овным:
диагност не терял времени даром. Через минуту,  длинную,  прошедшую  в
молчании,  диагност  засуетился  вновь.  Лекарства  оказывали  должный
эффект. Речка застонала, приподняла руку,  словно  защищаясь,  открыла
глаза. Павлыш думал, что она испугается, но она сразу узнала его.
   - Ты здесь? - прошептала она чуть слышно. - А где Жало?
   - Он убежал от них.
   - А где ты был раньше? Почему не пришел?
   - Я не знал.
   - Плохо, - сказала девушка. - Они меня били.
   - Все, - заверил Павлыш. - Больше это не повторится.
   Он не был уверен, что говорил правду, - сегодня он уйдет  отсюда  и
оставит их беззащитными. Кто же этот юноша?
   - Не уходи от нас, - произнесла Речка.
   Если она и удивилась, увидев  его  утром  у  реки,  то  теперь  уже
воспринимала его присутствие как нечто естественное. Он  был  ее  дух,
добрый дух, потому что она верила в духов и хотела в них  верить,  ибо
миром, даже таким бедным, люди управлять не в состоянии. Могучие  силы
неба и подземелий поступают, как хотят, с маленькими людьми.
   - Не уходи, - прошептала мать.

        x x x

   Жало очень устал и хотел бы поспать. Он даже присел на корточки под
большим деревом и подумал: я посплю, а потом проснусь и побегу быстро.
Это была очень хитрая и удобная мысль - глаза сразу стали  закрываться
и голова клониться на грудь.
   Но тут Жало вспомнил о Речке. Может, она живая?
   Вдруг ее еще не убили? Он не может оставить ее кровь не  отомщенной
- так нельзя делать. А если он будет спать, Старший  отнесет  Речку  в
храм к Великому духу, и там ее разрежут...
   Стало страшно,  что  Речку  разрежут.  Жало  завыл,  так  ему  было
страшно. Даже себя он так не жалел.
   От страха Жало  вскочил  -  сразу  сон  ушел.  Он  поднял  копье  с
раздвоенным  наконечником,  которое  кинул  в  него  воин,   и   начал
переступать с ноги на ногу в такт движениям, превращая вой в  песню  -
как поют старухи в день мертвых.
   Он знал, что надо делать. Надо бежать.
   Надо бежать до сломанного дерева с разбитым молнией стволом.
   Надо бежать до скалы, похожей на три сомкнутых пальца.
   Надо бежать до ямы, на дне которой растут колючие кусты.
   Надо бежать до того места, где  в  речку  впадает  ручей  с  желтой
водой.
   Надо бежать вверх по этому ручью...
   Это было как песня. И песню Жало выучил, потому  что  Немой  Ураган
заставлял петь ее каждый вечер тихо,  чтобы  не  услышали  в  соседней
пещере. Немой Ураган не мог говорить, но Жало знал язык его пальцев.
   Он бежал мимо сломанного дерева, мимо скалы Трех пальцев, мимо ямы,
вверх по желтому ручью - он ухал и  громко  пел,  чтобы  другие  звери
разбежались, а люди услышали. Когда люди услышат, они не будут  кидать
дротики. Творящий зло всегда беззвучен. Тот, кто предупреждает топотом
и криком, - не враг.
   Жало устал - такой тяжелый день, - и ноги бежали еле-еле...
   Он не добежал до конца песни, которой его научил Немой Ураган.
   Путь ему преградили воины - они вышли из-за скал и замерли,  подняв
копья. Такие копья, которых  в  долине  нет.  Совсем  странные  копья,
похожие на ладонь с выпрямленными пальцами.
   Воины были в шкурах - таких шкур тоже нет в долине, кто видел шкуры
цвета песка с черными пятнами?
   Жало не знал, те ли это люди, к которым он бежал.
   Если не те, они сейчас ударят его копьями и прекратят его жизнь.
