роится на идее равноправности женщины с мужчиной, причём общество, которое держится на мужском творчестве и потому как и прежде является мужским, освобождает женщину от различных форм унижения. "Роль женского начала вновь возрастает"[52], и освобожденная женщина оказывается перед выбором: обретёт ли она мужские черты в своей общественной и профессиональной деятельности, образе жизни, общении и поведении и в этом уподоблении мужскому образу найдёт "дурное" согласие с ним или, напротив, реализуя свою женскую гениальность, отличную от мужской, станет объектом творческого согласия, согласия основанного на равноправных началах, или же началах свободного партнерства и сотрудничества в семье и на общественном поприще. В реальной жизни разнообразие форм согласия между женским и мужским началами имеет временные и пространственные свойства. В одно и то же историческое время в одном региональном обществе вследствие особенностей локальной культуры и цивилизации устанавливаются одни его формы, а в другом обществе - другие. В трудах философов, в частности З.Фрейда, можно отыскать и некоторые другие идеи, которые проливают свет на происхождение и бытование мужского и женского начала в человеческой жизни. Для построения общефилософской теории согласия и они должны быть рассмотрены. Фрейд, в частности, рассматривает любовь как универсальное свойство человека в качестве "одной из основ культуры"[53]. Половая любовь, давая человеку наивысшие переживания удовлетворения, даёт ему, собственно говоря, и идеал счастья. Но половая любовь, как и любовь в других сферах, характеризуется и другим свойством, когда самозабвенно влюбленный человек, будь мужчина или женщина, может быть, не воспринимаем предметом его любви. Такой человек, будучи оттолкнут, или успокаивается, находит в себе силы не подвергать себя терзаниям, или, напротив, "делает себя  независимым от согласия объекта, придавая главную ценность не тому, чтобы быть любимым, а собственной любви"[54]. В конечном счете он отвлекается от сексуальной цели и направляет свою любовь на всех людей, на окружающих, на культуру, народ, государство. Любовь в эротической и любовь в ингибированной форме связывает "воедино множество людей, причем в более интенсивной форме, чем это удаётся достичь интересу трудового содружества". Чувственная, но ещё больше ингибированная любовь выходит за рамки семьи и создаёт новые отношения, где раньше была отчужденность. Среди них Фрейд называет в первую очередь "дружбу", которую называет "явлением, которое приобретает важность с точки зрения культуры"[55].
В контексте теории согласия в суждениях З.Фрейда ценно и то, что чувственная, как и ингибированная, любовь не требует ответа, не требует согласия объекта (предмета) любви, она может распространиться порой и на врага своего. Это тоже специфическая форма согласия, но выражаемая в нетрадиционных терминах. Безответное согласие спонтанно, добровольно, оно доставляет удовольствие его субъекту, и если об этом узнает и его объект, последний может возрадоваться или проявлять равнодушие к нему; если объект любви является прямым врагом, может он и возмутиться таким его поведением. Тем не менее бесконечное многообразие форм взаимодействия мужчин и женщин в их жизненном процессе порождает бесконечное разнообразие преходящих и переливчатых способов их согласий в одних, несогласий и разногласий в других ситуациях. С точки зрения же утверждения в сообществе многостороннего согласия, ограждающего его от конфликтности и разрушительных сил, согласие во взаимоотношениях мужчины и женщины содержит ещё далеко нереализованный потенциал. Будучи основано на любви, которой покорны все мужчины и все женщины, независимо от возраста, национальности, профессии, мировоззрения, религиозной принадлежности, оно имеет самого обширного субъекта и объекта.
В этой связи превращение любви в культ, в предмет поклонения и восхищения, воспитание культуры любви должно, с одной стороны, укреплять единство мужского и женского начал в жизни общества, а с другой стороны, дать любви широкий выход вовне эроса, в общественную жизнь, где предметами любви становятся родственники, земляки, сотоварищи по трудовому содружеству, народ, родина. Причём, как утверждает К.Гиллиган, исследовавшая особенности мужской и женской идентификации, "маскулинность определяется через обособление, в то время, как феминность определяется через единение, мужской половой идентичности угрожает близость, а женской обособление"[56]. Следовательно, природа мужчины жаждет индивидуализации и разногласия, напротив, природа женщины требует интеграции и согласия. В этом процессе мужчина и женщина соперничают между собой. Мужчина выступает как субъект и носитель индивидуализма, а женщина - коллективизма. Иначе говоря, мужчина раздирает общество, давая простор свободе индивидуального развития, а женщина сплачивает общество, давая ему силы единения. Внешне представляется, что мужчины - противники общественного согласия, а женщины - противники общественного разногласия. Между тем парадокс состоит именно в том, что и те и другие одновременно работают на возникновение, сохранение и взаимодействие обеих тенденций - и дифференцированию и интегрированию общества, однако работают различными методами. Согласие, проистекающее от женщин, уравновешивается мужским разногласием, при этом согласие и разногласие настолько взаимопроникаются, что согласие становится разногласным, а разногласие - согласным.
