ы садимся наполнить себе брюхо.
   Надо сказать, я непривередлив в еде, но  тут  запах  этих  сосисок,  срок
годности которых истек еще при Хрущеве, нехорошо  на  меня  действует,  и  я
начал орать.
   - Слушай, у тебя потрясающие вкусы. Что ты все время гадость  какую-то  в
рот суешь? Как ни купишь водку -  так  поддельная,  если  чебурек  -  так  с
собачатиной, вот теперь сосиски! Это ж отрава!
   - Самая вкусная пища, - объясняет Асмодей, - это  та,  в  которой  больше
греха. Я, конечно, не знаю, как тебе на вкус эти креветки, которые ты жрешь,
но только в них всего-то и греха, что  порция  на  двадцать  граммов  меньше
положенного. Что же касается того чебурека, то меня,  во-первых,  обсчитали,
во-вторых, мясо для него было украдено,  в-третьих,  вместо  масла  в  тесто
клали маргарин, и, кроме того, баба, которая этот  чебурек  выпекала,  прямо
рядом с противнем отдалась грузчику. Ведь это вы, люди, питаетесь калориями,
а мы, бесы, питаемся исключительно грехом.
   Я махнул рукой и, расправившись  с  креветочным  салатом,  кинул  Асмодею
рекламный журнал, на развороте которого красовалась "хонда".
   - Воплотить, что ли? - с усмешкой осведомился бес.
   И тут меня вдруг как царской водкой ожгло. Дурак я  дурак!  Какое  у  нас
нынче общество? Постиндустриальное. Что такое  постиндустриальное  общество?
Это такое общество, в котором главным товаром является информация. И вот тут
рядом со мной сидит всеведущее существо, а я выпрашиваю у него тачки.
   - Отхлынь! - вдруг заявил я. - Ты скажи - ты у нас дух познанья или нет?
   - Да.
   - Ну  так  оставь  "хонду"  на  десерт,  а  мне  расскажи,  как  устроена
вселенная.
   - Ну, это очень просто, - ответил Асмодей, - мир создал Бог, и сначала он
создал небо. Небо же имеет вид двенадцати хрустальных сфер, из которых самая
дальняя - сфера неподвижных звезд,  а  остальные  -  сферы  планет,  луны  и
Солнца, которые вращаются вокруг земли. Мир, как и небесная твердь,  состоит
из четырех элементов - огня, воздуха, воды и земли. Небо сотворено с помощью
огня, и только влага охлаждающих его облаков препятствует  тому,  чтобы  мир
сгорел от небесного жара...
   - Э-э, братец! - прервал тут  я  излияния  Асмодея.  -  Ты  откуда  этого
набрался?
   - Нас так в школе учили, - с достоинством возразил бес.
   - Мракобесы! Ретрограды! - заявил я. - Ты бы лучше  телевизор  посмотрел,
там как раз на "Мире" очередная авария случилась!
   Асмодей смутился и ушел в кухню мыть посуду.
   * * *
   Неделю я занимался со старичком, и занимался неплохо. По утрам я вкалывал
у него, а остальное время сидел дома со своей книжкой, и к  концу  недели  я
уже кое во что начал въезжать.Асмодея я все это  время  держал  в  квартире.
Асмодей, конечно, душка и все  такое,  но  полагаться  на  него  нельзя.  Он
ретроград, неумека, двоечник  и  вдобавок  наполовину  баба.  Он  мне  делал
какие-то вещи по мелочи: тот же "вольво", штиблеты, спер итальянский  унитаз
с картинки в "Домовом" и заменил им тот прибор,  что  стоял  в  снятой  нами
хате, но особенно разгуляться я ему не давал.
   На пятый день моих занятий с профессором я уже начал рубить кое  в  каких
магических вопросах. В этот день я сходил за покупками. В ларьке на улице  я
купил апельсинов и груш, а на книжном  лотке  -  справочник  по  стрелковому
оружию. На обратном пути в киоске я подхватил какой-то  глянцевый  рекламный
журнал за три триста.
