моваров:
     - А ну, налетайте!
     Они отвернулись, как будто не поняли, такие гордые оказались.
     - Ребята! - повторил я. - Ну, чего же вы? Налетайте!
     Сначала подошел Генка и  вроде нехотя взял пирожок.  За  ним потянулись
остальные. Каждому ведь хотелось съесть пирожок. Последний я взял себе.
     Вечером я  расклеил фотографии малышей в тетрадь.  Она стала как живая.
Интересно было ее перелистывать...


     Скандал  получился  неожиданный и  грандиозный.  Меня  вдруг  решили  с
треском снять с должности вожатого.
     Как-то  после уроков прибежала взволнованная Нина  и  сказала,  чтобы я
больше не  смел ходить к  первоклашкам.  Она  отошла к  учительскому столу и
крикнула мне оттуда:
     - Ты слышал, я тебе это категорически запрещаю!
     - А мы сегодня идем в цирк, - сказал я.
     - Никаких цирков! - сказала Нина и погрозила мне пальцем.
     - Недолго ты царствовал, - сказал Сашка.
     И действительно, недолго.
     Все,   конечно,   заахали  и  заохали  и  стали  ко  мне  приставать  с
расспросами,  но, честное слово, я сам не знал ничего. Тогда они привязались
к Нине, и она ответила, что сейчас они узнают и закачаются, такой я тип.
     Нина рассказала про  все  мои  дела,  перечисляя их  долго,  подробно и
противно.  И добавила,  что я влияю дурно на детей,  сею между ними вражду и
смуту.
     Это потому, что я сказал одной девчонке, что нехорошо ябедничать, а она
спросила меня,  что это такое,  а  я  ей объяснил,  и  теперь ее все дразнят
ябедой.
     Тут я не выдержал, прервал плавную речь Нины и крикнул:
     - Зато она больше не ябедничает. Успех достигнут!
     Но она не обратила на мои слова никакого внимания и заявила,  что совет
дружины отстранил меня от должности вожатого...
     В этот момент открылась классная дверь,  и в проеме появилась секретарь
директора,  сама Розалия Семеновна,  которую вся  школа зовет "Чайная Роза",
хотя,  конечно, никто из наших ребят никогда не удостаивался ее взгляда. Ну,
когда она появилась в дверях,  Нина сразу забыла, что еще там решил про меня
совет дружины, и уставилась на Чайную Розу.
     - Кто здесь Збандуто? - Она даже не переврала мою фамилию.
     - Я.
     - К директору, - сказала Чайная Роза. - И вы, Нина, тоже.
     Она не ушла,  а продолжала стоять в дверях, пока я собирался. Никто мне
ничего не сказал вслед и никто не сострил,  потому что все поняли:  дела мои
плохи.
     На всякий случай я  захватил с  собой тетрадь с  фотографиями -  как ни
плохи дела,  а  терять самообладание нельзя -  и прошмыгнул мимо Чайной Розы
летучей мышью; ни одна складка на ее платье не дрогнула.
     Нина прошла к  директору,  а  я  остался ждать в  секретарской вместе с
Чайной Розой.
     Странно,  но у меня в жизни почему-то все получается наоборот.  Когда я
хотел  уйти  от  первоклашек,  когда  они  мне  были  безразличны,  меня  не
отпускали, но как только мы по-настоящему подружились, - на тебе!
     А дело было ерундовое.
     Генка подсунул Гоге живую ящерицу. Гога перекинул ее Наташке, а Наташка
подбросила в  парту Стрельцовой.  Та  сунула руку в  парту,  натолкнулась на
ящерицу и  как завопит:  "Спасите,  спасите!  У меня в парте мышь!  Она меня
укусила!"
     Ну,   учительница  влезла  в   парту,   достала  ящерицу  и  отнесла  в
ботанический кабинет.
     И ничего страшного не произошло бы, если бы не я!
     Когда Наташка рассказала мне об этом случае, я возмутился и заявил, что
мне надоела их трусость,  что пора это преодолеть.  А  то одни боятся собак,
другие - ящериц, третьи ни у кого ничего не могут спросить. Это не ребята, а
какое-то сборище трусов! И я решил их перевоспитать. Пригласил к себе, когда
мамы не было дома, и устроил тренировку по закаливанию нервной системы.
     Они  сидели в  одной комнате,  а  в  другой был погашен свет.  Там было
темным-темно.  Я сказал, что буду магом, волшебником и великим врачевателем,
который их спасет навсегда от трусости и дрожания.
