дел
безмятежный старец, разбитый параличом. То был генеральный прокурор  штата
Иллинойс, тщетно хлопотавший об отставке. Два старых негра справа и  слева
отмахивали от него мух. На плече его сидел  розовый  попугай,  на  коленях
лежала кошка, а у ног - ирландская сука с четырьмя сосунками. Взор  старца
был  устремлен  на  превосходный  аквариум  неподалеку  от   его   кресла,
наполненный всякими китайскими макроподами, - излишнее название для рыб, и
без того обитающих в мокром месте.
   Язык старца, с трудом ворочавшийся, пришел в действие.
   - Ккакк... мои ппороссятки? - спросил он у негра.
   - Кушают, масса Мильки, благодарение богу.
   - А ммоя жжабба?
   - Опущена в колодец, масса Мильки.
   - А ммоя дочь?
   Но эта последняя не  дала  негру  ответить,  появившись  на  террасе  в
сопровождении гостя - проезжего депутата Пируэта.
   - Вытрите папе нос! - сердито сказала она неграм и  уселась  в  кресло,
скрестив ножки.
   Депутат сел рядом с ней.
   Молодая мисс Мильки была девицей пятидесяти лет.  Коротенькое  платьице
для лаун-тенниса выгодно обтягивало ее формы, а рыжекудрый парик  придавал
ее задорному личику еще большую пикантность.
   - Не утешайте меня, дорогой мистер Пируэт! Я уверена, что сойду с  ума!
И чем скорей, тем лучше! - вырвалось у нее страдальческим шепотом.
   - Но ваш папенька... - тревожно начал Пируэт.
   - О, ему ни за что не дают отставки! После этого знаменитого  дела  они
вцепились в него как щипцами! И понимаете, дорогой мистер Пируэт, всю  его
корреспонденцию, все эти письма, жалобы, апелляции,  интерпелляции  -  все
это должна читать я  сама.  В  мои  лучшие  годы,  когда  другие  танцуют,
резвятся и... ах!.. встречаются с себе  подобными,  я  должна  сидеть  над
бумагами! - Из пышной груди мисс Мильки вырвалось стенание.
   - Но почему бы вам не взять секретаря?
   Мисс Мильки устремила на депутата изумленный взор:
   - Здесь, в Иллинойсе,  секретаря?  Дорогой  мистер  Пируэт,  вы  должны
знать, что у нас легче купить железную дорогу, чем нанять секретаря. У нас
нет здесь ни единой рабочей руки!
   Депутат Пируэт взглянул на нее с ужасом.
   - Ни единой! - энергично повторила она.  -  А  когда  перепадет  к  нам
кой-какой эмигрантишка - вы  знаете,  ведь  иной  раз  они  добираются  до
Иллинойса, - так его перехватывает эта собака, этот изверг, этот  безумец,
этот молодой Нерон и Навуходоносор - мистер Дот!
   С этими словами мисс Мильки откинулась на спинку  стула  и  затрепетала
всем телом в нервной конвульсии.
   - Скажите мне, кто такой мистер Дот? - нежно осведомился депутат, кладя
свою руку на трепещущие пальцы несчастной мисс.
   Долгое молчание было ответом. Наконец, собравшись с силами, она открыла
глаза и глухо произнесла:
   - Дот - это роковой человек, мистер  Пируэт.  Он  виновник  всех  наших
несчастий... Когда-нибудь, на досуге...
   - Но я сегодня уезжаю! - с испугом вырвалось у депутата.
   - На досуге я расскажу вам страшную драму насей жизни.  А  пока  только
одно слово: Дот  -  автор!  Он  автор  гнусного  фельетона  о  детективных
талантах моего отца.  Он  автор  прогремевшего  интервью,  в  котором  мой
папенька... - мисс Мильки всхлипнула, - мой папенька обзывается  такими...
такими словами, что будто бы  Шерлок  Холмс  и  Нат  Пинкертон  перед  ним
трубочисты!
