ь  для
компрометации непокорной агентуры, и другую документацию, необходимую  для
деятельности подобного рода учреждений. Но всего этого не знала даже Анна,
потому что Шалго  весьма  ревностно  оберегал  свой  тайник  от  всех  без
исключения.
   Стальной сейф Шалго отличался от других подобных шкафов не только  тем,
что был оборудован надежным замком, это был вообще  уникальный  экземпляр,
секреты которого знал только он один. Так, например,  в  случае  опасности
достаточно было набрать на шифровом кольце сейфа номер 313, как в действие
вступало устройство, создающее в сейфе такую температуру,  что  в  течение
нескольких мгновений его содержимое обращалось в пепел. Правда, до сих пор
к этой мере предосторожности Шалго еще не приходилось прибегать.
   Шалго собственным ключом открыл парадную дверь. Они поднялись на шестой
этаж.  На  табличке,  укрепленной  на  двери,  стояло:  "Отто  Дюрфильгер,
представитель торговой фирмы "Сигма".
   Шалго пригласил Кальмана  в  кабинет,  усадил  в  кресло  и  достал  из
небольшого бара коньяк. Разумеется, на сей раз он не стал включать  своего
сигнально-подслушивающего устройства, поскольку совсем не хотел, чтобы  их
разговор был услышан "там", в Центре.
   - Эрне Кару, - начал Шалго, - я всегда очень уважал.  Несмотря  на  то,
что он ненавидит и презирает меня. Знаю, он никак мне не  может  простить,
что тогда, в сорок шестом, я бежал из Венгрии, вместо  того  чтобы  отдать
себя в руки следователей. Ваше здоровье, Борши. - Они чокнулись.
   - Где статья? - спросил Кальман.  -  Оставим  прошлое  в  покое.  -  Он
взглянул на часы. - Уже поздно. Закажите мне  такси,  дайте  статью,  и  я
поехал. Я смертельно устал.
   Шалго поднялся. Вразвалку прошел в спальню и немного погодя возвратился
с газетой в руке.
   - Вот она, - сказал Шалго. - Можете оставить ее себе.  Скажите,  а  что
везете вы в подарок своей невесте?
   - Пока еще ничего. Завтра отправлюсь покупать.  Сегодня  приглядел  для
нее хороший альбом Браке.
   В этот момент раздался звонок за дверью.
   - Минутку, - сказал  Шалго  и  подошел  к  письменному  столу,  секунду
постоял в раздумье, затем нажал синюю  кнопку  диктофона.  Кальман  ничего
этого не заметил. Он тоже поднялся.
   - Я вас провожу, - сказал Шалго. - Так мы еще увидимся?
   Звонок повторился.  В  дежурном  помещении  фирмы  "Д'Олрион"  служащий
отложил  книгу  в  сторону.  А  магнитофон  записал  на  пленку  следующий
разговор:
   - Завтра вечером я позвоню  вам.  Сюда,  пожалуйста...  Сейчас...  (Это
голос майора Дюрфильгера, определил дежурный.) Ну, а если  мы  все  же  не
встретимся, Борши, желаю вам удачи!
   - И я вам. И подумайте о возвращении  домой.  (Кто  бы  это  мог  быть?
Насколько я понимаю, говорят они по-венгерски.)
   - Кто там? (Это опять голос Дюрфильгера. Значит, он все еще  не  открыл
дверь.)
   -  Привратница.  Тут  из  полиции  пришли.  Желают   видеть   господина
Дюрфильгера.
   Скрип открывающейся двери, шаги.
   - Прошу вас. Добрый вечер. Я Дюрфильгер.
   (Пожалуй, нужно бы уведомить господина Дарре. А впрочем, еще успею.)
   - Добрый вечер. Советник полиции Гюнтер. Минуточку, а вы кто такой?
   - Я Кальман Борши.
   - Можно взглянуть на ваш паспорт?
   Длинная пауза. (По-видимому, советник рассматривает паспорт. Я  угадал.
Борши - венгерская фамилия. Чего же хочет этот Гюнтер от Дюрфильгера?)
   - Спасибо. Пожалуйста, возьмите ваш паспорт, господин Борши.
   - Я могу идти?
   - Сержант, вызовите лифт.
   (Ага, значит, Гюнтер не один.  Нет,  все-таки  нужно  известить  Дарре,
решил дежурный и позвонил.)
   - Спасибо. Я предпочитаю ходить пешком.
   - Как вам будет угодно, господин. Спокойной ночи.
   - Пока, Кальман.
   - До свидания, Оскар.
   - Спокойной ночи.