     Я ушел в темную комнату и стал их по очереди вызывать.
     Каждый из них должен был войти в темную комнату и пробыть там несколько
минут, а я в это время издавал ужасные стоны и вопли (я для этого специально
прослушал пластинку Имы Сумак).
     Значит,  я так кричал,  а сам подходил к жертве и прикладывал ей к руке
или к лицу какой-нибудь предмет: ложку или щетку.
     Это называется "психотерапия". Между прочим, вполне научный метод. Если
жертва выдерживала все испытания,  то я радостно объявлял ей, что она теперь
никогда и ничего не будет бояться:  ни собак, ни кошек, ни ящериц, ни темных
улиц, и так далее, и так далее.
     В  общем,  все  шло хорошо,  и  вдруг Зина Стрельцова,  войдя в  темную
комнату, не выдержала и завопила. Она пустилась наутек, грохнулась и разбила
себе колено.
     Ну,  я,  конечно,  зажег  свет,  и  мы  стали  дружно ее  успокаивать и
доуспокаивали до  того,  что  она  согласилась повторить  опыт,  точнее,  не
согласилась, а сама попросила и выдержала его достойно.
     Но потом Зина пришла домой и рассказала все матери.  А та еле дождалась
утра,  прилетела к нашему директору и стала кричать, что она забирает своего
ребенка из класса, где появился какой-то ненормальный вожатый, который хочет
из детей сделать инвалидов.
     Ну,  директор не  заступился за  меня,  потому что  мы  с  ним не  были
знакомы.  А жаль, я бы ему объяснил, в чем дело. А он просто пригласил Нину,
и  Стрельцова-старшая при ней повторила всю историю и  добавила некстати еще
две другие.
     Эти истории случились в самом начале, когда я был еще неопытным вожатым
и часто терял над собой контроль, увлекаясь чем-нибудь.
     Я  тогда ходил по домам первоклассников,  чтобы поближе познакомиться с
их жизнью.  Мне нравилось так ходить:  везде мне были рады, угощали обедами,
советовались,  как лучше воспитывать детей,  рассказывали про свою жизнь.  И
вот как-то я пришел к Толе. Он был один дома и угостил меня чаем.
     Мы  пили чай из  красивых золотых чашек,  только Толя пил из  маленькой
чашки, а я из большой.
     Ну,  я и разбил свою чашку -  зацепил как-то неловко и уронил на пол. Я
не придал этому большого значения -  кто из нас не бил чашек!  - и не понял,
почему Толя так испугался.  Я решил, что он просто пугливый. А на самом деле
все оказалось не так просто.
     Толя  из   большого  уважения  ко  мне  угощал  меня  чаем  из  папиных
коллекционных чашек.  А  я-то  ничего не знал и,  когда уходил,  осколки эти
унес. Хотел выбросить, только на одном осколке был нарисован красивый замок,
так что я все осколки выбросил, а замок оставил.
     А  Толя  дома чашки так  переставил,  чтобы не  видно было исчезновения
одной из них.  Но Толин папа все-таки заметил, схватил Толю и с криком: "Что
ты наделал,  негодник!" -  стал его так трясти,  что Толина мама испугалась,
что он оттрясет у Толи голову,  и вырвала сына из рук мужа. Тогда Толин папа
упал на диван и перестал со всеми разговаривать, потом вскочил, схватил Толю
и приволок ко мне.
     Он  совершенно обезумел и  хотел узнать,  куда  я  выбросил осколки его
любимой чашки.
     Я сначала не мог понять, как это из-за чашки так можно страдать.
     "Я вам куплю сто таких чашек", - сказал я ему.
     И что же вы думаете?  После моих слов он сразу успокоился. Посмотрел на
меня унылым взглядом, покачал растрепанной головой и произнес с жалостью:
     "Невежда,  глупец!  Не обижайся на меня,  я  не хочу тебя оскорбить,  я
просто говорю тебе, кто ты есть на самом деле. Ты купишь сто таких чашек?! А
знаешь ли  ты,  несчастный,  что их всего было сделано в  восемнадцатом веке
пять  штук.  Пять  штук!  Одна хранится в  музее в  Ленинграде,  вторая -  у
двоюродной праправнучки самого Ломоносова,  -  голос  его  звучал трагически
тихо, - третья вывезена за границу беглым лакеем князя Юсупова и продана там
банкиру Ротшильду,  четвертая пропала без вести,  а пятая была у меня.  И об
этом знает весь мир!"
