тиграми,   безропотно   совершили
полагавшиеся им по программе прыжки,  а  Белло подошел и потерся головой о
колени укротителя.
     - Р-р-р-р-р-р, - зарычала недовольная тигрица.
     Рональд погладил Белло по голове. Напряжение публики ослабло, то там,
то  тут  появились улыбки,  по  рядам пошел шепот.  Но  тигрица,  кажется,
реагировала на происходящее иначе:
     - Р-р-р-р-р-р, ш-ш-ш-ш-ш...
     - Место, - резко крикнул укротитель.
     Тигрица подобрала лапы и уселась,  но было видно, что она недовольна.
Оркестр тихо заиграл вальс.
     - Всевышний господь,  - проговорила тетушка Бетти. - Это великолепно,
но только уж поскорей бы все кончалось.
     Рональд кивнул головой,  чтобы подняли откидную дверь.  Тигр  и  львы
тотчас же бросились в проход. Но тигрицу укротитель оставил на манеже.
     - Тигра, иди сюда!
     Рональд погладил ее.  Музыка снова смолкла, Рональд продолжал гладить
животное, потом положил руку на морду зверя.
     Харка из  глубины прохода смотрел на  него  и  боялся пошевельнуться:
если  в  такой  момент  испугать  зверя,  в  нем  может  проснуться  дикий
инстинкт...
     Рональд правой рукой взялся за верхнюю челюсть зверя,  а  левой -  за
нижнюю.  Медленно раскрыв пасть зверя,  он сунул между страшных зубов свою
голову.  Тигрица сохраняла спокойствие.  Так  же  медленно человек вытащил
голову из пасти зверя.
     - Браво, Тигра, браво!
     Укротитель улегся на землю и стал играть с этой большой кошкой.
     Кэт  и  Дуглас облегченно вздохнули,  позволил себе  пошевельнуться и
Харка.  Музыка  снова  заиграла  вальс,  раздались аплодисменты,  а  когда
Рональд поднялся с  арены и поднял руки в гладиаторском приветствии,  гром
рукоплесканий мог сравниться разве что с грохотом водопадов Миссисипи.
     - О,  это высокий класс, - сказал один из находившихся в седьмой ложе
мужчин. - Этот человек нам нужен.
     Рональд несколько раз выходил раскланиваться перед публикой и наконец
совсем ушел с арены. По дороге ему попался Харка. Рональд на секунду обнял
его и сказал: "Выиграно".
     Покачиваясь как  пьяный,  направился Рональд к  своему  фургону.  Как
только он  улегся на откидную кровать,  вошел Харка и  подал ему сигарету.
Мальчик хорошо знал,  где Рональд их прятал.  Напряжение с лица укротителя
спало, успокаивалось дыхание.
     - Я пришлю к тебе Боба,  -  сказал Харка.  - Мне надо уходить, сейчас
будет наш номер.
     Юноша нашел Старого Боба у  Матотаупы.  Оба наклонились над небольшим
столом и в колеблющемся свете лампы рассматривали какую-то книгу.  Они так
были увлечены этим занятием, что даже не спросили, зачем пришел Харка, они
только кивнули ему, чтобы он тоже посмотрел книгу. Толстая книга в кожаном
переплете блестела золотым обрезом.  На  картинках в  ней  были изображены
индейцы и  белые.  Отвратительные индейцы и не менее отвратительные белые.
Несколько индейцев и белых были посимпатичнее.  Старый Боб объяснил Харке,
что человек, который написал эту книгу, уже умер, имя его - Купер, а книга
называется "Кожаный Чулок".  Юноша  узнал,  что  в  книге рассказывалось о
борьбе краснокожих и  белых в диких лесах у восточных озер,  в тех местах,
из  которых краснокожие давным-давно  изгнаны.  На  последней картинке был
изображен привязанный к  дереву мужчина,  под ним -  костер.  В  отдалении
стоял  вождь  и  группа воинов.  Две  юных  белых  девочки сидели рядом  с
красивой молодой индианкой.  В глубине позади дерева стояли Длинные Ножи с
ружьями, направленными в землю.
     И  хотя  Харку очень заинтересовала книга,  он  все-таки прежде всего
выполнил свой долг:  передал Старому Бобу,  чтобы он  пошел позаботиться о
Рональде. Отец и сын остались одни.