   Не в силах продолжать разговор, мисс Мильки набросила на лицо кружевной
платочек, как раз во-время, чтоб подхватить кусок  штукатурки,  упавший  у
нее из-под левого глаза.
   Мистер Пируэт  почувствовал  себя  заинтересованным.  Он  уже  собрался
сказать мисс Мильки, что согласен отложить свой  отъезд,  как  со  стороны
проезжей дороги, огибавшей коттедж, раздались неистовые вопли.
   - Стой! Стой! Стой! - вопил кто-то в бешенстве, размахивая дубиной и со
всех ног летя за небольшим серым  ослом,  волочившим  по  дороге  странную
ношу.
   Но осел, как  это  чаще  всего  бывает  с  ослами,  выразил  совершенно
обратное намерение  и,  брыкнув  своего  преследователя,  галопом  понесся
дальше.
   Пальцы  мисс  Мильки  вонзились  в  руку  депутата.  Очи  мисс   Мильки
устремились на ослиного преследователя.
   - Дот! -  шепнула  она  лихорадочно.  -  Взгляните,  этот  ужасный  Дот
преследует своего осла... А осел... Великий боже, что  такое  он  тащит?..
Дорогой Пируэт, держите меня  за  талию,  я  падаю,  я  умираю!  Он  тащит
эмигранта!
   Зрелище,  разыгравшееся  на  шоссе,  становилось  все  более  и   более
катастрофическим. Дот, черноусый мужчина в соломенной  шляпе  и  небрежном
костюме фермера, мчался наперерез ослу, пытаясь загнать его в свой двор  и
осыпая проклятиями. Но осел, неистово крича, проскочил мимо  него,  сделал
два-три поворота и, задрав хвост, неожиданно для всех вдруг влетел во двор
коттеджа мистера Мильки. Он  пронесся  прямехонько  к  креслу,  где  лежал
параличный старец, и замотал головой, силясь сбросить со своей шеи  кушак,
за который держалась его странная ноша.
   - Осликк! - прошептал мистер Мильки, блаженно улыбаясь. - Подди  сюдда,
ослик! Благодарный друг мой! Осел-джжентльммен!
   Пока эти  фразы  срывались  с  языка  старца,  мисс  Мильки  и  депутат
энергично освобождали ослиную ношу. Это  был  немолодой,  бедно  одетый  и
страшно изнуренный человек. На лице его лежала печать глубокого страдания.
   - Вы наняты! Подпишите контракт! - визжала мисс Мильки, в то время  как
мистер Дот с проклятиями требовал назад своего осла, обещая снять  с  него
кожу и сунуть ему под хвост горящую головню.
   - Я эмигрант, - пробормотал бедняк, понурив голову. - Я  не  имел  силы
идти пешком и привязал себя к этому доброму животному, пасшемуся на  лугу,
в надежде, что он довезет меня до жилья.
   - Вы приняты на место! - отчеканила мисс Мильки. - Здание,  которое  вы
здесь видите, есть родовое поместье  моего  отца,  генерального  прокурора
штата Иллинойс.
   - Для эмигранта вы отлично владеете языком, - вмешался депутат.  -  Как
ваше имя, милейший?
   Бедняк провел рукой по лицу:
   - Меня зовут Павлом Туском.



47. О ПРИЧИНАХ БЛАГОДАРНОГО ЧУВСТВА В ОСЛЕ

   - Теперь, когда у вас есть секретарь, а я остался на  лишние  сутки,  -
нежно начал депутат Пируэт,  сидя  с  мисс  Мильки  при  луне  на  садовой
скамейке, - теперь я хочу узнать от вас обо всех  этих  тайнах!  И  почему
вашему папе не дают отставки, и почему этот  Дот  прославил  его  по  всей
Америке, и почему мистер Мильки назвал осла благодарным животным?