   Он знал, как это произойдет: он упадет на траву и в горле его будет
торчать древко дротика, а вокруг головы на песке или  на  земле  будет
красная кровь.
   Жало остановился и опустил копье.
   Копье звякнуло о камень.
   Воины молчали.
   Волосы у них были  длинные,  падали  на  плечи.  В  долине  мужчины
обрезают волосы на уровне ушей. А эти люди не обрезают. Старший сказал
бы, что они совсем дикие. Как звери. Но у Немого Урагана волосы всегда
были длиннее, чем у остальных жителей горной долины.
   Жало поднял руки к глазам и, сузив большие и  указательные  пальцы,
провел ими под глазами и потом выше, к вискам.
   Это удивило встречных воинов.
   Жало не знал, почему это  их  удивило.  Немой  Ураган,  научив  его
такому жесту, не сказал, что он - табу. Что его можно  совершать  лишь
тому, кто вождь или сын вождя. И если этот жест сделает  простой  воин
или человек другой крови, то с неба упадет камень и убьет  его.  Никто
никогда не пробовал проверить это табу. Всем хотелось жить.
   Небо не разверзлось и не упало на святотатца.
   И тогда воины расступились,  и  жестами  и  скупыми  звуками  стали
об®яснять гостю, что готовы отнести его в становище.
   Благодаря Немому Урагану Жало понимал все  движения  их  пальцев  и
некоторые из звуков - и отвечал им на их языке.
   До  становища  было  недалеко.  Воины  шли   сзади,   охватив   его
полукольцом - он ведь мог быть злым  духом,  которого  послало  к  ним
черное Подземелье, чтобы обмануть и потом пожрать всех мужчин.
   Но когда они пришли в становище и старшие люди  собрались  и  стали
говорить с гостем Короткие Волосы, то все поняли, что это не посланник
Подземелья, а самый  настоящий  сын  великого  вождя  Немого  Урагана,
который исчез много зим назад... и никто уже не помнил, почему  исчез,
куда исчез - память племени уходила в  прошлое  лишь  на  десять  зим.
Только потому, что Немой Ураган был великим вождем и о нем пели песни,
память о его подвигах оказалась длиннее.
   Жало знал запретные знаки вождей.
   Жало сказал, что его знаки требуют, чтобы  воины  племени  пошли  в
горную долину и убили его врагов.
   Это было справедливо, и Жало имел право требовать этого  -  он  был
сыном Урагана и знал запретные для смертных знаки.
   Только воины не спешили идти за ним - они готовились к  охоте.  Они
не хотели воевать.
   Но старые люди, пошептавшись, сказали:
   - Надо идти с сыном Урагана. Надо делать, как велят узы  крови.  Но
лучше спуститься к долине по реке, на лодке...
   Некоторые воины рычали от недовольства.
   Но нельзя не слушаться богов и  стариков.  И  набрали  целую  лодку
воинов. И поплыли... Жало  хотел  спать,  но  не  мог  показать  такой
слабости. Он стоял посреди лодки и держал копье.
   Он чувствовал себя великим вождем...

        x x x

   - Вы с ума сошли, Павлыш, - резко произнес голос от входа. -  Я  же
просил, умолял вас оставаться у  Старшего.  И  вы  обещали  больше  не
вмешиваться в дела долины.
   Юноша отмахнулся от жалобно загудевших роботов, подошел ближе.
   При виде его мать упала ниц. Он был настоящим хозяином долины.
   - Девушка жива? - удивился юноша. -  Старший  сказал  мне,  что  ее
убили.
   - Она умерла бы, если бы я не пришел сюда, - сказал Павлыш.
   Резкость в голосе Павлыша заставила юношу  метнуть  к  нему  тонкие
пальцы, словно  умоляя  о  чем-то.  Руки  тут  же  взвились  вверх,  к
пульсирующим глазам.