   Вернувшись домой, я очертил круг и  произнес  надлежащие  заклинания.  Из
апельсиновой косточки  я  вырастил  вполне  приличное  апельсиновое  дерево,
которое,  правда,  покрылось  какими-то  вонючими  цветками.  Поколдовав,  я
превратил видеомагнитофон, изображенный в журнале, в  красивый  "Сони".  При
ближайшем рассмотрении выяснилось, что на деталях этого "Сони" есть  надпись
"made in Taiwan". Что же касается  справочника  оружия  -  то  тут  пришлось
повозиться.  Я   в   охотку   перелистал   все   модели   автоматических   и
полуавтоматических  пистолетов  и   наконец   остановился   на   специальном
полицейском "люгере" сорок пятого калибра. Несколько слов - и "люгер"  лежал
у меня в руке, еще теплый от колдовства.  Потом  настала  очередь  патронов,
изображенных в том же сборнике, десятью страницами позже.
   Хуже всего обстояло дело с глушаком. Глушаков в справочнике  не  было,  а
тот, что я нарисовал сам, все выходил какой-то кособокий. В конце  концов  я
плюнул на это дело, исколол иголкой пластиковую бутылку из-под  кока-колы  и
поимел вполне приличный  одноразовый  глушак.  С  ним-то  я  и  испытал  мой
"люгер". Волына стреляла отлично, несмотря на свое колдовское происхождение.
Дырки от пуль были самые настоящие.
   Я дунул на "люгер", превратил его обратно  в  бумажную  картинку,  скатал
картинку в трубочку и положил в карман. Туда же я  положил  нарисованную  на
бумаге обойму. И отправился к профессору. Отличное дело! С таким "люгером" я
могу хоть в Шереметьево на посадку ходить. Да что  там  с  "люгером"!  Я  им
целый танк на борт самолета пронести могу!
   Асмодей в это время сидел на ковре и смотрел телевизор.
   - Сиди дома, Асмодей! -  приказал  я  бесу.  -  И  смотри,  если  приедут
покупатели для "ауди", выходи к ним в виде мужика, а не в этой своей  кофте.
Ясно?
   * * *
   Через полчаса моя тачка остановилась под окнами квартиры профессора.  Мне
было хорошо. Я подумал, что сегодня отдам старичку четыреста баксов за урок.
   Интересно, куда он девает бабки? Наверное, копит, потому что  со  времени
моего  появления  жизнь  его  ничуть  не  изменилась.  Даже  в  холодильнике
обретался все тот же кефир. Вьелась в моего профессора нищета.
   Я подумал, что сделаю доброе дело,  если  зайду  в  соседний  магазинчик.
Через двадцать минут, с двумя бумажными пакетами, наполненными  благоуханной
снедью, я подымался по знакомой изгаженной кошками лестнице.
   Я позвонил. Мне открыли.
   Профессор лежал на полу в луже крови. А рядом с ним, зажав в лапе  старый
добрый "ТТ", сидел верхом на стуле мой бывший шеф:  Князь.  Сидел  и  скалил
зубы.
   - Ну что, Шарифка, - сказал он ласково, - загулял от меня, падла?
   Пакеты из моих рук высыпались на пол.
   - Мы тут сидим, книжки ждем, а он на  шикарных  тачках  катается,  латынь
учит, - продолжал шеф. - Ну зачем тебе латынь сдалась?
   Я сглотнул. Однажды на моих глазах Князь  велел  обмазать  провинившегося
члена бригады медом, а потом  положил  его  в  колоду,  а  колоду  сунули  в
муравейник. С этих пор вид Князя всегда действовал на меня как-то угнетающе.
Я понимал, что я неправ.
   Ребята поставили меня в позу "знак качества" и обыскали. Никакого  оружия
они не нашли, сплюнули и бросили меня на пол, под ноги шефа.