   - Ах, - вздохнула мисс Мильки,  -  вы  хотите  взглянуть  на  дно  моей
души!.. Я согласна. Слушайте  меня,  дорогой  мистер  Пируэт,  слушайте  и
исторгайте слезы!
   Она поникла головой, собралась с  духом  и  начала  следующий  рассказ,
прерываемый частым кваканьем жабы, хрюканьем  поросят  и  ночными  стонами
летучей мыши:
   - Мы переселились сюда, когда папеньку разбил паралич, года два  назад,
сэр. Место это было глухое и мрачное, особенно для юного существа.  Папаша
чувствовал себя прекрасно, будучи любителем животных, а я должна была  дни
и ночи наблюдать за сельским хозяйством, в то время как в груди моей  пели
мелодии Шопенгауэра.
   - Вы хотите сказать - Шопена? - перебил ее депутат.
   - Ну да, Шопена Гауэра, - поправилась мисс Мильки. - Отец мой  подал  в
отставку, и ее хотели уже принять, ждали только  подходящей  рабочей  руки
для его замены, что у нас в  Иллинойсе,  как  я  вам  уже  сказала,  адски
трудно. И вот в один прекрасный  день  прибегают  к  нам  и  говорят,  что
соседняя ферма куплена и что у нас скоро будет сосед, некий мистер Дот  из
Арканзаса. Я тотчас же взяла географическую книгу, сэр, и навела  справку.
Я узнала, что Арканзас лежит на  юге  и  что  тамошние  уроженцы  обладают
горячим темпераментом. Ах, сэр, мучительное предчувствие охватило  меня!..
Сосед приехал, и не прошло трех дней, как он явился к нам с визитом.
   Мисс Мильки прервала  свой  рассказ,  прижав  руку  к  сердцу.  Депутат
поощрительно налег на ее талию.
   - Вообразите себе, сэр, высокого, стройного мужчину  с  черными  усами.
Вообразите себе, с одной стороны, это пустынное сельскохозяйственное место
и молодую беспомощную девушку, с другой - высокого мужчину с черными усами
и горячим арканзасским темпераментом. То, чего  я  опасалась,  свершилось:
мистер Дот влюбился в меня с первого взгляда. Правда, он не признался  мне
в этом. Но его взгляды, его жесты  были  красноречивее  слов.  Стоило  мне
придвинуться к нему поближе, как он судорожно отталкивал меня от себя.  Не
успевала я войти в комнату,  как  он  прекращал  разговор  с  папенькой  и
хватался за шляпу. Если я глядела на него за столом, он не кушал;  если  я
заболевала и оставалась в своей комнате,  он  на  целый  день  приходил  к
папеньке,  видимо  беспокоясь  о  моем  здоровье.   Это   не   могло   так
продолжаться, сэр. Я умею быть твердой, несмотря на всю свою молодость.  Я
написала мистеру Доту письмо с просьбой объясниться и прекратить  излишние
страдания, ставящие и меня и его в фальшивое положение...
   Мистер Дот не ответил. Мало того, он перестал бывать у нас и заперся на
своей ферме в течение двух недель. Негры рассказывали, что в это время  он
вел образ жизни Нерона. Он пил один только алкоголь, сэр, жег целые  груды
навоза у себя на дворе и ходил  купаться  в  пруду.  Я  поняла  свой  долг
женщины. Из опасения его самоубийства я накинула на себя легкий  шарфик  и
при закате солнца пошла к нему, пренебрегая пустыми предрассудками...
   Мистер Дот при виде меня издал восклицание, вскочил с места, сделал два
шага и как подкошенный упал к  моим  ногам.  Я  скрыла  свое  торжество  и
положила обе руки на голову этого неистового человека. Я шепнула: "Не надо
объяснений! Идемте к папаше!"
