ормацию.
Похоже, там было что-то действительно экстраординарное.
   - И в СВР не пытались разобраться в этой истории?
   - Им не до того. Бардак - он везде бардак.
   - Как выйти на Кармен?
   - Вот. Все, что нужно.
   Он протянул мне дискету с кодированной информацией, расшифровать  которую
можно, только имея соответствующий допуск. Я постучал дискетой по столу.
   - Что ты намерен делать? - осведомился Острогин.
   - Отдохнуть в Италии.
   - Кстати, наш беглый начальник разведсектора Лукницкий тоже был завязан в
операции "Брама"...

***

   Все дороги ведут в Рим. И моя дорога в который уже раз тоже привела  меня
в великий, вечный город. Приятная дрожь пробегала по телу при словах  фонтан
Треви, площадь Святого Петра, замок Сант-Анджело, Форум...  Над  городов  до
сих пор простирается тень Римской  империи.  Ее  присутствие  во  всем  -  в
древнем мраморе, в названиях  улиц,  в  храмах,  в  какой-то  иррациональной
памяти великих предков, чьи души, кажется, до сих пор не  покинули  мостовые
Рима. На  городе  лежит  и  немного  одряхлевшая  в  последнее  время  длань
католической церкви, отсюда ее влияние  простирается  на  весь  христианский
мир.  Стены  Ватикана,  самый  главный,  самый  величественный  и   огромный
католический храм - собор Святого Петра, где преклоняли колени  все  великие
императоры Европы, огнем и  мечом  возносившие  славу  католической  церкви,
камни, помнящие первых христианских мучеников...  Город  веры,  силы,  идей,
потрясавших  планету  не  одно   тысячелетие.   Обитель   папств   и   оплот
многочисленных ересей, порой весьма странных и даже страшных.
   Рим  я  знаю  как  свои  пять  пальцев.  Его  улицы,  кварталы   намертво
впечатались в память. Изучал его вовсе не как праздношатающийся турист. Меня
больше интересовали такие вещи,  как  пути  отхода,  дислокация  полицейских
постов, места, где легче раствориться, сбросить  прилепившийся  "хвост".  От
этих познаний зависела наша жизнь. Четыре года прошло  с  тех  пор,  как  мы
провели здесь акцию "Секта". Провели неплохо. Нам нужно было  выявить  некую
не   правительственную   (скорее   надправительственную),   крайне   суровую
организацию,   слишком   интересующуюся   Россией.   Она    была    чересчур
законспирирована и сильно заботилась о сохранении своих секретов. Ничего  им
не помогло. Мы их вычислили. Они не боялись  сломленного,  поставленного  на
колени государства, из которого можно  вить  веревки.  И  просчитались.  Они
могли причинить слишком много вреда. Теперь не причинят...
   Начало октября. Лучшее время  для  туристов  в  Риме.  Плавящая  асфальт,
убивающая интерес к жизни жара  спадает.  Устанавливается  теплая,  ласковая
погода. Город предстает во всем своем очаровании.
   Площадь Навона.  Здесь  никогда  не  смолкают  гитары  и  скрипки.  Здесь
собираются музыканты и художники. Сюда приходят римляне,  боготворящие  свой
город. Я сидел за одним из столиков  на  мостовой  и  потягивал  кьянти.  Во
времена  Римской  империи  тут  располагался  стадион  Домициана.  Сейчас  -
потрясающе красивая, величественная церковь  Сант-Анезе  ин  Агоне  в  стиле
барокко. Плескалась вода в фонтане Четырех рек знаменитого Лоренцо  Бериини.
На скамейках и парапете фонтана сидели люди. Тут же валялся, обняв  бутылку,
пьяный. Звенела гитара. Я наслаждался первой после долгого перерыва ночью  в
Риме.
   Со мной за столик  присел  итальянец  лет  сорока  с  грустными  глазами.
Коренной римлянин. Их можно отличить сразу. Мы разговорились.
   - Вы не из Рима? - спросил он.
   - Из Австралии, - ответил я.
   - Далеко, - покачал он головой. - Вы говорите без акцента.
   - У меня мама итальянка.
   - А я живу рядом. Квартира -  моя  спальня.  А  это,  -  он  обвел  рукой
площадь, - моя гостиная. Раньше здесь танцевали всю ночь. Теперь  только  до
двух часов. Жизнь становится все тяжелее. Политики воруют. Вон испанцы, - он
кивнул на компанию ребят с гитарой в национальных испанских  костюмах,  -  у
них все хорошо, и они могут плясать всю ночь...
