Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
У меня же жизнь была очень
интересная. Я была счастлива! Да я и сегодня счастлива... Мне кажется,
теперь я знаю, что такое ад и что такое рай. Думаю, после смерти мы будем
совершенно прозрачными. И если ты человек плохой, все будут видеть, что ты
плохой, - это ад. А если ты хороший, все будут видеть, что ты хороший, - это
рай. Надеюсь, я умру прежде, чем перестану петь. Когда я умру, я буду петь -
в раю...
1995
????? ЮРИЙ НИКУЛИН ?????
"Клоунада - это материализация анекдота"
Он был могучий клоун. Кроме того, были также Семен Семеныч Горбунков в
"Бриллиантовой руке", Кузьма Кузьмич в "Когда деревья были большими", Балбес
в "Псе Барбосе и необыкновенном кроссе". Без этих бессмертных персонажей
галерея образов советских людей выглядела бы по меньшей мере обворованной.
Он собирался дожить до ста лет, но последним его прижизненным юбилеем
стало 75-летие.
У него были неимоверные заслуги перед цирком, то есть в деле воспитания
подрастающего поколения, и перед отечественным кинематографом. А также
большие достижения в деле коллекционирования анекдотов. Вот один из них,
рассказанный им мне в ходе интервью (дело было как раз перед зимней
сессией).
Анекдот Никулина
"Бог с двумя ангелами пролетают над Землей. Как раз в институтах
готовятся к сессии. Летят над одним институтом - там студенты зубрят,
шпаргалки делают. Ангелы спрашивают: "Боженька, эти сдадут сессию?" - "Не-е,
не сдадут". Другой институт. Там профессоров слушают, конспектируют, не спят
ночами... "Сдадут?" - "Нет, - отвечает Бог. - Не сдадут". Третий институт. А
там пьянка-гулянка, музыка играет, какие-то бабы пришли... "Ну, эти-то уж
точно не сдадут?" - "Эти? Эти сдадут". - "А почему, Боже?" - "Они ж только
на меня надеются!"
В 1926 году, в пятилетнем возрасте, Никулин впервые попал в цирк и
захотел стать клоуном. В тот первый раз - и после всю жизнь - "пахло
опилками и, конечно, конюшней. Этот стойкий запах цирка ничем невозможно
перебить". А привел его в цирк отец - веселый и юморной человек, любитель,
ценитель и собиратель анекдотов, сочинитель цирковых реприз и эстрадных
миниатюр. Потом, правда, Никулин повзрослел и какое-то время сомневался
насчет цирка: "Уже в первом классе я стал понимать, что есть профессии более
интересные, чем клоун. Например, пожарник или конный милиционер".
Хотя нет; не положено конному милиционеру иметь впечатлительности,
воображения и уж тем более доверчивости. А именно эти качества проявил
школьник младших классов Юра Никулин, когда в Смоленской крепости, вокруг
площадки, где якобы обедал Наполеон, он ползал и искал остатки исторического
обеда - особенно почему-то рыбью кость. Как бы совершенно всерьез. Хотя,
конечно, это была чистейшей воды клоунская реприза.
Жизнь потом всеми средствами пыталась отвлечь Никулина от этого плана -
сделаться клоуном. Например, двумя войнами - финской и Отечественной.
Армейская служба растянулась у него на семь лет; сама война, да два года до
войны, да еще год после. Что такое армия, война для великого артиста,
разумеется, кроме тягот, различного героизма, боевых наград и возможности
каждую минуту быть убитым? Это работа над собой, наблюдение за жизнью и
крепнущая уверенность в том, что жизнь уж точно игра. "Где-то казалось, что
я продолжаю играть, как играл когда-то с ребятами во дворе", - писал он в
своих мемуарах, в детстве у него тоже было ружье, правда, сломанное. А какие
контрасты! Получив под готовым к войне Ленинградом винтовку и буденовку, он
потрясенно говорил себе: "А ведь всего-то десять дней назад я в Москве
смотрел в театре "Женитьбу Фигаро!" Как быстро в жизни могут перемениться
декорации...
