публичную
власть, отделенную от всей совокупности постоянно входящих в его состав лиц
Поэтому Маурер, который, руководствуясь верным чутьем, признает  германский
марковый строй  чисто  общественным  институтом,  существенно  отличным  от
государства,  хотя  большей  частью  и  послужившим  позднее  основой   дл
последнего, во всех своих  работах  исследует  по  степенное  возникновение
публичной власти из  первоначального  маркового,  сельского,  подворного  и
городского строя и наряду с ним.  На примере североамериканских индейцев мы
видим,  как  первоначально  единое  племя  постепенно  распространяется  по
огромному материку, как племена,  расчленяясь,  превращаются  в  народы,  в
целые группы племен, как изменяются  языки,  становясь  не  только  взаимно
непонятными, но и утрачивая почти всякий след первоначального единства; как
наряду с этим внутри племен отдельные роды расчленяются на несколько родов,
а старые материнские роды  сохраняются  в  виде  фратрий,  причем,  однако,
названия этих старейших родов остаются все же одинаковыми у отдаленных друг
от друга территориально и давно отделившихся племен -  "Волк"  и  "Медведь"
являются еще родовыми названиями у большинства  всех  индейских  племен.  И
всем им присущ в общем и целом вышеописанный строй, не считая только  того,
что многие из них не дошли до союза родственных племен.
     Но мы видим  также,  что  коль  скоро  основной  общественной  ячейкой
является род, из него с почти непреодолимой необходимостью,- ибо это вполне
естественно,- развивается вся система родов, фратрий  и  племени.  Все  три
группы представляют различные степени кровного родства,  причем  каждая  из
них замкнута в себе  и  сама  управляет  своими  делами,  но  служит  также
дополнением для другой.  Круг дел, подлежащих их  ведению,  охватывает  всю
совокупность  общественных  дел  человека,  стоящего  на  низшей    ступени
варварства.  Поэтому, встречая у  какого-нибудь  народа  род  как  основную
общественную ячейку, мы должны будем искать у него и племенную  организацию
подобную той, которая здесь описана, и там, где есть достаточно источников,
как у греков и римлян, мы не только найдем ее, но и убедимся,  что  даже  в
тех  случаях,  когда  источников  не  хватает,  сравнение  с   американским
общественным строем поможет нам разрешить труднейшие сомнения и загадки.
     И что за чудесная организация этот родовой строй во всей его наивности
и простоте! Без солдат,  жандармов  и  полицейских,  без  дворян,  королей,
наместников, префектов или судей, без тюрем, без судебных процессов  -  все
идет своим установленным порядком. Всякие споры и распри разрешаются сообща
теми, кого они касаются,- родом или племенем, или отдельными  родами  между
собой; лишь как самое крайнее, редко применяемое  средство  грозит  кровна
месть, и наша смертная казнь  является  только  ее  цивилизованной  формой,
которой присущи как положительные, так и отрицательные стороны цивилизации.
Хотя общих дел гораздо больше, чем в настоящее время,-  домашнее  хозяйство
ведется рядом семейств сообща и на коммунистических началах, земля являетс
собственностью  всего  племени,  только  мелкие  огороды  предоставлены  во
временное пользование отдельным хозяйствам,-  тем  не  менее  нет  и  следа
нашего раздутого и сложного аппарата управления.  Все вопросы  решают  сами
заинтересованные лица, и в  большинстве  случаев  вековой  обычай  уже  все
урегулировал.  Бедных  и  нуждающихся  не  может  быть  -  коммунистическое
хозяйство и род знают свои обязанности по отношению к престарелым,  больным
и изувеченным на войне.  Все равны и свободны, в том числе и женщины. Рабов
еще не существует, нет, как правило, еще и порабощения чужих племен.  Когда
ирокезы около 1651 г. победили племя эри и  "нейтральную  нацию"  161,  они
предложили им вступить полноправными членами в свой союз, только после того
как побежденные отклонили это, они были  изгнаны  со  своей  территории.  А
каких мужчин и женщин порождает  такое  общество,  показывают  восторженные
отзывы всех белых, соприкасавшихся с неиспорченными  индейцами,  о  чувстве
собственного достоинства,  прямодушии,  силе  характера  и  храбрости  этих
варваров.
