-
небольшой  первоначальный  капитал.  Дальше  все  построено  нашими  руками.
Обладая средствами, заколотить в  таком  бардаке  пару  миллиардов  долларов
нетрудно.
   О нас  не  знал  практически  никто.  Мы  замыкались  непосредственно  на
"Эверест". При желании я мог бы уйти  в  свободное  плавание  и  создать,  к
примеру, мафиозную империю, поджать под себя все кланы. И никто  бы  мне  не
помешал. Но Фауст и те, кто ему верил, знали, что  такого  просто  не  может
быть. Скорее небеса обрушатся  на  землю.  Группа  "Тень"  всегда  останется
подразделением, работающим только ради интересов дела и во благо  Отечеству.
Это святое.
   "Тень"  могла  воевать  и  против   государства.   Такой   вариант   тоже
просчитывался нашими отцами-основателями. В случае прихода к власти в России
марионеточных структур, послушно поддерживающих страны противника и  ведущих
Россию к "мягкой оккупации", обрубаются все связи с госструктурами, и "Тень"
превращается в группу сопротивления. Существовали  досконально  просчитанные
планы, как отбросить противника. Главный их недостаток - кровь. Много крови.
Пару раз у меня возникало желание задействовать вариант "Перевертыш". Я  уже
готов был отдать приказ и сжечь все мосты. Помешал "Лобачевский"  со  своими
компьютерами и диаграммами. По его расчетам получалось,  что  хотя  развитие
событий в России крайне неблагоприятно, но до точки падения, когда  вводится
вариант  "Перевертыш",  еще  далеко.  После  прозападнического  либерального
переворота девяносто первого года все шло к гораздо  худшему.  Но  сработали
все-таки  какие-то  защитные  механизмы.  "Тень"  -  вряд  ли   единственная
структура, внедренная моим  бывшим  руководством  в  экономику  и  политику.
Поэтому была еще надежда на лучшее.
   Три года мы бездействовали. Провели последнюю внешнюю операцию -  и  все.
По-моему, и "трест" был никому  не  нужен.  Несколько  человек  на  вершинах
власти хотя и знали о его существовании, однако назначение этой  организации
Понимали плохо. Но трогать не трогали. Какой дурак будет задевать  "Эверест"
с его залежами  компрматериалов  и  с  замороженными,  ждущими  своего  часа
силовыми подразделениями,  вроде  нашей  группы,  которые,  не  задумываясь,
готовы расхлопать кого угодно?
   В эти годы Острогин посвятил свое рабочее  время,  а  также  время  своих
сотрудников "академической деятельности" - сбору информации о самых  болевых
точках общества. Не знаю, предпринимал ли он попытки воздействия на процессы
в стране - мы, во всяком  случае,  ни  к  чему  подобному  не  привлекались.
Излечить общество при помощи совсем малочисленной, хотя и достаточно  мощной
спецслужбы, каковой является  "трест",  вряд  ли  возможно.  У  нас  больное
общество. Больные государственные структуры. Больные души. На  наших  глазах
расползается зло. Где причины?  Где  источник  зла?  Какие  факторы  влияют?
Возможно, на такой фактор Острогин и наткнулся - "Зеркало Тролля". И тут  же
получил по зубам.
   Провалить проект "Зеркало Тролля" (так с моей подачи назвал его Острогин)
нельзя ни в коем случае. Кто-то пытается выпустить чудовищ,  скрывающихся  в
сознании людей, а может, они давно уже выпущены. Возможно, мы столкнулись  с
катастрофой не меньшей, чем Чернобыль. Проникающая "И.радиация"  -  чем  она
лучше гамма-излучения? Не знаем... И мы ничего не знаем.  И  должны  узнать,
чего бы это ни стоило.
   Как жалко, что нет рядом Фауста. Никто лучше не ориентировался  в  дебрях
человеческой личности,  в  сокрытых  даже  от  пристального  взгляда  тайнах
человеческой  души.  Таких  профессионалов  в  области  раскрытия  дремлющих
свойств человека, наверное, еще не было. Он обладал каким-то знанием.  И  ни
разу не намекнул, откуда оно, в чем его суть. Он умел хранить секреты.
   Эх, Фауст, как мне тебя сейчас не хватает! Для начала  я  бы  задал  тебе
несколько вопросов. Притом вопросов для тебя очень неприятных...