А что он взял с собой из дому? Книжку про Швейка (одна из самых любимых)
и тетрадь с полутора тысячей анекдотов. Отсюда был один шаг до конфераньсе
дивизионной самодеятельности, каковым он и стал на встрече нового, 1943
года. Потом, в госпитале - после контузии - он отращивал усы: "придают лицу
мужественный вид". В свободное от выращивания усов время учился играть на
гитаре и таки пять аккордов выучил.
Вот окопная импровизация, готовая реприза - их у него много раскидано по
жизни. В бывшем немецком блиндаже - его только что захватили - обнаружилась
ручная мышь. Военнослужащий Петухов замахнулся на нее прикладом: "Мышь-то
немецкая. - Да нет, - ответил я. - Это наша мышь, ленинградская. Что, ее из
Германии привезли? Посмотри на ее лицо..." Все рассмеялись. Мышь осталась
жить" (цитируется по книге "Почти серьезно".)
А как-то пошли рыть траншеи. "Инструмент взяли?" - спрашивает про лопаты
майор. "Взяли!" - бодро ответил я и вытащил из-за голенища сапога деревянную
ложку. Все захохотали, майор тоже. Настроение у нас поднялось".
В конце 1944 года замполит наконец заметил и придумал: "Никулин, ты у нас
самый веселый, много анекдотов знаешь, давай-ка организуй самодеятельность".
Никулин подобрал рыжую косу (из разбитой парикмахерской), грим из губной
помады, изготовил нос из папье-маше, взял у старшины ботинки 46-го размера -
и вышел клоуном.
День Победы Никулин отметил широко, ярко, с огоньком: он с товарищами
сжег полуразваленный сарай - от чувств и для иллюминации.
В это же самое время в Москве его ждали родители. "Всю ночь отец с
матерью гуляли, хотели пройти на Красную площадь, но там собралось столько
народу, что они не сумели протиснуться". Это вам напоминание о том, что за
время было и какой накал эмоций, какая коллективность; чувствующие
индивидуалисты, художественные натуры были тогда не очень кстати. Никулин с
его странными повадками, с печалью на лице - это все так подозрительно
должно было выглядеть. Не спрячься он так счастливо в цирке, что б с ним
было?..
Разве один только Чаплин мог бы вернуться с войны таким негероическим
способом, каким это сделал Никулин. Представьте себе для начала победу 1945
года: кинохроника с Белорусского вокзала, толпа с цветами, оркестры, слезы и
объятия. Далее титры: "Прошел год" (его не пускали домой целый год после
победы). Из вагона на пустой перрон - как на манеж - выходит Никулин с
героическими - по крайней мере, по его замыслу - усами. Никто его не
встречает... Он пешком идет по Москве домой на Разгуляй. Первым делом мчится
к девушке, в которую влюбился в шестом классе, он с ней всю войну вел
интимную переписку, ее письмами набит его дембельский чемоданчик. Фронтовик
ожидает награды, он всерьез рассчитывает на давность и верность своей любви,
на "героические" усы. Но девушка признается грустному клоуну, что собирается
замуж - за героического несмешного летчика. Летчик, видно, с войны не
опоздал...
Это еще не конец сюжета.
Никулин в тот же день идет на стадион смотреть какой-то выдающийся матч -
отец раздобыл билеты. А после - это как клоунская пародия - он "с
подростками соседнего двора играл в футбол. Старушка, у которой мы разбили
мячом стекло, горестно говорила:
- Ну я понимаю, эти школьники - шалопаи, но Юрий-то, воин усатый, куда он
лезет?"
Завершающая бабушкина реплика разоблачает эти давно уже участвующие в
репризе усы...
Было ему тогда аж 25 лет. Без работы, без ремесла, без образования. Жизнь
на иждивенческую скупую карточку! Сочувствие и жалость окружающих! "Как же
так, - думал тогда он, - в самодеятельности ведь я блистал, а тут в театрах
морщатся?.."
Начальник 66-го отделения милиции попрекает его тунеядством и, чтоб
решить вопрос, зовет к себе работать.