     Примеры этой храбрости мы видели совсем недавно в Африке Кафры  зулусы
несколько лет тому назад, как и нубийцы несколько месяцев назад -  племена,
у которых родовые учреждения  еще  не  исчезли,-  сделали  то,  на  что  не
способно ни одно европейское  войско.  162  Вооруженные  только  копьями  и
дротиками, не имея огнестрельного оружия, они под градом пуль  заряжающихс
с казенной части ружей английской пехоты - по  общему  признанию  первой  в
мире по боевым  действиям  в  сомкнутом  строю  -  продвигались  вперед  на
дистанцию штыкового боя, не  раз  расстраивали  ряды  этой  пехоты  и  даже
опрокидывали  ее,  несмотря  на  чрезвычайное  неравенство  в   вооружении,
несмотря на то, что они не отбывают никакой воинской повинности и не  имеют
понятия о  строевой  службе.  О  том,  что  в  состоянии  они  выдержать  и
выполнить, свидетельствуют сетования англичан по поводу того,  что  кафр  в
сутки проходит больше, чем лошадь, и быстрее ее.  У него мельчайший мускул,
крепкий, как  сталь,  выделяется  словно  плетеный  ремень,-  говорит  один
английский художник.
     Так выглядели люди и человеческое  общество  до  того,  как  произошло
разделение на различные классы. И если мы сравним их положение с положением
громадного большинства современных цивилизованных людей, то  разница  между
нынешним пролетарием или мелким крестьянином  и  древним  свободным  членом
рода окажется колоссальной.
     Это одна сторона  дела.  Но  не  забудем,  что  эта  организация  была
обречена на гибель.  Дальше племени она не пошла, образование союза  племен
означает уже начало ее разрушения, как мы это еще увидим и как мы  это  уже
видели на примерах попыток ирокезов поработить  другие  племена.  Все,  что
было вне племени, было вне закона.  При  отсутствии  заключенного  по  всей
форме мирного договора царила война между племенами, и эта война  велась  с
той жестокостью, которая отличает человека от остальных животных и  котора
только впоследствии  была  несколько  смягчена  под  влиянием  материальных
интересов. Находившийся в полном расцвете родовой строй, каким мы наблюдали
его в Америке, предполагал крайне неразвитое  производство,  следовательно,
крайне редкое население  на  обширном  пространстве,  отсюда  почти  полное
подчинение человека враждебно противостоящей и  непонятной  ему  окружающей
природе,  что  и  находит  свое  отражение  в  детски  наивных  религиозных
представлениях.  Племя оставалось для человека границей как по отношению  к
иноплеменнику, так и по отношению к самому себе: племя, род и их учреждени
были священны и неприкосновенны, были той данной от природы высшей властью,
которой  отдельная  личность  оставалась  безусловно  подчиненной  в  своих
чувствах, мыслях и поступках.  Как ни импозантно выглядят  в  наших  глазах
люди этой эпохи, они неотличимы друг от друга, они не  оторвались  еще,  по
выражению Маркса, от пуповины первобытной общности. Власть этой первобытной
общности должна была быть сломлена,- и  она  была  сломлена.  Но  она  была
сломлена под такими влияниями, которые прямо  представляются  нам  упадком,
грехопадением по сравнению с высоким нравственным уровнем старого  родового
общества.  Самые низменные побуждения - вульгарная жадность, грубая страсть
к наслаждениям, грязная скаредность, корыстное стремление к грабежу  общего
достояния - являются  воспреемниками  нового,  цивилизованного,  классового
общества; самые гнусные средства - воровство, насилие, коварство, измена  -
подтачивают старое бесклассовое родовое общество и приводят к его гибели. А
само новое общество в течение  всех  двух  с  половиной  тысяч  лет  своего
существования всегда представляло только картину  развития  незначительного
меньшинства за счет эксплуатируемого и угнетенного громадного  большинства,
и оно остается таким и теперь в еще большей степени, чем  когда  бы  то  ни
было прежде.