   Он прав. Рим действительно не так весел, как несколько лет назад.  Больше
усталых, хмурых лиц. Сильно  выросли  цены.  Экономику  лихорадит.  Один  за
другим   правительственные    кризисы    потрясают    государство.    Высшие
государственные чиновники берут взятки. На фасаде  дома  красная  надпись  -
"Премьер Берлускони  -  масонская  ложа  П-2".  У  Колизея  цыганята  грабят
приезжих. Что-то во всем этом чувствуется знакомое, родное...
   Неохота забивать голову чужими проблемами. Мне хватает своих. Я  прилетел
с Горынычем и двумя его ребятами. В Москве задача виделась совсем  несложной
- встретиться с законсервированным  агентом  Кармен,  вытянуть  из  нее  всю
информацию, касающуюся Фауста. Не может быть, чтобы мой учитель в  последнюю
нашу встречу упомянул ее имя просто так. Он никогда ничего не  делал  просто
так...
   Осложнения начались сразу же. Горыныч при  помощи  мини-системы  "Гранат"
определил, что телефон Кармен - в миру Лючии Морелли - стоит на прослушке.
   - Интересно, кто ее пасет? - спросил я. - Туземная контрразведка?
   -  Вряд  ли,  -  покачал  головой  Горыныч.  -  Они  бы   воспользовались
стационарной аппаратурой, подключились бы через телефонную станцию. Здесь же
аппаратура  попроще,  хотя  довольно  высокого  уровня.  Деформация  сигнала
определяется с трудом.
   - Кармен сняли со связи несколько лет  назад.  За  это  время  она  могла
впутаться в любые темные дела, - предположил я.  -  Но  все  равно  надо  ее
вытаскивать.
   - Поводим чуток? Прощупать бы ее на "прилипал".
   - Можно. Но на связь мы должны выйти в любом случае, - сказал я.  -  Даже
если она под колпаком.
   - Вот только где?
   Лючия Морелли, сорока двух лет, работала в одной из крупных  издательских
корпораций. Близость ее  к  средствам  массовой  информации  вызывала  некие
ассоциации.  Лючия  имела  "фиат",  квартиру  недалеко  от  железнодорожного
вокзала, кота. Жила одна, семьи у  нее  не  было.  Она  оказалась  в  центре
какой-то игры. Просто так подслушивающую аппаратуру не ставят. Знать бы -  в
чем дело.
   Заботы, заботы. Пока же я урвал у жизни пару часов и пью доброе  вино  на
площади Навона, глядя на фонтан  Четырех  рек,  слушая  мелодии  подгулявших
испанцев и беседуя с грустным итальянцем...
   С оружием, средствами связи,  прочими  так  необходимыми  в  быту  вещами
трудностей не возникало. С прошлой акции у нас осталось два убежища, которые
так никому и  не  стали  известны.  Были  и  новые  приобретения.  "Эверест"
преподнес идеально  выполненные  удостоверения  финансовой  гвардии,  дающие
право на  ношение  оружия  и  проведения  мероприятий,  -  какое-никакое,  а
прикрытие. Но все равно, проводить оперативные мероприятия в  чужой  стране,
да еще вооружившись до зубов, - на это нужно  немало  нахальства  и  крепкие
нервы. И того, и другого у нас было с избытком.
   Джеймсы бонды, затаренные стреляющими авторучками, отравленными иглами  и
пистолетами с глушителями, - по большей части порождение  бредовой  фантазии
авторов шпионских романов.  В  агентурной  разведке  с  пулеметом  много  не
навоюешь. Если ты на территории  врага  попался  в  сети  контрразведки,  то
пытаться отстреляться и уйти с боем - совершеннейшее  безумие.  Разведчик  -
рыцарь не столько кинжала, сколько плаща. Незаметен, тих, не попадаешься  на
глаза - будешь долго жить, получать очередные  и  внеочередные  звания...  У
группы  "Тень"  задачи  немного  иные.  Не  вынюхивать  чужие  секреты   под
прикрытием дипломатической  крыши,  а  стукнуть  по  столу  или  по  чьей-то
физиономии железным кулаком, провести силовую акцию. Естественно, пребывание
на чужой территории с оружием и силовая акция - это крайность. Сейчас случай
был  как  раз  крайний.  Неизвестно,  с  кем  мы  столкнулись  и  кто  пасет
интересующий нас объект. За годы "консервации" Кармен могла связаться с  кем
угодно, начиная от  богатых  любовников,  кидающих  тысячи  долларов,  чтобы
убедиться в их верности, и кончая каким-нибудь мафиозным кланом.  Я  не  мог
идти на риск столкнуться с  некой  силой  с  голыми  руками.  Если  ситуация
сложится так,  что  необходимо  будет  кого-нибудь  уложить,  будь  то  хоть
полицейский, хоть член парламента - я ни на миг не задумаюсь.  И  пусть  это
другое государство, пусть возможности у нас далеко не те, что  в  России,  -
поставить всех на уши мы сможем и здесь без особого труда, было бы желание.