Но он не идет в "ментовку", потому что проходит конкурс сразу в два
места! И в Камерный (теперь - имени Пушкина) театр, и в цирк. Так куда ж
идти? "В цирке легче и быстрее можно проявить себя, найти новые интересные
формы клоунады, и решил идти в цирк", - решил он, в основном поддавшись на
уговоры отца. И политически это было безупречно: "Стране нужны были клоуны",
после войны-то.
На клоунских этих курсах его хвалили и ставили в пример: "У вас такой
глупый вид, вы так хорошо испугались, молодец!" А за успешную сдачу экзамена
после 1-го курса цирковой местком выдал Никулину награду - ордер на покупку
галош. Семья была в восторге от такой роскоши, от такого успеха.
Семья - это долго были только родители. До того момента, когда по
счастливой случайности он сломал себе ногу - попав под лошадь, которых в
цирке, кстати, полно. Студентка Таня, которую он, только успев с ней
познакомиться, пригласил на представление, была при этом "леденящем кровь"
аттракционе и, конечно, получила приличный заряд эмоций и впечатлений.
Буквально перед этим "дорожно-транспортным происшествием" девушка спросила
Никулина: "А ты в цирке чем занимаешься?" Со словами "сейчас увидишь" он и
попал под эту стремительную лошадь... Таня потом стала навещать Никулина в
больнице, они вместе преодолевали трудности и в итоге, конечно, поженились.
Таня потом долго играла мальчиковую роль (пока сама не родила мальчика) в
одном аттракционе - на темы французской классовой борьбы. И
девочки-зрительницы, таких смешных клоунских историй полно в цирке, слали ей
записки - звали на свидание. А если серьезно, то это было удобно и вообще
замечательно - на многомесячные гастроли по стране (всю объездили)
отправляться с молодой женой.
Жизнь на колесах - такими словами даже называлась одна глава в его книге.
"Мы любили ездить. Вещей с собой брали немного - чемодан да мешок с
постелью. В поезде я с удовольствием знакомился с попутчиками, любил
посидеть в компаниях и послушать интересные истории, разные случаи,
анекдоты. Во время стоянки поезда выбегал на перрон купить что-нибудь у
местных торговок".
Однажды в такой ситуации он увидел, как поймали жулика. Тот работал очень
интересно: влетал на остановках в пижаме и с чайником в купе и занимал
полсотни - "курицу купить, отдам через пять минут, я из соседнего купе".
После Никулин много размышлял о том, что среди жуликов вообще много людей с
актерскими способностями. У него с тех сих пор вошло в привычку выискивать в
газетах описание техники разных афер, это были для него уроки актерского
мастерства.
А однажды на гастролях в Киеве он познакомился со священником Ивановым -
бывшим клоуном. Тот приходил иногда в цирк... И очень боялся, что прихожане
узнают о бывшей его профессии. Те же удивлялись, отчего это батюшка
агитирует их заготавливать сено для цирковых лошадей. Это чудесное
превращение клоуна в священника привело Никулина к совершенно справедливой
мысли о том, что пути Господни неисповедимы, а вовсе не к бесплодным
размышлениям о том, что-де одно дело и те и другие делают.
Дальше, как известно, был триумф, гастроли по СССР и всему остальному
миру. Странные, ни на что прежде известное не похожие роли в кино, к которым
он отнесся с необычайной трепетностью. Из фильмов с Никулиным народу
запомнилось множество летучих фраз, а это же не зря.
Правда
- Юрий Владимирович! Жизнь меняется, кругом разное происходит, а вы все
тот же приятный, честный, порядочный человек. Это удивительно и
поучительно...
- Как сказать... Совершенно честных людей ведь нет. Нет, не хочу из себя
делать святого. "Я ничего не украл, я никого не обманул, я несу только добро
и радость людям" - это было бы ужасно, если так написать. Такого не бывает,
к такому можно только стремиться...
Ну да, кто-то узнал, что я много помогаю артистам цирка (каждый раз
проезжая мимо любой больницы, вспоминаю, сколько хороших людей туда
устроил), и тон у меня искренний, и глава в книге у меня называется - "Не
ври!". И вот уже у меня, к сожалению, создался имидж добрейшего человека,
такого, который никогда не врет. И никому не отказывает.
- Да что ж тут плохого?
