феодальных владений сложились крупные национальные
государства.
   В 1479 г. на Пиренейском полуострове два королевства - Кастилия и
Арагон - объединились в могучее Испанское государство. В 1477 г., поглотив
Бургундское герцогство, сложилась единая Франция. В 1478 г. московский
царь Иван III присоединил Новгород Великий, создал централизованное
Русское государство, а два года спустя Русь освободилась от ига Золотой
Орды. Для Англии же годом объединения можно считать 1485-й - год окончания
разорительной междуусобной войны.
   Итак, за несколько лет - в кратчайший исторический период -
политическая карта Европы изменилась. Кончалась эпоха феодальной
раздробленности, возникали крупные национальные государства. В разных
странах почти одновременно создаются и издаются политические трактаты.
Один из них - "Утопия" Томаса Мора. Мысль писателя перешагнула и через
эпоху феодализма и через эпоху капитализма в будущее.
   Томас Мор происходил не из знати. Один дед его был булочником, другой -
пивоваром. Сын булочника, Джон Мор стал, однако, юристом, затем и
королевским судьей в Лондоне - очень высокая должность для Англии той
эпохи, поскольку судья решал тяжбы купцов купеческого в основном города.
Томаса - своего старшего сына - судья Мор отдал в Оксфордский университет.
Там юноша получил образование на высшем для XVI в. уровне, изучил не
только латынь - общеевропейский культурный язык той эпохи, но и греческий
- язык античной культуры. Поэтому естественно, что Мор читал и сочинения
Платона, древнегреческого философа, автора рабовладельческой утопии.
   По желанию отца Томас Мор занялся правом. Он стал адвокатом,
прославился остроумием, красноречием и справедливостью, был даже избран в
парламент. Но здесь он позволил себе выступить против короля,
потребовавшего деньги, чтобы отметить посвящение в рыцари уже умершего
своего сына. Члена парламента король не посмел тронуть, зато заключил в
тюрьму его отца. К счастью, король и сам вскоре последовал за своим
сыном-рыцарем. При наследнике же его - знаменитом Генрихе VIII - Томас Мор
стал судьей, помощником шерифа. Потом по поручению купечества ездил во
Фландрию (ныне это часть Бельгии) вести торговые переговоры. Фландрия была
тогда промышленной страной, изготовляла тонкие сукна, а слаборазвитая
Англия поставляла ей сырье - овечью шерсть.
   В Бельгии и писалась "Утопия", в Бельгии и вышло первое издание.
   В "Золотой книге, столь же полезной, как забавной..." рассказывается о
том, что во время переговоров Томас Мор будто бы встретил в Антверпене,
тоже в Бельгии, бывалого путешественника по имени Рафаил Гитлодей,
спутника Америго Веспуччи. Расставшись с Веспуччи, Гитлодей странствовал
самостоятельно, посетил множество государств и лет пять прожил в Утопии,
самом замечательном из них. Впрочем, рассказу об Утопии предшествует
повествование об Англии XVI в. Справедливый судья Мор с горечью пишет о
несправедливости законов. Воров, например, вешают, как будто жизнь
человеческая дешевле украденных грошей. Но почему воруют бедняки? Им же
хлеб нужен. На дорогах страны полным полно бродяг, которые ищут работу.
Люди работы просят, а их вешают за бродяжничество. Откуда же они берутся?
Чаще всего из крестьян, бывших арендаторов, согнанных с земли лордами.
Землю выгоднее отвести для овечьих пастбищ, поскольку шерсть прибыльно
продается во Фландрии. "Ваши овцы, - рассказывает Гитлодей, - обычно такие
кроткие, довольные очень немногим, говорят, стали такими прожорливыми и
неукротимыми, что поедают даже людей, разоряют и опустошают поля, дома и
города".
   Удивительную историю хищных овец, "пожирающих" людей, использовал Карл
Маркс в первом томе "Капитала", в главе о первоначальном накоплении.
   В чем же первопричина людских бедствий? В жадности богатеев - так
считает Гитлодей (и Томас Мор), в непреодолимой жажде роскоши, золота, в
деньгах, в частной собственности прежде всего.
   А в идеальной стране Утопии нет частной собственности. Равны все, нет