                                    IV
                               ГРЕЧЕСКИЙ РОД

     Греки,  подобно  пеласгам  и  другим  соплеменным  народам,   уже    в
доисторическое время были  организованы  сообразно  тому  же  органическому
ряду, что и американцы: род, фратрия, племя, союз племен.  Фратрии могло не
быть, как у дорийцев, союз племен мог образоваться не  везде,  но  во  всех
случаях  основной  ячейкой  был  род.  К  моменту  своего   появления    на
исторической арене  греки  стояли  на  пороге  цивилизации;  между  ними  и
американскими племенами, о которых была речь выше, лежат  почти  целых  два
больших периода развития, на  которые  греки  героической  эпохи  опередили
ирокезов. Род греков поэтому уже отнюдь не архаический род ирокезов, печать
группового  брака  [В  издании  1884  г.  вместо  слов  "группового  брака"
напечатано  "пуналуальной  семьи".  Ред.]  начинает   заметно    стираться.
Материнское право уступило место отцовскому; возникающее частное  богатство
пробило  этим  свою  первую  брешь  в  родовом  строе.  Вторая  брешь  была
естественным следствием первой: так как  после  введения  отцовского  права
имущество богатой наследницы должно было бы при ее замужестве переходить  к
ее мужу, следовательно, в  другой  род,  то  была  подорвана  основа  всего
родового права и не только стали допускать, но и сделали для такого  случа
обязательным, чтобы девушка вы ходила замуж внутри своего рода в  интересах
сохранения за последним этого имущества.
     Согласно греческой истории Грота, афинский род, в частности,  покоилс
на следующих основаниях:
     1. Общие религиозные  празднества  и  исключительное  право  жречества
совершать священные обряды  в  честь  определенного  бога,  предполагаемого
родоначальника рода и обозначаемого в качестве такового особым прозвищем.
     2. Общее место погребения (ср. "Эвбулид" Демосфена).
     3. Право взаимного наследования.
     4. Взаимная обязанность оказывать друг другу в случае насилия  помощь,
защиту и поддержку.
     5. Взаимное право и обязанность в известных случаях  вступать  в  брак
внутри рода, особенно когда дело касалось девушек-сирот или наследниц.
     6. Владение, по крайней мере в некоторых  случаях,  общим  имуществом,
наличие собственного архонта (старейшины) и казначея.
     Далее, несколько родов было объединено во фратрию,  но  менее  тесными
узами; однако  и  здесь  мы  видим  подобного  же  рода  взаимные  права  и
обязанности, в особенности совместное отправление определенных  религиозных
церемоний и право  преследования  в  случае  убийства  члена  фратрии.  Все
фратрии  одного  племени  имели,  в  свою   очередь,    общие,    регулярно
повторявшиеся священные празднества,  которые  возглавлялись  избранным  из
среды благородных (эвпатридов) филобасилеем (старейшиной племени)
     Так говорит Грот.  Маркс  же  добавляет  к  этому:  "Однако  и  сквозь
греческий род явственно проглядывает дикарь (например, ирокез)" [Маркс  К.,
Энгельс Ф., Соч. т. 45, с. 328. Ред.].  Он будет  заметен  еще  явственнее,
если мы продолжим исследование несколько дальше.
     В самом деле, греческому роду свойственны еще следующие черты:
     7. Счет происхождения в соответствии с отцовским правом.
     8.  Запрещение  браков  внутри  рода,  за   исключением    браков    с
наследницами.  Это исключение и его оформление как закона подтверждают, что
старое правило было еще в силе.  Это вытекает  также  из  общеобязательного
правила, что женщина, выходя замуж, тем самым  отказывалась  от  участия  в
религиозных обрядах своего рода и переходила к  обрядам  мужа,  во  фратрию
которого она и зачислялась.  Согласно этому, а  также  известному  месту  у
Дикеарха, брак вне своего рода был правилом, а  Беккер  в  "Харикле"  прямо
считает, что никто не мог вступать в брак внутри своего рода.
     9. Право усыновления родом, оно осуществлялось посредством усыновлени
одной из семей, но с соблюдением публичных формальностей, и только  в  виде
исключения.