     Совершенно потрясенный,  я достал осколок чашки с изображением дворца и
протянул ему.  Он взял,  поблагодарил меня -  какой благородный человек! - и
ушел.
     Эта история очень взбудоражила Стрельцову-мамашу, потому что она вообще
относилась ко мне подозрительно,  с тех пор как я посетил их дом.  А сначала
она была мне рада.
     Однажды трое взрослых Стрельцовых -  бабушка и родители -  собирались в
кино и  боялись оставлять Зину одну дома.  А  тут я  пришел,  и они спокойно
ушли.
     Зина тут же позвонила Наташке и Толе, и они прибежали.
     Нам было весело,  они мне всякие истории рассказывали,  главным образом
про маленьких детей, а это всегда смешно, и анекдоты. Про мальчишку, который
захотел на улице по-маленькому и подошел к милиционеру,  чтобы спросить, где
найти уборную.  А милиционер долго-долго ему рассказывал,  и вдруг мальчишка
прервал его и сказал:  "Спасибо,  уже не надо". Ох, и хохотали они! Я думал,
они от хохота лопнут.
     Потом Зина зачем-то напялила на себя мамину юбку,  такую желтую-желтую,
и красовалась перед Наташкой. А Толя в это время хлопал мячом об пол.
     На беду, Зинина бабушка не признает современных шариковых ручек и пишет
письма химическими чернилами, и ее пузатая старомодная чернильница стояла на
столе. Ну, в общем, Толя хлопал об пол, пока не перевернул чернильницу.
     Но самое главное не в этом,  не в том,  что он перевернул чернильницу и
залил всю клеенку чернилами...  Нет,  самое главное началось потом, когда мы
обнаружили на прекрасной юбке Зининой мамы чернильное пятно с горошину.
     Вот тут-то и началась паника. Ну скажите, как на моем месте поступил бы
каждый  взрослый  человек,   когда  видит  неопытных  детей,  да  еще  своих
воспитанников, в страхе и ужасе? Конечно, постарался бы им помочь. Точно так
поступил и я.
     По  моему предложению мы решили перекрасить юбку в  другой цвет,  чтобы
скрыть чернильное пятно, с одной стороны, и сделать Зининой маме сюрприз - с
другой. Ведь у нее фактически должна была появиться новая юбка!
     Ребята были в восторге от моего предложения. Они никогда в жизни ничего
не красили. Наташка визжала, Толя прыгал, как гуттаперчевый мальчик.
     Да,  это был полный восторг,  полное взаимопонимание и дружба.  Правда,
меньше всех восторгалась Зина, потому что юбка принадлежала ее маме.
     Мы  перекрасили юбку  в  вишневый цвет  -  пятно  стало золотистым.  Мы
перекрасили  ее  в  коричневый  -   пятно  стало  черным.   Вот  что  значит
пользоваться старыми чернилами:  их даже краска не берет.  Тогда я предложил
для  симметрии  поставить  на  юбке  несколько горошин,  но  Зина  почему-то
отказалась.
     С  той  поры  наши  отношения со  Стрельцовой-старшей осложнились.  Она
отчитала меня  по  телефону,  нажаловалась моей маме.  А  теперь прибежала к
директору.
     Вот тут-то директор и вызвал Нину для разговора.
     Нина попробовала меня защитить, но Стрельцова-старшая все твердила: "Он
ненормальный,  он ненормальный".  Тут,  правда,  директор ее оборвал: "Может
быть,  он в  вожатые не годится,  но он совершенно нормальный" -  и попросил
Нину принести ему наш классный журнал, чтобы доказать Стрельцовой, насколько
я нормальный: дескать, я вам сейчас покажу, как он учится.
     А накануне я сразу в один день получил пять двоек.  Я узнал,  что Насте
Монаховой поручено  подтягивать отстающих.  Вот  я  и  решил  превратиться в
отстающего,  чтобы она меня подтягивала.  Если бы я  получил одну двойку или
две,  это могло бы не произвести впечатления, поэтому я и получил сразу пять
двоек.
     Думаете,  это легко? Целый день я был в страшном напряжении: во-первых,
боялся,  что меня не вызовут,  а  во-вторых,  что вместо двойки какой-нибудь
сердобольный учитель влепит мне тройку.  Никто,  разумеется,  не  догадался,
кроме Сашки,  куда я клоню,  но,  когда наша классная заявила,  что я теперь
буду заниматься с  Настей как самый отстающий,  он вновь покрылся бледностью
мертвеца.