богатых и бедных, знатных и простых, нет роскоши, работают все до единого;
всю продукцию сдают в общественный фонд, из которого каждый получает все,
что требуется: пищу, одежду, жилье...
   Денег там нет совсем. Зачем деньги, если каждому дают все, что
требуется?
   Поэтому и золото не в цене. Золото презирают, из него делают ночные
горшки, а также цепи и кандалы для преступников. Золото - символ позора. И
когда в Утопию являются в золотых украшениях послы из других стран, дети
смеются над ними.
   Рабочий день в Утопии - шесть часов. В Англии в то время работали и до
четырнадцати, но Томас Мор считал, что шести совершенно достаточно, если
привлечь к труду всех бездельников-лордов с их верными отрядами, а также и
монахов, если не тратить силы на производство роскошных одежд и
драгоценностей. После же рабочего дня утопийцы свободны, могут заниматься
по своему усмотрению наукой, искусством, играми, физическими упражнениями
(мы сказали бы - спортом).
   Труд в Утопии ручной, на машины во времена Мора не возлагали больших
надежд.
   Поэтому волей-неволей при ограниченной производительности приходилось
ограничивать и потребности. Утопийцы питались сытно, вдоволь имели хлеба,
мяса, овощей и фруктов, но одевались скромно: на работе прикрывались
шкурой, : получали одно платье на два года и все одинакового цвета, чтобы
зависть не вызывать, не соревноваться в самоукрашении. Но для бедноты
Англии XVI в. и одно платье на два года было роскошью, не всем доступной.
   Работа была организована в семейных артелях. Впрочем, семьи были не
обязательно по родству. Малолюдные пополнялись за счет многолюдных;
желающие переменить ремесло переходили из одной семьи в другую. Для
проведения земледельческих работ жили в деревне, но временно: выезжали
туда на два года, потом возвращались в город к привычному ремеслу.
Предпочитающие же работу на свежем воздухе могли перейти в семью,
приехавшую на смену.
   Города в Утопии были обнесены стенами с частыми башнями, других городов
Томас Мор не представлял себе. Улицы были чистые и широченные - целых
двадцать футов, т.е. метров шесть, в два раза шире, чем в тогдашнем
Лондоне.
   Питались коллективно: деревенские семьи - в семейной артели, а
городские - в общественных столовых. Благодаря этому женщины были
избавлены от домашней кухни и могли принимать участие в общем труде. Брак
был пожизненный и очень прочный. Измена считалась преступлением, любовь до
брака - тоже преступлением, за это наказывали не только молодежь, но и их
родителей - воспитали плохо.
   Наказанные становились сервами. Сервы - это нечто среднее между рабами
и слугами. Сервы исполняли грязную и трудную работу, ходили в позорных
золотых цепях. Пленных не превращали в рабов, иногда в число сервов
принимали рабочих из бедных стран. Эти не ходили в цепях и даже со
временем могли стать полноправными утопийцами.
   Мор рассказывал и о войнах: иногда утопийцы вынуждены были вести
оборонительные войны или же помогать своим союзникам на материке. В Утопии
все религии равноправны, ограничены только атеисты, не верящие в
бессмертие души: им нельзя вести пропаганду, можно только спорить с
твердыми в вере старейшими. Но вообще ограничений мало. После шести часов
труда человек предоставлен самому себе. Однако для дальних странствий
нужно просить разрешение. В любом городе, в любом доме тебя накормят,
поскольку все общее, но сначала ты должен отработать три часа.
   Самый опасный проступок - безделье!
   Такую страну нарисовал Томас Мор, и она представлялась ему образцовой.
   Наверное, нам, гражданам XX в., не все придется по вкусу: и притеснение
безбожников, и одно платье на два года, да еще одинакового цвета, и войны,
и рабы, и обязательные разрешения для отлучки.
   Самое главное - Мор первый заговорил о том, что все люди должны быть
равны, надо уничтожить деление на богатых и бедных. Все зло в мире - от
собственности. Прежде всего нужно упразднить частную собственность, тогда
исчезнут жадность, тяга к накоплению, возможность эксплуатировать и
обирать бедняков.
