насиловать  незнакомых
женщин. Если вам поручено убить человека, то не стоит его  еще  и  мучить,
это уже перебор. Подобрал я ключи, сел за руль и отъехал.  Честно  говоря,
мне  сложно  водить  машину  одной  правой,  но  я  уже   научился   левой
поддерживать руль. Это не так трудно, как вы думаете. Вот в Англии  или  в
Японии машину вести я бы не смог, а так ничего, уже  привык.  Проехали  мы
километров пять, она меня и  спрашивает,  кто  я  такой.  А  я  ей  честно
ответил, что убийца.  Тут  она  улыбается,  решает,  что  я  с  ней  шучу.
Действительно странно. Зачем спасать человека, если собираешься его убить?
Но для профессионала такого вопроса не бывает. Если тебе поручен  "заказ",
значит, ты его и должен исполнить. Другого варианта быть не должно.
 Они ехали довольно долго.
 - Куда мы едем? - наконец спросила она.
 - Не знаю, - он резко затормозил, затем  выехал  на  обочину  дороги  и
встал. Посмотрел  в  зеркало  заднего  обзора.  Встретил  ее  внимательный
взгляд.
 - Кто вы? - снова спросила она.
 Он молчал.  Если  она  не  поверила  в  первый  раз,  не  стоит  больше
экспериментировать.
 - Какая разница? - наконец сказал он, - просто я  человек,  который  не
дал вас изнасиловать.
 - Спасибо. Но, может, вы меня еще и освободите от наручников.
 - Нет, - тихо сказал он.
 - Что нет? - не поняла женщина.
 - Не освобожу. Потом не смогу их снова надеть, - он смотрел по-прежнему
в зеркало, сидя к ней спиной.
 - А зачем вы должны их одевать,  -  не  могла  уловить  нить  разговора
женщина, - впрочем, - сказала она вдруг тихо, - делайте, как  знаете,  мне
уже все равно, я устала от этих детективов.
 - Вы убили человека? - спросил он.
 - Кажется, да, я его задавила. А почему вы спрашиваете?
 - Просто интересно. Как это произошло?
 - Я должна говорить в таком положении? - спросила  женщина,  -  вам  не
кажется, что теперь не самое лучшее время для нашего разговора.
 - Вы не правы. Теперь именно время. Так, как это произошло?
 - Они убили моего генерального директора. Потом хотели  убить  меня.  Я
угнала их автомобиль и, когда выезжала со двора, задавила одного  из  них,
конечно, случайно. Вот и все.
 Он наконец повернулся к ней. Она легко покраснела.
 - Вы могли бы не смотреть на меня? Эти  мерзавцы  порвали  на  мне  все
платье.
 - Я смотрю вам в лицо, а не на вашу одежду, - сказал он.
 - И долго вы так будете смотреть...
 - Пока не решу, что настало время.
 - Время, - она даже улыбнулась, - и, что будет?
 - Я вас пристрелю, - просто ответил он. На этот раз она  поверила.  Она
что-то увидела в его глазах и дрогнула.
 - Почему?
 - Я получил за вас деньги. Чтобы найти и убить вас. Я  профессиональный
убийца, а вы та самая жертва по имени Ирина Борисова.
 - Тогда зачем вы меня спасали? - не выдержала она.
 - А вы хотели бы, чтобы они завершили начатое. Мне показалось, что  вам
не нравится их компания.
 - Честно говоря, да. Но и ваша мне не очень симпатична.
 - Я знаю, - он отвернулся, затем вышел из машины, достал пачку сигарет,
резко  встряхнул  ее  и  вытащил  губами  сигарету.  Убрав  пачку,  достал
зажигалку, закурил. Она видела, как он курил.  Не  докурив  с  кареты,  он
выбросил ее, возвращаясь в машину. На этот раз он сел на  заднее  сидение,
рядом с ней. Она машинально отодвинулась в угол.  При  этом  юбка  немного
поднялась выше колен. Ей было стыдно, но поправить платье она не  могла  и
поэтому чувствовала себя неловко.