   А тот поставил свою кроссовку мне на загривок и продолжает:
   - Ну что, Шариф, тебе здесь  кишки  выпустить  или  Горбуну  отдать?  Где
книжки? Я раскрываю рот.
   - Громче! Чего ты несешь!
   - ... ius plenus...
   Шеф успевает разобрать только окончание латинской фразы.
   В следующую секунду мне в руки выпрыгивает мой  нарисованный  на  бумажке
"люгер". Первая маслина попадает Князю в плечо. Я вижу изумление, написанное
на его лице. Потом он складывается, как пустая картонная коробка, пополам  и
рушится на пол. Вторая маслина влетает в  лоб  моему  старому  знакомому  по
кличке Дубок, и на лбу Дубка расцветает третий  глаз.  Начинается  стрельба.
Гильзы скачут по всей комнате, как  девочки  из  варьете.  Дым  заволакивает
старую профессорскую квартиру...
   * * *
   Через пятнадцать минут ментовка, оповещенная  соседями  о  перестрелке  в
профессорской  квартире,  прибыла  на  место  происшествия.  Она  нашла  там
подручного Князя по прозвищу Ленька Хромой с пулей в плече, два  трупа,  еще
одного бандита с пулей,  запутавшейся  в  кишках,  и  брошенный  у  подъезда
серебристый  "мере"  с  отпечатками  пальцев  известного   рэкетира   Шарифа
Ходжаева. Профессор МГУ Иннокентий  Вареньков  пребывал  без  сознания  и  о
происшедшем ничего путного сказать не мог.
   На допрос Леньки понадобился ровно  час  и  три  стодвадцатикилограммовых
опера. Через час, когда Ленька с тремя сломанными ребрами и отбитыми почками
лежал, оплывая кровью, на полу кабинета, следователь Осокин  снял  трубку  и
позвонил своему другу полковнику Яниеву,  бывшему  спецназовцу,  который  на
старости лет подался в утро и сейчас был связан с делом о  похищении  редких
рукописей у рязанского коллекционера.
   - Васька,  -  сказал  он,  -  мы  тут  раскололи  одного  типа.  Приезжай
немедленно.
   Васька Яниев явился к Осокину через полчаса. Ленька уже сидел  на  стуле,
бессмысленно тараща глаза и вздрагивая скованными руками.
   - Значит так,  -  сказал  Осокин,  показывая  на  пленника,  -  похищение
организовал его шеф, Князь. Книги - у одного из Князевых боевиков, по  имени
Шариф Ходжаев, а по кличке Ходжа. Ходжа-ев поехал за ними  в  Рязань,  а  по
дороге обратно сделал ноги.  Сейчас  его  ищут  двое  -  Князь  и  еще  один
авторитет - Горбун.
   - А Горбун почему? Следователь кивнул Леньке.
   - Не знаю, - угрюмо ответил Ленька, - а только  Горбун  возник,  предъяву
нам начал делать - мол, Ходжа  у  него  бабки  увел,  тачку  взорвал,  людей
положил. Он с катушек слетел, Горбун.
   - Почему ты так думаешь?
   - Да бред он какой-то нес. Мол, ваш Ходжа через стенки летает, бензин  из
машин сосет. А потом заявил: мы, мол, его взяли, а он  всех  наших  людей  в
себя превратил. Двадцать штук,  мол,  Шарифов  Ходжаевых  по  вилле  Горбуна
бегало, никакой субординации!
   - Ну а вам что Ходжа сказал?
   - Где?
   - Где-где, да в той хате, где вы его брали?
   - А. Ну, шеф стал Ходжу искать, нашли его в этом дворе.  Он  к  какому-то
старичку ездил брать уроки латыни.
   - Чего? - разинул рот Яниев.
   - Вот и Шеф тоже - чего? А он ездил. Три часа в день торчал, к девкам так
прилежно не ездят.
   - Ну, взяли вы его в этой квартире, - спросил Яниев, - и что?
   - Да куда мы его взяли! Только положили на пол - он вынул волыну  и  стал
шмалять!