   Но как уничтожить частную собственность, как организовать Утопию на
Земле?
   В книге Томаса Мора все это сделал "Утоп, чье победоносное имя носит
остров"
   (король или завоеватель?). Видимо, Мор надеялся на благожелательность
мудрого короля, возможно, в глубине души уповал, что Генрих VIII, прочтя о
Нигдее (так называли Утопию друзья Мора), захочет превратить Англию в
образцовую страну. Генрих действительно читал "Золотую книгу...", но
сделал другой вывод: решил привлечь ко двору умного и образованного автора
не ради утопических проектов, а для того, чтобы служил королю. Томас Мор
представлял такую возможность, понимал и ее последствия, всю свою судьбу
заранее изложил в Утопии.
   Вот что говорит в этой книге рассказчик (якобы Томас Мор) Гитлодею:
   "...если ты решишься не чуждаться дворцов государей, то своими советами
можешь принести очень много пользы обществу...".
   На что Гитлодей отвечает:
   "Из этого не может выйти ничего другого, как то, что, стремясь вылечить
бешенство других, я сам с ними сойду с ума... Далее, попадая в такую
среду, которая легче может испортить даже прекрасного человека, чем
исправиться сама, ты не можешь встретить ничего такого, где ты мог бы
принести какую-нибудь пользу. Извращенные обычаи такого общества или
испортят тебя, или, оставаясь непорочным и невинным, ты будешь служить
прикрытием чужой злобы и глупости; нечего и говорить тут о каких-либо
достижениях путем упомянутой окольной дороги".
   Так написал Томас Мор, вкладывая свои мысли в уста Гитлодея, так оно и
получилось.
   Король все-таки привлек к себе на службу завоевавшего общеевропейскую
известность автора "Золотой книги...". Томас Мор стал докладчиком
прошений, затем хранителем казны, затем председателем палаты общин. Он
быстро продвигался вверх, хотя не раз, "стремясь вылечить бешенство
других", перечил и самому королю. В 1529 г. Мор стал лордом-канцлером,
вторым лицом в государстве. Ненадолго стал - на три года. Будучи католиком
и соответственно сторонником верховной власти папы, Томас Мор отказался
дать присягу королю как "верховному главе" англиканской церкви, после чего
был заключен в тюрьму, обвинен в государственной измене и казнен.
   "Утопия" еще не роман. Это трактат, написанный в форме диалога, обычной
для эпохи Возрождения. Сто лет спустя и Галилей написал в форме диалога
свою книгу о вращении Земли. А за две тысячи лет до Мора и до Галилея
также в форме диалога Платон поведал нам легенду о затонувшем острове
Атлантида.
   Трактат в форме диалога. Действующих лиц в нем нет, нет интриги, нет
развития событий, завязки и развязки, характеров и столкновений характеров.
   Идет беседа-рассуждение, в которой ощущается присущее фантастике
стремление к внешнему правдоподобию. Еще и Платон, повествуя об Атлантиде
(истиной или выдуманной им?), ссылается на рассказ, услышанный им в Египте
от некоего жреца. Известно, что Платон в Египте был, возможно, такой
рассказ слышал.
   Возможно, Атлантида действительно существовала, хотя и не десять тысяч
лет назад, правдоподобие выдержано. Остров был, остров исчез, следов не
найти, проверить невозможно.
   То же у Томаса Мора. Он ссылается на рассказ, услышанный от спутника
Америго Веспуччи. Веспуччи - подлинное лицо, но в ту пору он уже умер.
Америка еще не была исследована, кто знает, какие там есть государства. И
в самом деле, Мексика и Перу были открыты уже после выхода "Утопии". И
тогда, между прочим, в Перу очень многое напоминало порядки утопийских
общин.
   Но обширные неведомые государства можно было легко помещать на глобус
при Море - в XVI в., не без труда при Свифте - в XVIII в. К XX в. на
земном шаре не осталось места для "страны, которой нет". И фантастическая
литература отправилась за пропиской в космос или же, поскольку появилась и
окрепла надежда на то, что правильную жизнь можно наладить в будущем,
утопические романы все чаще датировались будущим временем.
   В будущее и ведет нас Иван Антонович Ефремов в своем романе "Туманность
Андромеды".
 