     - У нас еще есть время,  -  сказал Матотаупа. - Сегодня представление
продлится до полуночи и будет еще второй антракт. Слушай, что будем делать
мы.  Здесь Рэд  Джим.  Он  сидит в  шестой ложе.  Он  был у  меня и  хочет
выступать в  нашем  номере вместо Буффало Билла.  В  цирке  же  и  ковбои,
которых мы с тобой не знаем, но они тоже будут с нами работать. Старый Боб
рассказал мне историю,  которую ты  видишь на картинке в  этой книге.  Эту
историю знают многие из зрителей,  и  что-то похожее на нее мы и разыграем
на  арене.  Это понравится белым людям и  не  унизит нас.  В  конце номера
покажутся не Длинные Ножи,  а ковбои. Предводитель ковбоев со своими двумя
или тремя лучшими наездниками вступит в борьбу против нас с тобой,  против
Поющей  Стрелы  и  еще  какого-нибудь  воина.  Как  кончится эта  борьба -
неизвестно,  мы не будем ни убивать,  ни ранить друг друга, но будем много
стрелять и  попробуем кого-нибудь изловить с  помощью лассо.  Мы  поднимем
страшный шум,  и будет много пыли. А дальше... дальше произойдет то, о чем
я тебе пока не скажу, но держи открытыми глаза и уши, следи за каждым моим
жестом. Надейся на меня.
     - Да, отец.


                                  * * *

     Полотнища циркового шатра слегка колыхались от поднимающегося  ветра.
Царило оживление большого представления. Зрители были довольны и не жалели
о  дорогих  билетах,  но  они  ждали  и   еще   чего-то   необыкновенного.
Представление   катилось   как   хорошо   смазанное  колесо.  Распоряжался
представлением заместитель Фрэнка Эллиса,  и пока у него не  было  поводов
для  волнения и  недовольства.  Единственно,  что  беспокоило  его,  - это
поднимающийся свежий ветер, и он направлял всех не занятых в представлении
рабочих  укреплять  колышки  и  растяжки  огромного  шатра.  Погода весной
изменчива,  могла разразиться буря,  и надо было принять меры,  чтобы  все
обошлось без происшествий.
     На  арене  появились слоны.  Внушительные размеры этих  животных,  их
сила, добродушие и ум, естественно, произвели на зрителей впечатление.
     Медведи в намордниках ходили друг за другом и танцевали. Морские львы
играли с  мячом.  Потом Старый Боб  исполнил свой испытанный номер.  Стол,
стул,  высокий шкаф.  Старый  Боб  прохаживался вокруг,  изображая глубоко
задумавшегося рассеянного ученого. Носовой платок он вместо кармана бросил
на песок,  а когда стал чихать, принялся спрашивать у детей, где же он его
потерял.  Чтобы лучше расслышать подсказки, он долго вертел головой во все
стороны,  прикладывая руки к  ушам,  и  наконец,  сделав вид,  что  понял,
воскликнул:  "О,  как это далеко и как трудно достать!" Под общий хохот он
лез через высокий шкаф и,  сделав сальто, падал на землю у самого носового
платка.
     - О, наконец-то! Спасибо! Спасибо! - кланялся он во все стороны.
     Зрители были довольны и аплодировали.
     В  антракте детям была предоставлена возможность покататься по  арене
на верблюдах.
     - Девочке это не к лицу,  -  сказала тетушка Бетти.  - Ты же, Кэт, не
хочешь стать замарашкой?!
     Кэт не смела возражать,  но слезы наворачивались у нее на глаза.  И в
этот  критический момент Сэмюэл Смит  поднялся,  взял  девочку за  руку  и
сказал:
     - Пусть  мальчики  покатаются,  а  нам  на  это  смотреть  совсем  не
обязательно.  И  потом это  для  самых маленьких детей,  которые не  умеют
сидеть в седле. Мы с тобой лучше пойдем еще раз посмотрим животных.
     Он  улыбнулся тетушке Бетти и  со своей дочуркой,  единственным самым
дорогим для него на свете человеком, вышел из шатра.
     Кэт была согласна с отцом и забыла обо всех обидах, когда он сказал:
     - Кэт,  я хотел бы с тобой поговорить,  как со взрослой девушкой.  Ты
знаешь,  что  здесь в  цирке выступает труппа индейцев.  Я  не  очень верю
аншлагам,  но в них сказано,  что это сиу-дакоты. И это очень важно: мы не
можем  с  тобой  пропустить случай хоть  что-нибудь узнать о  судьбе твоей
любимой бабушки.
     Когда  Кэт  услышала эти  слова,  она  снова  увидела себя  маленькой
девочкой, которая полтора года назад пережила ужасные события на ферме.
     Смит направился к  фургону дирекции.  Он попросил служителя разрешить
ему переговорить с  кем-нибудь из администрации.  Кроме Эллиса,  в фургоне
никого не оказалось, и Смита провели к нему.