   - Что же вы его не ошмонали?
   - Да мы его ошмонали! Не было у него ничего, -  проговорил  Ленька,  -  в
жопе он его, что ли, прятал!
   * * *
   Через час, в маленьком  ресторанчике,  которому  покровительствовал  брат
Осокина, оба  служителя  закона  обсуждали  планы  поимки  Шарифа  Ходжаева,
бесследно после перестрелки исчезнувшего.
   Яниев покачал головой.
   - Ой не нравится мне эта история с Горбуном, - проговорил  он,  -  ой  не
нравится!
   - Да Горбун - наркоман. Он еще в девяностом кокаин ел.
   - Горбун-то - наркоман, а вот в  восемьдесят  девятом  отделении  -  тоже
наркоманы?
   - Это ты о чем?
   - Да  одна  интересная  история  приключилась  в  тот  день  близ  сельца
Полушкина. В эту самую ночь, а точнее - в пять утра, километрах  в  двух  от
Горбунова особняка две девицы выкинули из "жигуля" водителя. Сели и поехали.
Водитель добрался  до  поста  ГАИ,  передали  ориентировку,  в  девять  едет
патрульная  машина  по  Профсоюзной,  видит  -  угнанный  "жигуль"  стоит  у
магазинчика. В нем  -  девица.  Другая  девица  прямо  за  окном  возится  у
ксерокса. Ребята бросились на девицу в машине, а та возьми и растай у них  в
руках. Ребята бросились в магазинчик... Угадай-ка, что случилось.
   - Ну?
   - А то же, что  у  Горбуна.  Все  парни  обернулись  девицами  в  красном
платьице и на высоких каблуках.
   - А та, настоящая?
   - А настоящая сбежала.
   - Ну и при чем здесь Ходжа?
   - А при том, что владельца  из  "Жигулей"  выкидывали  две  девицы.  И  у
магазинчика были две девицы.  А  на  руле  угнанных  "Жигулей"  -  отпечатки
пальцев Ходжи.
   Осокин раскрыл рот.
   - Слушай, - вдруг спросил он, - а что эта девица делала в магазинчике?
   - Я же сказал - ксерокс снимала.
   - С чего?
   - Неизвестно. Она его не сняла.
   - Не успела? Жаль.
   - Успела. Она  снимала  ксерокс  со  старинной  книги,  но,  как  она  ни
старалась,  в  поддон  вылетали  одни  пустые   листы.   Не   хотела   книга
копироваться, и точка. . - Вечно эти ксероксы чудят, - пробормотал Осокин.
   Тут появилась официантка с дымящимся кофе.
   - Слушай, - задумчиво спросил Осокин, когда девица, удалилась,  покачивая
обтянутой в черное попкой, - а что за книги были похищены в этой Рязани?
   Яниев, вместо ответа, ткнул пальцем в окно  чуть  позади  себя.  Там,  на
заляпанной грязью  улице,  расположился  лоток  торговца  всякой  магической
литературой, популярной, как печенье у мышей.
   - Вот такая же чушь, - сказал  Яниев,  -  только  шестнадцатого  века.  В
Россию попала вместе с Просвещением  и  розенкрейцерами.  Местный  рязанский
помещик собирал библиотеку. Пять книжек, из них четыре  инкунабулы,  а  одна
писанная от руки. Она-то и представляет главную ценность и значится в  описи
как "четвертая часть" "Тайной науки" Корнелия Агриппы,  записанная  мастером
собственноручно. Учитывая специфику товара и специфику  Рязани,  можно  быть
совершенно твердо уверенным, что это полнейшая деза. Этих "четвертых частей"
в XVI веке в Европе было больше, чем воды в супе, и к Агриппе они  имели  не
большее отношение,  чем  доллар,  напечатанный  в  Ираке,  -  к  Федеральной
Резервной Системе.
