редством которых можно ее ослабить. По мнению Т.Гоббса, для сохранения мира между людьми, каждый из которых заботится о себе, необходимо достижение "согласия большинства". Этим "согласием большинства" явится не что иное, как "общество, созданное только ради взаимной помощи". Однако, по Гоббсу, и оно в полной мере "не обеспечивает вступающим в соглашение, то есть своим членам, искомой нами безопасности, позволяющей соблюдать в наших отношениях вышеназванные законы природы, но необходимо нечто больше для того, чтобы их, пришедших однажды к взаимному согласию, миру и взаимной помощи ради общего блага, некий страх удерживал бы от новых столкновений, когда какое-то частное благо придет в противоречие с общим"[67]. Этим "неким большим", чем общество ("согласие большинства"), является, по мнению английского философа, государство,точнее - государственная власть. Ему (ей) каждый гражданин добровольно делегирует свое право на защиту от опасности, платя ему определенное вознаграждение в виде податей, налогов и добросовестного исполнения подданнических обязанностей. Передавая государству свои силы, волю и естественное право самозащиты от опасности, граждане согласно друг с другом уполномочивают его равномерно защитить себя, привести волю всех отдельных людей к единству и согласию. Следовательно, "государство, если дать ему определение, есть единая личность, чья воля на основании соглашения многих людей должна считаться волею их всех, с тем, чтобы оно имело возможность использовать силы и способности каждого для защиты общего мира"[68].
Концепция согласия между индивидуальным и общественным, разработанная Т.Гоббсом, получила признание ряда других философов и социологов Европы. Ее развернутое обоснование дано Ж.-Ж.Руссо в работе "Об общественном договоре". Последний, однако, подошел к определению субстанциональной роли согласия с иной стороны. Его интересовало не столько воздействие согласия на первоначальное образование человеческого общества, сколько на исторически функционирующее в его время общество, где идет не всеобщая "война всех против всех", а противоборство граждан, разделенных между собой по богатству, отношениям собственности, социальным и политическим правам. Граждане государств неравноправны, между полноправным и бесправным не может быть единства. Ж.-Ж.Руссо выдвигает идею поиска средств, способных сохранить в обществе мир и благополучие всех. "Надо найти такую форму ассоциации или общественного соединения, - утверждает философ, - которая защищала и охраняла бы всею общею силой личность и имущество каждого члена и благодаря которой всякий, соединяясь со всеми, повиновался только себе и оставался бы так же свободен, как и прежде"[69]. Такой искомой формой "ассоциации" граждан и государства, по Ж.-Ж.Руссо, является "общественный договор", достигаемый путем согласования ими своих интересов.
После победы французской революции 1789-1893 годов, провозгласившей демократическую республику, свободу, равенство, братство граждан, многие социальные философы стали считать, что "только путем широкой свободы личности и широкой возможности людям вступать между собой во всевозможные соглашения разовьется в обществе новый строй на началах справедливого удовлетворения всех потребностей"[70]. Среди "всевозможных соглашений" находились прежде всего экономические (свободная конкуренция и торговля, сделки, договоры о поставке сырья и рабочей силы, группировка граждан по политическим партиям и общественным объединениям, религиозным организациям, профсоюзам, страховым кампаниям и др.). Идея согласия входит во все сферы сознательной организации демократической жизни либерально-плюралистического общества, где позитивное и негативное мнение граждан учитывается почти повсеместно (наем и увольнение, соблюдение технологии производства, вклады в банки, вступление в брак и голосование в избирательных кампаниях, стачки и уличные демонстрации, дуэль и другие смертные поединки, торговая война и организованная преступность, принятие законов, соблюдение социальных и правовых норм и т.п.).
Особая роль согласия индивидов в одном и несогласия в другом в демократическом обществе порождается все более растущей дифференциацией его по горизонтальной и вертикальной сферам. В результате дифференциации общество обретает характер бесконечного множества возникающих и распространяющихся микрогрупп (производственных, торговых, управленческих, военных, творческих, соседских, родственных, преступных, политических, культурных, религиозных, научных, феминистских и прочих). Между различными группами, как и между частями внутри групп, складывается множество разнонаправленных связей и отношений, основанных на принципе "согласия-несогласия". И чем устойчивее шаблоны согласия и несогласия различных групп или индивидов, частей внутри групп, тем более общество в целом обретает характер динамичного, внутренне противоречивого живого социального организма. В них согласие и несогласие достигаются не только добровольными, но и насильственными методами подчинения себе. В свою очередь "победители силой принуждают побежденных поступать так, как требуют шаблоны поведения первых. В этом случае единство группы или общества остается, но оно основывается не на "добровольном согласии" всех членов поступать определенным образом, не на консенсусе представлений должного поведения всех членов группы, а на насильственном принуждении одних другими"[71].