     10. Право избирать и смещать старейшин.  Мы знаем, что каждый род имел
своего архонта; о  том,  что  эта  должность  переходила  по  наследству  в
определенных семьях, не говорится нигде.  До конца эпохи варварства  всегда
следует  предполагать  отсутствие  строгого  [Слово  "строгого"   добавлено
Энгельсом в издании 1891 года.  Ред.] наследования  должностей,  совершенно
несовместимого с  порядком,  при  котором  богатые  и  бедные  внутри  рода
пользовались полным равноправием.
     Не только Грот, но и Нибур, Моммзен и все другие историки классической
древности до сих пор  не  справились  с  вопросом  о  роде.  Как  ни  верно
обрисовали они многие его признаки, они всегда видели в нем группу семей  и
в силу этого не могли понять природу  и  происхождение  рода.  При  родовом
строе семья никогда не была и не могла быть ячейкой  общественной  системы,
потому что муж и жена неизбежно принадлежали к двум  различным  родам.  Род
целиком входил во фратрию, фратрия - в племя, семья  входила  наполовину  в
род мужа и наполовину в род жены. Государство в своем публичном праве также
не признает семьи, и она до сих пор существует только как  объект  частного
права. Между тем вся наша историческая наука исходит до сих пор из нелепого
предположения, ставшего, особенно в XVIII веке, незыблемым, что  моногамна
отдельная семья, которая едва ли древнее эпохи цивилизации, была тем ядром,
вокруг которого постепенно кристаллизовалось общество и государство.
     "Г-ну Гроту следует далее указать,- прибавляет Маркс,- что хотя  греки
и выводили свои роды из мифологии, эти  роды  древнее,  чем  созданная  ими
самими мифология с ее богами и полубогами" [См.  Маркс К., Энгельс Ф.  Соч.
2-е изд., т. 45, с. 330. Ред.]
     Морган предпочитает ссылаться на Грота, так как он все же признанный и
вполне заслуживающий доверия свидетель Грот рассказывает далее, что  каждый
афинский  род  носил  имя,  перешедшее  к  нему  от  его    предполагаемого
родоначальника,  что  до  Солона  во  всех  случаях,  а  после  Солона  при
отсутствии  завещания  члены  рода  (gennetes)  умершего  наследовали   его
имущество и что в случае убийства  преследование  преступника  перед  судом
было правом и обязанностью в первую  очередь  родственников,  затем  членов
рода и, наконец, членов фратрии убитого

     "Все, что известно нам  о  древнейших  афинских  законах  основано  на
     родовых и фратриальных делениях"

     Происхождение родов от общих  предков  доставило  "ученым  филистерам"
(Маркс)  [Там  же,  с.  331.  Ред.]  головоломную  работу.  Так  как   они,
разумеется, изображают этих предков чисто мифологическими существами, у них
не остается  никакой  возможности  объяснить  себе  возникновение  рода  из
живущих рядом друг с другом отдельных, первоначально  даже  не  родственных
между собой, семей, и все-таки они должны это делать для того,  чтобы  хоть
как-нибудь  объяснить  существование  рода.  Так    они    оказываются    в
заколдованном кругу из бессодержательных фраз, не идя  дальше  утверждения"
родословная, конечно,- миф, но род существует в действительности, и в конце
концов у Грота мы находим следующее (слова в скобках принадлежат Марксу):

     "Об этой родословной мы слышим лишь изредка, потому что о ней публично
     упоминают только в известных, особо торжественных случаях.  Но и менее
     значительные роды  имели  свои  общие  религиозные  обряды"  (как  это
     странно, м-р Грот), "а также и общего родоначальника - сверхчеловека и
     общую родословную совершенно так же, как и более знаменитые роды" (как
     это  странно,  г-н  Грот,  для  менее  значительных  родов)  "схема  и
     идеальная основа" (милостивый государь, не  ideal  a  carnal,  или  на
     нашем языке - плотская!) "были одинаковы у всех  родов"  [Там  же,  с.
     332. Ред.]

