действительно представляет интерес. Это - во-первых. А во-вторых, мне на
хер не нужны никакие руководящие указания. Я должен обладать полной
свободой. И если я вдруг открою, что эту мокруху организовал ты, например,
то именно так я шепну в убойный отдел. Понял?

- Понял, - кивнул Брюнет. - Ни хера ты, Борисыч, не меняешься.

- Нет, Витя, я сильно изменился... Ну да ладно, это все лирика. Если тебя
устраивают МОИ УСЛОВИЯ, то давай-ка перейдем к делу. Рассказывай, что у
тебя приключилось.

Глава третья. Трубный глас

Брюнет:

Ты, Борисыч, мою биографию знаешь. До известных пределов, разумеется. Но
все-таки многое знаешь... Мне перед тобой ломаться понту нет... Я фарцевал,
я кидал, я бабки делал. Но я на ножи никогда никого не ставил. Ты знаешь.
Меня махновцы грабили - это было. Меня беспредельщики из ОМОНа грабили -
тоже было. А я честно жил... ну, ты ухмылку-то спрячь, знаю, что думаешь.

Короче, сколотил я капиталец. Как раз ко времени - Горбатый разрешил лавэ
делать. Что началось, сам помнишь. Какие хари на Божий свет вылезли - какой
там НЭП! В кабаках одни стриженые затылки в тренировочных штанах. Я совков
не люблю, но у меня, поверишь ли, ностальгия по совку в ту пору
сделалась... мы же молодые были. Как в "Брате-2" говорит таксист: ведь были
же люди как люди. Куда все подевались?

В общем, я тоже закрутился, ларьки открыл. Торговля - ой! - варенкой, в
подвале смастряченной. Но ведь брали! И бабки текли. Ни ума, ни куражу, а
зелень шелестит. Скучно было - беда... Но тут я услышал трубный глас! Не в
религиозном смысле или каком мистическом, а в сугубо материальном... Не
торопи, сейчас объясню. Ты сам сказал: давай с самого начала. Вот я и
начинаю с са-а-мого начала. Я, как тебе, может быть, известно, не
питерский. Я из славного города Волгодонска. Ничего славного в нем,
конечно, нет. Как был дырой, так и остался. Но я-то в нем родился и вырос.
Родина! Хрен ей между... Однако без Волгодонска нам никак не обойтись - все
сегодняшние завязки оттуда. В общем, так: в конце девяносто первого, когда
Ельцин с холуями Союз раздербанили, вышел на меня землячок один мой, Игорь
Строгов. Он к криминалу никаким краем не шьется, офицер морской. Вышел он
ко мне с хорошим предложением: есть у нас в Волгодонске завод "Атоммаш". Он
в ту пору никому был на хрен не нужен, лежал полумертвый... перестройка.
Чернобыль. Конверсия! Хрен ей между. Лежит "Атоммаш", и разворовывают его
со страшной силой. А у Игорька Строгова там кое-какие кореша оказались из
заводских бугров. Все - бля! - коммунисты с девятьсот пятого года... в
смысле скоммуниститъ чего с родного завода со всей душой. И вот пришел ко
мне Игорек: есть дело на лимон. Толстенький, зелененький, с поросячьим
хвостиком... да, Борисыч, верно угадал! Трубы. Трубы из нержавейки в
неограниченных почти что количествах из заводских запасов. Я весь расклад
не сразу просек. Потом уж понял: Клондайк. Ты вот думаешь: трубы! Что
такое? Какие трубы?.. И я так думал. А без них ничего не делается, между
прочим. Трубы - везде! Под землей, на земле, в космосе. Ни один станок или
машина без них не обходится. Миллионы километров труб!

В общем, тебе - как на духу: воровали. Вагонами. Начальству атоммашевскому
бабки возили сперва в трусах пачками, потом - чемоданами. Для этого дела
привлекли нашего волгодонского мальчишечку. Погоняло - Нокаут. Он такой был
- приблатненный по жизни. Я его с детства знал, покойничка-то... Отсидел он
по молодости за хулиганку. Без царя в голове. Но для каких-то
терок-разборок в самый раз. Резкий парень был Леша Тищенко. Нокаут. Так
втроем и работали. Нокаут на подхвате.