Из произведенного анализа согласия в механизме взаимодействия индивида и общества, индивидуального и общественного в жизни человека вытекает вывод о различной роли согласия на разных этапах развития общества. В одномерных, традиционных, "простых" обществах содержание и формообразование согласия, несогласия и разногласия больше соответствуют своему понятию, чем в многомерном, плюралистическом обществе, какое характерно развитым странам XX века. В последнем согласие, несогласие, разногласие, как и противогласие переплетаются между собой крайне сложными, даже взаимоисключающими формами. Социальный, экономический, политический, культурный и нравственный плюрализм либерального демократического общества придает им самые неожиданные, порой даже причудливые свойства.
Переход согласия и несогласия из стихийных форм в интуитивные, а из интуитивных форм в сознательные, рациональные или разумные, возвращение согласия от последних к первым и их переплетение осуществляются через механизмы социальной детерминации и активности личности. В этом механизме личность выступает как уже реализованное единство индивидуального и социального в человеке. Человек формируется как индивид по рождению, а личностью он становится в процессе социализации, вхождения в общество и усвоения его целей, норм и ценностей, когда его поведение в обществе становится избирательным, самостоятельным и активным. Как отмечал А.С.Макаренко, "проблема личности может быть разрешена, если в каждом человеке видеть личность"[72].
Понятие "детерминация" применительно к личности и обществу объединяет совокупность естественно-природных, материально-вещественных, социально-культурных и духовно-нравственных условий, обусловливающих течение событий в определенном направлении. При этом детерминация понимается в более широком контексте, чем причина, ибо включает помимо непосредственно причинно-следственных воздействий также в определенной мере ещё генетические, содержательно-формальные и структурные. При этом имеются в виду также стихийные и целенаправленные факторы, созидательные и разрушительные тенденции, равно как прямые, так и обратные связи.
Научно-философская постановка проблемы взаимодействия общества и личности заключается не просто в том, чтобы объяснить направленность деятельности, сознания, общения и поведения личности из действия социальной детерминанты, а в выяснении их взаимодействия, когда социальные детерминанты, во-первых, признаются результатом совокупной активно-творческой деятельности масс личностей, и, во-вторых, когда уже сложившиеся социальные детерминанты в своём совокупном выходе на историческую арену имеют объектом своего воздействия не близкие и безвольные индивиды, а активные личности. Уже в этом смысле между социальной детерминацией и активностью личности заложена тенденция согласованности, как некоей соотнесенности и упорядоченности. Одним из результатов или следствий подобного хода взаимодействий общества и личности выступает социальный характер индивидов, отличающийся от их индивидуального характера. Термин "социальный характер", введенный в социальную философию и психологию Э.Фроммом, мало употребляется в них несмотря на его очевидность, доказанную этим философом. "Понятие социального характера, - считает он, - является ключевым для анализа социального процесса"[73]. Характер - это "специфическая форма, которую придает энергии человека динамическая адаптация его потребностей к определенному способу существования данного общества"[74]. Социальный характер менее специфичен, чем индивидуальный характер личности, однако преимущественно под его воздействием формируется личность человека. Он "содержит существенное ядро структуры характера большинства членов группы, которое сложилось в результате основного опыта и способа жизни, общего для этой группы"[75]. Не только различные группы, но и целые общества или классы внутри общества обладают особым социальным характером, и на его основе развиваются и приобретают силу определенной идеи.