   (Почему Борши называет Дюрфильгера Оскаром? Ведь его зовут Отто?)
   Шаги удаляются.
   - Входите.
   Дверь закрывается. Снова шаги.
   - Прошу вас, господин советник.
   - Вот мое удостоверение. Сударыня, присядьте.
   - Как, я должна здесь оставаться?
   - Да, сударыня. Мы ненадолго вас задержим. Прошу извинить нас, господин
Дюрфильгер, за беспокойство. Известен ли вам венгерский  гражданин  доктор
Тибор Молнар?
   - Нет, не известен.
   - Не может быть.  Как  показал  арестованный  Молнар,  вчера  утром  он
передал вам пятнадцать тысяч форинтов. Вы же,  господин  Дюрфильгер,  дали
ему взамен двадцать пять тысяч шиллингов. На десять тысяч шиллингов Молнар
выдал вам расписку.
   - Вы ошибаетесь, сударь.
   - Согласно показаниям доктора Молнара, и валюта в форинтах и  квитанция
находятся у вас.
   - Я повторяю, господин советник, что вы ошибаетесь.
   - У меня есть ордер на обыск.
   - Я протестую.
   - Пожалуйста, вот ордер на обыск.
   - Кто разрешил обыск?
   - Господин Пфейфер, районный прокурор. Прошу вас открыть сейф.
   - Нет, сейф я не открою. Я хочу  прежде  сам  поговорить  с  прокурором
господином Пфейфером, тем более что я знаю господина прокурора лично.
   - Я не могу вам разрешить этот разговор. Прошу вас, выполняйте приказ.
   - Я отказываюсь вам подчиниться, господин советник.  Домашний  обыск  в
ночное время противоречит австрийской конституции.
   - Вы правы, сударь, но  органы  государственной  безопасности  наделены
особыми полномочиями.
   - Я настаиваю на разговоре с прокурором господином Пфейфером.
   Дежурный смотрел на магнитофон и  раздумывал,  как  же  ему  поступить.
Связываться с  представителями  органов  австрийской  госбезопасности  он,
вероятно, не может. А  пока  он  раздумывал,  Дюрфильгер  уже  перешел  на
французский:
   - Дежурный!
   Дежурный  тотчас  же  узнал  голос   Дюрфильгера   и   действовал   уже
автоматически. Переключив аппарат на микрофон, он отозвался:
   - Дежурный слушает.
   Все находившиеся в комнате Шалго слышали чистый, без  искажения,  голос
дежурного настолько отчетливо, что им даже  показалось,  не  стоит  ли  он
где-то совсем  рядом,  чуть  ли  не  между  этим  вот  лысым  толстяком  и
господином советником. Однако поскольку французский язык знал один  только
советник Гюнтер, ни привратница,  госпожа  Хартман,  ни  двое  полицейских
ничего из этого разговора не поняли.
   - Дежурный, - по-французски повторил Шалго,  не  спуская  глаз  с  лица
советника. - Полагаю, вы уже оцепили здание?
   - Конечно, мосье. Сразу же по сигналу  опасности  я  отдал  необходимые
распоряжения.
   - Вам хорошо видно все, что здесь происходит?
   - Да, мосье.
   - Спасибо. Ждите сигнала.
   Шалго выключил систему подслушивания и по-французски сказал советнику:
   - Дом, как вы слышали,  оцеплен.  Отошлите,  господин  советник,  ваших
людей и привратницу.
   Советник Гюнтер закурил сигарету. Он подошел к столу, опустил спичку  в
пепельницу, одновременно обшарив взглядом  стол,  на  несколько  мгновений
задержался на кнопке диктофона, затем повернулся  и  сказал,  обращаясь  к
полицейским:
   - Сержант, можете идти. И вы тоже, сударыня. Благодарю за помощь.
   Шалго проводил  полицейских  и  привратницу  и  запер  за  ними  дверь;
возвратившись  в  кабинет,  он  остановился  возле  низкого   шкафчика   и
предложил:
   - Не хотите ли коньяку, господин советник?
   - Очень любезно с вашей стороны, но не могу. На службе не употребляю.
   Шалго кивнул и налил коньяку только себе.
   Если позволите, я выпью за ваше здоровье, дорогой Клайв Бостон.
   Он опрокинул содержимое рюмки в рот, платком вытер губы, сел к столу  и
закурил сигарету.
   - Как вы догадались, кто я? - спросил Бостон, все еще  не  оправившийся
от изумления и лишь большим  напряжением  воли  заставивший  себя  обрести
спокойствие.