Но надо ж и расти. Да и времена переменились. В общем, организовал я
"Магистраль". Игорек - хрен ему между! - тоже в учредителях. А Нокаут -
нет. Он и пришел в наше дело позже, да и, сказать по правде, толку-то с
него немного. Уже пошел большой бизнес, пэтэушнику в нем делать нечего. Это
не грузовик левака через эстонскую границу впендюритъ, а настоящий бизнес.
Контракты пошли с заводами-производителями, поставки, договора. Все как у
взрослых, Борисыч. А у Лешеньки Нокаута - восемь классов средней школы,
ПТУ, три года зоны и два кулака. Но мы его все равно не обижали. Оклад он
имел как президент нормального банка.

Он, однако, считал по-другому. И пошли у них с Игорем заморочки - обиды
какие-то, выяснения отношений. Я, сказать по правде, не придавал
значения... если бы знал, чем кончится! А кончилось, Борисыч, стрельбой и
трупом в помещении офиса.

* * *

- А кончилось стрельбой и трупом в помещении офиса, - довольно мрачно
произнес Брюнет и замолчал.

- Давай-ка подробней, - сказал Петрухин.

- Подробней? Подробней так: я в тот день был на даче. Вернулся около восьми
вечера. Я еще только подъезжал к дому - звонок на трубу. А звонит мне.
представь себе, обычный охранник.

У нас в офисе вся охрана - офицеры флотские. Это по связям Игоря мы берем.
Люди с высшим образованием, могут нормально пообщаться с посетителями. Без
хамства, без понтов... Так вот, звонит мне охранник. Это вообще-то случай
из ряда вон: охранник звонит генеральному директору! Что, спрашиваю,
случилось? А случилось вот что: выходной, в офисе никого. Один охранник.
Примерно в одиннадцать часов вдруг приехал Нокаут. Спросил: кто в конторе?
Никого. После этого Леша прошел к себе в кабинет. Спустя несколько минут
приехал Игорь Строгов в сопровождении какого-то молодого мужика. Тоже
прошли внутрь. Через минуту охранник услышал выстрел. Еще через минуту -
второй. Почти сразу из коридора вышли Игорь и этот незнакомый мужик. У
мужика в руках короткое помповое ружье... Охранник, конечно, ни жив ни
мертв. Поедешь с нами, сказали ему. И в джипе Игоря его отвезли на
Петроградскую, к "Горьковской". Там проинструктировали: дуй обратно на
службу. На Финляндском вокзале выпей литр пива. Из офиса позвонишь в
ментуру. Объяснишь, что выходной. Что никого в офисе нет, скучно. И ты
пошел пить пиво. А когда вернулся, обнаружил тело Нокаута. Больше ничего не
знаешь... Ну, охранник рад-радешенек, что не убили. Все сделал, как ему
сказали. Менты ему, конечно, не поверили.

Петрухин ухмыльнулся, сказал:

- Да уж, конечно... Что дальше?

- Потом он позвонил мне. Я говорю: быстро бери такси, приезжай. Он приехал
- дрожит. И сперва мне несет ту же самую ахинею, что и ментам. Ну я-то -
хрен ему между! - взял его в оборот, он раскололся, рассказал, как дело
было. У меня, Борисыч, волосы - дыбом. Ты же понимаешь: два сотрудника
устраивают разборку в офисе. Со стрельбой! С трупом!

Я сначала вообще поверить в это не мог...

- Да, Витя, история, прямо скажем, с душком-с, - согласился Петрухин,
наливая себе минералки.

- Какое с душком! От нее за километр воняет... Ну, возьмешься, Сергеич?

- А что твой друг Игорек... э-э... Строгов? - игнорируя вопрос, спросил
Петрухин.

- Сволочь он! Приехал в ментуру сам на другой день. С адвокатом... Наплел с
три короба. Задержали его по девяностой. Сейчас сидит в "Крестах".

- Ничего, скоро выйдет, - ответил Петрухин. - Будет свидетелем.

- Думаешь?

- Уверен. Если, конечно, не расколют. Но я бы на его месте не раскололся.

- Значит, свидетель?

- Понятное дело - свидетель... Ну, а от меня что ты хочешь, Брюнет?

Брюнет вышел из-за стола, возбужденно начал ходить по кабинету. Ковролин
скрадывал звук шагов.

- Чего хочу?!. Чего хочу? Правды я хочу. Меня же менты прессуют, меня в
газетах полощут. У меня контракты под угрозой срывов. У меня была назначена
встреча с губернатором - хрен! Отменили... ты понимаешь?

- Понял.

- Ну так возьмешься?

- Возьмусь. Меня тоже позвал трубный глас.

* * *

Петрухин:

Меня тоже позвал трубный глас. Но не коммерческий, как у Брюнета, -
ментовский. Довольно трудно объяснить, что это такое. Пожалуй, сродни
инстинкту охотничьей собаки.