Связь социального характера с концепцией согласия состоит в том, что восприятие индивидами социального характера стихийно подчиняется закономерной тенденции определенной согласованности личностно-индивидуального и общественного. Если на этапе своего возникновения человеческое общество становилось таким, каковы природные свойства индивидуальных человеческих существ, то на этапе своей зрелости оно, оказывая все более активное обратное воздействие на индивидов, подчиняет их своему характеру. Процесс социализации протекает в форме адаптации, т.е. приспособления и привыкания. Э.Фромм заявляет, что, "приспосабливаясь к социальным условиям, человек развивает в себе те черты, которые заставляют его желать действовать так, как он должен действовать. Если характер большинства людей данного общества, т.е. социальный характер, приспособлен к объективным задачам, которые индивид должен решать в этом обществе, то человеческая энергия направляется по путям, на которых она становится продуктивной силой, необходимой для функционирования этого общества"[76]. Осознание индивидом не только внешней, но и внутренней необходимости овладеть социальным характером порождает у него чувство понимания согласия с ним. В свою очередь это внутреннее, спонтанное согласие облегчает деятельность по овладению социальным характером и использование его в своем образе жизни, целеполаганиях, волевых качествах, общении и поведении. Важным компонентом такого социально-адаптационного процесса, основанного на идее согласия, является и обучение социальному характеру. Благодаря обучению индивид стремится "приблизить его к социальному так, чтобы желания индивида совпадали с требованиями его социальной роли"[77]. A стихийное, тем более целенаправленное обучение социальному характеру многих индивидов, более того, целых поколений людей делает этих людей как бы интуитивно солидарными, согласованными между собой. Благодаря этому тождественный социальный характер индивидов, как и разных классов общества, становится психологической базой общественного согласия. И до тех пор, пока общество обеспечивает индивиду возможность получать удовлетворение от социального характера, психологические силы индивида укрепляют социальный характер и основанное на нем общественное согласие.
Однако социальный характер не остается раз и навсегда данной реальностью. Под воздействием многих детерминаций и, прежде всего, экономических, которые являются наиболее динамичными и базисными, рано или поздно социальный характер и основанное на нём общественное согласие приходят в противоречие с новыми экономическими условиями. В этой ситуации люди, действуя под воздействием своего устоявшегося социального характера и согласия, или стремятся подогнать экономические условия под структуру своего характера или вынуждены соглашаться на обновление последнего, "этот разрыв между экономической и психологической эволюциями приводит к ситуации, в которой психологические потребности не могут больше удовлетворяться обычными экономическими действиями"[78]. A действие вступают по преимуществу политические, мировоззренческие, нравственные и иные силы, под давлением которых возникает качественно новая ситуация, обновляющая прежний социальный характер. Пока происходит разрушение старого социального характера и формирование в его недрах нового социального характера, общественное согласие тоже дестабилизируется, в нём нарастают тенденции к внутреннему взрыву, оно все более проникается разногласиями, противогласиями и конфликтами.
Вместе с тем сохранение у личности индивидуального характера, включающего "совокупность черт, которые в своей особой конфигурации образуют структуру личности того или иного индивида"[79], не позволяет, с одной стороны, социальному характеру полностью завладеть психологией индивида, а с другой стороны, согласию - доминировать в обществе. Имея склонность к общению и приобретению общих признаков в образе жизни и поведении, индивид одновременно стремится к уединению не только от себе подобных, но и от общества. Однако глубина и широта его обособления от общества и общественных норм и стандартов зависит в значительной степени от отношения общества к индивиду. В тоталитарных и авторитарных обществах индивид подавляется, человек из самоцели и самоценности превращается в средство достижения общественных целей. В либерально-плюралистических обществах индивид, по крайней мере, получает формальные права, создающие возможность беспрепятственно реализовать свои потенциальные силы. Благодаря этому он во взаимодействии с обществом одновременно находится в отношениях и согласия, и разногласия. Он согласен с обществом в одном, но не согласен в другом, причём в зависимости от стечения жизненных обстоятельств и согласие, и разногласие обретает множество взаимосвязанных и противоречащих друг другу форм, а пространство их осуществления то расширяется, то сужается.
Первым и самым главным условием достижения согласия между индивидом и обществом является человеческая свобода. Когда общество в целостности экономических, политических, правовых, нравственных, духовно-культурных структур обеспечивает ему свободное существование, тогда индивид спонтанно, изнутри соглашается с социальными нормами и требованиями к нему. Он воспринимает их не как внешние и чуждые, а как внутренние и желанные. Стихийно и даже сознательно действуя по законам общественного движения, усваивая социальный опыт как совокупный общественный потенциал, индивид охотно присваивает себе этот опыт и потенциал. Как отмечает А.Н.Леонтьев, свободное усвоение социального опыта в различных формах есть "процесс, в результате которого происходит воспроизведение индивидуумом исторически сформировавшихся человеческих способностей и функций"[80].