     Сэмюэл Смит, держа за руку Кэт, вошел, учтиво поздоровался. Эллис был
чисто  выбрит,  в  свежей  рубашке,  его  напомаженные волосы были  гладко
причесаны,  мясистое лицо бледно, сосредоточенно. Но взгляд светло-голубых
глаз выражал беспокойство. Он представился:
     - Эллис! Чем могу служить?
     - Смит.  Я  хотел бы  узнать у  вас  кое-что,  что  выходит за  рамки
программы.
     Смит,   как  офицер,   говорил  таким  тоном,   который  не   мог  не
подействовать на Эллиса.
     - Пожалуйста.  -  Эллис вместе со стулом, на котором сидел, несколько
отодвинулся в угол.
     - Спасибо.  Я  не  задержу вас.  Всего один вопрос:  труппа индейцев,
которая участвует в представлении, состоит из индейцев сиу-дакота?
     - Совершенно верно, сэр.
     - Не знаете ли вы,  эти люди принадлежат к  западным или к  восточным
дакотам?
     - Постараюсь ответить.  Насколько мне известно,  они из  разных мест.
Но, если позволите... один момент, я тотчас узнаю это пообстоятельнее.
     Смит приготовился ждать, но Эллис тут же возвратился и сообщил:
     - Я  вызвал переводчика.  Может быть,  вы пройдете прямо к  ним или я
вызову их старейшину сюда?
     - Спасибо. Я пойду к ним.
     Эллис вызвал двух рабочих, которые в качестве стражей встали по обеим
сторонам его, и вместе со Смитом и Кэт направился к фургону индейцев.
     Один из рабочих принес с  собой лампу,  которая едва освещала фургон.
Из индейцев тут были старик,  два высоких,  как деревья, человека и Поющая
Стрела, который мог быть переводчиком.
     Смит приступил к расспросам:
     - Вы принадлежите к племени дакота?
     - Хау.
     - Жил  ли  кто-нибудь из  вас  два  года  назад в  палатках дакотов в
Миннесоте?
     - Хау, в стране Северной Звезды.
     - Это ты, старик?
     - Хау.
     - Видел ли ты Красную реку, лес и поселок на ее берегу?
     - Хау.
     - Я  ищу  мою  мать,  белую  женщину.  Я  не  могу  найти ее  с  того
позапрошлого лета.
     Старик широко раскрыл глаза,  но трудно было понять, что означает его
изменившийся взгляд.
     - Где жила белая женщина?
     Смит объяснил,  где  находилась ферма и  как  она  выглядела.  Старик
внимательно выслушал,  потом  сказал что-то  одному из  дакотов,  чего  не
перевел Поющая Стрела, наконец ответил:
     - Мы позовем нашего сына, брата Большого Волка.
     Поющая  Стрела вышел  из  фургона и  скоро  возвратился еще  с  одним
человеком.  Смит коротко повторил все,  что рассказывал о  ферме,  а также
сообщил, что ферма и поля вокруг нее были сожжены.
     Индейцы поговорили между собой и предоставили отвечать брату Большого
Волка.
     - Я не видел твою ферму,  твою мать и твою дочь, - начал он, - но мой
брат  Большой  Волк  видел и рассказывал мне.  И то,  что слышали мои уши,
расскажет мой язык.  Я скажу только правду.  На ферме не было женщины.  На
ферме было шесть мужчин:  пять высоких и один маленького роста. Мы послали
к ним нашего разведчика,  и он сказал им,  чтобы они уходили,  так как  не
покупали  эту  землю  и  она не была подарена им.  Нашего разведчика они с
руганью и оскорблениями выгнали,  и тогда поехали мы все.  Это  была  наша
земля,  те люди отняли ее.  Они стали стрелять в нас.  Наши воины ответили
выстрелами и убили шестерых мужчин.  На  выстрелы  приехали  другие  белые
люди,  которые  напали на нас.  Мы стали стрелять и по ним и обратили их в
бегство.  Потом мы разрушили ферму.  Когда наши люди поехали  дальше,  они
нашли  маленькую  девочку,  которая пряталась,  мы отпустили ее и сказали,
чтобы она бежала прочь.
     Смит и Кэт внутренне содрогались,  представляя себе,  как происходили
эти события.
     - Ты говоришь "мы", ты был там?
     - Нет.
     - Ты  сказал:  шесть мужчин,  пять  высоких и  один маленького роста.
Маленький - это была моя мать. Когда грозила опасность, она часто надевала
брюки. Она хорошо стреляла... Куда же девались трупы?
     - Этого мы не знаем. Огонь был велик.