 Вместо этого она спросила:
 - Что с вашей левой рукой? Вы никогда ею не пользуетесь.
 Вместо ответа он расстегнул манжет рукава рубашки и, подняв его  вместе
с рукавом пиджака, показал протез. Она вскрикнула.
 - Не бойтесь, - горько сказал он, - она не кусается.
 - Где это вы так?
 - В Афганистане. Но это было давно.
 Они замолчали.
 - Вы действительно мой убийца? - спросила женщина.
 - Что я должен сказать, чтобы вы успокоились.
 - Правду.
 - Я действительно ваш убийца.
 Она закрыла глаза, прислонилась головой к дверце машины. И, не открывая
глаз прошептала:
 - Тогда быстрее делайте свое дело. Мне так все надоело.
 Он молча смотрел на нее.
 -  Давайте,  -  крикнула  она,  не  открывая  глаз.  Вместо  этого  она
почувствовала, как он поворачивает ее плечо и, вставив ключ, открывает  ей
наручники. Наконец она могла растереть отекшие руки.  Она  сразу  оправила
юбку, словно это было важнее всего.
 - Спасибо, - просто сказала женщина.
 Он ничего не ответил. Так они сидели довольно долго минут  двадцать.  И
ничего не говорили друг другу. Потом он откинул голову на сидение  и  тоже
закрыл глаза.
 Было тихо и как-то особенно спокойно.  Они  сидели  вдвоем,  на  заднем
сидении старых, покореженных "жигулей", и слушали тишину,  не  решаясь  ее
нарушить невольным вздохом или восклицанием. Словно  в  этом  мире  больше
ничего не существовало.
 - Птицы поют, - сказала она, не открывая глаз.
 - Сегодня хорошая погода, - согласился он.
 - Почему вы согласились на такую работу? - она даже не смотрела  в  его
сторону, даже не повернула головы.
 Он открыл глаза, посмотрел на нее.
 - Это моя профессия.
 Она наконец повернулась в его сторону и тоже открыла глаза.
 - Убивать людей?
 Глаза у нее были серые, но с какой-то синеватой искоркой.
 - Не все люди одинаковы, - пожал он плечами.
 - Поэтому вы их убиваете?
 - Вас я еще не убил.
 - Да я совсем забыла об этом. Сколько у  меня  есть  времени?  Полчаса,
час, два?
 - Не паясничайте, - одернул он ее, - вы же уже поняли, что я  не  смогу
вас убить.
 - Да, - на этот раз искренне удивилась она, - а можно узнать, почему?
 Он снова закрыл глаза, повернув голову.
 - Вы не ответили на мой вопрос, - напомнила женщина.
 - Вы мне нравитесь, - просто сказал он.
 Она усмехнулась, глядя на него.
 - Когда вы это поняли. Только теперь?
 - Давно. Еще вчера, когда вы выходили на балкон.
 - Так вы следили за нами, - задохнулась она от гнева.
 - И за вами, и за ними. Мне  пришлось  даже  прикрепить  "жучок"  к  их
"Волге", чтобы слышать все, что творится в машине.
 - И вы все слышали? - спросила, густо краснея, женщина.
 - Конечно. Поэтому я ударил вашу  машину  сзади,  чтобы  прекратить  их
упражнения.
 Она вдруг все поняла.
 - Спасибо вам, - сказала женщина, не решаясь дотронуться до  его  левой
протезированной руки.
 - Не стоит, - усмехнулся он, - я действовал из корыстных побуждений.
 - Вы москвич? - спросила Ирина.
 - Нет, я из Ленинграда, - он и сам не знал, почему говорит правду  этой
женщине. Но врать ему не хотелось.
 - А я москвичка.
 - Я знаю.
 - Да, конечно, - кашлянула она, - а что мне теперь делать?
 - Не знаю.
 - Достаточно откровенно.