В этой связи пропорциональное представительство мужчин и женщин в сферах государственной власти общественного управления и самоуправления не только повысило бы роль женщины в социальной жизни, но и улучшило бы качество интегрированности общества. Своим естественным свойством тяги к согласию женщина добилась бы гораздо большего, чем при мужском перевесе, согласования интересов различных социальных групп населения. "Восприимчивость к нуждам других и принятие на себя ответственности за заботу заставляют внимать голосам другого в большей степени, чем своему собственному, и включать в свои суждения другую точку зрения"[57], - говорит Гиллиган о женщине. От этого выиграла бы и современная демократия, которая при всех успехах цивилизации является демократией маскулинного типа. Надобно, чтобы она стала всечеловеческой демократией, в одинаковой мере опирающейся и на мужское разъединение, и на женское соединение и согласие.
С точки зрения многостороннего построения теоретической модели человеческого согласия в мире половой любви значительный интерес представляет классификация видов любви, данная К.С.Льюисом в книге "Любовь" и их философская интерпретация. Ирландский философ и писатель выделяет три её вида: "любовь-дар", "любовь-нужду" и "любовь-удовольствие"![58]. "Я разграничил "любовь-нужду" и "любовь-дар", - писал он в самом начале "Введения" к книге. Типичным примером "любви-дара" он назвал "любовь к своим детям человека, который работает ради них, не жалея сил, всё отдаёт им и жить без них не может. Любовь-нужду испытывает испуганный ребёнок, кидающийся к матери"[59]. Любовь-нужду в сфере интимных отношений испытывает и человек (мужчина или женщина), который ищет полового внимания к себе со стороны конкретного индивида противоположного пола. Такой человек не наделен чувством любви-дара, иначе говоря, он сам не стремится одарить любовью того, в чьей любви испытывает нужду. Любовью-даром одержим влюбленный, готовый к любым пожертвованиям ради того, чтобы предоставить удовольствие предмету своей любви, не требуя ответной любви.
Поскольку любовь по родовой сущности человека основана на высшем согласии мужчины и женщины, сходство между видами любви и видами согласия, говоря словами К.С.Льюиса, "видно сразу"[60]. В разнообразных сферах человеческой жизни, как и в любви, различаются согласие-дар, согласие-нужда. Согласие-дар исходит от индивидов, которые одержимы спонтанным самосогласием в том, что они упреждающе решают зависимые от себя практические проблемы других людей, классов, трудовых сообществ, поколений и государств. Они не ждут, пока об их согласии на такие-то действия и поступки к ним обратятся объекты их упреждающего внимания. Согласие-дар снимает возникновение согласия-нужды и в этом смысле включает его в свою сущность и содержание. Согласие-дар в данном контексте может доставить его субъекту (носителю) удовольствие, а может и не доставлять ему заметного, явного удовольствия. Оно альтруистично, хотя может быть разграничено на два: согласие-удовольствие и согласие-корыстолюбие. В последнем случае преследуется определенное эгоистическое намерение: достичь косвенных выгод, благоприятного общественного мнения, определенных уступок в вопросах, которые возникают в другое время и в других обстоятельствах. Так наслаждение, получаемое от согласия-корыстолюбия, равно как и честолюбия, "превращается в нужду именно тогда, когда изменяется к худшему"[61].
В свою очередь согласие-нужду испытывают индивиды, классы, сообщества, которые находятся в неравноправном положении, ограничены в возможностях противоборства и вынуждены обращаться к противной стороне, чтобы заполучить её согласие на осуществление своих жизненнозначимых проблем.

ГЛАВА 3
Согласие-несогласие в механизме
взаимодействия индивидуального
и общественного
Философское понимание согласия требует его изучения в разнообразных явлениях и процессах в исторической эволюции, возникновении, развитии и смене качественно различных форм и состояний. Как духовно-психологический феномен согласие изменяется от одной сферы бытия к другой, оно плюрализуется и актуализируется в социальной жизни, бесконечной по своим проявлениям.