     Ответ Моргана на этот вопрос  Маркс  резюмирует  в  следующих  словах.
"Система  кровного  родства,  соответствующая  роду  в  его  первоначальной
форме,- а у греков, как и у других смертных, была когда  то  такая  форма,-
обеспечивала знание родственных отношений всех членов родов  друг  к  другу
Они с детских лет на практике усваивали  эти  чрезвычайно  важные  для  них
сведения.  С возникновением моногамной  семьи  это  забылось.  Родовое  им
создавало  родословную,  рядом  с  которой  родословная  отдельной    семьи
представлялась лишенной  значения.  Это  родовое  имя  должно  было  теперь
свидетельствовать  о  факте  общего  происхождения  его    носителей,    но
родословная рода уходила так далеко в глубь времен, что его члены не  могли
уже  доказать  действительно  существовавшего  между  ними  родства,  кроме
немногочисленных случаев, когда имелись более поздние общие  предки.  Самое
имя было доказательством общего происхождения и доказательством бесспорным,
не считая случаев  усыновления.  Напротив,  фактическое  отрицание  всякого
родства между членами рода, как это делают Грот [В рукописи  Маркса  вместо
Грота назван древнегреческий ученый II в. н.э.  Поллукс, на которого  часто
ссылается Грот. Ред.] и Нибур, превращающие род в продукт чистого вымысла и
поэтического  творчества,  достойно  только  "идеальных",  то  есть   чисто
кабинетных  книжных  ученых.  Так  как  связь   поколений,    особенно    с
возникновением  моногамии,  отодвигается  в  глубь  времен    и    минувша
действительность предстает в отражении фантастических образов мифологии, то
благонамеренные филистеры приходили и продолжают приходить  к  выводу,  что
фантастическая родословная создала реальные роды" [См. Маркс К., Энгельс Ф.
Соч. 2-е изд. т. 45, с. 332. Ред.].
     Фратрия,  как  и  у  американцев,  была  расчленившимся  на  несколько
дочерних родов и объединяющим их первоначальным  родом,  часто  указывавшим
еще на происхождение их всех от общего родоначальника. Так, по Гроту,

     "все сверстники члены фратрии Гекатея, признавали  одного  и  того  же
     бога своим родоначальником в шестнадцатом колене"

     Все роды этой фратрии  были  поэтому  в  буквальном  смысле  братскими
родами Фратрия встречается еще  у  Гомера  в  качестве  военной  единицы  в
известном месте, где Нестор советует Агамемнону построй людей по племенам и
фратриям так, чтобы фратрия  помогала  фратрии,  племя  -  племени  [Гомер.
Илиада, песнь вторая.  Ред.] - Фратрия, кроме  того,  имела  право  и  была
обязана преследовать за убийство  члена  фратрии,  следовательно,  в  более
раннюю эпоху на ней лежала также обязанность кровной мести.  У нее,  далее,
были  общие  святыни  и  празднества,  да  и  саморазвитие  всей  греческой
мифологии из  традиционного  древнеарийского  культа  природы  по  существу
обусловлено было родами  и  фратриями  и  происходило  внутри  них.  Далее,
фратрия имела старейшину (phratriarchos) и, согласно де  Куланжу,  созывала
общие  собрания,  принимала  обязательные  решения,  обладала  судебной   и
административной властью.  Даже позднейшее государство, игнорировавшее род,
оставило  за  фратрией  некоторые  общественные  функции  административного
характера.
     Несколько родственных фратрий составляют племя.  В Аттике было  четыре
племени, в каждом из них - по три фратрии и в каждой фратрии - по  тридцати
родов.  Такое точное определение состава групп предполагает сознательное  и
планомерное вмешательство в стихийно сложившийся порядок вещей.  Как, когда
и почему это произошло,- об этом умалчивает греческая история, воспоминани
о которой у самих греков сохранились лишь начиная с героической эпохи.
     Образование различных диалектов у греков,  скученных  на  сравнительно
небольшой  территории,  получило  меньшее  развитие,   чем    в    обширных
американских лесах, однако и здесь мы видим, что лишь племена с  одинаковым
основным