 Ей было как-то спокойно с этим строгим,  немногословным  человеком  без
левей руки. А может, она просто вначале пожалела его, увидев этот страшный
протез. Ведь жалость тоже сильное чувство.
 - Вас ищут по всему городу, - напомнил он, -  думаете,  только  я  один
должен был вас убить?
 - Понимаю... - печально кивнула головой Ирина.
 - Вам нужно куда-нибудь спрятаться, убраться из этого города,  хотя  бы
на полгода, чтобы все стихло. Я слышал вчера разговор вашего гостя. Он  не
позволит вам пойти в ФСК. И  даже  если  вы  туда  попадете,  нет  никакой
гарантии, что там не окажется их человек. Ведь вы сами  рассказывали,  что
вас пытался убить подполковник милиции. У вас есть где-нибудь убежище?
 - Теперь нет. Было только у Маши, но они и его нашли.
 Он помолчал. Затем сказал, словно раздумывая.
 - Пожалуй, нет другого выхода... Ладно. Поедем ко мне, а потом я помогу
вам убраться из города.
 - Но, куда я поеду? У  меня  нет  ни  денег,  ни  одежды,  -  близоруко
прищурилась женщина, - даже мои очки остались у Маши.
 - Какое у вас зрение?
 - Минус один, полтора.
 - Это не так  страшно,  пока  вы  можете  обойтись  без  очков,  а  там
что-нибудь придумаем. Кстати я видел вашу фотографию в очках.  Там  у  вас
лицо строже.
 Она невольно улыбнулась.
 - А где я буду жить?
 - Найдем место, - он вышел из автомобиля, пересел вперед,  потом  вдруг
обернулся к женщине, - обещаете меня слушаться?
 - А что мне еще остается делать.
 - Тогда садитесь за руль. Мне трудно вести машину  одной  рукой  и  еще
смотреть  по  сторонам,  чтобы  нас  не  догнали.  В  случае  чего   сразу
пригибайтесь.
 - Хорошо, - она вышла из автомобиля и, подождав, пока он  перелезет  на
соседнее сидение, села за руль.
 - Только вы на меня не смотрите, - попросила она, - я в таком виде.
 - Подъедем к какому-нибудь магазину, я куплю вам платье. Скажите  какой
у вас размер. И  обещайте  никуда  не  уезжать.  Это  в  ваших  интересах,
поймите.
 - Сорок шестой, немецкий сороковый, если американский, то двенадцатый.
 -  Постараюсь  не  запутаться.  Вы  знаете  где-нибудь  тихий  валютный
магазин?
 - Знаю, - улыбнулась она снова, - я же москвичка.
 - Тогда поедем туда, - предложил он.
 Она кивнула головой. Ехали они долго, минут тридцать, сорок. Наконец  у
одного из магазинов она остановилась.
 - Здесь, только покупайте не очень дорогое. Просто я не могу  появиться
в таком виде в магазине.
 Он вышел из машины, хлопнув дверью. Затем вернулся.
 - Не уезжайте, - снова повторил он.
 В магазине ему показали сразу несколько видов  платьев,  и  он  немного
растерялся. Впервые в жизни он выбирал платье для женщины.  Когда  он  был
женат, у него не было ни времени, ни таких огромных денег, чтобы ходить  в
валютные супермаркеты. Да в те времена и не  было  таких  магазинов.  А  в
"Березку" офицеру-коммунисту заходить было нельзя. Могли просто задержать,
а потом выгнать с позором из армии.
 На всякий случай он выбрал два платья, добавив еще пару чулок. И  вышел
из магазина с большими пакетами. Машины не было...
 Он горько усмехнулся. Все правильно. Почему она должна верить какому-то
незнакомцу. На мгновение он даже  разозлился  на  себя  -  распустил  нюни
слюнтяй, потом  решил  ехать  домой,  в  Люблино,  на  свою  однокомнатную
квартиру. В этот момент она подъехала.
 - Милиционер не разрешает  здесь  останавливаться,  -  быстро  пояснила
женщина, - и мне пришлось сделать круг.
