кусочек  настоящего, отрицая  реальное существование  за всеми
остальными временами.
     Как  в  пространстве  не  могут  внезапно вырасти, а должны заранее
существовать  вещи,  которые  предстают  перед  нашими глазами, так и во
времени  события  существуют  прежде,  чем  мы к ним прикоснулись нашими
органами чувств, и  остаются существовать после  того, как мы  отошли от
них.  Протяженность  во  времени  имеет  также свойства протяженности по
неизвестному нам пространству, а  не есть только расстояние,  отделяющее
одно событие от другого.
     Таким  образом,  пространство   можно  рассматривать,  как   второе
измерение времени, а время, как четвертое измерение пространства.
     О времени можно говорить,  как о пространственном понятии,  и тогда
только  нам  становится  более  понятными  явления пророчества. Человек,
поднимаясь  на  аэроплане,  начинает  видеть  одновременно  много вещей,
которые для него на земле разделены временем, как, например,  катастрофу
от движения навстречу  друг друга с  предельной скоростью двух  поездов:
приближение  скрывающегося  за  горами   и  еще  невидимого  с   равнины
неприятельского  отряда   и  т.д.   Момент  времени   в  данном   случае
расширяется,  включая  в  себе  настоящее,  прошедшее  и будущее.  Нашим
чувством  времени  мы,  таким  образом,  смутно  ощущаем  новые свойства
пространства, выходящие из области трех измерений.
     Таким образом, мы можем рассматривать вселенную, как  четырехмерный
мир,  который  по  свойствам  нашего  восприятия,  мы видим только в его
разрезе, как трехмерную вселенную.   Четырехмерный мир есть  бесконечное
число  моментов,  рядом  существующих  из  жизни  трехмерного  мира, его
состояний и положений.
     Время  и  пространство  -  чувственная  иллюзия  одного  и  того же
порядка,  и  от  ширины  и  глубины  нашего сознания зависит взаимное их
превращение одного в другое: то, что разделено во времени,  раскрывается
нашим  удивленным  взором  в  явлении  пророчества:  то,  что  разделено
пространством, является перед нами  в видениях, совершенно выпадающих  с
событиями,  разыгрывающимися  в   этот  же  момент   далеко  от   нашего
чувственного    восприятия.    Это    происходит    при   исключительных
обстоятельствах, когда наше  или близкое по  духу сознания находится  на
пороге радикального перерождения.
                          Павел Бондаровский

      "КОГДА КОЗЕЛ БОДАЕТ ИЗГОРОДЬ, ТО В НЕЙ ЗАСТРЯНУТ ЕГО РОГА"

     С ПОМОЩЬЮ "КНИГИ ПЕРЕМЕН" ВЫ СМОЖЕТЕ ЗАГЛЯНУТЬ В СВОЕ БУДУЩЕЕ


     Символ дао - всеобщего  закона Вселенной... Готовые перейти  одна в
другую,  равные,  вечно  враждующие  и  неразделимые космические силы ян
(белая)  и  инь  (черная).  Белая  точка  на черной половине и черная на
белой - признаки их непременного взаимопроникновения...