В.Гумбольдт обращает внимание на "глубину связывающего их чувства"[81]. Речь идет о связи индивидов между собой и через их посредство с обществом в целом. Их симпатии друг к другу, согласованность их действий носят избирательный характер. "В течение всех периодов своего существования каждый человек достигает лишь одного из тех совершенств, которые в своей совокупности составляют характер всего человеческого рода"[82]. Благодаря этому достигается глубина чувств, связывающего индивиды друг с другом и с обществом, а последнее позволяет обрести их "полное понимание". Только тогда согласованность и согласие индивида с обществом обретают свободную форму, но здесь ещё необходимо, чтобы при этом индивид стал не только свободной, но и самостоятельной личностью. При этом условии достигается "полное понимание друг друга" и, следовательно, их полное согласие. И то, и другое требуют от индивидов как тождества, так и различий в восприятии друг друга и общества, чтобы стороны могли понимать друг друга. Тождество индивидов в согласии друг с другом и обществом должно быть таким, чтобы оно не сливало их полностью, лишая самостоятельности и оригинальности, а различия, порождаемые различными разногласиями в обществе, не должны быть такими, чтобы разногласие воспринималось как полное отрицание согласия. В целом согласие-несогласие индивида с обществом детерминировано степенью устойчивого совпадения и расхождения их жизненных интересов.
При исследовании идеи согласия в механизме взаимодействия личности и общества, индивидуального и общественного особую важность приобретает опосредование "групповой" организацией человеческой жизни в обществе. Существующее в социальной философии раздвоение "индивид и общество" верно, поскольку оно отражает крайние противоположности социальных и духовных процессов. Однако в реальной живой действительности индивид соотносится и взаимодействует с обществом через целый ряд промежуточных человеческих ассоциаций.
Первичной ячейкой общества выступает малая группа. Она образует такую совокупность людей, которые непосредственно общаются между собой, создавая ассоциативные нормы поведения, цели и интересы. Поэтому восхождение индивида к обществу идёт не минуя "малую группу", а через неё и посредством её. Благодаря этому с обществом взаимодействует скорее малая группа, а не непосредственно индивид. Однако и то верно, что один и тот же индивид одновременно входит в несколько малых групп (семью, звено, бригаду, учебную группу, группу по интересам , ячейку, дружескую группу, этническую группу, культурную группу и т.д.). Одни из этих групп являются формальными, другие основаны на духовных запросах, третьи долговременны, четвертые формируются и распадаются в течение короткого времени и т.д.
Во всех случаях малые группы находятся в состоянии живых контактов членов, которые лично знакомы друг с другом, знают характеры, интересы, капризы и желания друг друга.
Становление малой группы как первичной ячейки общества закрепляется эмпирически устанавливаемым фактом выработки устных или письменных норм поведения. "Группы стремятся развить нормы"[83]. Индивидуальные различия членов группы в восприятиях друг друга имеют тенденцию к уменьшению с течением времени. "Большинство членов группы постепенно вырабатывают какую-то групповую норму по мере того, как они взаимодействуют и получают представление о суждениях друг друга"[84]. То, что малая группа содержится на основе отношений "согласия-несогласия", подтверждается постановкой перед группой познавательной или практической задачи. Американский социальный философ и социолог Р.Бейлс считает, что, ставя такую задачу, необходимо знать "впервые ли делается заявление о содержании задачи или оно уже было сделано и встретило согласие (или несогласие), и если так, то у скольких членов группы и какого статуса. По-видимому, содержание той или иной задачи было либо отвергнуто на основе согласия, достигнутого некой относительно большой частью группы, или санкционировано на основе благоприятного согласия"[85].
С этой точки зрения малая группа является опытным пространством, где у индивидов вырабатываются инстинкт и культура согласия и несогласия, которые приобретают особо важное значение, когда они восходят к взаимоотношениям с большими социальными группами и через них с макросообществом. При внимательном анализе обнаруживается разделение населения определённого региона на три подкласса индивидов по их отношению к согласию с региональными нормами, ценностями и традициями: апологеты, позитивисты (этот термин, разумеется, не имеет ничего общего со сторонниками позитивистской философии, он берется в своем непосредственном этимологическом смысле как противоположность нигилистов) и нигилисты. Удельный вес апологетов, которые уверенно принимают общие стандарты, цели и ценности населения, как и нигилистов, отвергающих их, несогласных с ними, намного ниже, чем удельный вес "среднего подкласса" (позитивистов). Позитивисты - люди к