 Видимо, на его лице  что-то  проступило,  если  она  сразу  замолкла  и
посмотрела ему в глаза.
 - Я не думала уезжать, - сказала Ирина.
 Он молча протянул ей пакеты, усаживаясь рядом.
 - Господи, зачем два? - ахнула она, - спасибо большое, но они  довольно
дорогие. А это, тоже платье?  Нет,  такое  я  одеть  не  могу.  Его  носят
девочки, работающие в гостиницах, оно слишком вызывающее.
 Он ничего не отвечал.
 - А где мне переодеться? - вдруг деловито спросила женщина.
 -  Заедем  в  любой  дворик,  а  я  выйду  из  машины,  покурю.  Вы   и
переодевайтесь, - предложил он.
 Так они и сделали. Он выкурил две сигареты, пока наконец она не позвала
его. В новом платье и новых колготках  она  чувствовала  себя  значительно
увереннее. Словно со старым платьем она выбросила и  все  ужасы  прошедших
дней.
 - Куда теперь? - спросила она.
 - В Люблино, там у меня квартира, - объяснил он.
 Она, не задавая больше вопросов, тронула машину с места.
 "Жигули" они оставили во дворе. А потом долго поднимались на его  этаж,
лифт, как обычно, не работал. В его квартире она осмотрелась.
 - Плохо живете, - сказала женщина, - видимо, вы плохой  убийца,  я  это
уже поняла, платят вам совсем мало.
 -  Нет,  -  серьезно  ответил  он,  -   хороший.   Просто   здесь   моя
конспиративная квартира, я ее снимаю.
 Она, кажется, поняла, что он не шутит, и замолчала. На кухне у него был
привычный беспорядок.
 - Может, я все уберу, - предложила женщина, - а вы идите за продуктами.
Так будет лучше.
 Когда он вернулся, на кухне был  идеальный  порядок.  Он  успел  купить
разные продукты, забежав в магазин, и успел позвонить Сурену.
 - Все, - сказал он, - твой "заказ" выполнен. Готовь деньги.
 - Это ты ее похитил из "Волги", - спросил Сурен, - я сразу  понял,  что
такое мог придумать только ты. Отбил хлеб у мальчиков.
 - Неважно, "заказ" выполнен. Когда я могу получить деньги?
 - Сегодня вечером. В семь  часов  подъезжай  к  метро,  как  обычно.  Я
привезу деньги.
 - Договорились.
 Он поднимался с двумя сетками, не зная, что она  уже  допустила  ошибку
Одну, единственную, утаив от него телефонный звонок  Маше.  Но  ей  просто
необходимо было предупредить хоть кого-то. Чтобы не волновалась  сестра  и
другие родные. Чтобы не беспокоилась сама Маша. Она не знала, что  телефон
Маши уже прослушивался. И этот телефонный звонок стал роковым  для  одного
из них. А пока они сидели на кухне и о чем-то говорили.  И  он  впервые  в
жизни подумал, что можно быть счастливым. Но в семь часов ему  нужно  было
ехать за деньгами.
 Мне не понравилась оперативность  Сурена,  когда  он  рассказал  мне  о
нападении на "Волгу". Как быстро они все узнают. Я был  прав,  отсоветовав
Ирине  идти  в  ФСК.  Видимо,  это  какое-то  крупное  дело,  а  ее  нужно
обязательно убрать, чтобы не стучала на милицейских офицеров.
 Первый раз в жизни я ужинал спокойно  с  женщиной,  которую  не  купил.
Которая мне нравилась и с  которой  у  меня  ничего  не  было.  Можете  не
поверить, но ничего такого я даже не хотел.  Мне  было  так  покойно,  так
хорошо, что она сидит  рядом,  кушает,  смеется,  о  чем-то  рассказывает.