     До чего  все-таки силен  в нас  человеческий шовинизм!  Во всем  мы
разбираемся, все мы знаем лучше Природы,  как будто не она нас, а  мы ее
сотворили, как  будто не  мы от  нее, а  она от  нас не  ждет милости  и
берет, и берет у нас... Мы  же мстим ей за это высокомерным  презрением,
приспосабливаем ее то  так, то сяк  к нашим вечно  растущим и меняющимся
прихотям.
     Нам  почему-то  стыдно  вспоминать,  что  мы - homo sapiens, стыдно
признавать, что в  мозгу у нас  серенькое, в общем-то,  вещество, стыдно
обнаруживать  свою  объективно  вполне  понятную  неспособность  окинуть
разумом  бескрайность   Вселенной  и   осознать  бесконечную   делимость
элементарных частиц...  "Человек может  все!" Не  означает ли расхожесть
этого утверждения, что  мы толком не  знаем ни что  такое "все", ни  что
такое  "человек"?   Вернее  было  бы  сказать,  что  он  может   всякое:
разгадывать тайны вращения небесных тел - и выдумывать изощренные  пытки
для  астрономов-еретиков,  открывать  законы  общественного развития - и
подводить  идейную  базу  под  истребление  целых  народов... Да, в этом
смысле  человек  действительно  всемогущ.  Но  есть  в  его  царственной
позиции  по  меньшей  мере  одно  уязвимое  место:  но  не  знает самого
главного о себе - своего далекого прошлого, и самого важного для себя  -
своего ближайшего  будущего. Он  не знает,  откуда взялся  и куда держит
путь. Однако некому упрекнуть человека в этом незнании, и он  переживает
его со спокойной душой.
     Древние  к  подобным  вопросам  были  менее равнодушны. Быть может,
потому, что  не отделяли  себя от  остальной природы  столь решительно и
бессовестно,  как  это  делаем  мы.  (Кстати,  мы  поступаем  так  и  по
отношению  к  своим  далеким  предкам,  жившим  этак  10 - 15 - 20 веков
назад, отводя им место где-то на уровне "братьев меньших". А куда  выше?
Ведь они камнем о камень огонь  высекали, а мы можем нажатием кнопки  аж
всю планету спалить!.. Опять шовинизм:  на этот раз, правда, иного  рода
-  хронологический.)  Предки  общались  с  природой на равных, как члены
одной с нею семьи, где царили уважение и доверие и где при этом  Природа
была главой. К ее слову  прислушивались, с ее законами считались,  у нее
учились. И тайны свои она открывала тогда гораздо охотнее.
     Мы по праву гордимся  сегодня современной наукой, ее  достижениями,
открытиями. Но, если вдуматься, не в частностях ли она преуспела?  Разве
главные,  основные,  вселенских  масштабов  открытия и поистине жизненно
важные изобретения  не были  сделаны много  раньше, в  те туманные  годы
Зари Истории?
     Без приборов  и лабораторий,  не располагая  и крохотной  долей тех
знаний,  какими   располагаем  мы,   далекие  наши   предки  безошибочно
формулировали всеобщие законы, краеугольные физические и  математические
понятия, снисходительно именуемые теперь элементарными.
     Они оставили нам  множество памятников-загадок, которые  мы сегодня
не в силах разгадать даже с помощью новейшей компьютерной техники.
     Они  были  первопроходцами  философской,  этической,   эстетической
мысли,  еще  не  зная  бумаги  и  имея  несравнимо  меньше материала для
обобщений, чем мы, однако создавали вечные эталоны и здесь.
     Они  с  успехом  лечили  людей  практически  без  лекарств и делали
сложнейшие,  даже   по  современным   понятиям,  операции,   вплоть   до
нейрохирургических...
     Список можно продолжить,  но никто не  способен привести его  весь.
Ведь так много утеряно,  подчас безвозвратно, а то,  что дошло до нас  в
целости  и  сохранности  от  древних  цивилизаций,  что  известно  о них
сегодня, - не более чем  верхушка айсберга, чья основная часть  покоится
в недоступных глубинах тысячелетий и тает в них, растворяясь навеки.
     Да, они многое  знали, наши древние  предки, многое понимали  порою
лучше нас, многое предвосхитили. Но никак не предполагали, что  настанет
время,  когда  техника,  созданная   человеком,  окажется  в   состоянии
соперничать  с  силами  самой  планеты  и когда из бесчисленных творений
природы на  плечи одного  только homo  sapiens ляжет  ответственность за
все живущее на Земле; что прогресс этой техники в ХХ веке окажется  куда
более стремительным,  чем прогресс  в понимании  человеком природы;  что
тяга  к  большему,  нежели  может  охватить  разум,  когда-нибудь станет
опасной; что слабость перед соблазном сделать что-то просто потому,  что
это  возможно  сделать,  станет  разрушительной  силой;  что  на "высшей
стадии  эволюции",  когда  над  сознанием  возобладает "сознательность",
угрожать человеку будет горе не от ума, а от недоумия.
     Конечно,  три-четыре  тысячи  лет  назад  представить подобное было
трудно. Представлений  в те  времена вообще  бытовало меньше.   Зато все
они были  яснее и  недвусмысленнее, хотя  всегда поверялись одновременно
по  двум  пробным  камням,  камням-силам,  вечно  враждующим  и   навеки
неразделимым -  Добра и  Зла. И  это гораздо  позднее мы  идеалистически
решили, будто их можно  только противопоставлять, древние же  рассуждали
иначе: не  "или" -  "или", а  "и" -  "и"; не  свет или  тьма, а и свет и
тьма; не постоянство или перемены, а и постоянство и перемены.
     Книгу,  рассказу  о  которой  автор  счел  нужным предпослать столь
пространное  и,  на  первый  взгляд,  отвлеченное  предисловие,  они   и
назвали: "Книга перемен". Они бережно пронесли ее сквозь десятки  веков,
сохранили от гибели в вихрях стихий и пожарищах войн, стремясь  передать
нам в целости первозданную мудрость, первозданное понимание мира,  жизни
и  человека.  А  мы,  похоже,  оказались неподготовленными, не оправдали
пока доверия, ибо все еще не  в силах разгадать полный смысл и  значение
этой самой, быть может,  великой загадки, когда-либо задававшейся  людям
людьми, загадки,  имя которой  "Ицзин" -  китайская классическая  "Книга
перемен".
     Познакомимся с ней и посмотрим,  сравним, далеко ли наш разум  увел
нас путями познания за три с лишним тысячи лет. И не в сторону ли.

