно
брошенный сразу после получения лейтенантских звездочек). Это было, как
после шумного бала, случайно, взяли и послали за картошкой, посему
отношения с медичкой пришлось душить прямо в зародыше.
  - Ап! И тигры у ног моих сели! - сказал Рэм, обхватывая Викторию за плечи.
Та, в принципе, не сопротивлялась, тем более, что Рэм выглядел этаким
мужественным папуасиком. "Началось!" - пьяно подумал Борис, смачно плюнув
на дно стакана, в котором бесславно погибал невесть как попавший туда
таракан. Спасать животное почему-то не хотелось, а вот положение спасать
явно приходилось. Тигры-то ведь у ног сели! И не просто сели, а уже
чего-то там нашептывали на Рэмкино ушко. Точнее, не тигры, а всего лишь
одна девица, по имени Виктория. Но в определ„нных случаях и таких девиц
можно назвать тигром. Или ещ„ как покруче. Борис поднялся из-за стола,
бесцеремонно выплеснув водку на давно уже не мытый пол, сказав при этом:
  - Рэма, а Рэма! Ты б деушкам пообъяснял кой чего. Да и стаж„рам тож.
  - А чаго им объяснять? - пьяно спросил Рэм, продолжая обнимать Викторию за
плечо.
  - Да на предмет, чем мы тут, в нашей сраной конторе занимаемся у
настояшший момент, и вообще.
  - А это, ты думаешь, стоит отдельной беседы?
  - Я думаю, что не только беседы, а исчо и энного профилактического
воспитания ради - стоило бы.
  - А сам?..
  - С усам. Действуй, не вс„ скоту масленица.
  - Не предмет. Провед„м, прич„м - даром... ик!.
  "Опять успел надраться!" - с ненавистью подумал Борис, и, сгр„бши
довольно-таки бесцеремонно что Юлию, что стаж„ров за плечи, заявил:
  - Так, господа! В рядом - хоп!!!
  - "В рядом" - это куда? - поинтересовалась Юлия, причем сделала это опять
как то по своему. То ли с ленцой какой, толи просто специально так
растягивая слова. " Эх, деваха, объяснил бы, куда, да воспитание не
позволяет!" - подумал Борис, а вслух сказал:
  - Туда, куда ну совсем никогда не ходят поезда, в смысле, в соседний
кабинет, вообще-то, и не приставайте хоть с такими-то идиотскими, по
меньшей мере, вопросами. Раз начальство сказало - надо идтить.
  Народ проникся и пош„л следом за Борисом без лишних разговоров.
Полупьяные стаж„ры, как Борис успел заметить, прониклись неподдельной
серь„зностью его тона и вышагивали за ним по коридору, как не то что на
параде, а на не менее чем ответственном строевом смотре у полубезумного на
сей сч„т начальника Управы. Тот умел застроить личный состав так, что
самому делалось тошно. Или, по крайней мере, создавалось такое
впечатление. В смысле, что ему тошно. В соседнем кабинете, принадлежавшем
старшему оперу Тумкину, с которым у Бориса были весьма дружеские отношения
(вплоть до сдачи кабинета в аренду для задушевных бесед с женской
половиной Управы) Борис рассадил компанию за стол и прищурившись, задал
вопрос:
  - Позвольте поинтересоваться, господа стажирующиеся, вы хоть вкратце
представляете, чем занимается отдел, в котором вы проходите стажировку?
  - Борьбой с терроризмом и экстремизмом! - икнул Стас.
  - Даже чересчур кратко, - заметил Борис. - А каким, по-вашему, образом мы
с ними боремся?
  - Не образом, батюшка, а чем-то, похожим на свечку... - пробормотал не
менее кривой Игорь.
  - Так, орлы, будем пошлить - отправлю на перевоспитание в дежурную часть!
- посуровел Борис. - Пора бы вам в домик, господа, пьяны-с вы и
перевоспитанию не пдда„тесь...- и в этот момент он почувствовал, что его
повело. И не просто повело, а пьян он уже до зел„ных слоников...
  Остальное Борис помнил весьма слабо. Ещ„ не совсем помутневшим сознанием
он отразил отъезд Рэма, посаженного им же лично на тачку, сдуру
нарисовавшуюся напротив Управы. На таком же автопилоте он разогнал
стажеров и прикорнувшую на диване Викторию. Правда, е„ он тоже (чисто
по-джентельменски) отправил домой на такси. Потом, заглянув в дежурку,
сообщил, что его "не кантовать", на что дежурка, как и следовало ожидать,
не обратила особого внимания, и именно укантовала его в дежурную машину.
Л„жа в дежурной машине на заднем сиденье, он смутно ощущал руку, которая
гладила его по голове, и не менее смут но ощущал, что ему это не просто
приятно. Потом он помнил, как его волокли вверх по лестнице, как открывали
дверь в Его квартиру и Его ключами... А потом пришло блаженное
беспамятство...


  2.


  Проснувшись около половины четвертого утра ( что являлось вполне
естественным явлением после неумеренного возлияния и раннего впадения в
полулетаргический сон), Борис осознал себя дома. Именно так это ощущение и
передавалось простым человеческим языком - "осознал". Случалось, и
значительно чаще, особенно после такого разгула, проснувшись, мучительно
соображаешь сначала кто ты, а потом - где ты...
  Голова не просто болела, а буквально раскалывалась на части. Во рту было
сухо, как в Сахаре, и гадко так, как будто там останавливался на ночлег
эскадрон гусар летучих вместе с маркитантками, слугами, кошками и борзыми
щенятами. Сделав над собой поистине нечеловеческое усилие, Борис
приподнялся на локтях, и осмотрелся вокруг в поисках какой-либо влаги.
Обнаружив рядом с кроватью журнальный столик со стоящим на нем полным
какой-то жидкости графином, он схватил его и приложился к горлышку,
попутно удивившись данному обстоятельству. Вчера ему было явно не до
установки рядом с кроватью столика, и уж тем более, не до наполнения
графинов водой с размешанным там (как выяснилось в процессе питья) Алка
Зельцером. Утолив мучительную жажду, Борис почувствовал себя относительно
лучше. По крайней мере, теперь он был более в состоянии воспринимать вс„
происходящее в квартире. Только теперь он заметил, что из-под прикрытой
двери в спальню пробивается свет, и на кухне разда„тся позвякивание давно
не мытой посуды вкупе со звуками бегущей из крана воды и чьих то шагов.
Как говорит народная мудрость, воплощенная в бесчисленных анекдотах,
Штирлиц насторожился. "Дьявол меня раздери, кто там?!" - подумал Борис и
решил, что лучший способ узнать об этом - это пойти и посмотреть. Не воры
же там посуду драят! Хотя был вариант похуже воров-посудомоек: могла
заявиться Борисова мама. "Уж лучше воры!" - с ужасом подумал он, - " Если
она, то выслушивания моралей не избежать!" Но идти надо было, хотя бы для
того, чтобы развеять туман неизвестности. Борис рывком поднялся с кровати,
и совсем было уже собрался пойти на кухню, как вд