В связи с этим философско-теоретический анализ согласия в разных условиях и ситуациях предполагает введение в исследование новых категорий. Речь идет не только о том, чтобы с их помощью изучить генетические, причинные, структурные и функциональные связи между согласием и несогласием, согласием и разногласием, согласием и противостоянием, но и о том, чтобы охватить изменения в их сущности, содержании и объеме при переходе от одной сферы бытия к другой.
Введение новых категорий обусловлено и другими когнитивными потребностями исследования согласия. Важно проследить за такими явлениями и процессами, которые порождаются или стимулируются достигнутыми формами согласия. Одни свойства присущи, к примеру, социальным явлениям, находящимся в досогласительном состоянии, другие свойства обретают они, делая движение от несогласия к согласию, от разногласия к единогласию. К примеру, постконфликтное согласие не то же самое, что предконфликтное. Оно аналогично миру, который существовал до войны и возник после войны. В первом случае он еще не нагружено конфликтными силами, а во втором пронизано ими. В результате реализации согласие, нагруженное острыми противоречиями, вступает в новое качество своего существования.
Вводя в настоящую главу социально-философские категории "индивидуальное" и "общественное", мы ставим задачей выявить те особенные формы и существенные признаки согласия, которые отчетливо не проявляются или вовсе не проявляются в других сферах бытия. Эти две категории находятся в качественно иных взаимодействиях, чем индивид и виды в биологии, чувство и разум - в психологии, природное и социальное в человеческой сущности. Качественная новизна и специфика согласия во взаимодействии индивидуального и общественного обусловлена уже тем, что согласие включается в их глубинные основания. Человеческий индивид в своей естественной природе содержит способность к групповому бытию и сознанию, иначе общественному не из чего было бы возникать и развиваться. В этом смысле человеческий индивид качественно отличается от прочих животных индивидов, общность которых ограничена сугубо природными свойствами. Он наделен природной способностью к разуму, однако разум проясняется, пополняется, становится для человека сущностной, жизненной силой и энергией, когда человек, предоставленный сам себе, на основе разума, ума, сознания строит жизненные цели и практически действует во имя их осуществления. Но для этого помимо разума ему еще необходимы темперамент, характер, воля, способность преодолеть препятствия и трудности на пути их постижения. Воля предполагает еще напористость, настойчивость, эгоистичность, умение собрать и развивать свои физические и умственные силы настолько, чтобы выйти из природной ограниченности и вступить в мир осмысленной индивидуальной деятельности. По мнению Г.Коллонтай, одним из законов, которые качественно отличают человека от прочих животных, является "закон, который мы называем способностью свободного действия; он говорит о том, что мы действуем точно согласно нашей воле, нашему выбору, нашему решению и не можем действовать иначе"[62]. "Индивидуальное", применительно к человеку, в философии понимается как совокупность физических и умственных, внешних и внутренних свойств, поступков и деяний отдельного человеческого существа, по которым он отличается от группово-общественных свойств. Чем более зрелыми и значимыми становятся индивидуальные свойства для отдельного живого человека, тем более человек обретает индивидуальность, под которой понимается его неповторимое и устойчивое своеобразие. Она реализуется во всем многообразии проявлений жизни, внешнем портрете, физическом здоровье, умственных и волевых качествах, характере, труде, общении и поведении.
В истории социально-философского познания сложились противоположные подходы к объяснению природы индивидуального в человеческом существе. Уже в древнегреческой (Левкипп) и древнеримской (Цицерон) философской мысли высказывалось мнение о сходстве индивида с непроницаемым атомом. Если в древнегреческом языке атом означал "единичное", то в древнеримском языке (латыни) - "неделимое". У немецкого философа г.Лейбница понятие индивидуального выводится из учения о монадах, которые характеризуются, по его мнению, непроницаемостью, самодостаточностью и изолированностью. На основе "монадологии" Лейбница возникла концепция "социального атомизма", рассматривающая общество как совокупность изолированных друг от друга и не поддающихся какому-либо внешнему воздействию индивидов-атомов. Социал-дарвинизм, а затем эволюционная этика принесли в философию понимание человеческого индивида как сугубо природного продукта, не подчиняющегося общественным воздействиям. К середине XIX века относится возникновение представлений противоположного характера. Индивид и общество, индивидуальное и общественное - диалектические противоположности, находящиеся в отношениях единства, тождества и различия. Общество - продукт деятельности и взаимодействий индивидов, их отношений, связей на основе исторически конкретных жизненных условий. Человеческое общество - богатое многообразие индивидуальных человеческих существ, живых и активных деятелей исторического процесса. Вне человека и над человеком общество не существует, ибо "именно человек, действительный, живой человек - вот кто делает все это, всем обладает и за все берется. "История" не есть какая-либо особая личность, которая пользуется человеком как средством для достижения своих целей. История - не что иное, как деятельность "преследующего свои цели человека"[63].