   - А что за "четвертая часть"? Яниев подумал и пояснил:
   - В 1530  году  Агриппа  выпустил  три  книги,  содержащие  довольно-таки
объективный обзор всей магической  дребедени.  Тогда  же  по  Европе  начала
бродить "четвертая  часть",  в  которой  знаменитый  чародей  якобы  излагал
секреты истинной магии.
   И бывший спецназовец брезгливо добавил: .
   - Ты думаешь, эти Кашпировские только в наше время появились?
   Дня через три я заехал к знакомым ребятам из автоцентра - Сашке  и  Васе.
Не скажу, что я им наболтал, а только через недельку  мы  сняли  стоянку  на
Варшавском и открыли  автосалон  "МультиА-вто".  Сашку  сделали  генеральным
директором,  Васю  -  менеджером  по  продажам,  ну  а  я  в  документах  не
фигурировал. Часть машин мы и вправду  покупали,  а  часть  я  сам  пригонял
неизвестно откуда. Ребята думали, конечно, что тачки  паленые,  а  я  их  не
разубеждал. Торговали мы спокойно недельки две.
   Вот как-то утром в воскресенье пригоняю я  на  стоянку  "ауди"  нынешнего
года рождения и вижу - Сашка сидит над стаканом с подбитым глазом и  плачет.
, - Ты чего, Саш? - говорю я.
   Ну, тут и выяснилось.  Неделю  назад,  оказывается,  приходили  парни  из
бригады Чабана и заявили Сашку, что это их  территория.  Сашок  им  сдуру  и
ответь, что этот бизнес - Князя. Он-то меня знал с  той  поры,  когда  я  на
Князя пахал, а я как-то не особенно разъяснял ему  истинное  положение  дел.
Парни  обратились  к  Князю,  и  Князь,  натурально,  ответил,  что  никакой
автомобильной точки он на Красноряжской не держит. И вот вчера  Чабан  лично
зашел к Сашку. Сначала ему по роже навешали за гнилой  базар,  а  потом  для
острастки взяли две лучшие тачки: новенький "мере" и "мицубиси па-джеро".  И
велел в среду иметь десять штук зелеными.
   Я набрал номер телефона, который они оставили,  и  мы  кратко  обменялись
мнениями с этими гадами.
   - Алло, - говорю - парни, вы тут пару тачек чужих  вчера  позаимствовали.
Возвратить придется.
   Мне эти тачки по большому счету без разницы,мне убытка -  на  два  старых
журнала, но это дело принципа. Не люблю, когда всякая сволочь  норовит  меня
обокрасть.
   Чую, на том конце провода обомлели, а потом:
   - Это кто там вякает?
   -  Я  не  вякаю,  мурло  собачье,  а  разговариваю.  Я  хозяин  "Мульти".
Встретиться бы надо. Есть о чем перетереть  с  твоим  Чабаном.  -  -  Девять
вечера, пустырь за "Буденновцем", сегодня. Устроит?
   - Вполне, - говорю, - до скорого свиданьица. Опустил я трубку и вижу -  у
Сашка челюсть отвисла.
   - Ты им что, Шариф, стрелку забил?
   - Ну.
   - А кто пойдет-то? Шарифка, ты правда не от Князя работаешь?
   Я хлопнул Сашка по плечу.
   - Не дрейфь!
   Наша скромная "девятка" с тонированными стеклами подкатила к  перекрестку
в восемь пятьдесят пять. Сашка с Васькой'сидели на заднем сиденье. По-моему,
они так до сих пор и считали, что  сейчас  к  нам  кто-нибудь  подгребет  на
помощь. Что мы едем на разборку втроем - это в их мозги не помещалось, как в
кабину "Жигулей" не помещается двухкамерный холодильник "Бош".
   Не прошло и полминуты - из соседних переулков  вывернулись  два  вишневых
"джипа чероки" и взяли нашу  тачку  в  кольцо.  Хорошо  взяли,  грамотно.  И
мордами стали к подворотням. Дверцы джипов согласованно распахнулись,  и  из
них повалили стриженые мальчики.