   Адресованный лично генеральному  директору  фирмы  "Техносервис-М"  пакет
департамента налоговой полиции Москвы доставил молодой,  собранный  и  очень
деловой курьер, гордый принадлежностью к столь  серьезной  организации.  Моя
секретарша расписалась в получении пакета, придирчиво рассмотрела  штампы  и
реквизиты и положила вместе с другой корреспонденцией на стол шефа.  Если  в
фирме правят бал не бардак и безответственность, а четкость и порядок, такие
суровые послания не распечатывают все кому не лень  и  не  читают  вслух  за
чашкой чая. Сказано - шефу, шефу и отдадут. В моей фирме порядок военный.
   Едва пакет был надорван адресатом, прогремел оглушительный взрыв. На двух
этажах брызнули  стекла.  Обставленный  по  последнему  слову  дизайнерского
искусства кабинет вмиг стал похож на квартиру в Грозном, где держали оборону
дудаевские  бандюги.  От  мягкой  зеленой  кожи  остались  лохмотья.  Плавно
изогнутые хромированные металлические конструкции были перекручены  взрывной
волной. Дверь вынесло вместе с коробом. И на стенах, обломках  -  кровь.  На
полу -  изуродованный  кусок  мяса  и  костей,  бывший  некогда  генеральным
директором фирмы "Техносервис-М".
   Точнее, в офисе лежал труп не генерального директора, а исполняющего  его
обязанности Иосифа Шварцмана. Сам же  генеральный,  взвалив  свои  служебные
обязанности на заместителя, испарился. Провалился сквозь  землю.  На  работе
нет. Дома тоже. Даже кошка не мяукает за дверью.
   Эх, бедолага Иосик, на сей раз твой шеф связался не с  какой-то  дешевкой
вроде Каратиста. Этот противник не угрожал. Не  взрывал  "вольво",  давя  на
нервы. Он жалил молниеносно, жестоко и смертельно, как королевская кобра.  И
направленная в меня ядовитая стрела попала в тебя, дружище. Ты  был  хитрый,
себе на уме, где-то жуликоватый, где-то  честный  и  порядочный,  прекрасный
собеседник, трепач, балагур. Ты боялся насилия, появление рэкетиров  вгоняло
тебя в глухую тоску, и ты глотал пачками успокоительное.  Ты  боялся  поздно
возвращаться  домой,  будучи  наслышан  о  творящемся  в  Москве  преступном
кошмаре. Ты был толст, неуклюж, любил читать Агату Кристи. И попал  в  Центр
такой игры, где выживают сильнейшие, остальные обречены на смерть. Я виноват
перед тобой. Но я ничего не Мог поделать. Откуда было тебе знать,  что  твой
шеф - руководитель оперативного спецподразделения "треста", что он  обладает
способностью втягивать в смертельный круговорот находящихся близ него людей.
   Сюрприз, разнесший мой  офис,  не  принадлежал  к  категории  самодельных
взрывных устройств. Не  было  таких  штучек  и  на  военных  складах.  Такие
пакетики с начинкой разрабатываются и создаются в засекреченных лабораториях
спецслужб. Какой из них? Поди узнай.
   Убийцы недооценили меня. Я не имею привычки открывать такие  посылки  без
соответствующей проверки. Не думаю, что изобретено  что-то  такое,  чего  не
зафиксирует детектор "МАГМА-7". Теперь противник раскрылся  окончательно.  Я
знал, что меня вычислили и за мной ведется  охота.  Поэтому  перешел  сам  и
перевел ребят на вторую линию прикрытия. Для меня переход на вторую линию  -
вопрос  жизни  и  смерти.  Для  моих  ребят  -  предосторожность.  Но  лучше
перестраховаться, чем встретить новый день  на  кладбище.  Меняются  адреса,
документы,  транспорт,  даже  сама  внешность.  Консервируются,  за   редким
исключением, связи...

***

   База-два. Я, "Лобачевский" и Горыныч сидим в компьютерном центре. У  меня
настроение дрянное, и я не пытаюсь это скрыть. "Лобачевский" уже  одурел  от
многосуточного общения с компьютером. Ему  принесли  еще  несколько  пакетов
воздушной кукурузы и грейпфрутовый  сок,  теперь  наш  эксперт  наслаждается
жизнью, развалившись на диване и предаваясь чревоугодию.
   - Как тебя вычислили? - лениво осведомился "Лобачевский".
   - Запрос из ФСБ о Каратисте. Кто-то узнал,  что  его  ликвидация  -  дело
наших рук.
   - Как узнали? - насторожился Горыныч.
   - Предположим, Тролль, имея доступ к информации МВД, узнал  по  характеру
той мясорубки почерк нашего подразделения, - предположил я.