   - Не думайте, что я изверг, - сказал юноша.  -  И  не  воображайте,
Павлыш, что попали в какой-то притон убийц. Я вам искренне благодарен,
что вы спасли девушку. Это у вас  диагност?  Очень  любопытно.  Смерть
девушки никак не входила в мои планы. Но  поймите,  мы  имеем  дело  с
примитивной цивилизацией, даже не цивилизацией, со  стаей.  Жестокости
присущи разумным существам на этой стадии развития. Если  бы  не  ваше
вмешательство, девушка все равно была бы мертва - так уж  написано  ей
на роду.
   -  Почему  же?  -  спросил  Павлыш,  все  еще  раздраженно.  -  Кто
предписывает ей умереть?
   - Не я, - заверил юноша.  -  Ее  собственная  жизнь,  ее  поступки,
которыми я стараюсь руководить, клянусь вам, руководить к лучшему. Она
по своей воле убежала на рассвете из  долины.  И  без  вашего  участия
погибла бы, убитая Белой смертью. Меня здесь не было.  Я  не  знал  об
этом. Я не могу читать мысли. Вы ее спасли. Очень хорошо. Но не прошло
и часа, как она убежала снова. И я поверил Старшему, что  она  мертва.
Поверил, в этом моя ошибка, но я не застрахован от ошибок.
   - Хорошо, - согласился Павлыш. - Я не спорю. Я не знаю ничего о вас
- вы обо мне знаете много.
   - Я обещал рассказать  и  расскажу,  как  только  вы  вернетесь  на
корабль.
   - Я не уверен, что смогу ждать.
   - Почему?
   - Как вам об®яснить? Когда вмешиваешься...
   - Кто вас просил об этом? Неужели вас  не  научили  на  Земле,  что
недопустимо вмешиваться в чужие дела?
   - А вы?
   - Я? Я знаю, что делаю, - вы же действуете вслепую. В этом  разница
между нами. - Великий дух приблизился к женщине. - Раз  девушка  жива,
ее, очевидно, можно убрать отсюда? Ваше мнение?
   - Наверно, ей не хуже будет дома.  Жизни  ее  ничего,  пожалуй,  не
угрожает.
   - Отлично. - Юноша не скрывал, что доволен таким оборотом дела.
   Он  сказал  что-то  роботам,  и  те  подкатились  к  ложу.  Женщина
приподнялась, оскалилась, защищая Речку.
   - Не бойся, - успокоил ее Великий дух. -  Они  только  унесут  твою
дочь к выходу.
   Речка попыталась вырваться из цепких щупалец  роботов,  но  тут  же
силы оставили ее.
   - Погодите, - сказал Павлыш. - Отгоните своих церберов.
   - Кого?
   Павлыш уже подхватил  девушку  на  руки  и  пошел  к  выходу.  Мать
семенила рядом, поддерживая ноги Речки.
   Юноша последовал за ними. Он молчал.
   У выхода, на ступеньках, Павлыш  остановился  и,  не  оборачиваясь,
предложил Великому духу:
   - Пусть ее отнесут воины.
   - Я как раз собирался это сказать.
   А когда они, проводив взглядом  воинов,  послушно  и  на  этот  раз
осторожно несших  девушку  к  деревне,  возвратились  в  храм,  Павлыш
спросил:
   - Надеюсь, Старший не будет преследовать ее?
   - Я ему скажу, - согласился юноша, указывая Павлышу  на  ложе,  еще
теплое от тела девушки.
   Павлыш подобрал с пола забытого диагноста, уселся. Юноша  прошел  к
пульту, взглянув на показания приборов.
   - Надвигается большая гроза, - об®явил он.
   - Это вас беспокоит?
   - Старший с частью воинов остался у реки. Ищут Жало.
   - Они убьют его?
   - Я приказал доставить его живым.
   - Если он дастся живым им в руки, - заметил Павлыш. -  И  если  они
совладают с желанием убивать.