   - О, это было совсем нетрудно, - заверил  его  Шалго.  -  Как-нибудь  я
открою вам секрет. А пока скажите мне, Бостон, как же вы представляли себе
данную операцию? Неужели вы всерьез думали,  что  я  распахну  перед  вами
сейф, если там в самом деле находятся хоть какие-то компрометирующие  меня
материалы? Ведь шифр к замку знаю один только я. Представим  себе,  что  я
испугался, не заметил вашего милого обмана, поверил, что вы  действительно
советник Гюнтер, и назвал бы вам цифры шифра. Откуда у вас  гарантия,  что
это были бы правильные цифры? Вы набираете названные мною цифры  -  и  вас
ударяет током. - Он явно наслаждался замешательством английского майора. -
А о том вы, милейший, не подумали, выйдете  ли  вы  вообще  отсюда  живым?
Здесь же следят за каждым вашим движением. Не я  -  другие!  И  стоит  вам
сделать какой-либо угрожающий или подозрительный жест, как вам конец,  мой
дорогой! Нет, я определенно  разочаровался  в  вас,  милый  Бостон.  Очень
разочаровался...
   - Вы все еще не сказали мне, как вы догадались, кто я.
   Шалго усмехнулся.
   - Вы слишком любопытны, дорогой. Для начала  должен  предупредить  вас:
во-первых,  как  только  докурите  сигарету,  бросьте  ее  на  пол  и   не
шевелитесь. Не вздумайте даже случайно  сунуть  руку  в  карман.  Вставать
будете только по моему разрешению.
   - Что вы от меня хотите? - спросил Бостон, окончательно растерявшись.
   - Это вы организовали слежку за Кальманом Борши?
   - Я.
   - Так я и думал. Почему же вас интересует Кальман Борши?
   Бостон  затянулся,  роняя  пепел  на  пол.   Несколько   мгновений   он
лихорадочно обдумывал, как бы получше соврать. Наконец сказал:
   - Мы получили  сообщение  из  Будапешта,  что  Кальман  Борши  -  агент
венгерской разведки.
   - Но ведь Борши с тридцать девятого года находится у вас на службе!
   - Теоретически да. Но мы точно знаем, что он перешел в  противоположный
лагерь. Только в результате этого он и попал в Дубну.
   - А откуда вам это известно? -  спросил  Шалго,  и  только  теперь  ему
многое стало понятно в поведении Кальмана.
   - Вы же отлично информированы.  Так  неужели  вы  не  слышали  о  "деле
Уистона"? Во время восстания он открыто сражался против нас. Тогда-то он и
примкнул к противоположному лагерю. Будь Кальман Борши нашим  сотрудником,
я бы сидел сейчас не у вас в кабинете, а у него.
   - А что вы знаете о майоре Генрихе фон Шликкене?
   - Ничего.
   - Не спешите с ответом. Дело в том, что это единственный пункт, который
создает в данный момент возможность наших дальнейших переговоров.
   - Я думаю, вы должны не хуже меня знать, что с ним.
   Шалго скривил в усмешке свои толстые, мясистые губы.
   - Это еще как сказать. Так отвечайте, Бостон: жив Шликкен или нет?
   - Насколько мне известно, жив. Больше я ничего  о  нем  не  знаю.  Года
два-три назад я встречал его в Греции.
   - А доктора Шавоша вы знаете?
   - Нет, не знаю.
   Шалго задумчиво посмотрел в лицо Бостону.
   - Скажите, не замышляете ли вы покушения на Борши?
   - Таких указаний я не получал.
   - Хочу предупредить вас: и не пробуйте. Борши находится под моей личной
защитой. И не потому совсем, что я очень люблю его, просто у меня есть  на
него виды. И я не терплю, когда мне становятся поперек дороги. Пообещайте,
что до тех пор, пока Борши находится в Вене, с ним ничего не случится.
   - Обещаю.
   - Дайте мне слово, Бостон.
   - Даю слово. Надеюсь, больше у вас нет ко мне вопросов?
   - Нет.
   - Тогда скажите все же, как вы догадались о том, кто я?
   - У меня очень хорошие связи с миссионерами англиканской церкви, хоть я
и не очень высокого мнения о патере Краммере. Надеюсь, вы меня  понимаете?
Да и Анна мне нравится не так сильно, как вам. Она милое  существо,  но  у
нее плохие руководители. Как только вы произнесли имя Тибора Молнара,  для
меня сразу же стала ясна роль Анны, а также и то, что вся  эта  история  -
блеф, потому что Тибор Молнар тоже был блефом. Просто  я  хотел  проверить
Анну, куда  она  передает  добытую  информацию...  Ну  так  вот,  дорогой,
поскольку Тибор Молнар на самом деле не существует, то,  естественно,  его
не  могла  и  задержать  австрийская  полиция.  Поэтому  я   слушал   вас,
одновременно  наблюдая  за  вами,  за  выражением  вашего  лица.  Оно  мне
показалось очень знакомым.  Но  когда  вы  в  течение  пяти  минут  трижды
поправили очки, я сразу же догадался, что вы Бостон. Налейте себе  коньяку
и выпейте.