   - Для этого нужно знать почерк, - возразил "Лобачевский".
   - Может, он знал, -  сказал  я.  -  Мы  же  не  работали  в  безвоздушном
пространстве. Может, у Тролля хобби - анализ секретных акций по всему  миру.
Он   научился   различать   наш   почерк.   Для   этого    нужно    обладать
суперквалификацией, но откуда мы знаем, что у него ее нет.
   - М-да, - "Лобачевский" побарабанил  пальцами  по  панели  компьютера.  -
Фантомас разбушевался.
   - Интересно, почему мне послали подарок с  начинкой,  а  не  организовали
что-то надежнее? - сказал я.
   - Все надежно, - "Лобачевский" отхлебнул глоток сока. - Письмо попадает к
адресату с нарочным. Там написано - гендиректору  лично.  Они  рассчитывали,
что ты не будешь каждое послание просматривать в  рентгеновских  лучах,  или
прогонять через "МАГМУ-7", или открывать в бронированной камере  при  помощи
манипуляторов.
   - Ошиблись.
   - Кто не без греха. Вероятность успеха велика. А начать тебя выслеживать,
обкладывать по всем правилам - засветишься и пикнуть  не  успеешь,  как  сам
получишь девять граммов в живот, - произнес, зевнув, Горыныч, взял  пакет  с
воздушной кукурузой, понюхал и брезгливо отодвинул.
   - И все-таки непонятно, как они  тебя  вычислили,  -  задумчиво  протянул
"Лобачевский". - Ну, поняли, что Каратиста убрала группа "Тень". Ну,  обошли
всех, кто подозревается в причастности к налету на сходняк Каратиста. А  что
дальше? Как узнать, что это ты?
   - Значит, имели какую-то наводку, как меня распознать.
   - Никто, кроме "Эвереста", не имеет, а они имели?
   - А они имели.
   - Зачем вообще было организовывать покушение? -  осведомился  Горыныч.  -
Они что, намерены перебить всех, кто будет заниматься Троллем?
   - Они намерены перебить группу "Тень", - отрезал я.
   Ситуация виделась мне все более неприглядной.  Что-то  творилось  близко,
прямо под боком, чего мы не могли понять.
   Заработала "зеленая линия". "Эверест" вышел на связь.
   - Новости? - спросил я.
   - Новости.
   Я знал Острогина достаточно долго, чтобы не обмануться  равнодушно-бодрым
голосом. Он был чем-то обеспокоен. Появилось в нем и  нечто  новое.  Он  был
напуган... Я считал, его уже давно ничто не может напугать.  Все  отмеренное
на жизнь человека он видел и пережил в стократном размере, побывал  в  таком
аду, который нам и не снился. Но, оказывается, это не так.
   - Мы проследили, кто из ФСК затребовал материалы на Каратиста.
   - И кто?
   -  Оперативники  управления  контрразведывательных   операций   выполняли
поручение. Кодированный запрос. Высшая степень. Обязателен для исполнения.
   - Чей код?
   - Ты будешь смеяться... Код наш.
   - Занятно, - хмыкнул я. - И кого из моих коллег заинтересовал Каратист?
   Спросил я для порядка. Не рассчитывал на положительный ответ.
   - Не удалось выяснить.
   - Подозреваемые?
   - Я попытался просчитать, кто обладал информацией о носителях и вместе  с
тем имел доступ к нашим кодам... Два человека.
   - Кто? - воскликнул я.
   -       Господа       вне       всяких       подозрений.        Начальник
исследовательско-аналитического    сектора    Севастьянов    и     начальник
разведывательно-оперативного сектора Лукницкий. Выбирай.
   - Еще занятнее.
   - Не все новости плохие. Токмачевский заканчивает математическое описание
проблемы. Мы наконец разберемся с этими вирусами. Поймем,  какую  информацию
они кодируют и зачем.
   - Когда заканчивает? - холодея, спросил я.
   - Сегодня. Компьютерный центр работает на пределе.
   - Исследовательский сектор под угрозой!
   - Думаешь?.. База защищена от внешнего воздействия.
   - А от внутреннего?! Где Лукницкий и Токмачевский?
   - В компьютерном центре. Думаешь... Срочно высылаю группу.
   - Через сколько она будет там?
   - Через сорок минут.
   - Мы будем примерно тогда же. И перестреляем друг друга. Оставляйте своих
парней на месте. Мы решим проблему...
   Экстренная связь.
   -  "Шторм",  -  передал  я.  -  Вероятность  активного   воздействия   на
базу-дельта пятого сектора. Выдвигаются первый и третий квадраты.  Второй  -
дальний контроль.