   Ближайшие дни подтвердили, насколько я был прав...
   - Объект вышел из дома, - послышался из рации голос Горыныча. -  Подходит
к газетному киоску. Говорит о чем-то с продавцом  газет.  Идет  к  машине...
Трогается.
   Вести наружное наблюдение в Риме еще труднее, чем  в  Москве.  Пробки  не
меньше, а порой и больше. Но это неважно. Если мы вцепились  в  кого-то,  не
выпустим.
   - Веди ее, - приказал я. - Перехвачу за вокзалом.

***

   Целый день мы водили Кармен на  длинном  поводке.  Обычный  день  обычной
деловой женщины. Работа. После работы бокальчик вина в одном из бесчисленных
римских уличных кафе. Там она неторопливо просмотрела  журнал,  поболтала  с
официантом и отправилась домой.
   "Хвоста" мы за Кармен не обнаружили. Но если филеры не таскаются  за  ней
по городу, это не значит, что контроля вообще нет. Он может осуществляться в
местах, где она постоянно  бывает.  Дом  может  быть  напичкан  записывающей
аппаратурой и микрофонами. Такая же ситуация возможна и на работе. Подкатить
к ней невзначай, с обворожительной улыбкой, в супермаркете. "Мадам, вы  меня
не помните? Мы вместе  работали  во  внешней  разведке  КГБ".  Крик,  слезы,
обморок. Драматический эффект достигнут.
   Нет, все будет выглядеть иначе.  Я  подойду  к  ней  где-нибудь,  тоже  с
обаятельной улыбкой, произнесу пароль, что-нибудь  вроде:  "Здесь  продается
славянский шкаф?" Или: "Здесь посылают на Луну?"  Изобретению  этому  тысячи
лет, а до сих пор действует безотказно. В левой руке у меня будет  журнал  -
опознавательная метка, мол, свой я, из "коммунистов".  Потом  я  нашепчу  ей
инструкции, как нам пересечься и при этом уберечься от лишних глаз и ушей. А
потом придет сладостный миг свидания. И я вытрясу из нее все, что она  знает
о Фаусте...
   Утро. Рим просыпается.  Автобусы,  фыркая,  подползают  к  остановкам,  с
шипением распахивают двери. Автомобили запруживают  улицы  великого  города.
Одетые в строгие костюмы мужчины и женщины спешат в свои фирмы,  учреждения.
Утренний Рим - это город пиджаков.
   Старая улица, на которой  живет  Кармен,  похожа  на  тысячи  таких  улиц
где-нибудь в  Париже,  Рио  или  Ленинграде.  Массивная  дверь  с  привычным
домофоном, маленький магазинчик внизу. Квартиры в доме для людей с достатком
выше среднего, но не особенно большим. Улица не слишком людная, спокойная. Я
сижу в машине. Из нее хороший обзор.
   Вот и Кармен. Высокая, худая, с порывистыми движениями.  Одета  в  темный
строгий костюм. Покупает газету,  улыбается  продавцу.  Для  нее  начинается
очередной день, похожий на тысячи других. Как отлаженные часы  -  ничего  не
собьется, не заскрипит. Все повторяется и повторяется - год за годом.
   Она сует под мышку газету и, стуча  каблуками,  направляется  к  зеленому
"фиату". Истинная римлянка. Деловая, самостоятельная, привлекательная.
   И тут привычный порядок вещей нарушается. Часы дают сбой. Кармен про  это
пока не знает. Она не  чувствует  надвигающейся  опасности.  Я  чувствую.  И
Горыныч чувствует. Поэтому я слышу из динамика его голос:
   - Сигнал.
   Это означает появление неидентифицированной угрозы. Я  осматриваю  улицу.
Стада автомобилей. Толпы людей. Кто из них? Вот, нашел!
   - Зеленый "форд" - фургончик с затемненными стеклами, - сообщаю я. - Там,
кажется, "прилипалы".
   - Видим.
   Конечно, видят. Глаз у них, как и у меня, острый - не упустит ничего.
   - Около объекта двое провожатых, - говорю я. - Один - в кожаной куртке, с
длинными волосами, перетянутыми сзади. Другой - в синем пиджаке.