     При этом Сашка сказал,  что,  хотя у него двоек нет, он будет вместе со
мной ходить на занятия к Насте, чтобы у нас были равные условия для борьбы.
     Так  вот,  значит,  когда директор увидел,  что у  меня пять двоек,  он
возмутился:  "Где вы нашли такого шалопая? (Шалопай - это я). Неужели нельзя
было подобрать в  вожатые хороших,  смышленых ребят,  у которых есть чувство
ответственности?" И тут он, как рассказывала потом Нина, схватился за голову
и простонал: "Постойте, постойте... Збандуто?! Мы же получили на него письмо
из милиции!" Он вызвал Чайную Розу, и она принесла это письмо.
     Дело в  том,  что меня вывели со  скандалом из бассейна.  Я  там был на
соревнованиях и засвистел в два пальца.
     Рядом оказался милиционер -  они всегда появляются рядом в неподходящее
время,  - тяп меня за плечо. Я возмутился, стал брыкаться и кричать. Он меня
вывел и еще не поленился настрочить письмо в школу.
     А почему я засвистел, он не попытался узнать. Вы заметили, во всей этой
истории никто не посмотрел в корень.  Я бы никогда,  вы слышите,  никогда не
стал бы свистеть просто так. У меня для этого были веские основания.
     На  соревнованиях выступал один  пловец,  которого мне  необходимо было
освистать, чтобы выразить свое отношение к нему.
     Все  началось с  того,  что  я  решил сделать из  своих первоклассников
пловцов.  Ну, во-первых, потому, что их надо было закалять физически, а то у
них вечные ангины и гриппы,  во-вторых, этим видом спорта можно заниматься с
детства, а в-третьих, всем известно, что с плаванием у нас в стране не все в
порядке.
     Кто  знает,  думал я,  может быть,  из  этих детей вырастут рекордсмены
страны или мира!
     Вот почему мы,  попали в  бассейн.  Нас сначала туда не  пускали,  и  я
вынужден  был  долго  кричать,  что  я  вожатый  и  мы  не  позволим срывать
общественное мероприятие.  И тут появился этот впоследствии освистанный мною
пловец и  велел  нас  пропустить.  Он  привел нас  в  раздевалку и  приказал
раздеться и выстроиться по росту. Дети, конечно, запищали и захихикали. А он
их так резко оборвал: "Быстро. У меня нет времени".
     Как  будто только у  него нет  времени!  Сейчас у  всех нет  свободного
времени. У меня его тоже нет ни секунды, но я ведь об этом не кричу и никого
не пугаю голосом.  Я вот пришел в бассейн,  а в это время Сашка, может быть,
прогуливается с Настей и тем самым губит мою личную жизнь.
     Пришлось мне самому раздеться, чтобы показать пример, да еще им помочь,
потому что эти дети, эти несчастные малыши, и раздеваться-то еще как следует
не  умеют.  То  они запутывались в  собственных платьях,  то,  снимая чулки,
грохались на пол. В общем, повозился я с ними.
     Я  так  подробно  обо  всем  рассказываю,   чтобы  вы  поняли,   что  я
действительно ни  в  чем  не  виноват,  более того,  -  я  просто боролся за
справедливость.  Если хотите,  я  обязан был  это  сделать в  воспитательных
целях,   ради  детей,   которые  сидели  рядом  со  мной  и   знали,   какой
несправедливый человек этот пловец. И они меня дружно поддержали.
     Они  разделись,  сбились стайкой около меня  и  дрожали.  Холодно им  и
непривычно.  Смешные они:  худенькие, тоненькие, ноги длинные, спичками. Как
они на них ходят, непонятно.
     Я  улыбнулся тренеру  (еще  тогда  не  знал,  что  он  такой  зверь)  и
подмигнул: смотрите, мол, какие смешные дети, настоящие страусята.
     А  он  в  ответ мрачно заорал:  "Построиться по росту!  Живо!"  Вот тут
контакт между нами окончательно был утерян. Не люблю я, когда кричат и когда
не улыбаются в ответ на твою улыбку.
     После  того  как  мы  выстроились,  он  сказал мне:  "Выходи из  строя.
Староват для плавания.  И  грудная клетка узковата".  Он больно щелкнул меня
пальцем по ключице.
     Я чуть не упал от неожиданности. Сказать такое при детях!
     "Что вы! - возмутилась Наташка. - Боря у нас лучший вратарь в школе!"
     А он продолжал осмотр:  измерял малышам грудную клетку, ощупывал ноги и
руки.  Потом заявил,  что из  всей компании берет только одну девочку:  Зину
Стрельцову.