Ничего другого мне и не нужно. Я уже тогда решил, увезу  ее  в  Ленинград,
пусть живет у меня на даче. А с Суреном все, завязываю. Буду  работать  на
Ковача, там и "клиенты" солиднее и "заказы" более обеспеченные. Так  мы  с
ней и проговорили до половины седьмого. А потом я встал и решил  ехать  за
деньгами.
 - Смотри, - говорю, - никому дверь не  открывай.  Хотя  здесь  тебя  не
найдут. Можешь отдохнуть спокойно.
 К тому времени мы уже перешли на ты.
 - Спасибо тебе, - говорит она, - за все спасибо, - и вдруг  наклоняется
и тихонько так целует меня в губы. Меня словно молотом ударили. Никогда  в
моей жизни не было такого поцелуя. Я стою, как дурак, и смотрю на нее.
 - Ну иди же, - говорит она и улыбается.
 Я сразу выскочил за дверь, словно школьник, впервые в жизни целованный.
И еще я скажу - все купленные бабы не стоят даже пяти долларов. Не то это,
не то. Даже втроем  они  мне  меньше  удовольствия  доставляли,  чем  этот
осторожный короткий поцелуй. Вот тогда я и решил - не будет у меня  больше
никогда в жизни этих "бабочек". Противно и грязно. Не хочу.
 К метро я подъехал без пяти семь, но, видимо, такой взволнованный  был,
что даже не заметил, как Сурен появился. А надо было заметить, иначе потом
все бы так не сложилось. Он сел ко мне в автомобиль с чемоданчиком в руках
и спрашивает.
 - Все нормально прошло. Убрал ее?
 - Конечно, - отвечаю, - давай деньги.
 Он улыбается так гадко и вдруг достает пистолет с надетым глушителем  и
прямо мне в бок.
 - Сука ты, - говорит, - подставка дешевая. Одну бабу убрать не смог.  И
своего "диспетчера" обманываешь.  За  такие  дела  яйца  живьем  отрезают,
знаешь ведь, обманывать нельзя.
 - А  с  чего  ты  взял,  -  спрашиваю,  -  моя  правая  рука  лежит  на
переключателе скоростей, и он ее видит, даже пошевелить не  могу,  не  то,
что пистолет достать.
 - Звонила твоя сучка из Люблино своей знакомой, - отвечает Сурен, - вот
ее и засекли. А тебе, видимо, понравилась она. И решил сначала потешиться.
Только напрасно ты меня обманул. Теперь и тебе конец,  и  ей.  Ребята  уже
поехали.
 Лучше  бы  он  мне  этого  не  говорил.  Любой  из  них   всегда   меня
недооценивает, считая, что я однорукий инвалид. А  я  левой  пользуюсь  не
хуже, чем правой. Он то не ожидал такого. Вот левой рукой я ему  и  двинул
по морде, а правым локтем пистолет отодвинул,  и  выстрел  уже  в  сидение
попал. А на левой у меня протез, так он сразу и отключился. Для верности я
его еще раз ударил, а потом наручники Ирины  на  него  одел  и  на  заднее
сидение бросил.
 Как я летел обратно домой, знают только гаишники. Три или четыре машины
из-за меня столкнулись, еще некоторых  я  довольно  сильно  поцарапал.  Но
доехал до своего дома довольно быстро. Достаю пистолет. Во дворе все тихо.
Поднимаюсь  по  лестнице.  По-прежнему  все  тихо.  И  лифт,  конечно,  не
работает. А на моей лестничной клетке дверь чуть приоткрыта. Как только  я
увидел это, у меня прямо сердце остановилось. Тихо подошел, дверь открываю
- тишина.
 Прошел дальше. А в комнате Ирина лежит. И две дырочки у  нее  там,  где
сердце. Лежит в подаренном мною платье. И на  лице  страха  никакого  нет,
такое спокойное лицо, такое мягкое. Я обхватил голову руками и  тихо  вою,
тихо так, чтобы соседи не услышали. Как волк  в  лесу,  думаю,  боль  меня
отпустит наконец. А она проклятая еще сильнее сердце сдавливает.