   Бостон не заставил себя упрашивать.
   - Такого со мной еще никогда не случалось, - признался он откровенно. -
Поздравляю вас.
   - Послушайте, - продолжал Шалго, - со мной  можно  вести  переговоры  в
определенных разумных рамках, но шантажировать себя я не позволяю. Что вас
интересует? Документация?
   Бостон понял, что пришла пора играть с открытыми картами.
   - Да, документация.
   - Во сколько вы ее оцениваете?
   - На это я не могу вам дать ответ сейчас. Но думаю, что высоко.
   - Тогда поезжайте сейчас домой.  Свяжитесь  со  своими  шефами.  Завтра
вечером в семь часов я ужинаю в ресторане Хуберта. Можете меня найти  там.
- Он тяжело встал. - А впредь получше обдумывайте такого рода операции.
   Бостон поклонился.
   - Бостон, - сказал Шалго, - хотите, я вам дам один совет?
   - Если полезный - безусловно.
   -  Отвыкайте  от  своей  привычки  протирать  очки.  О,  эти  проклятые
привычки!
   - Вы правы.
   - Да, еще вот что. Передайте патеру Краммеру,  что  прокурора  Пфейфера
две недели назад уволили за  взятку.  Такие  вещи  следует  знать  даже  в
проповеднических обществах. Спокойной ночи.



        "5"

   - Донесение получил, - сказал Домбаи. - Все в порядке,  Миклош.  Узнай,
вернулся ли Кальман Борши из Вены.
   Когда  Миклош  Чете  вышел,  Домбаи  принялся  изучать   донесение.   В
частности, и такую запись: "Рихард Даницкий, инженер-механик,  родился  24
февраля 1910 года в Будапеште. Мать - урожденная  Матильда  Фукс,  отец  -
Рихард Даницкий. Родители погибли 4 июля  1944  года  во  время  бомбежки.
Рихард Даницкий окончил Будапештский университет в 1932  году  и,  получив
диплом инженера-механика, в том же году поступил  конструктором  на  завод
фирмы "Броун-Бовери" в  Будапеште.  На  этом  предприятии  проработал  без
перерыва до 10 ноября 1944 года.  Трижды  (в  1935,  1936  и  1937  годах)
направлялся фирмой в командировки во Францию, по нескольку месяцев каждая.
С 1941 по 1943 год находился на действительной  военной  службе.  Воинское
звание: лейтенант запаса, старший инженер. В 1940  году  женился.  Жена  -
Каталина Тимар, хирург. В настоящее время проживает по адресу: город  Печ,
ул. Витез, 3.  Работает  ассистентом.  Развелась  с  мужем  в  1946  году.
Даницкий связи с бывшей женой не поддерживает.  Во  время  войны  Даницкий
находился на службе в Институте военной техники, несколько раз  выезжал  в
Германию. Во время боев в Будапеште пропал  без  вести.  Согласно  личному
листку, был взят в плен советскими войсками. Возвратившись на родину летом
1946  года,  устроился  на  Первый  венгерский  машиностроительный   завод
инженером-конструктором.  Вступил  в  ряды   Венгерской   коммунистической
партии. После национализации завода был  назначен  главным  инженером.  По
заявлению самого Даницкого, с женой развелся  по  соображениям  морального
характера.  До  1956  года  неоднократно  награждался   правительственными
наградами. Внес очень много рационализаторских предложений и имеет  немало
патентов. Конструктивный склад ума. Во  время  контрреволюционного  мятежа
стал   секретарем   рабочего   совета.   После   подавления   мятежа   вел
антиправительственную пропаганду, печатал листовки. Был осужден  на  шесть
лет тюремного  заключения.  Находясь  в  тюрьме,  раскаялся  в  содеянном,
разработал проект насосного мотора, который был впоследствии  запатентован
во многих странах мира. В апреле  1959  года  был  амнистирован.  С  этого
времени  работает  в  качестве  инженера-конструктора  на  заводе   общего
машиностроения. По выходе на свободу  получил  обратно  свою  квартиру  по
адресу: улица Ашо, 4, II район. В 1960 году за  свой  патент  получил  350
тысяч форинтов (патент был приобретен Голландией, Данией, Англией). В 1961
году купил автомашину марки "опель рекорд" у  футболиста  сборной  Венгрии
Ференца Худака. Машина стоит в  гараже  под  виллой  спортсмена.  Даницкий
ведет замкнутый образ жизни, друзей не имеет. В субботу обычно выезжает на
автомобильную прогулку и возвращается в воскресенье вечером. Ни с  кем  за
границей не переписывается".