     Тут я не выдержал и высказал ему все,  что было на душе.  Я ему сказал,
что дело у них поставлено плохо. А когда он меня спросил: "Почему плохо?", я
ему  ответил:  "На  международных состязаниях проигрываете,  а  когда к  вам
приходит пополнение в самом расцвете,  то выгоняете".  После этого наступила
тишина, и он сделал шаг в мою сторону. Но нас так легко не испугаешь. Малыши
создали вокруг меня  надежный заслон.  Попробуй прорвись через них.  Так  он
ничего мне и не ответил. А что ответишь, когда это чистейшая правда.
     Вот после этого разговора мы и  остались на показательное соревнование,
и я прославился на них своим свистом, и меня схватил милиционер.
     Кругом закричали:  "Безобразие, хулиган! Еще школьник, а уже шпана... И
такому детей доверили!"
     Только одна женщина,  между прочим красивая,  сказала:  "А что он такое
сделал? Просто погорячился".
     Но милиционер не стал ее слушать и уволок меня в отделение.
     В  этот  момент  мои  славные  воспоминания были  прерваны  неожиданным
событием:  дверь в  канцелярию открылась,  и  на пороге появилась целая стая
моих первоклашек.
     Не успел я  выставить их обратно,  как Наташка,  минуя меня,  вырвалась
вперед.  Я  схватил ее  за  шиворот,  но  она торопливо,  задыхаясь,  успела
прохрипеть:
     - Здравствуйте, Чайная Роза!
     От такого неожиданного обращения я выпустил Наташку.  Она, конечно, это
наивное дитя двадцать первого века, не догадывалась, что Чайная Роза не имя,
а прозвище.
     - Сейчас же уходите! - прошипел я, не разжимая губ и наступая на детей.
     - В чем дело? - строго спросила Чайная Роза. - Что случилось?
     - Нам нужно к  товарищу директору,  -  сказала Наташка и  шагнула через
порог.
     Все остальные тоже решительно шагнули за ней,  молча, тихо, подталкивая
друг друга.
     Вы  бы  видели их  лица!  Это  были  настоящие герои,  отчаянные люди с
горящими глазами.  Им ничего не было страшно,  они не испугались даже Чайной
Розы,  хотя перед нею трепетала вся школа. Они спокойно выдержали ее взгляд.
Нет, не зря я занимался с ними психотерапией.
     И  что же  вы думаете?  Эта строгая-престрогая Чайная Роза провела их к
директору.
     Она оставила открытой дверь,  и  я  на  всю жизнь запомнил начало этого
великого, неповторимого разговора.
     - Ну, в чем дело? - услышал я скрипучий мужской голос.
     Это был,  конечно, директор, это был его голос, который любого храбреца
в одну секунду превращал в кроткую овечку.  Ну, конечно, и среди детей сразу
произошла заминка, и я уже испугался, что их сейчас выставят обратно, но тут
раздался громкий, заливисто-звонкий голос Наташки:
     - Мы  пришли  из-за  Бори  Збандуто.  Он  наш  вожатый.  Мы  пришли его
защищать.
     Правда,  она  молодец?  Я  еще  никогда  не  встречал  такой  отчаянной
девчонки.
     - Это он вас прислал? - спросил директор.
     "Он" - это, значит, я.
     - Нет, - ответила Наташка.
     - А ты не врешь?
     Вот  этого ему  не  надо было говорить,  это  он  сказал зря.  Плохо он
разбирался в своих учениках: Наташку обозвать вруньей!
     - Я никогда не вру, - сказала Наташка.
     Наступила длинная пауза,  во время которой директор долго кашлял. Потом
он наконец собрался с силами и спросил:
     - А чем вы его собираетесь защищать, хотел бы я знать? Какими делами он
себя еще прославил?
     - У нас есть козырь, - ответила Наташка.
     - Какой еще козырь?
     - Он спас жизнь одному мальчику. На моих глазах. Вытащил его из реки.
     В  это время Чайная Роза вышла из  кабинета,  плотно прикрыла дверь,  и
голоса пропали.  Точно она  не  хотела,  чтобы я  услышал,  как  меня  будут
хвалить.
     Все-таки  Наташка  потрясающая девица.  Она  буквально во  все  верила.
Подумать только - я спас мальчишку!
     Это произошло во время нашей совместной прогулки,  помните, в тот день,
когда она ко мне пристала и увела с футбола.
     К