     ...И  вот  люди  в  юности  начинали  изучать  эту  книгу,  но  и с
побелевшей головой не достигали ее истоков...

               Су Сюнь (1009 - 1066). Рассуждение о "Книге перемен".


     Во времена,  когда еще  не существовало  ни мифов  как таковых,  ни
религий, 3 - 5 тысячелетий  тому назад, взгляды на строение  Вселенной у
народов, населявших бассейн реки Хуанхэ, были достаточно твердыми,  хоть
и  парадоксальными.  Небо  им  представлялось  бескрайним и одновременно
круглым, земля  - квадратной,  но тоже  бескрайней. А  в центре земли и,
по-видимому,  под  центром  неба  располагался  Китай,  который, правда,
тогда называли иначе - Срединной или Поднебесной страной.
     Твердость  воззрений  распространялась  у  древних  китайцев  и  на
далекое прошлое, когда  ни неба, ни  земли еще не  было, а был,  как они
полагали,  хаос,  нечто  вроде  туманности,  в  которой  плавали мириады
мельчайших  частиц  ци.  Среди  этих  частиц  были легкие, светлые (ян),
постепенно  поднимавшиеся  вверх,  и  -  тяжелые, темные (инь), медленно
опускавшиеся. Таким  вот образом  разделившись, первые  образовали небо,
вторые  -  землю...  Упрощенное,  примитивное  -  какое  угодно,  но   в
основе-то своей  мало чем  отличающееся от  сегодняшнего представление о
процессах,   происходивших   на   месте   нашей   Солнечной   системы  в
невообразимые времена и завершившихся  ее формированием в нынешнем  виде
около 5 миллиардов лет назад.
     После  того,  как  небо  и  земля  оказались  на  своих  местах, из
различных комбинаций тех же частиц ян и инь, из взаимодействия  светлого
и  темного,  мужского  и  женского  начал  возникло все живое и неживое,
возникли природа и ее явления, движение и покой, тепло и холод, добро  и
зло.  Все  было  естественно,  необходимо,  разбросанно  и едино, как та
изначальная туманность.  Одно вытекало  из другого,  сливалось с другим,
свет мог быть тьмой, а добро злом и наоборот - в зависимости от  времени
и  ситуации.  Причем  все  это  происходило  как  в  окружавшей человека
природе, так  и в  природе самого  человека, как  во внешней,  так и  во
внутренней его жизни.
     Однако  найти  объяснение  чему-либо  еще  не  значит  познать его.
Стихийность,   непредсказуемость    явлений,   поступков,    соотношений
различных сил вызывали у  человека естественное стремление уловить  хоть
какую-то  закономерность,  которую  можно  было  бы уложить в стройную и
понятную систему. Это было для него поистине жизненно важно. И, как  нам
сегодня известно, такие системы в конце концов появлялись и  становились
"официальными", признанными во всех без исключения древних  цивилизациях
-       древнеегипетской,       древнеиндийской,       древнеперуанской,
древнегреческой... Возникла подобная система и в древнем Китае. Роль  ее
сыграла "Книга перемен".
     Хроники  свидетельствуют,  что  первый,  фундаментальный  слой   ее
текста  существовал  в   законченном  виде  и   был  достаточно   широко
распространен уже  в VIII  - VII  веках до  нашей эры,  создание же  его
началось  значительно  раньше.  Впоследствии  к  первому слою добавились
второй  и  третий,  в  целом  составившие  так называемый основной текст