   - Они должны уже вернуться. Они ищут вдоль скал. На том берегу  его
нет.
   - Вы сами смотрели?
   - Да, сам. Воины сказали мне, что он перебрался через реку.  Боюсь,
что это - только их воображение. Они просто боятся  остаться  у  реки.
Там дикие племена. Меня беспокоит, что Жало может найти общий  язык  с
дикарями.
   - Ну, и пусть находит. Или вы предпочли бы, чтобы он был убит,  раз
не воинами, то дикарями?
   - Лучше бы он умер, - проговорил юноша сухо.
   - Да почему же? Я устал от загадок.
   Юноша в волнении прошел сквозь ложе, и Павлыш чуть было  не  сказал
ему: "Осторожнее, ударитесь о край". Но не успел - ноги юноши вошли  в
ложе,  будто  их  отрезало  по  колени.  И  через  шаг   юноша   снова
восстановился полностью, не заметив даже, что  столь  свободно  проник
сквозь очевидное плотное вещество.
   - Я продолжаю настаивать, чтобы вы ушли, - произнес юноша. -  Я  не
могу вас удалить отсюда силой.
   Павлыш был не в состоянии  одолеть  охватившее  его  упрямство.  Он
подозревал, что уйди он сейчас отсюда -  никогда  не  узнает,  что  же
все-таки здесь происходит.
   - Я боюсь промокнуть, - улыбнулся он.
   - Вы же в скафандре, - не оценил юмора юноша.
   - Все равно боюсь. Давайте пойдем на  компромисс:  вы  мне  вкратце
рассказываете, чем вы здесь занимаетесь - все равно уж обещали. Я  тут
же покидаю вашу вотчину.
   - Вотчина? Не знаю этого слова.
   - Ваши владения.
   - Точнее нашу лабораторию. Тогда подождите минуту. Одну минуту.
   И юноша исчез. Растворился в воздухе. Замельтешили стрелки приборов
и застыли. Роботы стояли неподвижно, будто  привыкли,  что  их  хозяин
умеет проваливаться сквозь  землю.  Павлыш  невольно  оглянулся  -  не
возник ли юноша за спиной у него. Но юноши не было.



        5. Эксперимент

   Юноша появился на том же месте.
   - Вы не утомились?
   - Почему?
   - Я отсутствовал три минуты.
   Павлыш вздохнул:
   - Я уже привыкаю к тайнам. Может, вы сядете?
   - Нет, мне удобнее говорить с вами так.
   - А где вы были?
   - Я? Выключился. Мне пришлось  покинуть  лабораторию.  Кстати,  мне
сказали, что "Сегежа" вышла из большого прыжка в этой системе. Так что
ждите гостей.
   - Спасибо, - кивнул Павлыш. - Вы хорошо информированы.
   - В том-то и дело, что недостаточно. Иначе бы не произошло  неудачи
с обнаружением вас. Я получил  разрешение  рассказать  вам  обо  всем.
Чтобы избежать дальнейших недоразумений.
   Наконец-то, подумал Павлыш. Слушать юношу было трудно - он бегал по
комнате, взмахивал руками, возникал то перед  Павлышом,  то  сзади,  и
Павлышу приходилось вертеть головой, чтобы уследить за собеседником.
   - Меня здесь нет, - сказал юноша. - Не знаю, поняли вы это уже  или
нет. Я нахожусь далеко отсюда, на другой  планете.  В  лаборатории,  у
себя дома. То, что вы видите, -  трехмерное  изображение,  управляемое
мною. Мое изображение. Копия.
   - А я решил, что вы способны проникать сквозь стены.
   - К сожалению, нет. Зато оптической иллюзии это доступно.