   Но самолюбие  мистера  Дота  оказалось  до  того  болезненным,  что  он
принялся отвергать очевидный факт и, словно ребенок, твердил, будто  хотел
бежать из комнаты и упал вследствие сломавшегося каблука, и даже ухитрился
показать мне этот  каблук,  сломанный  каким-то  случайным  образом.  Кнут
Гамсун, сэр, если только вы читали этого писателя, был знатоком  подобного
самолюбия в своих любовных романах. Я вспомнила их и не дала себя  вовлечь
в обман. Ласково улыбнувшись, я погрозила мистеру Доту пальчиком и назвала
его "влюбленным безумцем". Ах, сэр, я не подозревала, что из этого выйдет!
Мистер Дот схватил шапку и убежал в степь. Он скрывался в степи  три  дня,
ночуя под открытым небом и питаясь зеленым горохом. На четвертый  день  он
явился, ведя с собой небольшого серого осла...
   Мисс Мильки вздохнула и утерла глаза.
   - Надо вам сказать, сэр, что меня зовут в честь моей бабушки Юноной.  И
вот этот безумный арканзасец перестал кланяться  и  мне  и  моему  папаше,
найдя противоестественное удовлетворение своим страстям. Он назвал  своего
осла Юноной и целый день перед  самой  нашей  террасой  бил  это  животное
дубинкой. Мой отец, как вы, должно быть,  заметили,  питает  положительную
нежность к животным обоего пола и всех видов. Не успела я опомниться,  как
он закачался на своем стуле и потребовал от меня подачи в суд  на  мистера
Дота за истязание осла. Этого мало, сэр. Папаша раскачался  до  того,  что
велел нести себя на судебное разбирательство и сам произнес  обвинительную
речь. Если б вы только видели,  что  это  было!  Весь  зал  рыдал  ручьем.
Присяжные рыдали ручьем. Папенька был весь заплакан и не  мог  вытереться.
Мистера Дота присудили к огромному штрафу...
   С тех самых пор, сэр, я жила под угрозой его мести. Некоторое время все
было тихо, он куда-то уехал. Как вдруг  ударила  молния:  Дот  поместил  в
газетах  статью  о  знаменитых  детективных  способностях  моего   папаши.
Отставку бедного папеньки отклонили, и  с  того  дня,  сэр,  мы  ежедневно
получаем сотни писем о различных уголовных преступлениях  с  просьбами  их
распутать...  Что  переживаю  я  над  этими  письмами,  оскорбляющими  мою
невинность, - не поддается описанию!..
   Мисс Юнона Мильки вздохнула и  прислонила  головку  к  плечу  депутата.
Потом вскрикнула, как ужаленная, поцеловала его прямо в губы и, как легкая
лань, умчалась в коттедж.
   Мистер Пируэт поспешно вытащил изо рта кусок попавшей туда  штукатурки,
оглянулся по сторонам и, как вор, пробрался в конюшню.
   - Оседлайте моего коня! - шепнул  он  негру,  энергично  растолкав  его
ногой. - Я должен чуть свет добраться до  Мичигана  и  не  хочу  тревожить
хозяев.
   Уже сидя на коне и отъехав за двадцать километров от коттеджа,  депутат
нашел в себе мужество обернуться и отправить по  адресу  Юноны  прощальную
речь.
   - При создавшейся обстановке, - пробормотал он,  -  она  замуровала  бы
меня штукатуркой  в  пять-шесть  приемов.  Хорош  бы  я  был  перед  моими
избирателями, наглухо замурованный, как какая-нибудь дверь! И хотел  бы  я
знать, как мне удалось бы тогда агитировать против торгового соглашения  с
Россией!



48. МОРЖ ИЗ САН-ФРАНЦИСКО

   Не успели утренние  лягушки  проквакать  гимн  солнцу,  как  уже  новый
секретарь мистера Мильки появился на  террасе  и  приступил  к  исполнению
своих обязанностей. На столе  кипой  лежала  корреспонденция,  только  что
доставленная по адресу генерального прокурора.