   - Видим.
   "Пиджак"  приближается  к  Кармен  вплотную,  "куртка"  заслоняет  их  от
любопытных глаз. Не беспокойтесь, спешащие на службу  синьоры  и  синьориты,
ничего особенного не происходит. Просто встретились старые  знакомые,  хотят
перекинуться парой словечек. Это совсем  не  ваше  дело.  "Пиджак",  радушно
улыбаясь, что-то нашептывает на ухо Кармен. Та, похоже, не  может  поверить,
что встретила старого знакомого, и сильно  меняется  в  лице.  Но  я  думаю,
"пиджак" убедит ее  в  своих  лучших  намерениях.  А  поможет  ему  нож  или
пистолет, который он незаметно прижимает к ее боку.
   - Сзади них еще один провожатый,  в  кепке  с  плексигласовым  козырьком,
молодой.
   - Поняли.
   - Может, проводим их? - слышен голос Горыныча.
   - Не могу рисковать объектом, - отвечаю я. - Третий и Четвертый, отвадьте
провожатых. Не до заземления.
   - Ясно.
   - Второй, присмотри за "тойотой" рядом с фруктовым ларьком. Там еще  один
клиент.
   - Понятно.
   Я выхожу из  машины.  Занять  нужную  позицию...  Теперь  ждать  развития
событий. Ждать уже недолго.
   Побледневшую Кармен вежливо ведут к  "тойоте",  поддерживая  заботливо  с
обеих сторон. "Кепкарь" плетется сзади, держа руки в карманах куртки. Там  у
него что-то стреляющее. И морда дурная-дурная, как у всех киллеров.
   Я не слышу, что говорит Третий, шатающейся походкой подваливая к боевикам
и Кармен. Наверное, что-нибудь вроде:  "Утро  сейчас  или  вечер?"  "Пиджак"
сильнее вдавливает какой-то предмет в бок Кармен. "Куртка"  отмахивается  от
назойливого пьяницы и  отвечает  какой-то  грубостью.  Третий  пошатывается,
якобы пытаясь удержаться на ногах, а  на  деле  выбирая  позицию  поближе  к
"пиджаку". "Кепкарь" напряжен, рука его чуть высовывается из-за  пазухи.  Он
метрах в пяти позади и может уложить из пистолета нахального типа, если  тот
окажется не  просто  праздношатающимся  алкашом.  Третий  вновь  качается  и
подается вперед. Поехало!..
   Рывок - "пиджак" отрывается от Кармен.  Удар  ребром  ладони  -  отдохни,
итальянец, подумай  о  своей  жизни.  "Куртка"  пытается  вытащить  руку  из
кармана. Естественно, там не сигареты. Получает каблуком  по  кисти,  носком
ботинка по коленной чашечке - месяца три больничной койки, потом  кулаком  в
подбородок. Нокаут.
   "Кепкарю" хочется пострелять. Он даже  пытается  это  сделать.  Но  рядом
находится  Четвертый.  Удар  сзади  по  шее  -  полежи,  дружище.  Еще  один
загорающий на римском солнышке. Скоро улица станет похожа на пляж в Ницце.
   Шофера "тойоты" Горыныч тоже угомонил. "Форд" срывается с места. Тем, кто
в нем находится, не нравится происходящее. Один даже хватается  за  автомат.
Вон, морда выглядывает из окна. В руках "узи".
   Глухое хлопанье выстрелов. Свист пуль...
   Пистолет в моих руках дергается... "Форд" забирает вправо и  врезается  в
витрину магазина одежды. На груди у  водителя  красное  пятно.  Тот,  что  с
"узи", так и не успел нажать на спусковой крючок. Я всегда опережаю...
   - Отход по пятому варианту, - приказываю я.
   У нас несколько минут в запасе. Карабинеры в Риме  ленивые.  Несмотря  на
все ихние мафии, в Риме перестрелки - большая редкость. Наша  акция  попадет
во все газеты и на все каналы телевидения.
   Отход просчитан. Как не попасть в пробку, как обойти Полицейский  заслон,
где оставить машину, куда двигать потом, куда девать оружие. Если бы  мы  не
просчитывали все, нас бы давно не было на свете. Этот раунд мы выиграли...
   Что гонит людей к черту в пасть и заставляет  сотрудничать  с  разведками
противника? Конечно, на первом  месте  жажда  денег.  Есть  идейные  агенты.