В общем-то, то, что бегло рассказал генеральный директор компании, входящей
в тройку лидеров "трубного" дела на Северо-Западе, меня зацепило... Я еще
не знал всех обстоятельствах, но понял - меня зацепило. И сказал:

- Возьмусь.

- Что нужно? - сразу спросил Брюнет. Он мужик деловой по жизни и привык
вопросы решать конкретно.

- Пока немного: всю, какая есть, информацию по Нокауту, Игорю Строгову и
охраннику. Деньги на оперрасходы. Телефон. Транспорт. И - напарник. Одному
это дело лопатить не очень реально.

Брюнет повеселел, снова сел в кресло и ответил:

- С информацией просто: получишь все - от личных дел до общих сплетен. Хрен
им между! С деньгами еще проще. Сколько потребно?

Сколько мне потребно, я и сам не знал. Ляпнул наугад:

- Тысяч десять.

Брюнет покачал головой и достал бумажник. На столешницу легли триста
пятьдесят баксов. Я сгреб купюры, сунул их в карман. Эх, если бы в
уголовном розыске так легко давали деньги на оперрасходы!

- Телефон? Ну, это тоже просто. Сейчас изыму у любого бездельника из отдела
маркетинга. Их там целое стадо. И все, видишь ли, без сотового работать не
могут. С сотовым они, правда, тоже не могут... А вот транспорт - это
вопрос. Парк у нас есть, и не маленький, но. вот свободных машин...

- Ладно, - сказал я. - Перебьюсь.

- Глупости. Транспорт будет, но чуть позже. А вот что касается напарника -
это ты, Сергеич, сам решай.

Спустя час я вышел из офиса "Магистрали" с деньгами, сотовым телефоном и
пластиковой папкой... Осталось найти партнера. Я уже знал, где буду его
искать...

Глава четвертая. Купцов

На севере еще осталась светлая полоска, а с юго-запада тянуло тучи - будь
здоров. И уже начинался дождь. А плохая погода для бомбежки - самое то. Я
спустился вниз, завел "антилопу". Пока движок грелся, слушал радио.
Директор рассказывал про новый компьютерный вирус "Я тебя люблю" и про то,
что завтра в полдень "по Москве" состоится "парад планет". Ну это еще
дожить надо... ночная бомбежка - она и есть ночная бомбежка. Тут загадывать
ничего нельзя.

Я посмотрел на часы - половина одиннадцатого, - включил ближний свет и
поехал. Давай, "антилопушка". Давай, кормилица. Вечер, темень, дождь - наше
с тобой время. Об-честъ-венный транспорт ходит к ночи совсем худо,
маршрутки тоже потихоньку сворачиваются, а пассажир хочет домой. К жене, к
любовнице, к телевизору. Или наоборот - в кабак, в казино, на поиски
приключений... А тут мы с "антилопой" - эх, прокачу!

Я не успел проехать сотни метров - пассажир! Это хорошая примета. Когда
ночь сразу удачно начинается, то она и дальше хорошо пойдет... проверено. Я
в таких случаях пассажира беру, даже если невыгодно.

Я тормознул. Мужик, не спрашивая, распахнул дверцу и плюхнулся в салон.
Когда пассажир так уверенно, не спрашивая ничего, садится в машину, это
означает, что он либо кошелек, либо хам. Либо "счастливое" сочетание обоих
этих замечательных качеств... В последнее время таких уродов стало много...

- Здорово, майор, - сказал пассажир, и я вгляделся в него внимательней.
Едрен батон - Петрухин! - Включай печку, а то задубел я, тебя ожидаючи.

Вот те и раз!.. Задубел он, меня ожидаючи.

- Ну, здорово, капитан... каким ветром тебя?

- Холодным, Леня. Да еще и с дождем. К телефону ты не подходишь, пришлось
возле дома ловить.

Димку Петрухина я сто лет знаю - начинали когда-то вместе в районе, я -
следаком, он - опером. Я потом перешел в следственное правление. Оттуда и
уволился два года назад в должности старшего следователя и майорском
звании. Наша контора на Захарьевской, 6, носила в ту пору совершенно
уродское название - УРОПД [УРОПД - управление по расследованию
организованной преступной деятельности]. Теперь, правда, еще более
чудовищное - СЧРОПД [СЧРОПД - следственная часть по расследованию ОПД].
Ушел я, конечно, не из-за названия. Но это другая история.

Я включил вентилятор. Движок еще не успел прогреться и тепла давал мало, но
Петрухин сунул руку к дефлектору.