   Он механически вскрыл несколько конвертов, пробежал их  и  стал  делать
отметки в своей записной книжке. Павел Туск - человек аккуратный. Несмотря
на  странную  печать  безжизненности  и  омертвения,  отмечавшую  всю  его
внешность, глаза Туска обличают высокую интеллигентность. Он дошел уже  до
половины своей работы, когда в руках у него очутился небольшой грязноватый
конверт, пропитанный табачным дымом. Все с той же методичностью он  вскрыл
и этот конверт и погрузился было в чтение, как вдруг по лицу его разлилась
краска, глаза сверкнули, как у сумасшедшего. Мистер Туск вскочил с места и
стал искать взглядом звонок. Надо сознаться,  что  манеры  его  отнюдь  не
походили на манеры должностного лица  эмигрантского  происхождения.  Негр,
вынырнувший на его звонок, остановился в дверях как вкопанный.
   - Эй, послушайте! - начальственным тоном произнес  секретарь,  держа  в
руках конверт. - Кто читал  у  вас  до  сих  пор  корреспонденцию  мистера
Мильки?
   - Мисс Юнона, - пролепетал негр, выпучив на него глаза.
   - Позовите ее сюда!
   - Мисс Юнона принимает молочную ванну, - осмелился доложить негр.
   - Позовите ее, когда она будет  готова!  -  сказал  секретарь  и  снова
погрузился в письмо.
   - Нолла, - сказал негр толстой негритянке, заведовавшей горничными мисс
Юноны, - скажи молодой мисси, чтоб она вылезла из молока. Новый  секретарь
ждет не дождется ее появления, так и передай.
   - Дурень! -  ответила  негритянка.  -  Ты  бы  еще  назвал  молодой  ту
солонину, которую она отпускает на обед!
   И, подвязав себе чепчик, она пошла в  ванную,  где  мисс  Юнона  Мильки
мирно покоилась в молоке, к сомнительной пользе для себя,  но  к  большому
счастью для  своих  ближних,  ибо  молоко,  как  известно,  не  отличается
прозрачностью. Мисс Юнона была сильно не в духе, но основной чертой  этого
стойкого характера было умение не сдаваться судьбе ни живой, ни мертвой.
   - Ты говоришь, он  уехал  поздно  ночью,  не  велев  никого  будить?  -
переспросила она у своей горничной, приготовлявшей в ступе  бальзамическую
смесь из сухого гелиотропа, пудры и различных замазок.
   - Так оно и было, мисси, - словоохотливо ответила  горничная.  -  Конюх
говорит, что он будто как плясал в ожидании лошади, вроде горячей кобылки,
а потом перемахнул через седло, да и был таков.
   - Вот  что  значит  ревность...  -  задумчиво  произнесла  мисс  Юнона,
похрустывая в молоке суставами на манер кастаньет. -  Никогда  не  советую
тебе, Доротея, рассказывать о  своих  обожателях  новому  поклоннику.  Это
ужасно как действует на их самолюбие!..  -  Она  помолчала  минуты  две  и
мечтательно произнесла, глядя на потолок: - И мне не следовало при нем так
радоваться появлению мистера Туска, совсем, совсем не следовало!
   - Мистер Туск просит мисс Мильки выйти к нему  как  можно  скорее...  -
запыхавшись, произнесла Нолла, просунув в дверь черную голову. - Он сказал
Саму, а Сам мне, а я...
   Мисс Мильки не дала ей докончить. Бросив торжествующий взгляд в сторону
Доротеи, она рассекла млечные волны и вынырнула из них во весь  свой  рост
наподобие Афродиты.
   Спустя полчаса рыжая девушка в  коротком  платье  задорно  выбежала  на
террасу:
   - Идемте завтракать, дорогой  мистер  Туск!  Дела  могут  подождать!  -
вскричала она с пленительной наивностью и повисла на руке секретаря.