 
 
 
   Беседа девятая 
 
   Через тысячу лет 
 
   Общество будущего решил показать писатель-фантаст. Посылает в грядущие
века своих корреспондентов - героев романа. Каким путем они попадают туда?
 
   Литература знает несколько приемов.
 
   1. Будущее в чужой стране - едва ли на Земле, вероятнее - в космосе.
   Космонавты отправляются на другую планету, там существует цивилизация,
опередившая нашу.
 
   2. Парадокс времени. Согласно теории относительности при полете со
скоростью, близкой к скорости света, время идет медленнее, чем на Земле.
   Космонавты улетают к звездам, в пути у них проходят годы, а на Земле за
этот же срок - десятки, сотни лет. Вот и прибыли в гости к правнукам.
 
   3. Машина времени. Когда ее ввел в литературу Уэллс, она казалась
правдоподобной. Правда, путешествие во времени приводит к нелепостям,
герой может встретить сам себя, убить сам себя. Сейчас подобные
путешествия вводятся в произведение как условный прием.
 
   4. Сон или анабиоз. (Анабиоз - временное прекращение жизни из-за
высыхания или замораживания.) Прием, не вызывающий сомнения у ученых,
часто встречается в литературе ("Через сто лет" А.Беллами, "Записки из
будущего"
   Н.Амосова, "Клоп" В.Маяковского). Недостаток приема: нельзя же
вернуться из будущего, чтобы рассказать о своих впечатлениях.
 
   5. Машина, предсказывающая будущее. Вычисляет, предсказывает,
показывает на экране. Недостаток сюжетный - герои пассивны: сидят, смотрят
на экран (Абэ Кобо. "Четвертый ледниковый период").
 
   6. Откровенное обнажение приема. "Друг мой, я возьму тебя за руку и
отведу в будущее. Закрой глаза и вообрази себе..." (В.Захарченко.
"Путешествие в завтра").
 