   Оружие, снаряжение - тяжелый  вариант.  Бронежилеты,  автоматы,  "сферы",
бронещитки, ручные противотанковые  гранатометы  "Шмель",  еще  куча  всяких
взрывоопасных, стреляющих, пуленепробиваемых штучек - все давно упаковано на
всякий срочный случай в бронированном микроавтобусе. По коням. Может, в этот
момент противник гуляет по компьютерному центру  исследовательского  сектора
"треста". Такое я не мог представить раньше даже в страшном сне.  Сегодня  я
уже могу представить и не такое. То ли еще будет.
   Фургон вырвался из подземного гаража.
   Подвывает сирена. Мигает красная мигалка. Номера на фургоне  милицейские.
Только машина  не  милицейская.  Не  РУОП,  не  уголовный  розыск.  Странная
организация. "Трест". Но знать  об  этом  никому  не  положено.  Расступись,
жигулевско-москвичевская и иномарочная братва. Не до вас. Снесем походя.  Мы
не можем плестись и застревать в пробках. Мы ломимся напролом. Бух - кому-то
придется рихтовать крыло. Блымс - кто-то будет  покупать  задний  подфарник.
Извините, граждане. Не вовремя вы попались под ноги. Война есть война...
   На  экране  компьютера  высвечивалась  карта  местности.  Район  ближнего
Подмосковья, не так далеко от базы-два. Красная амеба на карте -  территория
базы-дельта пятого сектора. Синие точки,  стягивающиеся  вокруг  "амебы",  -
машины квадрата Горыныча и Шамана. Квадрат Инока пусть отдохнет. Всех  людей
не рекомендуется бросать на одну боевую операцию.  Нужно  учитывать  хоть  и
маловероятный,  но   все-таки   возможный   вариант   уничтожения   бригады,
осуществляющей акцию. Хотя бы часть группы "Тень" должна остаться в строю.
   Фургон выбрался на ухабистую, потрескавшуюся дорогу,  Прорубленную  через
лесной массив. До базы остались считанные километры...
   - Вправо! - крикнул я.
   Горыныч, сидевший за рулем, дело свое знал. Он  уже  выкручивал  руль,  и
тяжелая машина неумолимо скользила вправо.  Скрежет,  рев  мотора,  скрип  и
частая трель. Правые колеса фургона оторвались от  мокрого  после  недавнего
дождя асфальта. Град забарабанил по машине. Знакомый  град.  Пули  пробивали
броню машины... Шпарили, похоже, из пулемета ПКМ. Для него и броня БТР -  не
преграда. Стекла и металл нашего фургона автомат Калашникова держат. Пули из
ПКМ без труда сделают из него решето...
   Звон, скрежет. Сгруппироваться, перекатиться через плечо, самортизировать
падение... Машина замерла на боку в кювете. Живы. И я, и Горыныч. Теперь  за
работу. Под рукой цилиндр. То, что нужно. Ручной противотанковый  гранатомет
"Шмель".
   "Скорую" я увидел, когда мы вылетели за поворот. Я сразу понял -  они!  И
Горыныч  тоже.  Единственная  возможность  уйти   от   смертельных   плевков
строчащего пулемета - бросить фургон в кювет.
   Я вывалился из покореженной, пробитой пулями машины и  уткнулся  щекой  в
желтую мокрую траву. Промедли Горыныч - и очередь  резанула  бы  по  лобовым
стеклам, перемалывая нас. Снова  заговорил  пулемет:  решили  нас  додавить.
"Скорая" затормозила... На стрекот пулемета наложился и автоматный грохот...
Стрелять они умели.
   Вынырнуть из укрытия, сделать один-единственный выстрел. И  не  нарваться
на пулю. Чувствовать опасность каждой  частичкой  своего  тела.  Чувствовать
линии смерти. Выбрать сектор броска. Выбрать момент. Раз. Рано  -  нарвешься
на пулю. Два - рано... Три. Пошли...
   Ухнул взрыв. Пулемет замолчал -  мой  выстрел  из  "Шмеля"  достиг  цели.
Автоматный  выстрел  -  Горыныч  снял  выпрыгнувшего  из   "скорой"   бойца.
Сделано...
   - В машине мог остаться живой! - крикнул Горыныч.
   После "Шмеля"? Посмотрим. Может, действительно сидит вражина, оглушенный,
но живой. Ждет, когда появимся,  чтобы  снести  из  автомата.  Черта  лысого
дождется.