   Такие сведения содержались в донесении. Инженер Даницкий был  взят  под
наблюдение по указанию полковника Кары  весной  шестьдесят  второго  года.
Отдавая приказ  установить  слежку  за  Даницким,  полковник  одновременно
передал майору Домбаи один документ. В нем очень кратко упоминалось о том,
что во время войны Даницкий  поддерживал  связь  с  майором  Генрихом  фон
Шликкеном и что его фамилия значится в картотеке БНД [разведслужба ФРГ], в
разделе "активизированная  агентура".  Кара  не  сказал  Домбаи,  от  кого
получено это донесение, Домбаи же, разумеется, не стал  его  спрашивать  в
соответствии со старым правилом: не проявляй излишнего любопытства.
   В то время группа Домбаи вела одновременно несколько разработок.  И  во
многих  донесениях  и   секретных   материалах   неоднократно   упоминался
иностранный агент по кличке "Доктор". Согласно  материалам,  речь  шла  об
одном из руководителей французской агентурной сети в Венгрии. Но  не  было
даже известно, женщина или мужчина скрывается под этой  кличкой:  французы
не включали Доктора ни в одну из групп своей агентурной сети.  Около  трех
недель назад венгерская контрразведка перехватила шифрованную  радиограмму
и довольно быстро расшифровала ее. В ней говорилось: "Дядюшка нуждается  в
лечении против запоя, лечащий врач рекомендует метод CF-17". Кара по этому
поводу долго совещался с Домбаи, и они пришли к  выводу,  что  радиограмма
имеет какое-то отношение к давно разыскиваемому Доктору.  Разумеется,  они
оба понимали, что  это  всего  лишь  предположение  и  что  оно  останется
таковым, пока не будет подтверждено фактами.


   Домбаи позвонил Каре и сказал, что после обеда хотел  бы  повидаться  с
ним.
   А полчаса спустя Домбаи уже  сидел  в  кабинете  подполковника  Тимара.
Тимар, коренастый черноволосый  весельчак,  славился  среди  товарищей  по
работе удивительно крепкими нервами.
   - Скажите, Шандор, что с вами происходит? - сказал с  некоторым  укором
Тимар. - Вот уже целый год мы не получаем от вас ни одного  заслуживающего
внимания дела.
   - Некие западные державы пронюхали, что я принял руководство отделом, -
отшутился Домбаи, - и, обсудив этот вопрос на  заседании  НАТО,  пришли  к
выводу, что в создавшейся новой обстановке ведение шпионажа  в  Венгрии  -
дело совершенно безнадежное!
   Секретарша принесла кофе. Перебрасываясь шуточками,  они  выпили  кофе.
Затем Тимар поинтересовался, читал  ли  Домбаи  интервью  журналиста  Белы
Жиндея, полученное им у доктора Марии  Агаи.  Поскольку  Домбаи  не  читал
этого интервью, он с большим интересом выслушал его в пересказе Тимара. По
словам Агаи, обстоятельства провала группы Татара и по  сей  день  покрыты
мраком.  Ясно  только  одно,  что   здесь   имело   место   предательство.
Мишкольцевских товарищей выдал провокатор по кличке "Ворчун", внедрившийся
в их ряды. А вот какова была его настоящая фамилия - это  мог  бы  сказать
один только Клич, пропавший  во  время  войны  без  вести  и,  по  слухам,
погибший в немецких застенках. Неизвестно до сих  пор  и  то,  кто  предал
самого товарища Татара, расстрелянного затем фашистами. Одно время в  этом
подозревали ее, Марию Агаи, и у нее  иногда  бывает  такое  ощущение,  что
кое-кто до сих пор не верит в то, что она невиновна. Поэтому было бы очень
важно установить личность настоящего предателя.
   - Но ведь такое подозрение - явная чушь! -  не  удержался  от  возгласа
Домбаи. - Агаи действительно ни в чем не виновата! Она и не  могла  знать,
где скрывался Татар. Ты просмотрел материалы следствия?
   - Ничего мы не нашли.  Следственные  дела  по  группе  Татара,  Буши  и
Марианны Калди исчезли во время мятежа. А  то,  что  уцелело,  не  внушает
н