- Так я ведь очень переживаю. Все эти годы, начиная с перестройки, меня
на улице караулят люди: "Я приехал специально к вам, потому что мне больше
не к кому обратиться, а вы людям помогаете". Ну если б я был хоть депутат,
мог бы через правительство что-то сделать... Но я не депутат. И потом, у
меня ж работа. Если все бросить и добиться какой-то ерунды, чтоб человека
приняли или хоть взяли у него заявление, - так на это полдня уйдет. Для меня
самое тяжелое - говорить "нет", отказывать. Ко мне и проходимцы приходят, и
жулики, и нахалы, их сразу видно. Просят денег на билет, дескать, обокрали,
а им ехать. Непременно вышлют. Даю. Так ни один не прислал. Ни один.
Никулин бесстрашно, мужественно рассказывал про себя нелепые клоунские
истории. Вот, например, одна. Он долго собирал почтовые марки, накопил 6
тысяч штук. И страшно расстроился потом, случайно узнав, что не следовало их
приклеивать к страницам альбома столярным клеем - намертво. Совершенно
клоунская ситуация! "Смешное и трагическое - две сестры, сопровождающие нас
по жизни".
Он понарассказывал - и устно, и в книге - множество историй, которые его
представляют не в лучшем свете. Таких дурацких историй у каждого полно! Но
другие помалкивают...
- Я про это писал, чтоб показать - я абсолютно такой же, как все, -
объяснял мне Никулин. - Я вот описал, как меня выгнали из тира за то, что я
стрелял по лампочкам. Ну, по лампочкам. А другие, может, кошек вешали, это ж
куда хуже...
- Вот вы в книжке пишете: "Многие старались себя показать друг перед
другом как можно выгоднее. А Гайдай - нет". Что, и Никулин - тоже нет?
- Когда кто-то себя начинает показывать выгоднее, чем есть, мне стыдно
становится, неловко и неудобно за него. Пускай про тебя другие говорят...
Я, например, редко рассказываю про войну. Когда меня просят что-нибудь
вспомнить, как я воевал, я рассказываю обыкновенно следующий анекдот.
Демобилизованный солдат вернулся домой, созвал родню и три часа рассказывал
про то, как воевал. А когда закончил, его маленький сын спрашивает: "Папа, а
что на фронте делали остальные солдаты?"
А нет, так другой. Внук спрашивает деда, воевал ли тот. Дед отвечает:
"Ну". - "Что "ну"?" - "Ну, не воевал".
Когда снимали юбилей Гердта, режиссер мне говорит: наденьте награды. А я
этого не люблю. Так, надеваю по праздникам Красную Звезду, а на День Победы
колодки.
Он вспоминает в книге про то время, когда со своим партнером Михаилом
Шуйдиным работал ассистентом у знаменитого Карандаша: "Служащие, артисты нас
в глаза называли холуями, прихлебателями, мальчиками на побегушках... Меня
не смущали подобные разговоры".
- Точно не смущали! - вспоминает он. - Карандаш был для меня - святой, я
многое ему прощал, притом что характер у него был не сахар. И еще я
чувствовал, что многого не знаю и надо учиться. Сколько талантливых клоунов
провалилось из-за незнания технологии цирка! Покойный Тенин, или Мозговой,
который чуть не повесился...
Мой отец - я не писал об этом в книге - был человек очень талантливый,
очень остроумный. Но гордый! Вот надо пойти к человеку, который утверждает
репертуар, ему не то чтобы взятку дать, но что-то подарить - не идет! Надо
кого-то взять в соавторы - не берет! Чуть что не так - хлопнул дверью, ушел.
Мы без денег сидели...
И еще он часто опаздывал. На важные встречи, где должна была решиться его
судьба! Из-за этого его не принимали...
- А вы оказались более гибким, чем ваш отец. Научились смирять гордыню...
Да?
- Да. Конечно...
Смех
Эпиграфом одной из глав своей книги Никулин поставил слова своего любимца
Станислава Ежи Леца: "Когда обезьяна рассмеялась, увидев себя в зеркале, -
родился человек".
И дальше от себя: "Я всегда радовался, когда вызывал у людей смех. Кто
смеется добрым смехом, заражает добротой и других. После такого смеха иной
становится атмосфера: мы забываем многие жизненные неприятности,
неудобства".