   - Угостим "смирновкой"! - предложил я.
   Горыныч нырнул в фургон и выудил пневматическую винтовку. Хлоп -  выстрел
пневматички после грохота огнестрельного оружия был почти неслышным.
   Я взял микрофон рации.
   - Третий. Ответь "Памиру".
   - На связи.
   -  Огневой  контакт  с  противником.  Противник  уничтожен.  Наша  машина
повреждена. Подбери нас.
   Отложив микрофон и взяв автомат, я кивнул Горынычу:
   - Пошли, он уже хороший.
   Газ  успел  выветриться.  Он  за  двадцать  секунд  приводит  человека  в
состояние глубокого опьянения и отключает. Долго газ не держится,  так  что
сейчас можно без риска лезть в "скорую".
   Горыныч мягко,  как  кошка,  скользил  к  машине.  Я  был  на  страховке.
Опасности  я  не  ощущал,  но  мало  ли...  Вскоре  Горыныч  вытаскивал   из
покореженного салона "языка" - крепко сколоченного парня с восточным лицом.
   Через пять минут около нас затормозила "волга", где находились  Третий  и
Четвертый.
   - Третий - с нами. Четвертый - сторожит машину и "языка", - приказал я. -
Мы - на базу-дельта...
   База-дельта горела. Система безопасности была  отключена  изнутри.  Наших
коллег взяли тепленькими. Боеприпасов и гранат налетчики не  жалели.  Восемь
человек охраны и девять персонала были мертвы.  В  Токмачевского  разрядили,
наверное, целый автоматный магазин. Будто опасались, как бы он не очухался и
не поднялся со смертного одра. Они боялись его...
   Ни одного трупа нападающих. Противник имел привычку забирать своих.
   Начальника разведывательного сектора Лукницкого  мы  не  нашли.  Хотя  во
время нападения он был на базе. Шеф исследовательского  сектора  Севастьянов
лежал рядом с Токмачевским. В него всадили пуль не меньше.
   - Кто-то из них двоих сдал базу, - сказал Горыныч уже в машине.
   Делать нам на базе  было  нечего.  Разбираться  и  выносить  трупы  будут
другие. Мы пытались сделать свое дело и не успели...
   Быков Анатолий Михайлович, старший оперуполномоченный двенадцатого отдела
РУОПа Центрального экономического региона. Судя по удостоверению, мы пленили
именно этого человека. Двенадцатый - это  спецотдел  быстрого  реагирования,
подразделение   для    задержания    или    уничтожения    преступников    и
бандформирований. Подмосковный СОБР - отлично подготовленная, побывавшая  во
всех горячих точках, отметившаяся и при штурме  Грозного,  и  в  Буденновске
команда. При желании они вполне могли разнести базу-дельта. Только зачем?
   "Лобачевский" провел экспресс-исследование документов Прогнал  результаты
по нашим банкам данных и выдал заключение.
   - Удостоверение  поддельное.  Все  реквизиты,  внешний  вид  -  идеальны.
Изготовлено очень хорошо. Обмануть  можно  кого  угодно.  Подделку  способна
установить только экспертиза.
   В списках двенадцатого отдела ни Быкова, ни двоих его погибших  товарищей
по оружию, у которых были примерно такие  же  удостоверения,  не  числилось.
Самозванцы? Скорее всего. Под  прикрытием  милицейских  документов  работали
представители различных спецслужб, а нередко и их клиенты...
   - Кто же этот "Быков"? - спросил Горыныч.
   - Попытаемся узнать у него, - сказал я.
   - Узнаем, - авторитетно заявил Шаман.
   "Быков"  чудом  не  пострадал  от  "Шмеля"  и  уже  вполне  очухался   от
"смирновки". Теперь он сидел в  подвальном  помещении,  обставленном  легкой
пластмассовой мебелью без острых  углов,  о  которые  можно  причинить  себе
телесные повреждения. Мы наблюдали за ним на мониторе уже полчаса,  стараясь
понять по движениям, поведению, что собой  представляет  этот  человек.  Лет
тридцати, худощавый, под два метра ростом, коротко стриженный, с удлиненным,
немного восточным лицом. Движения плавные, мягкие,  чувствовалось,  что  они
могут быть  стремительными  и  опасными.  Так  движутся  уверенные  в  себе,
тренированные люди. Очнувшись, он минут пятнадцать лежал, не показывая,  что
уже пришел в себя.  Потом  осмотрел  помещение.  Внимательно,  каждый  угол.
Осмотрел мебель, прикидывая, может ли она  в  случае  ч