- Удивлен? - спросил он.

- Куда едем? - спросил я. Петрухин засмеялся, ответил:

- Это, Леня, будет зависеть от твоего ответа. Если ты скажешь: да, то
просто подкинешь меня до дому. Если: нет - то... опять же до дому.
Нормальный расклад?

- Да, расклад хороший... Давай-ка, Дима, объясни толком, зачем я тебе
понадобился.

- Курить у тебя можно? - Я кивнул, и он закурил. - Чтобы не ходить вокруг
да около: ты по ментовской работе не скучаешь, майор?

- Ты всерьез? - спросил я, и теперь кивнул он.

Вот ведь вопрос какой! Простой, в сущности, вопрос, но ответ на него не так
уж и прост. Я задумался. Шел дождь, где-то на темных улицах ждали меня мои
пассажиры, "антилопа" ровно гудела прогревающимся движком...

- Почему ты спросил, Дима?

- Ежели ты к своему ментовскому ремеслу не охладел, есть возможность
тряхнуть стариной.

- Э-э, нет... в ментуру, Дмитрий Борисыч, я больше не вернусь.

- Ты меня не понял, Леонид Николаич. Я тебя в ментовку не зову. Я сам
неделю как ушел. НАЕЛСЯ.

- Вот теперь я действительно ничего не понимаю, Дима. Объясни бестолковому
старику.

И он объяснил. И я, не раздумывая, сказал: да. Мы никуда не поехали, мы
поставили "антилопу" на место и поднялись ко мне домой. Примета не подвела:
уж если ночь начинается хорошо, то и дальше пойдет хорошо.

* * *

Купцов взялся за кольцо под абажуром лампы и опустил ее ниже. Усеченный
конус света захватил в яркий круг стол, остальное пространство кухни
скрылось в тени. И кухня сразу стала как будто меньше, уютней. На столе
стояли бутылки с пивом, бутерброды и пепельница. В центре лежал лист
бумаги, наискось рассеченный шариковой ручкой... Просто и выразительно, в
духе раннего Кандинского.

Петрухин взял ручку, нарисовал квадрат и написал по его углам: охранник,
Тищенко, Строгов, "X". Фамилии Тищенко и Строгова при этом расположились
напротив друг друга - по диагонали.

- Итак, - сказал Петрухин, - давай прикинем, что мы знаем. Мой старый
знакомый Витя Голубков по прозвищу Брюнет сумел организовать серьезную
фирму. У истоков вместе с ним стояли два его земляка - Игорь Строгов, в
прошлом морской офицер, и Алексей Тищенко - пэтэушник с криминальной
подкладкой. Начинали с элементарного воровства... Сейчас, по словам
Брюнета, работают легально, добросовестно и даже платят налоги.

- Ты смотри, какие порядочные ребята, - вставил Купцов.

- Ага... Едем дальше. Между Строговым и Тищенко в последнее время сложились
не очень простые отношения. Причиной, опять-таки по словам Брюнета,
послужил старенький микроавтобус "фольксваген". Он принадлежит фирме, и
Тищенко хотел его выкупить, а Строгов был против. Вернее, они разошлись в
оценке этого хлама. Причем разошлись всего-то в сотню баков... смех, да и
только. Однако конфликт завязался, отношения напряглись. В воскресенье,
двадцать третьего апреля, Тищенко и Строгов встретились в офисе. Строгов,
видно, побаивался этой стрелки и привел с собой человечка, которого мы
обозначим "X". Спустя всего минуту после начала встречи прозвучал выстрел.
По версии Строгова, Тищенко повел себя агрессивно, достал помповое ружье.
"X" это ружье вырвал у него из рук и в процессе борьбы застрелил завхоза.

- Почему завхоза? - спросил Купцов. - Ты говорил, что Тищенко -
замдиректора.

- Он, конечно, оформлен замом, но какой он заместитель генерального с
пэтэушным-то "образованием"? Едем дальше, Леня. Спустя еще минуту прозвучал
второй выстрел... Сразу после этого Строгов и "X", прихватив охранника с
собой, покинули офис. Остался там только тепленький трупик завхоза.
Примерно сутки Строгов отсутствовал, дома не ночевал, на звонки не отвечал
- мобильник его был выключен. Потом явился в милицию, наврал с три короба,
был задержан на десять суток и отпущен... Что ты про это думаешь, товарищ
следователь?

- Полная х...ня, - сказал Купцов, наливая пиво в бокалы.

- Глыбкая оценка! У вас, профессионального юриста с университетским
образованием, формулировки, как всегда, отточены, лаконичны и
безукоризненны.