Следовательно, общественное, общественность и обществизм[64] (по аналогии с индивидуальным, индивидуальностью и индивидуализмом) отображают и выражают тождественные, сходные свойства и признаки человеческих индивидов, их образа жизни, мыслей, трудовой деятельности, взаимодействия и поведения в природе и обществе. Встречающееся в философской и социологической мысли понятие "общественность" применяется для обозначения общества или совокупности людей, представляющей различные общественные группы. Между тем "общественность" имеет и другое свойство, а именно свойство человека быть общественным в его зрелой, устойчивой и повторяющейся форме. В свою очередь "обществизм", вводимый нами в свое исследование, противоположный "индивидуализму", представляет собой тип социального мировоззрения, сутью которого в конечном счете является абсолютизация позиции общества в его отношении к индивиду.
Исследование показывает, что в истории человека и человеческого общества и их взаимодействия согласие играло и продолжает играть весьма существенную роль. Причем конкретные формы его проявления носят исторический характер. Иначе говоря, в различные эпохи функционирования общества согласие характеризуется различными свойствами. На начальных этапах человеческой истории согласие непосредственно вплеталось в ткань прасоциальных отношений, выраставших из кровнородственных связей. Оно носило стихийно-инстинктивный характер, но, однако, уже в проясняющемся человеческом сознании получало выражение и закрепление. Не будучи отделено от непосредственной кровнородственной практики, согласие действовало почти автоматически, становилось все более осмысленным, главное, стиралось пространство взаимодействий людей, которое им охватывалось. Углублялось его воздействие на общественно-образующий или социообразующий процесс. Оно находило свое осуществление в образовании первоначальных людских общин на основе природных и кровнородственных связей. Они уже базировались по территориальному, культовому, родственному и имущественно-наследственному принципу. Хотя в формировании родовых общин, позже племен и племенных союзов преобладают социально-хозяйственные, производственно-экономические факторы, последние тем более играли определяющую роль, чем полнее они находили отражение в родово-племенном сознании и закреплялись в нем. Переход людей от индивидуальной к совместной деятельности по собиранию даров природы, более того - к производству орудий труда, продуктов питания, одежды и обуви, жилищному обустройству, органически включал сознаваемые акты согласованных действий. Элемент согласия в образовании человеческого общества стал настолько очевиден позднейшим мыслителям, что еще в древнегреческой философии возникли представления о его социально-исторической роли. В частности, Аристотель истолковывал общество как совокупность индивидов, которые объединились для удовлетворения "общественных инстинктов". Под таким углом зрения он трактовал и человека как "общественного существа". "Это свойство людей, - заявлял философ, - отличает их от остальных живых существ: только человек способен к восприятию таких понятий, как добро и зло, справедливость и несправедливость и т.п."[65].
Еще до Аристотеля Антифонт обнаружил в идее согласия специфический для общества закон, согласно которому справедливость в обществе состоит в том, чтобы соглашаться с установленными в обществе законами, не нарушать их. В отличие от законов природы, исполнение которых необходимо из-за их естественной природы, законы общества (нормы, правила, требования к индивидам) "произвольны", а их "предписания искусственны". Рассуждая в данной системе понятий, Антифонт далее высказал такое суждение: "И (сверх того), предписания законов суть результат соглашения (договора людей), а не возникшие сами собой (порождения природы); веления же природы суть самовозникшие (врожденные начала), а не продукт соглашения (людей между собой)"[66].
Идея согласия как средства объединения индивидов в обществе, а также образования и функционирования общества получила дальнейшее развитие в конце средневековья и начале Нового времени под влиянием крупных социальных изменений. Это был период преобразования традиционных обществ в индустриальные, монархических в буржуазно-демократические. Осенью 1647 года был обнародован проект Конституции Английского королевства, имевший название "Народный договор". Он провозглашал личные свободы граждан и требовал основанного на народном согласии государственного строя. Отражая эти идеи, Т.Гоббс в работах "О гражданине", "Левиафан" определил согласие как определяющий фактор образования общества и государства. Возможно, он преувеличил роль согласия, но, однако, идея о том, что согласие между людьми вплетено в социообразовательный процесс, представляется не лишенной относительной истины. "Война всех против всех", дошедшая до опасной черты, пробуждала в людях понимание необходимости поиска и применения средств, пос