     Смит вглядывался в индейца,  смутный образ которого едва различался в
свете лампы. Кэт прижалась к отцу. Молчание затянулось. Эллис спросил:
     - Вы хотите еще что-нибудь у них узнать?
     - Спасибо, с меня довольно.
     Индейцы были отосланы.  Они  медленно выходили из  фургона,  а  Эллис
провожал их взглядом, как укротитель хищников.
     Смит тоже уже собрался было выходить, но тут новая мысль пришла ему в
голову, и он спросил Эллиса:
     - А  этот сын Ситтинга Булла,  о котором написано в ваших афишах,  он
тоже в этой труппе?
     - Нет. Но если хотите...
     Фрэнк   Эллис  не   стал   дожидаться  ответа  и   послал  одного  из
сопровождающих на поиски:
     - Гарри, сейчас же сюда!
     Через некоторое время посланный вернулся с Харкой.  Ветер гудел между
строениями цирка. Погода основательно портилась.
     - Так это и есть сын Ситтинга Булла?  - спросил Смит,  соображая, что
же он собирается узнать у этого подростка;  пожалуй, раз уж он принадлежит
к роду известного  вождя,  так  что-нибудь  полезное  для  офицера  армии,
ведущей военные действия против дакотов, он может сообщить.
     - Гарри, сын Ситтинга Булла, - поспешил представить его Эллис.
     Смит  прикинул,   что   мальчику  лет  пятнадцать.   Кэт  внимательно
рассматривала его. Ее тяжелые воспоминания отступили на второй план.
     - К какому племени ты принадлежишь?
     - Сиу.
     - А, ты говоришь по-английски, это хорошо. К каким сиу?
     - К дакотам.
     - К западным или восточным дакотам?
     - К западным.
     - К какой же группе?
     - Тэтон, Оглала.
     - Где ваши палатки?
     - У реки Платт.
     - Но это же почти тысяча километров отсюда, - с иронией заметил Смит.
     - Да, это так, - сохраняя спокойствие, ответил молодой индеец.
     - И в этой далекой местности находится твой отец - Ситтинг Булл?
     - Ситтинг Булл - возможно, но мой отец - нет.
     - Что это значит,  Ситтинг Булл -  да,  твой отец - нет? Я думал, что
Ситтинг Булл и есть твой отец.
     - Нет.
     Эллис дернулся,  точно его ударили по  лицу,  он попытался еще спасти
положение:
     - Мальчик не знает английского имени своего отца, ему известно только
индейское.
     - Тогда попробую и я воспользоваться индейским именем,  - с насмешкой
заметил Смит. - Ты сын Татанка-Йотанки?
     - Нет.
     - Кто твой отец?
     - Индеец, артист цирка, белые называют его Топом.
     Фрэнк Эллис совсем съежился, а Смит решил закончить разговор, который
не сулил ему ничего интересного.
     - Что ж,  к разного рода обманам обычно прибегают во всяких цирках, -
заметил  он  напоследок  Эллису  и,  предупреждая возможные  возражения со
стороны последнего, презрительно махнул рукой.
     Подхватив Кэт,  Смит направился назад и вздрогнул, потому что девочка
чихнула;  ему тотчас представилось,  какую тетушка Бетти прочитает нотацию
за то, что он недосмотрел за ребенком.
     Индеец так же, как и Смит, резко повернулся и пошел в противоположную
сторону, даже не оглянувшись. Эллис приосанился и крикнул вдогонку:
     - Гарри!  После представления ты у меня еще получишь.  Это не пройдет
тебе даром.
     - Папа, - сказала девочка, едва поспевавшая за быстро шагавшим отцом,
- ты слышал,  этот злой человек хочет наказать мальчика-индейца за то, что
он сказал правду.
     - Пусть это не беспокоит тебя,  детка,  у индейцев толстая шкура,  он
перенесет наказание легче, чем ты.
     Наказание  ребенка  для  Смита  и   для  Кэт  было  делом  совершенно
обыкновенным и неизбежным, им и невдомек было, что индейцы никогда не били
своих детей.
     - Папа!
     - Ну что еще, девочка? - Смит начал проявлять признаки нетерпения.
     - Папа,  ты не можешь попросить этого злого человека, чтобы он не бил
мальчика-индейца?  Ребенок должен  всегда говорить правду,  разве  за  это
можно наказывать?
     - Идем, Кэт. Я не могу его об этом просить. Кроме того, все индейцы -
скверные люди, и их всегда неплохо за что-нибудь наказать.