- Да уж - профессионализм за деньги не купишь, - ответил Купцов. - А что
этот "X"? Что мы о нем знаем? Откуда он взялся? И куда он делся?

- Ничего не знаем. Строгов говорит, что случайный знакомый. Познакомились в
баре "Трибунал", показался он Строгову решительным мужиком, и Игорек взял
его с собой на стрелку. Адреса или телефона этого "X" Строгов не знает.

- Полная Х...НЯ, - повторил Купцов. - Во-первых, я верю, что был какой-то
конфликт... но не из-за сотни же долларов? Во-вторых, на стрелку не берут
случайного собутыльника из бара. В-третьих, так в принципе не делают...
Если намечается серьезная стрелка, то никак не в офисе. Труп,
охранник-свидетель... куда их девать? Что, в конце концов, означает второй
выстрел? Добивали раненого?

- Спустя минуту? - скептически произнес Петрухин. - Да и не было раненого.
Оба выстрела - в голову. Ты, разумеется, прав, Леня: так не делают.
Совершенно очевидно, что стрелку они забили мирную. Перетереть какую-то
тему и разойтись. Никто не собирался стрелять... Но что-то произошло!
Что-то такое, что враз все переменило. И обычная стрелка обернулась
убийством. Нам с тобой нужно выяснить: что же произошло в то злополучное
воскресенье? Ну как, партнер, осилим?

- Давай попробуем, партнер. Раньше у нас получалось неплохо.

- Лады... Как в старые добрые времена?

- Как в старые добрые времена! Бокалы с пивом сошлись в ярком свете лампы.
Вздрогнули пенные шапки.

- А ты, - спросил Петрухин, - почему со следствия-то ушел?

* * *

Купцов:

А почему, действительно, я со следствия ушел? Я сам не раз задавал себе
этот вопрос. Мог не уходить? Мог... Мог, но все-таки ушел. Ушел после того,
как проработал на следствии шестнадцать с лишним лет. На год больше Димки.

ЛГУ им. Жданова я закончил при проклятом застое - в восемьдесят втором
году. Еще был жив незабвенный Леонид Ильич. Он как раз в этом же году и
помер. Аккурат на День милиции - преподнес ментам подарок. Я только-только
начинал службу. Тогда после юрфака распределялись в ментуру, прокуратуру
или адвокатуру. Отдельные счастливчики попадали в КГБ, как, например, наш
президент, товарищ Путин Владимир Владимирович. Но таких были единицы. В
адвокатуру тоже не особенно рвались - романтики никакой, да и денег не
особо. Нет, на защите какого-нибудь завмага можно было "подняться". Но
завмагов судили не каждый день. Каждый день судили какую-нибудь шелупонь -
хулиганов, воришек и прочих. Что с них возьмешь? У них все движимое
имущество - проссанный матрас на полу, стакан граненый и голодная кошка.

Я пошел в милицию. Я со школьной скамьи был под сильнейшим впечатлением от
фильма "Я, следователь" по роману Вайнеров с молодым Кикабидзе в главной
роли. Насколько сильно реальность отличается от кино, я еще не знал. Я
пошел в милицию... И нашел свое место. Без всякой иронии. Служба свела меня
с интереснейшими людьми. Как из ментовской среды, так и из криминальной.
Да, среди ментов было (и есть) полно пьяниц и раздолбаев, и среди
преступников таких вообще процентов девяносто пять. Но пять-то процентов -
совсем другие люди. Возможно, когда-нибудь я сяду за письменный стол и
напишу очерки о своей (и не только своей) работе... Она занудлива,
однообразна, заполнена текучкой, бумажной волокитой и формализмом... Она
невероятно интересна! Ты кубатуришь, кубатуришь, кубатуришь в голове
информацию, пытаешься понять мотивы преступления, с прогнозировать
последующие ходы преступника. И - получаешь результат. Или не получаешь
результат, все твои построения рассыпаются как блочные "хрущевки" от взрыва
газа. Но мне всегда был интересен не столько результат, сколько процесс. Я
работал и получал удовольствие от своей работы. Я выкуривал по две пачки
сигарет, не спал ночами, таскался на об-честъ-венном транспорте по тюрьмам
и судам, общался с пьяницами, наркоманами, мошенниками, проститутками,
ворами... Я получал кайф от своей работы. Я нисколько не идеализирую ее.. У
следака с шестнадцатилетним стажем иллюзий нет и быть не может по
определению. Следак - это золотарь, труженик огромной и бездонной выгребной
ямы. Т