 Даже когда руку потерял, такой боли не испытывал. Сижу я над ее  трупом
и вспоминаю, что ни разу так и не поцеловал ее.  Наклонился  и  вернул  ей
такой же короткий поцелуй. Первый и последний в жизни. Еще в теплые  губы.
Что они ей такого сказали, чтобы двери открыла, я не знаю. Может, про меня
что наплели. Но она им открыла и получила сразу две пули в сердце.
 Поднялся я затем. Не может у нас  быть  близких  и  родных.  Не  может.
Слишком удобная мишень, слишком мы близко к смерти ходим. Посмотрел  я  на
нее еще раз и вышел из квартиры, закрыв дверь на все замки.
 А в машине Сурен уже пытается зубами двери  открыть.  И  взгляд,  такой
страшный, понимает ведь, что я с ним делать буду. Я его отвез в  небольшую
рощу. Нож достал. Вытащил его из машины.
 - Теперь я тебя по кусочкам резать буду, - сообщаю ему.
 Он как только на меня посмотрел, все  понял.  Я  потом  в  зеркало  две
недели глядеть не мог, оказывается, седой весь стал. Он сразу закричал.
 - Не нужно. Все расскажу, сдам тебе ее убийц.
 И  действительно  рассказал.  Оказывается,  тот  подполковник   большой
милицейский чиновник в министерстве, а убивал Ирину второй киллер, нанятый
тем же Суреном.
 И хотя "диспетчер" не должен давать адресов своих людей, но  Сурен  мне
сразу сдал моего "коллегу". Только поэтому я не стал  его  мучить.  Просто
пристрелил и тело выбросил в кусты.
 Не везет мне с "диспетчерами". Хотя Игорь был очень хороший парень.  Да
и Рябой был нормальный мужик, пока с Резо не связался.  А  вот  Сурен  мне
всегда не нравился. Поехал я к своему "коллеге" на квартиру. И долго  ждал
его в подъезде дома, ох, как долго. Он,  конечно,  дилетант  был.  В  лифт
вошел, а я забежал туда же. И потом целых три минуты в глаза ему  смотрел.
И он смотрел, а куда денешься, если пистолет тебе в живот  упирается.  Все
хотел спросить у него, что сказала Ирина перед смертью, что попросила.  Но
не мог, не хотел, чтобы ее последние слова мне  этот  мерзавец  передавал.
Словно он был ее душеприказчиком.
 А потом разрядил всю обойму в него.  Спокойно  так  стрелял,  чтобы  он
мучился. Хотя, если разобраться, он ничего необычного  не  сделал.  Только
свою, да и мою работу выполнил. Убил  "клиента"  без  мучений  и  ненужных
издевательств. Сразу в сердце стрелял. Но от этого мне легче не было.
 А потом поехал искать этого мусора. Этого офицера, из-за которого Ирину
убили. Долго искал, пока наконец нашел. Через три дня. Но эта  работа  мне
по душе была. Хотя и бесплатная. Ирину я похоронил сам, нашел ей  красивое
место в лесу, а где, не скажу, я туда всегда  хожу,  цветы  кладу,  с  ней
беседую и словно мне легче бывает. Словно опять мы с ней на кухне сидим  и
говорим о чем-то, смеемся, рассказываем.
 А подполковник подтянутый такой был, уверенный в себе, красивый. Я его,
как зверя, обкладывал, все момента ждал. "Жигули" свои я просто  на  улице
оставил. Их теперь могли засечь, а мне  лишние  неприятности  ни  к  чему.
Потом наконец узнал, что подполковник любит со своей  любовницей  на  дачу
ездить, отдыхает там.
 Выяснил я точно, когда они приедут, и приехал пораньше. Сижу в комнате,
жду. Он вошел такой уверенный, такой важный. Даже не испугался.  Посмотрел
на меня, потом своей б.... говорит:
 - Видишь, - настоящий грабитель. Забрался к  нам  да  дачу,  хочет  нас
ограбить, - а сам улыбается.
 - Нет,