   - Нам хана, - прокомментировал Васька.
   Я усмехнулся и прочитал заклинание.
   Дверцы нашей  девятки  тоже  распахнулись...  И  из  них  выскочило  пять
здоровенных уссурийских тигров.
   - Мама! - заорал один из джиповых парней, роняя изготовленный к  стрельбе
автомат.
   Потом боевики опомнились  и  принялись  стрелять.  Но  разве  пули  могли
причинить какой-то вред колдовскому животному?
   В два счета мои зверушки набросились на парней и  принялись  перекусывать
их вместе с их автоматами.
   Я махнул рукой, развернулся и уехал.
   * * *
   Спустя пять часов полковник Осокин шагал взад и вперед по приемному покою
больницы номер  пятнадцать.  За  дверью  оперировали  двух  парней,  которых
выбежавшие во двор жители нашли плавающими в крови за кафе "Буденновец".
   - Разборка-то бандитская, - докладывал дежурный по местному отделению,  -
но врачи уверяют, что парней покусали хищные звери!
   - Да что они, эти врачи, понимают! Ты мне лучше жильцов опроси!
   - Уже опросил. Бабка из седьмой квартиры перебирала картошку на  балконе.
Она говорит, что из "девятки"  с  тонированными  стеклами  выскочил  десяток
тигров.
   - Что за чушь!  -  возмутился  полковник.  -  Как  может  десяток  тигров
уместиться в "девятке"? В ней и теща-то моя не помещается!
   - Но ведь врачи-то говорят то же  самое!  Полковник  задумался,  а  потом
сказал:
   - Что же! Возможно, преступник и в самом деле привез с собой на  разборку
выдрессированного тигра. Но, конечно, не более  одной  штуки.  Эх,  до  чего
дошли, гады!
   На следующий день я потягивал пивко (в  компании  с  Асмодеем),  когда  к
стоянке подрулили "мере" и "мицубиси паджеро". Те самые, которых увели  люди
Чабана. За ними, как побитые собаки, катились два джипа.
   Из джипа вылез кавказец лет сорока с небритой мордой и золотой  цепью  на
шее и направился в сторожку. Я поднялся ему  навстречу  с  баночкой  пива  в
руках.
   - Привет, Ходжа, - сказал он.
   - Привет, Чабан.
   - Тут мой бригадир перепутался.  Твой  неврастеник  заявил  ему,  что  он
платит Князю, а Князь заявил, что в глаза его не видел. Откуда  ж  нам  было
знать, что ты от Князя откололся?
   Я молчал.
   - Ну что, забираешь свои тачки? Я показал баночкой пива.
   - С процентами. Тачки и вот тот джип. Красненький.
   Чабан на мгновение онемел.
   - Ты, Ходжа, не очень задираешь  нос?  Мое  пиво  кончилось.  Я  поставил
баночку на стол. Справа от меня, по невыключенному телевизору, рекламировали
"Херши-колу". Я сунул руку по локоть в телевизор и достал "Херши". У  Чабана
глаза полезли на лоб. Я отпил из бутылки и протянул ее Чабану.
   - Нет, не очень, - ответил я.
   Чабан кашлянул, как профессор перед лекцией, и  пошел  к  джипам.  Уж  не
знаю, что он там объяснил, а только ребята загнали на  стоянку  и  "мере"  с
"мицубиси", и второй джип. С Чабаном  приехало  восемь  человек,  и  в  один
оставшийся джип они не влезли.
   Благодаря сотворенному мной заклинанию я видел и их куртки, и то,  что  у
них под куртками, вплоть до того, .какого цвета резинка в трусах. На  всякий
случай я превратил порох в патронах их волын в морскую соль.
   Чабан вернулся ко мне. Губы у него от гнева были тонкие и красные,  и  он
еле сдерживался, но  вел  себя,  как  истый  джентльмен.  Наверняка  он  уже
обдумывал, сколько маслин он хотел бы выпустить в мое  брюхо,  но  Чабан  не
оттого ст