   7. Отсутствие приема. Повествование начинается с определенной даты в
будущем, например: ...рано утром 1 января 2999 г.
   Критики Е.Брандис и В.Дмитриевский справедливо указывают, что первые
шесть приемов позволяют рассматривать будущее глазами наших современников,
а седьмой позволяет писателям показывать через внутренний мир человека
будущего.
   Томас Мор выбрал первый прием - будущее в чужой стране. В эпоху великих
географических открытий всего правдоподобнее казалось открытие еще одной
страны за океаном. Наш современник - Ефремов - предпочел седьмой путь -
отсутствие приема. На первой же странице его романа мы видим героев в
кабине звездолета:
   "В тусклом свете, отражавшемся от потолка, шкалы приборов казались
галереей портретов. Круглые были лукавы, поперечно-овальные расплывались в
наглом самодовольстве, квадратные застыли в тупой уверенности...
   В центре выгнутого пульта выделялся широкий и багряный циферблат. Перед
ним в неудобной позе склонилась девушка... Красный отблеск сделал старше и
суровее юное лицо..."
   События происходят лет через тысячу, в эре Великого Кольца. Уже
установлена радиосвязь с другими космическими цивилизациями, они передают
друг другу важные сообщения. Но визиты пока затруднительны. Звездолеты
посещают только ближайшие звезды, удаляясь от Солнца не далее чем на
два-три десятка световых лет. Каждая звездная экспедиция - трудное и
редкое предприятие.
   Как обычно в фантастике, даты условны; Ефремов их и не называет. Но
точно обозначены "до" и "после": после установления Великого Кольца, до
регулярных полетов к звездам.
   Данная тридцать седьмая звездная экспедиция под начальством Эрга Ноора
посылалась к сравнительно близкой (всего пять лет полета в один конец!)
   планете Зирда, почему-то замолкшей, переставшей транслировать
радиопередачи Кольца.
   Оказалось, что жизнь на планете загублена... и даже не атомной войной,
а всего лишь неумеренными опытами, постепенным накоплением радиации.
   Предостережение!
   На обратном пути экспедиция попадает в поле невидимой черной звезды,
вынуждена сесть на одну из ее планет. Но там важная тайна. Некогда на той
же планете потерпел крушение дискообразный звездолет из неведомых миров. И
Земля, и все Великое Кольцо не знают таких кораблей.
   Между тем Земля продолжает принимать передачи Кольца. В одной из них
эстафетой прибывает сообщение с довольно далекой звезды Эпсилон Тукана.
   Оказывается, там живут наши братья не только по разуму, но и по
внешности - существа ослепительной красоты. Увы, от той звезды свет и
передачи идут триста лет.
   Особенно сильное впечатление производит такая передача на молодого
физика Мвен Маса, который хочет победить, наконец, пространство и время,
разделяющие миры. На свой страх и риск, не получив разрешения, он
производит опасный опыт. И опыт кончается катастрофой.
   Терзаясь угрызениями совести, Мвен Мас бросает научную работу и
удаляется на остров Забвения, где живут люди, которым не по душе
цивилизация, приятнее простая жизнь пастухов и рыбаков. Но встреча с
жителем острова, огрубевшим и эгоистичным, заставляет Мвена Маса
вернуться. Его поступок обсуждает Совет Звездоплавания. Ученые оправдывают
Мвена, все они понимают, что невозможно познавать неведомое без риска.
   Человечество хочет идти вперед, и благодаря усилиям людей всей Земли
организуется не одна, а сразу три звездных экспедиции: очередная - к
сверхплотной звезде - белому карлику, еще одна - к далекой зеленой звезде,
вокруг которой обращаются пригодные для заселения планеты. Лететь туда в
один конец лет семьдесят, так что экипаж никогда не вернется на Землю.
   Третья же экспедиция направляется к опасной невидимой звезде.
По-видимому, диск прибыл из туманности Андромеды - галактики, отстоящей от
нас не на тысячи, не на десятки тысяч, а на целых два миллиона световых
лет. Нет предела для устремлений разума!
   Вы можете сделать заключение, что сюжет романа не так уж необычен для
фантастики. Космический полет, авария, неудачный опыт, проступок,
раскаяние и прощение, в финале - перспектива новых полетов. Но в том-то и
дело, что "Туманность Андромеды" - не чисто приключенческая фантастика,
волнующая нас напряженным развитием действия, а утопия. Главный интерес ее
- в изображении жизни будущих людей.
   Ефремов начинает повествование с изложения предыстории, с лекции о
событиях тысячелетия, отделяющего героев романа от наших дней. Лекцию эту
читает для Кольца историк Веда Конг.
   Историки будущего, по мнению Ефремова, считают, что мы с вами живем в
конце ЭРМ - эры Разобщенного Мира, когда на земном шаре множество
разноязыких государств, когда на одной планете два мира - социалистический
и капиталистический. Вторая Великая революция, завершающая ЭРМ, открывает
следующую эру - эру Мирового Воссоединения, последний век которой - век
Общего Языка, т.е. когда все народы сольются в единую нацию, говорящую на
едином языке. Далее следует ЭОТ - эра Общего Труда. Она начинается с века
Упрощения вещей. По мнению автора, не может быть изобилия без упрощения
потребностей, отказа от излишеств в пище, в одежде, бессмысленной тяги к
роскошной мебели и дорогим побрякушкам (замечаете перекличку с Томасом
Мором?). Конечно, все человеческие потребности можно удовлетворить, если
потребности эти разумны. Естественно, представление об уровне разумных
потребностей изменилось с XVI в. Человека уже не удовлетворит одноцветная
хламида на два года и шкура в качестве рабочего комбинезона.
   За веком Упрощения вещей идет век Переустройства природы, быта и
человека, века Первого Изобилия и Космоса, а из него вытекает ЭВК - Эра
Великого Кольца.
   Пожалуй, идея Великого Кольца - самая впечатляющая в книге Ефремова.
Сеть дружбы далеких цивилизаций, побеждающая пространство! Руки не могут
слиться в рукопожатии, но голоса доходят. А если инозвездные друзья не
могут преодолеть пространство, они передают послания эстафетой - со звезды
на звезду.
   "Аэлита" Алексея Толстого кончается апофеозом любви. Слова любви летят
через десятки миллионов километров с Марса на Землю; любовь покоряет
пространство.
   У Ефремова пространство покорено др