   Юноша быстро подошел  к  Павлышу,  прошел  сквозь  него,  и  Павлыш
постарался отвести голову - инстинктивно: тело успело среагировать  на
возможный надвигающийся  удар,  а  мозг  не  успел  дать  телу  приказ
оставаться недвижным. Юноша слился на мгновение с Павлышом, и  тут  же
оказался позади него, и оттуда донесся насмешливый голос:
   - Потускнел ли свет, когда ваши глаза находились внутри меня?
   - Честно говоря, не видел, - признался Павлыш. -  Я  зажмурился.  И
двойник повторяет все ваши движения?
   - Нет, это сложно. Мне бы пришлось бегать  часами  по  лаборатории.
Это непрактично.  Чаще  всего,  если  не  надо  покидать  храм,  то  я
воспроизвожу  движения,  которые  повторяет  моя  копия.  Как  сейчас,
например.  Лаборатория  напоминает  это  помещение   храма.   Лишь   в
исключительных случаях моя копия покидает храм.  Тогда  управление  ею
усложняется.
   - А обычно в этом не возникает нужды?
   - Я нахожусь  в  храме.  Старший  приходит  ко  мне  за  советом  и
приказами. Отсюда же я  могу  наблюдать  за  всем,  что  происходит  в
деревне. Поглядите.
   Юноша сказал что-то роботу, и тот  подкатился  к  пульту.  Один  из
экранов зажегся, превратился в овальное окно в долину, прорубленное  в
скале, неподалеку от крайней хижины. Отсюда была видна  дорожка  вдоль
ручья. Перед второй с краю хижиной  стояли  оба  воина,  беседовали  о
чем-то, не спешили возвращаться наверх. Неподалеку, собравшись кучкой,
судачили женщины. Порой одна из них забегала в хижину.
   По приказу юноши робот увеличивал изображение до тех пор, пока лицо
младшего воина не заняло весь экран, так  что  можно  было  разглядеть
каждую  шерстинку  на  лице,  клык,  прикусивший  нижнюю  губу.   Воин
оглянулся, посмотрел на Павлыша.
   - Он не видит экрана, - уверил юноша. - Приемное устройство  хорошо
замаскировано в  скале.  У  меня  здесь  еще  несколько  экранов.  Они
контролируют  различные  части  долины.  Мы  установили  их  во  время
экспедиции.
   - Вы здесь - нечто вроде этнографической экспедиции?
   - Не совсем так. Мы в самом деле Великие  духи  долины,  повелители
этих существ.
   Дождь, сыпавший до того времени редкими крупными каплями, обрушился
на деревню, в несколько секунд загнал воинов и женщин в хижины.
   - Жалко, что у нас нет мониторов в хижинах. Но это невозможно, пока
они не научатся делать  каменные  дома.  В  пещеры  переселить  их  не
удалось. Там слишком сыро.
   Дождь хлестал по улице, вода буравила  канавки,  стекала  к  ручью,
распухавшему на глазах. Грохот  грома  донесся  до  Павлыша  -  проник
сквозь камень стен. Павлыш ждал.
   - Планета эта обнаружена нами около ста лет назад. Мы  нашли  здесь
племена, стаи дикарей, разум в  которых  лишь  пробуждался.  Это  было
необыкновенное везение. Не так ли?
   - Так, - согласился Павлыш.
   - Мы вышли в космос раньше Земли,  -  сказал  юноша.  -  Мы  видели
больше, знаем больше. Но лишь здесь  нам  удалось  застать  редчайший,
коренной момент в создании разумного существа - рождение  цивилизации,
ее зарю. Мы могли бы устроить здесь базу,  столь  далеко  от  дома,  в
атмосфере, которая непригодна для дыхания, на земле, которая не  может
родить нашей пищи. Мы могли  изменить  планету,  приспособить  ее  для
себя. Но мы не пошли на это. Мы оставили  все,  как  есть.  Мы  решили
следить  за  ней,  за  тем,  как  развивается  жизнь  -  поколение  за
поколением, ждать,  пока  они  изобретут  колесо,  научатся  разводить
огонь,  взлетят  в  небо.  И  на  это,  мы  знали,  потребуется  много
тысячелетий.