"Ицзина".  Кроме  того,  в  книгу  входят  "десять  крыльев"  -   десять
комментариев основного  текста, написанные  разными авторами  и в разное
время в течение V - III веков до нашей эры.
     "Книга   перемен",   -   писал   один   из   наиболее  авторитетных
исследователей-ицзинистов  доктор  филологических  наук  Ю.К.Щуцкий,   -
имеет все права  на первое место  в китайской классической  литературе -
так  велико  ее  значение  в  развитии  духовной  культуры  Китая.   Она
оказывала  свое  влияние  в  самых  разных  областях: и в философии, и в
математике, и в политике, и в  стратегии, и в теории живописи и  музыки,
и в самом  искусстве..." Эта характеристика  "Ицзина" написана ученым  в
1937  году.  Сегодня  у  него  были  бы  все  основания дополнить список
областей, где сыграла свою  роль "Книга перемен", множеством  других. Но
заметил бы он и то, как  мало продвинулись мы за минувшие пятьдесят  лет
в  понимании  этого  удивительно  необычного  памятника,  во многом лишь
условно причисляемого к литературным.
     Так или иначе, вполне современно  и в наши дни звучит  точка зрения
на "Ицзин"  и проблемы  его изучения,  высказанная выдающимся  китайским
философом  Чэн  Ичуанем  (1033  -  1107):   "Книга  эта  столь  широка и
всеобъемлюща, что через нее мы надеемся встать в правильное отношение  к
законам нашей  сущности и  судьбы, проникнуть  во все  причины явного  и
сокровенного,  исчерпать  до  конца  всю  действительность  предметов  и
событий  и  тем  самым  указать  путь  открытий  и  свершений. Да, можно
сказать, что  совершенно мудрые  авторы ее  достигли наивысшего  в своих
заботах о  последующих поколениях.   Хотя мы  уже далеки  от тех древних
времен,  но  до  нас  еще  сохранились  завещанные  ими основные тексты.
Однако  толкователи  прежних  времен  утратили  их смысл и передали лишь
слова, а их последователи только  произносят эти слова и забывают  об их
сути...  Я,  живущий  на  тысячелетие  позже,  боюсь,  что такое писание
померкнет и исчезнет, и я хотел  бы, чтобы люди будущих времен по  этому
течению взошли к его истокам..."
     Обращение   Чэн   Ичуаня   было   услышано.   "Ицзин"    продолжали
исследовать, причем  не только  в Китае.  С течением  веков он привлекал
все большее внимание  и в других  странах как памятник  культуры и мысли
поистине мирового, общечеловеческого значения.
     "Я в  свою очередь  изучил эту  книгу, -  писал один  из крупнейших
философов старой  Японии Ито  Тогай (1670  - 1736),  - и  вижу, что  она
совмещает в себе оба принципа - как мантику, так и философию".
     Обратим  внимание  на  употребленное  Ито  Тогаем  слово "мантика",
означающее,  в  переводе  с  греческого,  "искусство прорицания", или же
проще -  гадание. Правда,  прежде чем  перейти к  рассказу о  собственно
гадании по  "Книге перемен"  и его  технике придется  сперва вернуться к
самым истокам "Ицзина",  к временам, когда  прорицатели в древнем  Китае
предсказывали  людям  судьбу  по  трещинам  на  панцире  черепахи  и  по
тысячелистнику.

     Многие  считают,  что  мифы  -  это  плод человеческой фантазии, не
имеющий ничего общего с действительностью. Это глубокое заблуждение.

                         Юань Кэ. Мифы древнего Китая.