     - Но ведь это же несправедливо,  пап,  -  тихо сказала Кэт,  она была
далека от того,  чтобы видеть в мальчике-индейце человека, принадлежавшего
к народу, убившему ее бабушку, она даже сочувствовала мальчику, потому что
Фрэнк Эллис чем-то напоминал тетушку Бетти.
     Смит  ненавидел  индейцев,   но  он  понимал,  что  замечание  дочери
справедливо, и сказал, может быть, даже не столько для дочери, сколько для
себя:
     - Отец этого мальчишки -  циркач,  и  мы не можем вмешиваться,  мы не
имеем на это никакого права.
     Когда  отец  с  дочерью  добрались  до  ложи,  шел  очередной  номер.
Показывали свое искусство акробаты на  трапеции.  Смит уселся на стул.  Он
видел  акробатов,  видел  тетушку  Бетти,  видел  сидящих в  соседней ложе
внимательно наблюдающих за сценой господ,  видел Кэт, сидящую рядом с ним,
но думал он совсем о  другом:  перед глазами у него были мать и охваченная
огнем  ферма.   Наконец-то  он  нашел  эту  банду  убийц...  Представления
продлятся еще  два дня,  а  после сегодняшнего успеха гастроли,  возможно,
будут продолжены, и он сумеет договориться с полицией об их аресте.
     Под   куполом  цирка   раздавались  возгласы  артистов,   выполнялись
головоломные сальто,  но  Смит только на секунду отвлекся от размышлений о
предстоящем аресте.
     Пока  зрители восхищались акробатами,  Фрэнк  Эллис  в  сопровождении
своих стражей возвратился в фургон дирекции.
     - Эллис!  -  воскликнул директор. - Давайте же решать, чего мы хотим!
Наступают  сроки  платежей,   но  представители  банка,   кажется,  теперь
успокоились.  И  этот деятель из цирка "Би энд Би" тоже доволен,  но я  не
знаю, сказать ли "к сожалению, доволен" или "слава богу, доволен", ведь он
наверняка имел  разговор в  банке  и  знает о  наших финансовых делах.  Он
намеревается совершить разгром,  короче говоря,  цирк "Би  энд  Би"  хочет
проглотить нас,  как акула лакомый кусочек.  И нам надо подумать, будем ли
мы хорошо себя чувствовать в  желудке этой акулы или лучше спасаться.  Вот
вопрос!
     - Я не могу ответить на него,  -  уклончиво сказал Эллис.  - Я только
администратор. Зачем вы меня об этом спрашиваете?
     - Эллис!  Вы всегда были моей правой рукой, я доверяю вам, и, в конце
концов, вы режиссер.
     - Да,  работаю как режиссер,  называюсь -  помощником,  а  за  кассой
заработок за два месяца.
     - Эллис,   не  говорите  глупостей.  Вы  не  хуже  меня  знаете  наше
положение.  Нам незачем препираться между собой. Нужно как можно быстрее и
с  меньшими потерями выбраться из  этой  пропасти.  До  сих  пор  мы  были
самостоятельны,  но я чувствую,  что больше нам не выдержать. Цирк "Би энд
Би" готов на все.  Контракт с Рональдом и со Старым Бобом уже обеспечен и,
если мы ничего не предпримем, "Би энд Би" заберет наши лучшие номера.
     - С  Рональдом!  Контракт с  этим мерзавцем!  Да он просто опасен для
общества,  и вы не должны об этом молчать! В черном списке ему место, а не
в  порядочном цирке!  Да  и  Гарри туда  же!  Этот  наглый мальчишка успел
раззвонить, что он вовсе не сын Ситтинга Булла! Он оскорбил нас!
     - Эллис,   что  с  вами!  Не  мелите  глупостей!  Вы  вообще  сегодня
невыносимы:  нервное потрясение или  еще  что-нибудь в  этом  роде.  Лучше
ложитесь спать.  Спокойной ночи!  А  я отправлюсь на манеж.  Сейчас пойдет
последний номер -  "Нападение на почтовую карету", и я должен слышать, что
скажут господа в ложе по этому поводу.
     Директор выскочил из фургона, и Эллис остался один. "Старый дурак", -
проворчал он,  открыл маленький шкафчик,  вытащил бутылку,  выпил бренди и
бросился в кресло.
     "Эта бестия,  эта собака Рональд выставил меня на посмешище. И ему же
еще контракт в  цирке "Би энд Би"!  Восходящая звезда!  А я как нищий буду
бегать и искать,  не потребуется ли где режиссер.  Но подождите! Эллис еще
жив!"
     Он  опять подошел к  шкафчику и  вынул небольшой пакетик,  на котором
было написано: "Яд!" "Э