   Но  секретарь  проявил  необычайное  упорство.  Он  посмотрел  на   нее
проницательным взглядом, протянул ей конверт и сказал:
   -  Прочитайте  письмо  и   постарайтесь   вспомнить,   куда   вы   дели
предшествующее, на которое ссылается автор.
   Мисс  Мильки  невольно  подчинилась  приказу  секретаря.   Она   прочла
следующее:

   "Неизвестного происхождения, доставлено на собаке, прибывшей из Америки
в  Кронштадт,  и  послано  адресату  капитаном  судна  "Амелия"  ирландцем
Мак-Кинлеем".

   Вслед за этими крупными каракулями, основательно  сдобренными  табачным
дымом, шло письмо:

   ГЕНЕРАЛЬНОМУ ПРОКУРОРУ ШТАТА ИЛЛИНОЙС
   Высокочтимый сэр,
   если вы получили мое предыдущее письмо и вынули пакет из моего тайника,
вам небезынтересно будет узнать продолжение морлендеровского дела. Я держу
в руках все его нити. Я посажен в сумасшедший дом, откуда как нельзя лучше
можно следить за главным преступником. Вы поймете  меня,  если  потребуете
освобождения из камеры N_132 умалишенного Роберта Друка.

   Мисс Мильки нетерпеливо пожала плечами:
   - Дорогой мистер Туск, он нисколько не скрывает, что он умалишенный.  Я
не могу понять, неужели можно придавать значение письмам сумасшедших!
   - Но вы получили его первое письмо?
   - Ах, какой вы неотступный! Вон в этом сундуке решительно  все  письма,
полученные на имя папаши. Если хотите, берите и разбирайте  их  до  самого
дна!
   Павел Туск именно так  и  сделал.  Несмотря  на  депутацию  из  четырех
негров, трижды  призывавшую  его  завтракать,  он  засел  над  сундуком  и
просидел над ним добрую половину дня. Все его поиски  оказались  тщетными.
Ничего похожего на письмо  Роберта  Друка  там  не  отыскалось.  Тогда  он
проявил необычайную энергию: велел заложить  лошадей  и  отвезти  себя  на
соседнюю телеграфную станцию, откуда  он  протелеграфировал  в  Чикаго  от
имени генерального прокурора о  немедленной  высылке  ему  полного  списка
нью-йоркских сумасшедших домов. Затем он вернулся  в  коттедж  и  принялся
сшивать в тетради деловые бумаги и письма.
   Когда безмятежного старца после обеда выкатили на террасу, Туск  подсел
к нему с таким независимым видом, что  в  груди  мисс  Юноны  шевельнулось
страшное предчувствие: не ставленник ли это самого Дота?
   - Любезный сэр, - сказал он старцу деловым тоном, - вы сильно запустили
дела. Если разрешите, мы с вами съездим сегодня в город на сессию и  дадим
ход кое-каким из поступивших на ваше имя жалоб.
   - Нне ссегодня, сэр! -  жалобно  простонал  старец,  бросая  на  своего
секретаря беспомощный взгляд. - Ссегодня я а-адски занят!
   - Масса Мильки ждет сегодня знаменитого моржа,  сэр,  -  вмешался  негр
Сам, приходя на помощь своему господину.
   - Моржа?
   - Из Сан-Франциско, сэр. По интересному газетному описанию.
   -  Ну  да!  -  капризно  вмешалась  Юнона,  становясь  в  оппозицию   к
своевольному секретарю. - Если мы нанимаем людей, мистер Туск,  мы  всегда
задаем им вопросы и они отвечают, а вовсе не наоборот!
   - Что за морж из Сан-Франциско?  -  продолжал  допытываться  неумолимый
секретарь отрывистым тоном.
   - Морж! - истерически вскрикнула Юнона. - Я прочитала папе  из  газеты,
что на берег в Сан-Франциско вышел удивительный морж необычайной толщины и
стал страшно лаять. Когда  его  захотели  поймать,  он  кинулся  на  своих
плавниках прямо в город, пробежал три улицы,