     В  древнекитайской  мифологии,  как,  впрочем,  и  в  любой другой,
немало загадочных  персонажей, чье  реальное существование  трудно, если
не  невозможно,  подтвердить  достоверными  историческими   документами.
Причем   проблема    эта   стала    значительно   сложнее    "благодаря"
целенаправленным усилиям  выдающегося мыслителя  древнего Китая  Кунцзы,
известного в европейской литературе под  именем Конфуций (551 - 479  гг.
до  н.э.),  а  также  его  учеников.  Стремясь  привести  мифологические
предания  в   соответствие  с   догматами  своего   учения,  конфуцианцы
отбрасывали  в  них  все  сверхъестественное, "божественное" и находили,
или  изобретали,  рациональное   объяснение  для  каждого   легендарного
события или явления. Таким образом мифы становились частью  традиционной
истории. Их уже не передавали из уст в уста, полностью доверяя лишь  тем
вариантам, которые были  записаны конфуцианцами на  бамбуковых дощечках,
а варианты эти значительно искажали первоначальный смысл мифов.
     Не избежал  конфунцианской историзации  и легендарный  правитель Фу
Си, пребывавший у  власти, как принято  считать, с 2852  по 2737 год  до
нашей  эры.  К  тому,  сколь  много  невероятного  и  полезного сумел он
сделать за 115 (!) лет своего правления, мы еще вернемся, пока же  самое
главное для нас - что  именно Фу Си все известные  источники приписывают
изобретение  так  называемых  ба  гуа  -  восьми  гадательных  триграмм,
впоследствии развитых  в гексаграммы,  которые и  явились основой текста
"Книга перемен".
     По преданию,  Фу Си  однажды видел,  как из  реки Хуанхэ выплыла на
берег   огромная   черепаха   (в   некоторых   источниках   говорится  о
драконе-лошади),  на  спине  которой  были начертаны таинственные знаки,
состоявшие из сплошных и прерванных посередине черт. В их сочетаниях  Фу
Си  увидел  систему  символов,  соответствовавших  его  представлениям о
мироздании, где главенствовали небо  и земля, из взаимодействия  которых
рождались  все  вещи  и  явления,  живое  и  неживое.  Символы эти Фу Си
изобразил в такой последовательности:



     Каждый  из  символов  (триграмм)  имел  свое  название, указывал на
определенное свойство  и выражал  конкретный образ:  1.   триграмма цянь
(творчество), свойство -  крепость, образ -  небо; 2. дуй  (разрешение),
радостность,  водоем;  3.  ли  (сцепление),  ясность,  огонь;  4.  чжэнь
(возбуждение),     подвижность,     гром;     5.     сюнь   (утончение),
проникновенность,  ветер  (дерево);  6.  кань  (погружение),  опасность,
вода; 7.  гэнь (пребывание),  незыблемость, гора;  8. кунь (исполнение),
самоотдача,   земля.    Кроме   того,    каждая   отдельная    триграмма
символизировала время года в зависимости от движения Солнца и Луны.
     Понятие  сенсации  едва  ли  существовало  в  столь давние времена.
Однако трудно подобрать  более подходящее слово,  чтобы охарактеризовать
эффект, который произвело появление в  XXVIII веке до нашей эры  системы
из восьми триграмм, имевшей для  науки гадания не меньшее значение,  чем
для  современной  науки  -  появление  в  XIX  веке  нашей  эры  таблицы
Менделеева. Ведь если прежде предсказатель  судьбы на свой страх и  риск
толковал узоры на панцире черепахи, принимая во внимание поворот ее  шеи
во  время   гадания  и   даже  выражение   ее  глаз;   если,  гадая   по
тысячелистнику, тоже  был полностью  свободен в  своих суждениях, решал,
так сказать, наугад; если авторитет  его целиком и полностью зависел  от
того, насколько  часто волею  случая судьба  клиента складывалась именно
так, как ему ее предсказали, - то отныне в руках гадателя была  система,
неслучайность  которой  подтверждалась  многими периодическими явлениями
природы, теми же фазами Луны, которых  и по сей день различают восемь  и
каждая из  которых по-своему  влияет на  все живое  и неживое  на Земле.
Кроме  того,  если  верить  старинному  китайскому словарю "Шо-вэнь", на
основании комбинаций сплошных  и прерванных черт  Фу Си составил  первые
иероглифы китайской  письменности. Быть  может, поэтому  "Книга перемен"
имела такое  название уже  тогда, когда  книги как  таковые еще  не были
изобретены  и  когда  слово  "цзин"  переводилось как "текст", означая в
данном  случае  лишь  систему  удвоенных  в  гексаграммы триграмм, кроме
которых в "Ицзине" первоначально ничего не было...
     Итак,  мы  наконец  подошли  к  основе  "Ицзина"  -   гексаграммам,
символам, состоящим из двух  ба гуа, двух триграмм,  то есть - из  шести
сплошных и прерванных посередине  черт. Возможное число вариантов  - 64.