Сегодня их очень  немного,  но  раньше  периодически  встречались  субъекты,
которые не переносили порядки у себя в стране,  ненавидели  коммунистический
(или буржуазный) строй и боролись с ним всеми  доступными  методами.  Многие
просто попадались на крючки. Компрометирующие материалы,  особенно  сведения
личного характера (о связи  с  женщинами,  а  еще  хлеще  -  с  молоденькими
мальчиками), могут сделать  из  человека,  занимающего  видное  положение  в
обществе, послушного агента. Кармен относилась к довольно редкой категории -
романтическим авантюристкам с задатками неплохой актрисы. Таким дамам  тесен
и скучен окружающий размеренный мир. Их хлебом не корми, а  дай  возможность
поводить кого-то за нос, поинтриговать, столкнуть людей лбами. Постепенно им
уже недостаточно по мелочам тасовать, как карты, знакомых,  родственников  и
сослуживцев. Душа просит иных масштабов. Хочется настоящего пьянящего риска.
Носить маску, с упоением осознавая, что твоего истинного лица не знает почти
никто. Лючия Морелли начинала как  криминальный  репортер.  Потом  увлеклась
войнами. Побывала во Вьетнаме, Анголе.  В  Никарагуа  она  была  завербована
резидентом ЛГУ. Работала с энтузиазмом, с заданиями справлялась блестяще.
   Теперь она постарела. Былые страсти и амбиции улеглись.  Она  становилась
степенной дамой. Но... Представьте обычную женщину, побывавшую в  передряге,
в какой побывала только что Лючия. Сначала  тебе  тычут  пистолетом  в  бок,
пытаются похитить. Потом стрельба, спасители, которые могут оказаться  ничем
не лучше похитителей. Нормальная женщина билась бы в истерике, потом глотала
бы успокоительные лекарства. Нормальная итальянка плюс ко  всему  сыпала  бы
угрозами, молитвами и ругательствами. Лючия же держалась спокойно, будто  не
произошло ничего особенного. В ее глазах горел лихорадочный огонек. Ей  было
интересно. Она снова жила полноценной жизнью...
   С поля боя мы исчезли без осложнений. Были приняты некоторые  меры,  дабы
не попасться на глаза итальянской полиции, которая, кстати, хорошо  работает
только в телесериале "Спрут". Мы собрались  в  убежище,  оставшемся  еще  со
времен операции "Секта". Надежное, хорошее место в пригороде Рима.
   По телевизору показывали новости с подробным  репортажем  о  случившемся.
Тележурналистка выпытывала у растерянных свидетелей, что и как,  и  получала
путаные ответы, из которых почти ничего невозможно было  понять.  Карабинеры
отделывались скупыми фразами. Чин из префектуры вообще отказался отвечать на
вопросы.
   -  В  перестрелке  убито  два   человека,   по   предварительным   данным
принадлежавших к одному из неаполитанских  преступных  кланов.  Это  люди  с
богатым криминальным прошлым: судимости  за  вымогательство,  оправдания  за
недостаточностью  улик,  -  под  конец  сообщила  телеведущая.   -   Полиция
склоняется к тому, что имел место вооруженный конфликт враждующих кланов. Со
слов  свидетелей,  после  перестрелки   была   похищена   высокопоставленная
сотрудница одного из издательских концернов Лючия Морелли...
   - Отлично, - кивнул я, включая телевизор. - Ваши объяснения:  что  вы  не
поделили с неаполитанцами?
   - Святая Мария, что я не поделила с неаполитанцами! - воскликнула Кармен.
- Если бы я раньше хоть раз видела этих рогоносцев!
   - Что они от вас хотели?
   - Три дня назад со мной вышли на связь. Мужчина назвал  пароль,  назначил
встречу. Я отказалась. И вот...
   - Кто вышел на связь? Вы его знаете?
   - Знаю. Тогда он был Алексом.
   - Операция "Брама"?
   Она поджала губы, демонстрируя неуместность таких вопросов. Она сидела  в
кресле, закинув  ногу  на  ногу.  Безупречно  наманикюренными  пальцами  она
поглаживала колено. Ноги у нее были длинные,  а  юбка  хоть  и  строгая,  но
чересчур короткая и очень шла ей. Лючия была все еще весьма  привлекательной
женщиной и каждым движением старалась подчеркнуть это.
   - Почему вы отказались от встречи?
   - Он назвал старый пароль. Уже три года это пустое сочетание слов.
   Она вытащила из сумочки сигарету, щелкнула зажигалкой.
   - Что происходит? Шесть лет я никому не нужна.  Никому  не  интересна.  И
вдруг не могу отбиться от толпы советских шпионов, пытающихся назначить  мне
свидание.
   - Российских. СССР давно нет.
   - Ах, я о