В книге он еще написал:
"Наверное, чтобы идти в клоуны, нужно обладать особым складом характера,
особыми взглядами на жизнь. Не каждый человек согласился бы на то, чтобы
публично смеялись над ним и чтобы каждый вечер его били, - пусть не очень
больно, но били, - обливали водой, посыпали голову мукой, ставили подножки.
И он, клоун, должен падать, или, как говорим мы в цирке, делать каскады... И
все ради того, чтоб вызвать смех. ...Почему люди смеялись? Думаю, прежде
всего потому, что я давал им возможность почувствовать свое превосходство
надо мной. ...Окружающие понимали, что сами они на такое никогда не пошли
бы". Это, бесспорно, мудрая мысль.
Он рассказывает:
- Одно упоминание о цирке уже людям приятно! Скажешь им: "Я из цирка" -
улыбаются. И это даже когда я не был еще известным клоуном! Это гораздо
лучше, чем сказать - "Я работаю на кладбище". Или в ОБХСС.
А рассмешить - это трудно. Вот представьте, выходит клоун, а публика не
смеется. Такое бывало со мной! Когда не так выходил, не с тем настроением,
не так двигался, не то говорил, не так пел. А вот однажды запел, голос
сорвался - смеются. Ага! Я это беру на вооружение. Или придумал выходить с
авоськой (молодые уж не помнят) - тоже смеялись. С чекушкой - смеялись. Так
постепенно, по крупицам выуживал смех у публики.
Не скрою, в школе все меня приглашали на дни рождения, потому что знали,
что я всех буду смешить. Розыгрыши, рассказы, игры какие-то. Я всегда
испытывал радость от того, что люди смеялись. Наука доказала: если в
больницу запускать клоунов, дети выздоравливают быстрее. Про это я не
рассказываю - это я не придумываю, это научный факт.
- Может, вам потому удается смешить людей, что вы экстрасенс?
- Нет. С экстрасенсами я встречался, они отметили мою хорошую ауру и
доброту, но и отсутствие у меня экстрасенсорных способностей тоже.
- Анекдоты в вашей жизни. Похоже, это вы вызвали моду на их
коллекционирование и публикацию сборников... Клоунада - это ведь что?
Материализация анекдота?
- Да, да, конечно. Комедия ситуаций и положений. А к анекдотам меня
приучил отец. Он часто встречался с артистами эстрады - он ведь писал для
них - и приносил с этих встреч анекдоты. Я каждый раз ждал с нетерпением,
когда он вернется и начнет рассказывать...
У отца была особая клеенчатая тетрадь с анекдотами, еще с гимназических
времен, с ятями. Мне было лет двенадцать, когда я впервые ее раскрыл...
Некоторые анекдоты были зашифрованы. Отец сказал, что будет мне их
рассказывать постепенно.
Он передал мне секрет, как рассказывать анекдоты.
- Так скажите же этот секрет!
- К слову. К месту надо рассказывать. Тогда любой анекдот выигрывает.
- А-а... А я-то думал...
- То, что я люблю анекдоты, юмор, это не случайно, это связно с тем, что
стал клоуном. Я всегда любил рассказывать анекдоты, смешные истории. Когда я
заставлял людей смеяться, то чувствовал, что делаю полезное дело. "Вызвать
смех - гордость для меня".
А если меня кто-то рассмешит, для меня человек становится богом. Как
Райкин, Хенкин, Чаплин. "Огни большого города" я десятки раз ходил смотреть.
Слава
- Наверное, самое страшное наказание - это когда человека сажают в
одиночку. Я представлял себе таких людей, сидящих в Шлиссельбурге...
Для чего я живу, рассказываю истории, смеюсь? Для людей. Обожаю смотреть
комедии в хорошей компании. Чтоб быть соучастником этого дела, смотреть, как
люди реагируют. Они же заражают! Не надо смотреть фильм по ТВ - надо идти в
кино. Люди настраивают вас, и вы все воспринимаете так, как нужно. Серьезный
фильм - зал молчит, и это молчание вас тоже организует.