   Робот по знаку юноши подкатился вновь к пульту - включил  еще  один
экран. Долина реки терялась в тумане ливня.
   - Ничего здесь не увидишь, - огорчился юноша. -  Куда  же  девались
воины?
   - И мы на Земле не знали, что эта планета уже открыта?
   - Ничего удивительного, - ответил  юноша.  -  Планет  миллионы.  Я,
например, впервые узнал о Земле вчера, увидев ваш корабль. Хотя  Земля
давно вышла в космос.
   Ручей превратился в широкий поток, и желтая вода приближалась уже к
хижинам,  покрывала  тропинку,  обтекала,  вздыбливаясь,  забытый   на
тропинке кувшин.
   -  Мы  установили  мониторы  в  некоторых  точках  планеты,   чтобы
наблюдать за жизнью ее обитателей.  Но  этого  было  недостаточно.  Мы
ученые,  и  для  нас   возможность   поставить   эксперимент   слишком
соблазнительна, чтобы от нее отказаться. И вот лет семьдесят назад - я
считаю по земным нормам  -  мы,  группа  ученых,  добились  разрешения
провести на планете опыт. Направленный на благо этой планеты. Мы нашли
эту долину - достаточно обособленную  и  легко  контролируемую.  Здесь
обитало небольшое племя. Мы  прилетели  сюда,  остановились  в  горах.
Первым делом взорвали, завалили  единственный  естественный  выход  из
долины - по крайней мере, тогда  мы  полагали,  что  он  единственный.
Затем приспособили одну из пещер под наблюдательный центр,  установили
оборудование для связи и контроля, экраны для слежения за повседневной
жизнью племени. Затем экспедиция покинула планету, предоставив жителей
долины самим себе. И мой предшественник занял место здесь, где  сейчас
нахожусь я, у пульта в нашей лаборатории. Его оптический двойник вошел
в пещеру. Так пещера стала храмом, а он - Великим духом.
   - Вы решили управлять развитием жителей долины?
   - Да. Мы решили ускорить эволюцию общества. Причем, повторяю, не  в
масштабе всей планеты - пусть  развивается,  как  ей  положено,  -  мы
поставили новый и по-своему грандиозный опыт над небольшим социумом...
Вам не кажется, что и большая река выходит из берегов? Я такого  ливня
просто не помню. Как бы  вам  не  пришлось  остаться  здесь,  пока  не
схлынет вода.
   - Похоже, что так, - произнес Павлыш  равнодушно.  Сейчас  все  его
внимание было приковано  к  рассказу  юноши.  Кончится  дождь  -  вода
спадет. Не будет же ливень продолжаться вечно.
   - Мы не могли ждать тысячу лет, пока они научатся разводить  огонь,
и десять тысяч лет, пока они придумают колесо.  Но  мы  могли  научить
группу людей разводить огонь... Пятьдесят пять  лет  за  этим  пультом
провел мой предшественник. Пятнадцать лет здесь работаю я.
   - Сколько вам лет?
   -  Много,  -  улыбнулся  юноша.  Он  спешил.  -  Каждого   ребенка,
родившегося в деревне, относят в храм. Воины оставляют его во  внешнем
помещении, далее ребенок попадает в руки к  роботам  -  они  тщательно
исследуют  его,  затем  вся  генетическая  информация   передается   в
лабораторию. Если существуют доступные исправлению генетические из®яны
-  они  исправляются.  Если   ребенок   непригоден   для   дальнейшего
воспроизведения потомства, мы принимаем меры, чтобы потомства  у  него
не было. Иногда приходится идти на ликвидацию особей. Долина невелика,
и приходится тщательно контролировать количество едоков.
   - Вы их убиваете?
   - Для  блага  остальных.  Не  будь  этого  -  до